КНИГА XXVII

 

(годы 367—368)

 

1. Аламанны, победив в бою римлян, убивают при этом комитов Хариеттона и Севериана.

2. Иовин, магистр конницы в Галлии, уничтожает две шайки аламаннов, напав на них врасплох; третий отряд варваров он разбивает в битве при Каталаунах, уничтожив при этом шесть тысяч врагов и изранив четыре.

3. О трех префектах города Рима: Симмахе, Лампадии и Вивенции. Споры о римском епископате Дамаса и Урсина, бывшие при Вивенции.

4. Описание народов и шести провинций Фракии и знаменитых городов в каждой.

5. Август Валент предпринимает военные действия против готов, которые послали против него вспомогательный отряд Прокопию. Три года спустя он заключает с ними мир.

6. С согласия войска, Валентиниан нарекает Августом сына своего Грациана; облачив отрока в пурпур, он советует ему действовать мужественно и рекомендует его солдатам.

7. Раздражительность, суровость и свирепость Августа Валентиниана.

8. Пикты, аттакотты и скотты, убив дукса и комита, безнаказанно опустошают Британию; комит Феодосий разбил их и отнял у них добычу.

9. Племена мавров грабят Африку. Валент сдерживает разбои исавров. О городской префектуре Претекстата.

10. Август Валентиниан переходит Рейн и наносит поражение аламаннам, отступившим на крутые горы, в битве, сопровождавшейся потерями с обеих сторон; аламанны бежали.

11. О благородстве Проба, его средствах, добрых качествах и нравах.

12. Римляне и персы воюют из-за Армении и Иверии. 379

 

1.

 

1. Пока описанные нами события протекали своим чередом в восточных пределах империи, аламанны, после тяжелых поражений и потерь, понесенных в многократных столкновениях с Юлианом, когда он был еще Цезарем, воспрянули, наконец, силами, хотя и далеки были от прежней своей мощи; по мотивам, изложенным выше [858]они стали переходить уже границы Галлии, наводя повсюду ужас. Тотчас после январских календ, когда над скованной холодом землей свирепствовала жестокая зимняя стужа, выступившие отдельными отрядами шайки стали свободно разгуливать по стране. 2. Навстречу первой партии их выступил состоявший тогда комитом обеих Германий Хариеттон во главе отборного войска. В участники боевых трудов он взял Севериана, состоявшего также в ранге комита, человека немощного и весьма пожилого, который командовал дивитенсами и тунгриканами в Кабиллоне [859]3. Соединив силы в один отряд и быстро наведя мост через небольшую речку, римляне издали увидели варваров и стали осыпать их стрелами и другими легкими снарядами, на что те со своей стороны решительно и упорно отвечали тем же. Когда же обе стороны сошлись ближе и, обнажив мечи, вступили в бой лицом к лицу, наш строй не выдержал сильного натиска варваров и не был в состоянии ни дать отпора, ни храбро вступить в бой; когда наши увидали, что Севериан упал с коня, пораженный стрелой в лицо, то, охваченные страхом, бросились в бегство. 5. Хариеттон смело задерживал отступавших собственной грудью и громкой бранью и, упорно оставаясь на месте, старался избавиться от позора; но, наконец, он пал, насмерть сраженный стрелой. После его гибели взято было знамя эрулов и батавов; с торжеством и издевательством не раз высоко поднимали его вверх варвары, и только после продолжительного боя оно было отбито. 380

 

2.

 

1. Весть об этом поражении была воспринята с глубокой скорбью, и Дагалайфу приказано было из Паризиев исправить дело. Долго он медлил, выставляя в свое оправдание невозможность напасть на варваров, рассеявшихся по разным местам; а когда вскоре затем он был отозван, чтобы принять консульские отличия вместе с Грацианом, тогда еще не имевшим никакого ранга, дело перешло к магистру конницы Иовину. Снарядившись и приготовившись, охраняя с большой бдительностью оба свои фланга, он дошел до места, называвшегося Скарпонна [860]Там он напал неожиданно на огромную шайку варваров, прежде чем она успела вооружиться, и за короткое время уничтожил ее до последнего человека. 2. Затем он повел своих солдат, гордившихся славой этого не стоившего им никаких потерь боя, для истребления другой шайки. Осторожно продвигаясь вперед, этот прекрасный командир узнал в надежных разведках, что разбойничий отряд, разграбив лежавшие поблизости виллы, расположился на отдых у реки. Приблизившись и будучи скрыт в густо заросшей лесом долине, он видел, что одни купались, другие красили по обычаю в рыжий цвет свои волосы, некоторые пьянствовали. 3. Выждав удобный момент и внезапно дав сигнал звуком труб, он ворвался в разбойничий лагерь. Германцы лишь нагло выкрикивали пустые угрозы и поднимали шум, но напиравший победитель не давал им ни взять в руки разбросанное оружие, ни выстроить боевую линию, ни воспрянуть силой. Пронзенные копьями, изрубленные мечами, пали почти все, за исключением тех, которые бежали и укрылись по извилистым и тесным тропинкам.

4. После этого блестящего дела, которое свершили доблесть и удача, Иовин с возросшей смелостью повел своих солдат против третьей оставшейся еще шайки, предприняв предварительно тщательные разведки. Он быстро двинулся вперед форсированным маршем и настиг ее всю близ Каталаунов [861]в полной готовности к бою. 5. Разбив лагерь на удобном месте, накормив своих людей и подкрепив их, сколько позволяло время, сном, он выстроил на рассвете боевую линию с большим искусством на открытой равнине, растянув ее так, что римляне, уступавшие числом, хотя и равные силами, заняв более широкое пространство, казались равными по численности с врагом. 6. Раздался трубный сигнал, и когда враги встретились лицом к лицу, германцы остались на месте, устрашенные непривычным видом блестящих боевых значков. Сначала 381 они дрогнули, но затем тотчас оправились, и бой затянулся до конца дня. Мощно напирали наши войска и могли бы без затруднений пожать уже плоды своей храбрости, если бы трибун арматур Бальхобавд, велеречивый и пустой человек, когда близился вечер, не отступил в беспорядке. Если бы остальные когорты отступили вслед за ним, то дело могло бы принять такой плохой оборот, что из наших не уцелел бы никто, чтобы принести весть о случившемся. 7. Но возбуждение наших солдат было столь велико, и они бились с таким ожесточением, что у неприятеля, при четырех тысячах раненых, оказалось шесть тысяч убитых, а с нашей стороны полегло тысяча двести и раненых было только двести.

8. Наступление ночи прекратило битву. Дав отдых людям, доблестный вождь на рассвете вывел войска в квадратном построении, и когда убедился, что варвары отступили под покровом ночной темноты, не опасаясь более никаких засад, повел свои войска по открытой местности, попирая ногами полуживых и окоченевших врагов, раны которых стянул жестокий холод и боль делала смертельными.

9. Так как при дальнейшем продвижении вперед он не встретил более ни одного врага, то повернул назад и тут получил весть о том, что аскарии [862]которых он отправил по другой дороге с приказанием разграбить палатки аламаннов, захватили царя вражеских отрядов с незначительной свитой и повесили его. Рассердившись на трибуна, позволившего себе такое распоряжение, не спросив у высшего начальства, он хотел его наказать и готов был осудить его на смерть, если бы не выяснилось совершенно очевидно, что это жестокое дело совершено было в порыве воинского задора.

10. Когда Иовин после славных своих подвигов возвратился в Паризии, его радостно встретил император, назначивший его позднее консулом. Радость государя была тем сильнее, что в те же самые дни он получил голову Прокопия, пересланную ему Валентом. Много было еще и других стычек в разных местностях Галлии, кроме тех, что описаны выше. Рассказывать о них было бы излишне, так как они не имели большого значения и не подобает растягивать историческое повествование изложением неважных мелочей.

 

3.

 

1. В это время или немного раньше случились знамения в Аннонарной Тусции[863]и знатоки в деле предзнаменований совер- 382 шенно не могли дать истолкование их смыслу. А именно: в Пистории[864]около 3-го часа на глазах у многих осел взошел на трибунал и усиленно ревел. Смутились все, кто тут был и кто слышал об этом от других; никто не сумел разгадать знамения, и только позднее выяснилось значение этого предзнаменования. 2. Этой провинцией управлял в звании корректора Теренций. То был человек низкого происхождения, родом из Рима, принадлежавший к корпорации хлебников, который был так награжден за то, что донес на бывшего префекта Орфита, обвинив его в растрате. С той же дерзостью он и потом отваживался на разные дела, но был уличен в мошенничестве по делу навикулариев [865]и, как говорят, погиб от руки палача, когда в Риме был префектом Клавдий[866]

3. Но много раньше, чем это случилось, Апрониана сменил Симмах [867]человек совершенно исключительной учености и высоких качеств. [868]Благодаря ему священный город процветал в спокойствии и изобилии в гораздо большей степени, чем обыкновенно. Он украсил город великолепным и весьма прочным мостом, который сам соорудил и открыл при великом ликовании сограждан, оказавшихся однако неблагодарными, как открыла это сама очевидность. 4. Через несколько лет они сожгли его великолепный дом в затибрском квартале, и побудило их к этому то, что какой-то ничтожный плебей [869]придумал, будто тот сказал без свидетелей, что охотнее сам своим собственным вином потушит известковые печи, чем продаст известь по той цене, по которой у него ее надеялись купить.

5. После него прибыл управлять городом Лампадий, бывший префект претория. Этот человек приходил в страшное негодование, если не слышал себе похвал, даже когда он плевал, словно и это он делал как-то особенно умно, не так, как другие. Подчас однако он проявлял серьезность и честность. 6. Когда в сане претора он давал великолепные игры и делал весьма щедрые подарки, то, тяготясь настойчивыми требованиями черни, которая вынуждала нередко раздавать большие подачки не заслуживавшим того людям, он одарил большими богатствами нескольких нищих, созванных с Ватикана, чтобы показать себя щедрым, но презирающим толпу. 383

7. Достаточно будет, чтобы не распространяться больше об этом, привести один пример его тщеславия, хотя и мелкий, но достойный упоминания. По всем частям города на сооружениях, воздвигнутых различными государями, он писал свое имя, не как восстановивший, но как созидатель. Говорят, что подобным недостатком страдал император Траян, за что его прозвали травой, обрастающей стены.

8. Измучили этого префекта частые бунты и особенно один, когда толпа черни подожгла было его дом поблизости от бань Константина, [870]бросая в него факелы и маллеолы. Но быстро сбежавшиеся соседи и друзья разогнали толпу камнями и черепицей с крыш соседних зданий. 9. В страхе перед этим насилием, он удалился еще в самом начале бунта к Мульвийскому мосту (который, как рассказывают, был сооружен Скавром-старшим[871]) и выжидал там, чтобы стихло это движение, вызванное серьезными причинами. 10. Приступая к сооружению новых зданий или ремонту некоторых старых, он добывал материалы не из обычных источников, а поступал так: если нужно было железо, свинец, медь или что-нибудь подобное, то он посылал своих прислужников, которые под видом покупки отбирали всякие материалы, не внося никакой платы; не мог он поэтому избежать гнева раздраженных бедняков, обиженных частыми убытками.

11. Преемником ему явился бывший квестор двора [872]Вивенций, честный и разумный паннонец. Он управлял спокойно и мирно, и все продукты имелись в изобилии. Но и его напугали кровавые бунты народа, вызванные следующим обстоятельством. Дамас и Урсин горели жаждой захватить епископское место. Партии разделились, и борьба доходила до кровопролитных схваток и смертного боя между приверженцами того и другого. Не имея возможности ни исправить их, ни смягчить, Вивенций был вынужден удалиться за город. 13. В этом состязании победил Дамас благодаря усилиям стоявшей за него партии. В базилике Сицинина [873]где совершаются отправления христианского культа, однажды найдено было 137 трупов убитых людей, и долго пребывавшая в озверении чернь лишь исподволь и мало-помалу успокоилась.

14. Наблюдая роскошные условия жизни Рима, я готов признать, что стремящиеся к этому сану люди должны добиваться своей цели со всем возможным напряжением своих легких. По достижении этого сана им предстоит благополучие обогащаться добровольными приношениями матрон, разъезжать в великолепных 384 одеждах в экипажах, задавать пиры столь роскошные, что их блюда превосходят царский стол. 15. Они могли бы быть поистине блаженными, если бы, презрев величие города, которым они прикрывают свои пороки, они стали бы жить по примеру некоторых провинциальных пастырей, которые, довольствуясь простой пищей и проявляя умеренность в питье, облекаясь в самые простые одежды и опуская взоры свои долу, заявляют себя перед вечным Богом истинными его служителями, как люди чистые и скромные. Довольно будет этого отступления, а теперь возвратимся к последовательному изложению событий.

 

4.

 

1. Пока описанные события происходили в Галлии и Италии, во Фракии разгорелись новые войны. Валент, следуя плану, одобренному его братом, по указке которого он правил, поднял оружие на готов. Он имел к тому совершенно справедливый повод, а именно то, что те послали помощь Прокопию, когда он затевал междоусобную войну. Здесь будет уместно в кратком отступлении рассказать о судьбе и географическом положении тех стран.

2. Описание Фракии было бы легким делом, если бы древние свидетельства были между собою согласны. Но так как неясность, возникающая из-за разноречивости их показаний, не подходит по характеру для труда, девиз которого – истина, то достаточно будет рассказать то, что я знаю по непосредственному своему знакомству. 3. Непреходящий авторитет Гомера учит нас, что эти земли представляли собой некогда равнины огромной протяженности и высокие горные хребты. Он говорит, что оттуда дуют Аквилон и Зефир [874]Это или сказка, или же название Фракии давали всему тому широкому пространству, которое заселено различными дикими народами. 4. Часть его заселяли скордиски, которые в настоящее время обитают далеко от провинций Фракии, племя некогда суровое и дикое, как свидетельствует древняя история; они приносили пленных в жертву Беллоне и Марсу, с жадностью пили человеческую кровь из обработанных человеческих черепов. Римское государство часто терпело ущерб от их дикости, вступало с ними во многие жестокие битвы и под конец потеряло в войне с ними целую армию вместе с командиром.

5. А в теперешнем своем виде эти земли представляют собой рогатый полумесяц наподобие изящно закругленного театра. На западной оконечности среди крутых гор открываются теснины Сук- 385 ков, которые образуют границу между фракийскими провинциями и Дакией. 6. Левую сторону, обращенную к северным созвездиям, закрывают возвышенности Гемимонта [875]и Истр, который на римском берегу течет мимо множества городов, крепостей и укреплений. 7. На правой, т. е. южной, стороне тянутся скалистые горы Родопского хребта, а со стороны, откуда появляется заря, границу образует пролив; последний протекает с бóльшей массой воды из Евксинского Понта и на дальнейшем своем протяжении встречается с волнами Эгейского моря, где и образуется узкая полоса земли [876]8. В восточном углу Фракия соприкасается с границами Македонии через узкие и крутые проходы, которые носят имя Аконтисма [877]Ближайшая отсюда станция государственной почты – Аретуза, где показывают гроб Еврипида, прославившегося своими величественными трагедиями, и Стагира, где, как известно, родился Аристотель, который, по выражению Цицерона [878]излил из себя золотую реку. 9. И эти земли в древние времена населяли варвары, различавшиеся между собой по языку и по обычаям. Из них более всех по сравнению с другими памятны одрисы, как чрезвычайно дикое племя. Пролитие человеческой крови до такой степени вошло у них в обычай, что за недостатком неприятеля, они на пирах, насытившись и напившись, сами втыкали оружие в свои тела, будто чужие.

10. С возрастанием силы римского государства, еще при консулах, Марк Дидий одолел после упорного сопротивления эти племена, которые оставались до тех пор неукрощенными и бродили в диком состоянии, не зная никаких законов; Друз заставил их ограничиваться пределами своей земли, Минуций разбил их в битве у реки Гебра, которая стекает с крутых гор одрисов, а затем остатки их были истреблены проконсулом Аппием Клавдием. Римский флот захватил города, расположенные на Босфоре и Пропонтиде. 11. После этого явился туда полководец Лукулл. [879]Он первый сразился с диким племенем бессов и в том же самом походе раздавил гемимонтанов, несмотря на их жестокое сопротивление. Под его угрозами вся Фракия перешла во власть наших предков, и таким образом после опасных походов приобретены были шесть провинций.

12. Первая из них, передняя, которая граничит с Иллириком, называется Фракией в собственном смысле слова. Ее украшают большие города Филиппополь, именовавшийся в древности Евмольпиалой, и Берёя. Далее – Гемимонт с большими городами Адриа- 386 нополем, который раньше назывался Ускудама, и Анхиалом. Затем – Мезия, где лежит Маркианополь, названный так от имени сестры императора Траяна, Доростор [880]Никополь и Одисс [881]Рядом с ней лежит Скифия, более известные города которой – Дионисополь, Томы [882]и Калатис. Крайняя провинция – Европа, в которой помимо небольших городов находятся известные два – Апры и Перинф, впоследствии названный Гераклеей. 13. Примыкающая к этой провинции Родопа имеет города Максимианополь, Маронею и Энос. Последний город был основан Энеем, который, оставив его, после долгих странствий, под непрестанным воздействием благих предзнаменований, поселился в Италии.

14. Известно, как о том идет всегдашняя молва, что почти все поселяне, которые живут на горных возвышенностях в вышеназванных областях, превосходят нас большей крепостью тела и как бы правом на более продолжительную жизнь. Полагают, что это связано с тем, что они воздерживаются от смеси кушаний... (и) горячей пищи, а также от того, что постоянно свежая роса действует стягивающим образом на их тело холодными брызгами, и они наслаждаются сладостью более чистого воздуха, а затем, – что они первые среди всех чувствуют на себе животворящие по самой своей природе лучи солнца, прежде чем они наполняются земными элементами и оскверняются. После этого объяснения обращаюсь к начатому повествованию.

 

5.

 

1. Когда Прокопий был побежден во Фригии и внутренние раздоры прекратились, магистр конницы Виктор был отправлен к готам, чтобы определенно установить, на каком основании народ, дружественный римлянам и связанный договором прочного мира, оказал поддержку человеку, начавшему войну против законных государей. В качестве полного оправдания своего образа действий готы представили письмо самого Прокопия, который заявлял, что он принял верховную власть, принадлежащую ему как близкому члену Константинова рода. В этом документе они признавали заслуживающее снисхождения оправдание своей ошибки.

2. Узнав об этом из доклада того же Виктора, Валент не придал никакого значения этому пустому оправданию и двинул против них войска. Готы получили о том заблаговременно сообщение. Стянув все силы в одно место в начале весны, Валент расположился 387 лагерем близ укрепления, называемого Дафна, и, наведя мост на палубах кораблей, переправился через реку Истр, не встретив никакого сопротивления. 3. Его самоуверенность выросла еще больше, когда он, предпринимая походы в разных направлениях, не встретил никого, кого бы мог победить или устрашить. А готы, в страхе пред приближением огромной армии, направились в горы серов, крутые и доступные для прохода только людям, хорошо знакомым с местностью. 4. Во избежание того, чтобы пришлось, потеряв все лето, вернуться назад безо всякого военного успеха, он выслал вперед Аринфея, магистра пехоты, с летучими отрядами, и тот захватил часть готских семейств, пока те, не успев еще достигнуть пересеченных горных местностей, скитались по равнине, где и могли быть взяты в плен. Только достигнув этого случайного успеха, он и вернулся невредимым со своими войсками, не нанеся чувствительных потерь противнику и сам не пострадав от него.

5. С таким же рвением сделал он попытку проникнуть на вражескую территорию и в следующем году. Но, встретив препятствие в виде более широкого разлива Дуная, оставался на одном месте до глубокой осени в постоянном лагере, который разбил близ одного селения карпов. Так как вследствие сильнейшего разлива вод нельзя было ничего предпринять, он вернулся оттуда в Маркианополь на зимние квартиры.

6. Проявляя ту же настойчивость и на третий год, Валент воздвиг у Новиодуна [883]мост на судах для переправы через реку, прорвался в землю варваров и после продолжительного похода напал на воинственное племя гревтунгов [884]обитавшее в отдаленных местах. После нескольких небольших стычек он встретился с самым могущественным в ту пору царем Атанарихом, который отважился оказать ему сопротивление с очень сильным, как ему казалось, войском. Атанарих был, однако, вынужден бежать, едва спасшись от гибели, а сам Валент со всеми своими вернулся в Маркианополь, как подходящий в тех местах пункт для зимовок.

7. После различных случайностей этого трехлетия были основания для окончания войны. Первое – то, что продолжительное пребывание императора на вражеской территории нагнало страх на варваров, второе – что запрет всяких торговых отношений ввергал варваров в крайний недостаток в самом необходимом. И вот они несколько раз отправляли послов с просьбой о прощении и 388 даровании им мира. 8. Император, человек недалекий, но вообще весьма трезво оценивавший положение дел, пока его не развратили льстецы, и он не истерзал государство достойными вечных слез убийствами, подверг этот вопрос тщательному обсуждению и решил, что следует дать готам мир.

9. И вот с нашей стороны были посланы к ним Виктор и Аринфей, состоявшие тогда магистрами пехоты и конницы. Когда они подтвердили в своих донесениях, что готы согласились на предложенные условия, выбрано было подходящее место для заключения мира. И так как Атанарих заверял, что он связан страшной клятвой и заветом отца своего никогда не ступать на римскую землю и нельзя было его заставить, а императору было непочетно переходить к нему, то решено было, что они встретятся на гребных судах на середине реки. Император с оруженосцами с одной стороны и Атанарих со своими людьми с другой встретились для заключения мира, согласно условиям. 10. Устроив это дело и получив заложников, Валент возвратился в Константинополь. Впоследствии Атанарих был изгнан из родной земли вследствие заговора близких ему людей, бежал в Константинополь, где и скончался. С подобающим великолепием его погребение было совершено по нашему обряду[885]

 

6.

 

1. Между тем Валентиниан страдал от тяжелой болезни и был при смерти. На частной пирушке галлы, состоявшие при особе императора, намечали кандидатом Рустика Юлиана, состоявшего тогда магистром императорской канцелярии рескриптов. То был человек, со звериным инстинктом жаждавший человеческой крови, что он доказал, когда в звании проконсула управлял Африкой. 2. Отправляя должность городского префекта, в которой он и окончил свою жизнь, чувствуя себя неуверенно из-за тревожных обстоятельств и опасаясь тирана [886]по воле которого он поднялся на такой высокий пост якобы из-за недостатка достойных людей, он вынужден был казаться мягким и кротким.

3. По сравнению с этой партией другие ратовали с большим рвением за Севера, бывшего в ту пору магистром пехоты, признавая в нем подходящие для императорского сана качества. Хотя он был суров и внушал страх, но во всяком случае был терпимее и предпочтительнее названного выше. 389

4. Но эти планы оказались напрасными: благодаря применению различных лечебных средств император выздоровел и, едва оправившись от смертельной опасности, решил предоставить отличия императорской власти сыну своему Грациану, приближавшемуся уже к совершеннолетию. 5. Приняв все предварительные меры и побеспокоившись о том, чтобы солдаты приняли это с готовностью, Валентиниан по прибытии Грациана выступил на военное поле, взошел на трибунал и, окруженный блестящим кольцом высших сановников, вывел сына за руку на середину собрания и рекомендовал войску предназначенного в императоры такой речью.

6. «Живым свидетельством вашего ко мне расположения является то, что я ношу это облачение императорского сана, которого я был удостоен, будучи предпочтен по сравнению со многими славными мужами. При вашем участии в моих решениях, при совместности наших обетов, собираюсь я своевременно совершить долг моей любви к отечеству, и в успехе дает ручательство само божество, всегдашней помощью которого будет вовеки стоять несокрушимо римская держава. 7. Итак, примите благосклонно, храбрые мужи, прошу вас, наше желание и знайте, что задуманное мной дело, которое освящает закон любви, хочу я не только совершить с вашего ведома, но желаю также, чтобы оно было одобрено и утверждено, как соответствующее нашим интересам и обещающее быть полезным в будущем.

8. Этого моего вступающего уже в годы юности сына Грациана, который долго жил среди ваших детей, которого вы любите, как наш общий залог, я собираюсь принять в соучастники верховной власти в интересах утверждения общественного спокойствия, если милосердное соизволение Бога небесного и ваше властное право поддержат то, что мне подсказывает чувство отцовской любви. Не в суровой обстановке с пеленок, как мы, он вырос; не свыкся он еще с перенесением бранных трудов; еще не по силам ему, как вы видите, дело Марса. Но он достоин славы своей семьи и славных дел его предков и – говорю это, опасаясь зависти – он совершит и большее, как нередко представляется это мне, когда я даю про себя оценку его характеру и наклонностям, пока не вполне еще сложившимся. 9. В ранней юности, как человек, прошедший курс образовательных наук, будет он чистым суждением взвешивать качество правых и неправых дел. Он будет поступать так, что разумные узнают, что он их понимает; он вознесется до славных подвигов, прирастая к боевым знаменам и орлам; он будет выносить палящий зной, снега, ночной холод, жажду, бессонные ночи; если вынудит необходимость, он будет защищать лагерь от неприятеля, жизнь свою положит за товарищей по опасности и – что является первым и высшим долгом па- 390 триотизма – будет уметь любить отечество, как свой отчий и дедовский дом».

10. Валентиниан еще не успел окончить свою речь, как солдаты, выслушав его слова с радостным согласием, спеша каждый со своего места один перед другим признать пользу дела и выразить свою радость, объявили Грациана Августом, примешивая сочувственный стук оружия к торжественному звуку труб. 11. Увидев это, Валентиниан преисполнился радостью, надел на сына корону и облачение высочайшего сана, поцеловал его и, обращаясь к нему, стоявшему во всем блеске своего сана и внимательно ловившему каждое слово, сказал такую речь: 12. «Вот, Грациан, ты теперь в императорском облачении, о чем мы все мечтали; оно поднесено тебе общим решением наших боевых товарищей при счастливых предзнаменованиях. Принимайся за дело, сознавая трудность положения, как товарищ твоего отца и дяди, и привыкай проникать с войсками за Истр и Рейн, проходимые по льду, стоять рядом с твоими оруженосцами, с разумом отдавать свою жизнь за тех, кем ты правишь, не считать чуждым для себя ничего, что касается блага римской державы. 13. В этот час довольно будет и этого наставления, и в своих советах я не откажу тебе в дальнейшем. А теперь прошу и заклинаю вас, защитники государства, храните вашей верной любовью подрастающего государя, который поручен вашей чести».

14. После произнесения императором этих торжественных слов Евпраксий из Цезареи в Мавритании, бывший тогда магистром канцелярии рескриптов, первый воскликнул: «Семья Грациана этого заслуживает». Тотчас же он был произведен в квесторы. За ним числилось много проявлений надежной верности, заслуживавших подражания со стороны людей здравомыслящих; никогда он не отступался от бестрепетной правды, был всегда тверд и похож на законы, которые, как мы видим, при всем различии обстоятельств, говорят всем одним и тем же языком. При своем представлении о справедливости оставался он и тогда, когда вспыльчивый император грозно набрасывался на него за правильные советы.

15. После этого встали в честь старшего императора и нового – этого отрока, к которому располагали всех блеск его глаз, лицо, вся его симпатичная внешность и прекрасные качества его ума. Все это могло бы создать из него императора, достойного сравняться с наилучшими из древних, если бы позволили это судьба и ближайшие к нему люди, которые затуманили неустойчивые еще его прекрасные качества дурными деяниями.

16. В этом случае Валентиниан нарушил установленный издревле обычай тем, что нарек брата и сына не Цезарями, а Августами. До сих пор ни один император не брал себе товарища 391 с равной властью, кроме императора Марка, который сделал своего брата по усыновлению, Вера, соучастником императорского величия на полных правах равенства с собой. [887]

 

7.

 

1. Так все это устроилось согласно желанию государя и солдат. А через несколько дней бывший викарий [888]Авициан возбудил обвинение в казнокрадстве против префекта претория Мамертина, когда тот вернулся из Рима, куда ездил по служебным делам. 2. Из-за этого его заменил Вулкаций Руфин [889]человек во всех отношениях отличный, авторитет которого славно возвышала его почтенная старость, но который никогда не упускал удобного случая поживиться, если можно было надеяться, что это останется в тайне. 3. Получив аудиенцию у императора, он устроил возвращение из ссылки, с восстановлением прав на имущество, бывшему префекту Рима Орфиту [890]

4. Хотя Валентиниан, человек жестокий, в начале своего правления, желая ослабить мнение о своей суровости, сдерживал иногда свои дикие порывы, стараясь подчинить страсти разуму, этот его недостаток, который он скрывал и подавлял, подчас прорывался на гибель многим и вспыльчивость его характера ухудшала дело. Ученые признают раздражительность продолжительной, а подчас и непрерывной, язвой духа, которая обычно возникает от чрезмерной впечатлительности, и приводят, как справедливый аргумент, в доказательство этого то, что больные раздражительнее здоровых, женщины – мужчин, старики – юношей и несчастные – счастливых.

5. В эту пору среди казней людей менее высокого положения выделялась смерть Диокла, бывшего комита финансов в Иллирике, которого за незначительные проступки император приказал сжечь живым; далее, Диодора, бывшего имперского агента, и трех канцеляристов управления викариата Италии. Они были преданы жестокой смерти по жалобе императору комита на то, что Диодор возбудил против него гражданский процесс, а чины его канцелярии по приказу судьи позволили себе, когда он отправлялся в путь, давать ему совет явиться на суд. Память их и до сих пор чтут христиане в Медиолане и называют место, где они погребены, «Ad innocentes» (у невинных).

6. Позднее, когда по делу некоего Максенция, родом из Паннонии, поскольку судья правильно сделал распоряжение ускорить исполнение приговора, император приказал казнить декурионов 392 трех городов, этому воспротивился тот же Евпраксий, бывший в ту пору квестором, и сказал: «Будь осторожен, благочестивейший государь: ведь тех, кого ты приказываешь убить, как преступников, христианская религия будет чтить, как мучеников, т. е. угодных Богу». 7. По его примеру ту же спасительную смелость проявил префект Флоренций. Когда по одному делу, заслуживавшему прощения, он услышал, что вспыливший император также приказал казнить по трое декурионов во многих городах, он сказал: «Что же делать, если в каком-нибудь городе не окажется столько декурионов? Нужно оговорить также и то, что они должны быть казнены, если они есть налицо в городе». 8. Эту суровость усиливала еще следующая ужасная несправедливость: если кто-то обращался к нему с просьбой избавить его от суда могущественного недруга и заменить одного судью другим, Валентиниан такой просьбы не удовлетворял, и пусть даже тот привел бы много основательных мотивов, отсылал его дело к тому самому судье, которого тот боялся. Ужасно было и другое: если ему сообщали, что какой-нибудь удручаемый бедностью должник ничего не может уплатить, он изрекал смертный приговор.

9. Эти и тому подобные проявления произвола позволяют себе некоторые государи, потому что они не признают за друзьями права возражать против их дурных решений и поступков, а врагов своих устрашают величием своей власти. Для того, кто считает великим подвигом все, к чему склоняется его воля, нет вопроса о несправедливости.

 

8.

 

1. Выступив из Амбиан, Валентиниан спешил в Тревиры [891]По дороге он получил тревожное известие, а именно, что Британия вследствие восстания варваров оказалась в крайней опасности, что Нектарид, комит морского побережья, убит и дукс Фуллофавд попал во вражескую засаду. 2. Эта весть повергла императора в большой ужас и он послал Севера, бывшего тогда еще комитом доместиков, с поручением поправить дело, если судьба представит желанный к тому случай. Вскоре, однако, Север был отозван назад и в те места отправился Иовин; он спешно послал вперед Провертвида, а сам был озабочен тем, чтобы набрать сильную армию, как того требовало трудное положение дел. 3. Наконец, поскольку с острова непрерывно поступали тревожные известия, приказано было отправиться туда Феодосию, известному своими боевыми 393 подвигами. [892]Собрав храброе войско из легионов и когорт, он отправился туда, и ему предшествовали блестящие надежды.

4. Так как в описании деяний императора Константа [893]я описал, насколько это было в моих силах, прилив и отлив океана и положение Британии, то возвращаться к тому, что один раз уже было изложено, считаю излишним, как гомеровский Улисс [894]боится у феаков вторично рассказывать о своих странствиях из-за чрезвычайной их трудности [895]5. Достаточно будет сказать, что в то время пикты, делившиеся на два племени, дикалидонов и вертурионов, а также весьма воинственный народ аттакотты и скотты, бродили повсюду и производили грабежи, а в приморских областях Галлии франки и соседние с ними саксы там, куда только могли прорваться с суши или с моря, производили грабежи и пожары, забирали людей в плен, убивали и все опустошали.

6. Чтобы положить конец этим бедствиям, если поможет счастливая судьба, направился в эти крайние области земного круга хороший полководец и прибыл в Бононию [896]где галльский берег отделен от Британии узким проливом. Море в том месте то вздымается страшными валами, то выравнивается как широкое поле, открывая безопасный путь мореходам. Осторожно переправился он через пролив и прибыл в спокойную гавань противоположного берега Рутупии [897]7. Когда следом за ним подошли батавы, герулы, иовии и викторы, легионы, дышавшие уверенностью в своих силах, он выступил вперед и направился к старому городу Лундинию, который позднее получил имя Августы. По дороге он разделил свою армию на много отрядов и напал на грабительские шайки врагов, отягченные поклажей. Быстро справившись с теми, которые вели связанных людей и гнали скот, он отнял добычу, достояние несчастного податного населения, и возвратил собственникам за исключением небольшой части, предоставленной измученным солдатам. С триумфом он вступил в город, угнетаемый дотоле тяжкими бедствиями, но теперь воспрянувший в надежде на спасение более скорое, чем можно было ожидать.

7. Удача придала ему бодрость для больших начинаний. Вырабатывая безопасный план действий, он оставался в нерешительности, так как показания пленных и перебежчиков убеждали его, что нельзя справиться с рассеянными на широком пространстве пле