ГЛАВА 20. Полковник подошел к конторке в вестибюле, но портье еще не было на месте

 

Полковник подошел к конторке в вестибюле, но портье еще не было на месте. Дежурил ночной швейцар.

– Вы можете запереть одну мою вещь в сейф?

– Не могу, господин полковник. Никто не имеет права открывать сейф, пока не придет помощник управляющего или портье. Но у себя спрячу все, что хотите.

– Спасибо. Не стоит, – сказал тот и положил адресованный на свое имя конверт со штампом «Гритти», где лежали камни, во внутренний левый карман мундира.

– У нас тут настоящего воровства не бывает, – сказал ночной швейцар. Ночь была долгая, и он был рад случаю перекинуться словом. – Да никогда и не было. Вот только убеждения бывают разные, и политика тоже.

– А как у вас насчет политики? – спросил полковник; он тоже устал от одиночества.

– Да сами знаете – ни шатко ни валко.

– Понятно. А ваши дела как идут?

– По-моему, хорошо. Может, не так хорошо, как в прошлом году. Но все же вполне прилично. Нас побили на выборах, и теперь надо немножко выждать.

– Но вы-то сами что-нибудь делаете?

– Как вам сказать. Политика ведь у меня скорее для души. То есть умом я тоже в нее верю, да вот больно плохо развит.

– А ведь слишком большое развитие тоже вредно – души не останется.

– Может, и так. А у вас в армии политикой занимаются?

– Еще как, – сказал полковник. – Но не в том смысле, в каком вы думаете.

– Ну, тогда нам лучше этого не касаться. Я вас выспрашивать не хотел.

– Да ведь это я у вас первый спросил, я сам начал разговор. Мы просто болтаем. Никто друг у друга ничего не выспрашивает.

– Конечно. Вы, полковник, на инквизитора не похожи. Я знаю про ваш Орден, хоть в нем и не состою.

– Вы можете стать членом-соревнователем. Я поговорю с Gran Maestro.

– Мы с ним из одного города, но из разных районов.

– Город у вас хороший.

– Понимаете, полковник, я политически так плохо развит, что считаю всех порядочных людей порядочными.

– Ну, это у вас пройдет, – заверил его полковник. – Не беспокойтесь. Партия ваша молодая. Не удивительно, что вы впадаете в ошибки.

– Прошу вас, не надо так говорить.

– Рано утром можно и пошутить.

– Скажите откровенно, полковник, что вы думаете о Тито?

– Разное. Но он мой ближайший сосед. Я не привык сплетничать о соседях.

– А мне хотелось бы знать…

– Узнаете на собственной шкуре. Разве вы не понимаете, что на такие вопросы не отвечают?

– А я надеялся, что отвечают.

– Зря, – сказал полковник. – Во всяком случае, в моем положении. Могу вам только сказать: забот у мистера Тито немало.

– Ну, это я уже понял, – сказал ночной швейцар. Он и в самом деле был еще мальчишка.

– Еще бы, – сказал полковник. – Мудрости тут особой не нужно. Ну, пока, мне надо пройтись – для пищеварения и вообще.

– До свидания, полковник. Fa brutto tempo.45

– Bruttissimo46, – сказал полковник; затянув потуже пояс плаща, расправив плечи и обдернув полы, он переступил порог и вышел на улицу, где гулял ветер.