Путешествие Сократеса 5 страница

Директор затем скомандовал:

— Алексей Орлов, шаг вперед.

Казак сделал шаг вперед.

А директор снова обратился к двенадцати юношам:

— Кто смелый, шаг вперед.

Один из старших кадетов, Анатолий Комаров, лучший среди школьных борцов, вышел из строя.

— Ну-ка, — сделал приглашающий жест дядя, —' нападайте-ка на инструктора Орлова.

Кадет Комаров, сжавшись пружиной, стал кружить во- длексея, высматривая слабое место в стойке своего аставника. А тот лишь улыбался и стоял себе спокойно, даже не стараясь держаться лицом к своему молодому про­тивнику. Комаров, увидев незащищенное место, не пре­кращая движения, нанес боковой удар ногой.

Ответное движение Алексея казалось почти незамет­ным, но его было достаточно, чтобы Комаров потерял рав­новесие и повалился на пол — тяжело, словно куль муки. Казалось, кадеты наблюдают за демонстрацией сверхъесте­ственных сил, а не боевого мастерства. Кадет еще несколько раз сделал попытку достать Алексея, но так же безуспеш­но. Наконец директор поблагодарил кадета за смелость, а Алексея — за демонстрацию.

— У царя немало верных солдат, — торжественно про­изнес он, — но те, кто охраняют его и выполняют особые задания, должны побеждать даже самых лучших солдат. Так что с этого момента ваша тренировка усилится до отметки критической, а временами и более того. А значит, если кто из вас не уверен в своих силах, еще не поздно отказать­ся — ничего постыдного в этом нет. В регулярной армии тоже служат достойные и храбрые офицеры. Тот, кто хочет вернуться назад в свою учебную роту, — шаг вперед.

Директор ждал, но никто не вышел из строя.

— В регулярной армии служат достойные офицеры, — повторил он. — Говорю вам как офицер — будущим офи­церам, я должен знать не только на что способен, но и что ^{Мне не по} силам. Чтобы потом поздно не было.

Сергей, как и все остальные в строю, стоял не шелох­нувшись.

~~ Что ж, быть посему, — сказал дядя. — Учебная рота продолжит подготовку под руководством наставника Бро- Дилова. Отборная группа будет тренироваться под началом Алексея Орлова.

Н

а следующий день началась их особая подготовка. Как только кадеты выстроились в две шеренги, Алексей посвятил их в кодекс казацкой чести:

— Сам погибай, а товарища выручай — вот наша не­рушимая заповедь. Ваш священный долг — рисковать соб­ственной жизнью, чтобы спасти товарища и охранять царя и нашу святую веру.

Он замолчал, чтобы дать им время вдуматься в смысл этих слов. Сергею казалось, будто он очутился в какой-то другой реальности, превосходившей его привычный мир. Но следующие слова Орлова резко изменили атмосферу:

— Каждый из вас теперь должен пройти посвящение. Жестокое на первый взгляд, оно послужит многим полез­ным целям. Вам предстоит самим испытать, что представ­ляет собой телесное ранение и боль. Каждый из вас должен сделать выбор между глубоким ножевым ранением или сильным ударом молотком по руке, который, вполне воз­можно, сломает ее.

— Кадет Иванов, — вызвал он Сергея из строя. — Вы будете первым. Остальные — следом за вами.

Сергей сделал шаг вперед, но все не решался, какое из двух испытаний выбрать. Что страшней? И что будет боль­ней?

— Ну же? — терпеливым, но настойчивым тоном про­изнес Казак. — Выбрали?

Сергей поглубже вдохнул и сказал:

— Я выбираю нож.

И в тот же миг, незаметно, словно молния, Алексей по­лоснул его лезвием по руке. Движение это было совершенно машинальным, в нем не было ни агрессии, ни потаенного удовольствия. Какой-то миг Сергей не ощущал боли, только шок при виде того, как кожа на его руке разошлась, обна­жив белый слой жира. Затем рана наполнилась кровью, появилась глубокая, пульсирующая боль, кровь потекла с руки на землю.

— Теперь ваш черед, — Алексей кивнул в сторону двух старших кадетов. — Один из вас должен наложить шов, другой — сделать перевязку, как в полевых условиях. И что­бы работали чисто — следующими будете вы.

Он показал на стол, где были выложены различные пе­ревязочные материалы, иглы и нитки. Их старая медсестра стояла рядом, готовая в любую минуту прийти на помощь. Она же и налила Сергею стопку водки, чтобы, — сказала _она> _ боль не так донимала. Он выпил и уже хотел про­сить у нее вторую стопку, но не решился.

Присыпав дезинфицирующим порошком зияющую рану, медсестра взяла Сергееву руку в свою, наблюдая за тем, как старший кадет неумело накладывал шов изогну­той иглой. Сергей отвернулся и, сцепив зубы, терпеливо ждал, когда с процедурой будет покончено, стараясь не вздрогнуть и не вскрикнуть каждый раз, когда игла прон­зала кожу.

Пульсирующая боль становилась сильнее, и он мор­щился каждый раз, но терпел, пока дрожащие руки его товарища протягивали тонкую нить через края раны, туго стягивая ее. Спустя несколько минут, которые показались Сергею вечностью, рана была зашита, повязка наложена, колющая боль сменилась глубоким нытьем.

— Молодчина, — прошептала сестра, но Сергей едва уловил смысл ее слов. Все его внимание теперь было по­глощено тем, как остальные его товарищи один за другим подходили к столу. Для него худшее уже было позади.

Остальные кадеты, тоже не в силах отвести глаз от жут­кого зрелища, следили за происходящим. Следующий за Сергеем парень, испугавшись вида Сергеевой крови, вы­брал молоток. Он взвыл, когда молоток Алексея опустился ^емУ ^на Руку, но не потерял сознания. Жуткий хруст был ^слЫшен каждому, хотя было не ясно, действительно ли ^к°сть сломана. Кадет же молча отошел в сторону, тяжело ДЫщ_а и морщась от невыносимой боли. Двое его товарищей

тут же наложили шину на ушибленное место под присталь- ными взглядами остальных.

И т^к, один за другим, все подходили к столу, выбирая то нож, то молоток. Андрей, который не переносил вида кро­ви, выбрал молоток. В момент удара он сильно вскрикнул, но нашел в себе силы собраться и дальше уже терпел боль молча. Закольев выбрал нож и прошел через все, даже не поморщившись. Больше того, он улыбался.

Один из кадетов отказался от испытания. Алексей подчеркнуто вежливым тоном предложил ему вернуть­ся в группу Бродилова. Вскоре все одиннадцать бледных, морщившихся кадетов выстроились у столика с медика­ментами и водкой. Каждый получал свою стопку, и многие, подобно Сергею, были не прочь выпить еще.

Наконец Алексей еще раз обратился к ним — с величай­шим уважением в голосе, словно теперь их всех от осталь- j ных кадетов отделяла глубокая пропасть:

— Подчас одних только слов недостаточно, когда хочешь научить чему-то очень важному. Эта рана, которую полу­чил каждый из вас, — все равно что ранение, полученное в бою. Но рана быстро зарубцуется, если вы научитесь слу­шать свое тело, научитесь желать того, чтобы раны быстрее затягивались. И, несмотря на ранение, будете сохранять • боеспособность — а это исключительно важно в условиях настоящего боя.

— Испытание это было не из простых, — продолжал он, — и для меня тоже. Не думайте, что мне доставляло удовольствие причинять вам боль. Но оно было необхо­димо. Вы теперь сами испытали на себе малую толику той боли, которую вы, солдаты, будете причинять врагу, если понадобится. Такова жестокая правда боя. Никогда не за­бывайте о том, что лучше ранить десятерых, чем убить одного. Раненые требуют ухода и тем самым сковывают противника. Совет этот вам даю, впрочем, не только из

обряжений тактических, из соображений некоей высшей

стратегии тоже.

Раны затянутся, и солдат вернется к своей семье. Но смерти нет обратного хода, и душа убитого врага будет всегда лежать тяжелым грузом на вашей совести. А значит, бивать врага нужно только тогда, когда другого выбора _нет f теперь возвращайтесь к себе и думайте о том, что я

вам только что сказал.

Кадетам выдали новую форму, штаны с красными лам­пасами, как у офицеров. И когда они уже шли в свою но­вую казарму, Сергей подметил, что не только новая форма отличает этих одиннадцатерых. Они держались гурьбой, стараясь идти все вместе, словно какое-то новое, неведомое чувство военного товарищества после перенесенного ис­пытания сплотило их в единое целое. Только один Закольев держался особняком — и впереди остальных.

Как оказалось, некоторые из парней постарше соверши­ли еще один поступок, на который ни за что бы не реши­лись прежде, — выпросили с собой бутылку водки. Теперь они, смеясь, пили водку из горлышка, передавая бутылку друг другу, и Сергей, неожиданно для себя, опьянел. Ему захотелось еще, но бутылка была пуста. Вдруг ему вспом­нилось, что от водки умер его отец. «Не передалось ли мне по наследству еще и это?» — подумал он.

Через пару недель его рана зажила, но остался рубец, чтобы никогда из памяти не стерся тот день, когда он стал одним из избранных.

Вскоре после этого их группа прошла еще одно испы­тание, проведя без еды семь дней, а последние два дня — ^{ез в}°Ды. Для этого, как пояснил Орлов, было несколько

причин.

Первое, — сказал он, — вы преодолеете инстинктив­ный страх остаться без пищи. Так что, если вы окажетесь ^трезаны от остальных в ходе боя, для вас будет не столь

важно, есть ли у вас провизия или нет. Второе, периодиче­ское голодание очищает и укрепляет тело.

— А третье, — прошептал кто-то в строю, — меньщ_е кормишь, больше денег в школе останется. — По ряду про­катился подавленный смешок. Но им уже было не до смеха к концу первого дня. Волчий голод и ужасающая усталость буквально валили с ног — еще один из кадетов не выдержал и выбыл из их числа, так что их уже осталось десять. Вдо­бавок, на этот период никто не собирался отменять для них тренировки и занятия, голод — еще не причина отдыхать или отлынивать от занятий, объяснили им.

Все эти семь дней у Сергея и остальных промежутки усталости и апатии сменялись чувством легкости, при­ливом свежих сил и новой энергии.

Тяжелее всего было последние два дня, без воды. Но потом они завершили свое голодание своеобразным очи­стительным ритуалом, напоминавшим второе крещение.

— Отборными солдатами становятся только через от­бор, вот как, — неустанно повторял Алексей. — Но, может быть, наступит день, и вы из солдат превратитесь в воинов, как те триста спартанцев древности. Против них было три­ста тысяч персов, но они стали живой стеной и три дня не пускали врага через узкое ущелье в Фермопилах.

— И что с ними было потом? — спросил один из каде­тов.

— Они все погибли, — ответил Казак.

С

некоторых пор Сергей чувствовал, что его жизнь и всё в его жизни становится быстрее — его мысли, его желаниг. ум и тело. Его перевели в казарму этажом выше, где уже безраздельно властвовал девятнадцатилетний За­кольев, самый старший из всех кадетов. Но Сергея теперь больше занимали его тренировки с Алексеем в стрелковом оружии, маскировке, полевой медицине, выживании в зим­них условиях и рукопашном бое.

Несколько недель спустя наставник отборного взвода объявил своим подопечным:

— Сегодня тема нашего занятия — удушающие захваты и освобождение от них. Но начнем мы с того, что вы сами постараетесь найти возможность освободиться от захвата. Исследуйте любые способы — что получается и что нет. Только не травмируйте своего партнера, это главное. Те же из вас, кто будет проводить удушающий захват на партне­ре, запомните: поскольку у него нет возможности сказать вам, когда остановить захват, сигналом будет его хлопок по вашей ноге. Это сигнал немедленно остановить прием. В противном случае он потеряет сознание... а если удержать захват еще дольше, он просто задохнется. Так что сразу осла­бить захват, как только партнер похлопает вас по ноге!

К концу занятий Закольев снова выбрал Сергея себе в партнеры. Закольевская рука мгновенно обвилась вокруг его ^{Шеи> и} Сергей уже был не в силах издать ни звука, ни даже вдохнуть. Еще секунда, в следующее мгновение показалось ^У. и голова взорвется. В глазах потемнело, и, запаниковав, что оыло сил хлопнул Закольева по бедру, затем еще раз, Увствовав, как его засасывает черный водоворот, конец Закольев освободил захват. Сергей, не в силах _Како ^{ТЬся на} ногах, опустился на борцовский коврик и то время сидел, стараясь поскорее восстановиться.

Вдруг он почувствовал, что Закольев, не отрываясь, смо­трит на него, и поднял глаза.

— Что это у тебя там на шее надето? — как ни в чем ц_е бывало поинтересовался тот.

— Ничего, — пробормотал Сергей, злясь на себя за то что забыл перед тренировкой спрятать свой медальон. На минуту зазеваешься, мысленно отругал он себя, а потом будешь жалеть.

— А ну покажь, — дружеским тоном сказал Закольев.

Закольев умел попросить таким тоном, что, казалось,

глупо отказывать человеку в такой мелочи. Сергей уже было потянулся к застежке на цепочке, но вовремя спо­хватился.

— Не твое дело, — отрезал он. — Ты про свое думай.

Закольев равнодушно пожал плечами и стал работать в

паре с другим кадетом.

Алексей подал знак к концу тренировки, подвел итог и покинул тренировочный зал. Кадеты стали собирать­ся, хотя кое-кто еще оставался на борцовском коврике, продолжая отрабатывать сегодняшний прием. Сергей же, который в этот раз с нетерпением ждал конца занятий, по­старался было уйти одним из первых, но вдруг услышал за спиной зловещий шепот Закольева:

— Давай-ка посмотрим на твое сокровище!

Сергей сразу понял, что Закольев не просто хочет по­смотреть на медальон, он решил присвоить его.

— Обойдешься, сказано же тебе, — бросил Сергей и по­старался поскорей пройти в двери, но правая рука Заколье­ва уже крепко держала его за шею, а левой он с ужасающей силой надавил ему на затылок. Сергей дернулся, стараясь не поддаться панике, не потерять дыхания, но дыхания уЖ^е не было, осталось лишь страшное давление, от которого- казалось, вот-вот треснет череп. В сгущавшейся черной он еще успел увидеть, что на них смотрят двое кадетов, й° те, видимо, решили, что они решили потренироваться еШ^е- pj то была не тренировка — в этот раз Закольев напал на

него всерьез. _

Когда свет погас у него в глазах, Сергеи на какой-то миг ловно увидел себя со стороны, свое бесчувственное тело, распростершееся на полу. Затем было чернота.

Когда он пришел в себя, Закольева поблизости не было.

Исчез и медальон.

С того самого момента Сергей, словно одержимый, не мог думать ни о чем другом, лишь о том, как вернуть свой медальон. Он не мог, просто не мог позволить Заколье- ву взять и украсть то единственное, что осталось у него в память о родителях, что соединяло его с прошлой жиз­нью. Но у него никак не выпадала возможность остаться с Закольевым один на один. Несколько дней их не ставили тренироваться в паре, не получалось у Сергея подстеречь его одного на заднем дворе, где обычно Закольев курил с дружками.

Сергей чувствовал, что у него, словно у безумца, начи­нают путаться мысли. Он не мог ни о чем больше думать. Ему нужно было немедленно вернуть свое.

Три дня спустя ему таки удалось подстеречь Закольева и перегородить путь:

— Отдавай немедленно! — закричал он, не в силах сдерживаться, чувствуя, как у него все горит внутри от ярости.

Кое-кто из кадетов, пришедших пораньше в спортивный зал, подтянулся поближе. Зрелище обещало быть незабы- ^ваемы_м.

~~ Что тебе отдавать? — негромко переспросил Зако- ^ев> явно не ожидавший такого от Сергея.

—- Сам знаешь что.

Закольев улыбнулся своей отвратительной улыбочкой.

_Тв<- ^ты про ту девчачью побрякушку, которая была у ^0я на шее?

— Отдавай... сейчас же! — зарычал Сергей.

— А у меня ее нет. Вот так-то.

— Врешь!

Закольев смотрел на него изучающим взглядом, словц₀ на козявку, удивленный, что «добренький Сережа», почти на четыре года моложе его, решится приставать к нему _с такими требованиями. Что ж, говорил его взгляд, ты сам напросился...

Сергей молниеносно нанес Закольеву удар ступней в колено. Закольевская нога поехала в сторону, но он не стал восстанавливать равновесие, а в падении зацепил Сергея за одежду, увлекая его за собой на землю. Еще миг, и муску­листый Закольев уже сидел у Сергея на груди и методично лупил его кулаками по лицу.

Закрываясь от града сыпавшихся на него ударов одной рукой, Сергей растопыренными пальцами ткнул Заколье­ву в глаза. Тот взвыл от боли и ярости, и этого мига было достаточно, чтобы Сергей еще несколько раз двинул ему по зубам.

В этот момент в зале показался Бродилов, который и растащил их. Но Закольев успел свернуть Сергею нос, от­весив ему несколько жестоких ударов по лицу. Со сломан­ным носом, заплывшим от кровоподтеков лицом Сергея отвели в лазарет.

На следующий день первым, кого увидел Сергей, едва разлепив глаза на синем отекшем лице, был Андрей, си­девший у его койки.

— Ну, Серега, ты даешь! — восхищенно затарахтел он. Закольевские зубки давно просились погулять, но ник!*¹ не думал, что это ты... Ты ему оба передних зуба выби^д знаешь, нет?

— Хотя не это главное... Закольев, кажется, напросил^ Видели, как он душил тебя после тренировки и снял с что-то... вроде как цепочку, да? Дошло до наставников» продолжал Андрей, улыбаясь. — Бродилов noTpe6o0^a)l'

6 I Закольев признался, что он украл, но тот уперся, ^ЧТ ничего не брал. Врет, конечно, и все знают, что врет. Тк что давай, поправляйся, расскажешь сам, как дело было. Начальство приняло решение держать Закольева в холод­ной все время, пока ты будешь в лазарете. А потом... Да, Серега, нешуточного врага ты себе нажил! Хотя Закольева- _то говорят, собираются того... с волчьим билетом, и такие

слухи тоже ходят.

Затем он добавил, уже без прежнего восторга:

— Да, Сергей... А я-то... хорош друг, тоже мне. Но впредь, обещаю, можешь на меня рассчитывать, что бы и кто бы там ни был, усек, нет?

— Усек, — едва ворочая губами, пробормотал Сергей. Слова Андрея скорее огорчили, чем обрадовали его. Зако- льевское унижение и наказание ему было ни к чему. Оно только все усложнило, теперь тот уж точно ни за что не отдаст медальон.

О

статок дня Сергей то лежал в полусне, то засыпал сно­ва. А ночью словно что-то толкнуло его. Открыв глаза, он увидел в полутьме комнаты Алексея, стоявшего поодаль. Но одет он был не в привычную форму, в которой ходил в школе. Теперь на нем была его прежняя казацкая одежда, ^и он был таким, каким впервые появился у них, еще тогда, ^{С извес}тием о смерти Александра Второго. Сергею вдруг показалось, что он видит сон.

Но Казак заговорил, и Сергей понял, что не спит. _Не ~~ дренируй задержку дыхания, и тогда нехватка воздуха того ^ТС^^Я ^^ольше страшить. Сознание теряешь не от что ' ^ЧТ° ^В°^{ЗДуХа Нет> а от того}' ^что кровоток сдавлен. Так > если тебя снова будут душить, — все так же тихим и

Жени ^{М Г}°^{ЛОсом вел он} Дальше, — полностью сбрось напря-

> ^и У тебя появится еще двадцать-тридцать секунд. о_Ть. ^На мгновение поднял взгляд, словно стараясь

^ск*ть нужные слова:

— Жизнь, Сережа, жесткая штука, так что и сам не вольно становишься жестким. Но запомни и то, что нет ничего такого твердого, чего нельзя взять мягкостью. Вод_а источит любой камень, дай только время. Время, вот что тебе нужно...

— Ты поступил храбро, выступив против Дмитрия За- кольева, — продолжал Казак, — твой отец тоже был храбре- цом... Достойный был человек, и ты станешь таким же... Но не солдатом, Сережа, не солдатом. Не твое это, запомни мои слова. А что твое — ищи, и оно обязательно найдется.

Эти последние слова отозвались в Сергее глубоким разочарованием, но во взгляде Казака ничего не измени­лось, он все так же улыбался ему, как равный равному, как товарищ — товарищу. И не успел Сергей и слова сказать в ответ или поблагодарить Казака за наставление, как Алек­сей Орлов отступил на шаг во тьму и исчез.

А

утром Андрей снова вернулся к своему другу, чтобы сообщить ему новость:

— А знаешь, Казак уехал! Его немедленно затребовали ко двору, и он сразу же собрался, еще даже не рассвело... А мы назад, к Бродилову, вот так-то. Господин директор, правда, от его имени передал нам прощальный привет и пожелания. И еще слова... Дай вспомнить... «Такова жизнь солдата, люди приходят и люди уходят, твой товарищ мо- ■ жет пасть в бою рядом с тобой, но ты, ты ни шагу назад»- I Занятия отменили, все до обеда свободны. Кто — куда, а

я к тебе, вот так.

Андрей замолчал.

— Знаешь, Серега, — вдруг сказал он, — а ведь дядЯ' | то твой... небось, скучать тут будет без Казака, соглз сен, нет?

Сергей только улыбнулся.

— Согласен. И не только он.

Н

а дворе уже был пронизывающе-холодный январь 1888 года, когда Сергея наконец выписали из лазаре­та Его желание вернуть свой медальон не стало слабее, но теперь он решил трезво оценить свои возможности. Еще одна открытая стычка с Закольевым ни к чему не приве­дет Попробуй он снова отобрать медальон у Закольева силой, все закончится тем же, он снова окажется в лазарете. Но возможно, ему повезет и побитым окажется Закольев. В любом случае тот по доброй воле не скажет, где прячет медальон.

Самое разумное в такой ситуации — выждать время, на­блюдая за своим противником. Как сказал как-то Алексей- Казак: то, что не сразу в руки дается, дорогого стоит. От своего он ни в коем случае не отступится. Сергей знал, что теперь у него появился серьезный враг. Но тоже мог сказать и Закольев.

Еще одна перемена произошла в нем после того ночного визита. Вместе с отъездом Казака Сергея, казалось, оста­вило и его прежнее горение. Он все больше отстранялся от своих сверстников, словно бы он был наблюдателем, а не участником событий той жизни, что разворачивалась вокруг него. Все последующие месяцы он все больше ста­рался проводить время в одиночестве, в тиши дядиной лиотеки. Временами, бывало, он просто молча вращал глобус на его столе, в задумчивости водил пальцем с севера ^на юг, с востока на запад.

Однажды весной, вскоре после того как сошли снега, Сок^{И К}°Р^{отал в}ремя в библиотеке за чтением диалогов Рата, когда случилась странная вещь. Словно бы из ни- ^лицо ^Не°^^Ь1ча^^ны^ образ проявился в его уме: мужское Док ^{С ми че}ртами, нос словно перебитый, подборо- Щеки покрывали жесткие вьющиеся волосы. И все

же в этом лице ощущались сила и цельность, а глаза, показалось Сергею, словно метали молнии.

Затем Сергей услышал слова: «Я гражданин не Афи„ или Греции, но мира...» В единый миг Сергею стало ясно что в видении перед ним предстал не кто иной, как сам Со- крат. Видение же, прежде чем исчезнуть, произнесло лицц, четыре слова: «Новый мир... на запад...»

Затем все снова стало, как было. Сергей снова был в дядиной библиотеке, в Невской военной школе.

Что с ним только что произошло, почему это случи­лось — Сергей не находил ответа. Не верилось, что и в самом деле дух греческого философа посетил его, тем более говорил с ним. В конце концов, слова ведь были сказаны не на греческом, а на его родном языке. Однако же откуда- то они пришли, эти слова... Что за «новый мир»? И куда именно на запад? Сергей вдруг вспомнил слова Андрея, сказанные много лет назад, когда они только познакоми­лись: «Я родился не в России, а на Западе... За морем есть такая страна, называется Америка».

Наверное, решил он, это лицо и эти слова — не что иное, как порождение моего собственного ума. Но что означает это видение? Сергей задумался. Он пристально смотрел в книгу в надежде, что сможет еще раз увидеть тот же лик Наконец он поставил книгу на полку и уже собирался уходить, но его взгляд невольно задержался на дядином письменном столе. Сергей заметил распечатанное письМ^0, которое директор, очевидно, по неосторожности забы¹ убрать. Не в силах сдержать любопытства, он склонил*^ над столом и прочитал:

ИЗВЕЩЕНИЕ:

Владимиру Иванову, директору Невской военной школы.

В течение недели мимо вашей школы будет сле­довать воинское подразделение для выполнения 3d'

дания связанного с евреями. Направление — «черта седлости». Предписываю прикомандировать всех старших кадетов, как и кадетов отборной группы, _к этому подразделению на три месяца. Выполнение этой задачи в полевых условиях подготовит ваших кадетов к будущим заданиям. Еще раз поставьте в известность кадетов, что они будут действовать во имя Царя, Святой Церкви и Матери-России.

Подпись: генерал Артемов

«Задания, связанного с евреями». Сергей невольно вздрогнул. Как одному из отборной группы, ему тоже при­дется присоединиться к гонителям невинных людей, ко­торые уже отняли жизнь у Абрамовичей. Снова перед его внутренним взором предстали обгорелые руины их дома. И вот еще раз придется дышать тем же запахом смерти...

Нет, только не я. Никто не сможет заставить меня, ни дядя, ни даже сам царь.

Сергей снова оказался на распутье. Но теперь он знал, какой дорогой пойдет. Пришло время навсегда исчезнуть в ночи. Он отправится в Санкт-Петербург, чтобы отыскать тот драгоценный дар, что был оставлен ему дедом. Этот ^клад, который так долго ждал своего часа, позволит ему купить билет на пароход. Он уедет прочь отсюда, в Амери­ку- где не посылают солдат убивать людей только потому, ^Что те евреи.

_и Приняв это решение, Сергей задумался, чего ему ждать _Не ^ЧСМ^ ^^ыть готовым сразу же после того, как он исчез- идт ^{И3 ШКОЛЫ}' ^станУ^т искать, вышлют погоню. Так что Pj ^пРидется быстро и уходить нужно как можно дальше.

"Ути назад у него уже не будет. _Пр_ав Р^Геи на какое-то мгновение даже засомневался, его ^{Льное ли} он принимает решение. Ведь так хотел у_с чтобы он учился в военной школе. И его дядя

^{л е}го сюда, дал кров, чтобы научить той единствен­ной жизни, которую они с братом знали и которой жид^ Но нет, он больше не хотел такой жизни. Он не только сыц своего отца. У него была мать, теперь ее кровь взывала к нему.

Сергей чувствовал себя так, словно ему предстояло ещ_е раз войти в озеро с ледяной водой. Не известно, чего ему теперь ждать от жизни и какие неожиданности может го­товить ему будущее. Но, по крайней мере, эту жизнь и это будущее он выберет для себя сам.

Раз так, сказал он себе, то и откладывать с решением нечего, нужно уходить как можно скорее, лучше всего -- сегодня ночью. Но нельзя уйти, не попрощавшись с дядей. Нужно хотя бы записку оставить. Сергей схватил чистый лист бумаги с дядиного стола, обмакнул перо в чернила и написал:

Уважаемый господин директор!

Я хочу извиниться перед Вами за то, что ухожу таким вот образом. Я ухожу в поисках другой жизни. У меня при себе карта, компас и некоторые припасы, что понадобятся мне в пути.

Благодаря Вашей опеке я стал сильнее и многому научился. Надеюсь, придет час, когда Вы сможете гордиться мною. Не сомневаюсь, что Вы добрый и искренний человек, и могу лишь сожалеть о том, что мне не случилось узнать Вас лучше. Обещаю: век буду помнить о Вашей доброте и поминать Вас в своих молитвах.

Сергей подписал записку своим именем, сложил ее >' спрятал в карман. Прежде чем уйти из кабинета, он тороП* ливо осмотрелся и нашел то, что искал: карту, которая мог­ла пригодиться. Открыв бюро, он нашел среди папок с лй^ч ными делами кадетов ту, что была подписана его именем," поспешно выхватил из нее лежавшие там бумаги.

этот вечер, когда объявили отбой, Сергей лег в кровать, ТЗне раздеваясь. В его рюкзаке заранее было уложено все бходимое, что ему только удалось собрать, включая ^НС0 енты, _КОТорые он завернул для лучшей сохранности ^Д промасленную бумагу. В рюкзак также были упакова­ны о'хой паек, который он стащил с кухни, а еще нож и складная саперная лопатка. Там же были леска с крючком,

карта и компас.

Во время ужина Сергей окинул прощальным взглядом обеденный зал, молча попрощался с Андреем и своими товарищами-кадетами. Все время до отбоя он простоял у окна казармы — вот там, на плацу, прошло все его детство. Он словно еще раз увидел себя, того мальчишку, который отчаянно вцепился в поводья, когда его впервые посадили на коня во время урока верховой езды.

После отбоя он притворился спящим, пока не услышал знакомые звуки уснувшей казармы. Затем засунул записку под подушку — скоро, очень скоро ее найдут, и его дядя отправит за ним в погоню лучших кадетов-следопытов, возможно — даже кого-то из инструкторов. Но все зря — ведь они же сами его готовили.

Еще и еще раз он обдумал план побега. Первым делом проскользнуть мимо караульных — маршрут и время об­хода были ему прекрасно известны. А во время последне­го закаливания на озере он приметил бревно, что лежало почти у самого берега...