Да будет плотский сей порыв
Вам, слабым людям, в поученье: В душе любовь – иероглиф, А в теле книга для прочтенья. Внимая монологу двух, И вы влюбленные, поймете, Как мало предается дух, Когда мы предаемся плоти ПИЩА АМУРА Амур мой погрузнел, отъел бока, Стал неуклюж, неповоротлив он; И я, приметив то, решил слегка Ему урезать рацион, Кормить его умеренностью впредь,- Неслыханная для Амура снедь! По вздоху в день – вот вся его еда, И то: глотай скорей и не блажи! А если похищал он иногда Случайный вздох у госпожи, Я прочь вышвыривал дрянной кусок: Он черств и станет горла поперек. Порой из глаз моих он вымогал Слезу – и солона была слеза; Но пуще я его остерегал От лживых женских слез: глаза, Привыкшие блуждать, а не смотреть, Не могут плакать, разве что потеть. Я письма с ним марал в единый дух, А после – жег! Когда ж ее письму Он радовался, пыжась как индюк, - Что пользы, я твердил ему, За титулом, еще не весть каким, Стоять наследником сороковым? Когда же эту выучку прошел И для потехи ловчей он созрел, Как сокол стал он голоден и зол: С перчатки пущен, быстр и смел, Взлетает, мчит и с лету жертву бьет! А мне теперь – ни горя, ни забот. ПОГРЕБЕНИЕ Когда меня придется обряжать,
|
