ПОГРУЖЕНИЕ

 

 

Исходный модуль начал медленно приподниматься над полом - гладкая

шестигранная колонна с красным верхом и белыми стенами - неся на себе

"Протерус" размерами в дюйм. Когда его вершина оказалась на высоте четырех

футов над полом, подъем прекратился.

- Готовы ко второй фазе, Сэр, - сообщил один из техников.

Картер быстро взглянул на Рейда. Тот кивнул.

- Вторая фаза, - сказал Картер.

Отошла панель, и на бесшумных воздушных опорах выдвинулся держатель -

гигантский "вальдо", названный так прежними техниками-ядерщиками по

описанию из научно-фантастического рассказа сороковых годов, об этом

как-то рассказали Картеру. Держатель был четырнадцати футов в высоту и

состоял из блоков на трехногом основании. Блоки управляли перемещениями

правой руки, свисавшей вниз из горизонтального удлинителя.

Сама рука была коленчатой, каждое колено короче и меньше предыдущего.

В данном случае были три ступени, и к самой меньшей, двух дюймов в длину,

были прикреплены стальные проволочки толщиной в четверть дюйма, изогнутые

таким образом, что могли сцепляться друг с другом.

На основании держателя были буквы ОМСС, а под ними надпись:

"Прецизионный держатель для миниатюризации".

Вместе с держателем появились 3 техника; а за ними наблюдала с видным

нетерпением сестра в белом халате. Рыжие волосы под шапочкой сестры

выглядели причесанными наспех, как будто в этот день ее мысли были заняты

совсем другим.

Двое техников установили ручку "вальдо" прямо над "Протерусом". Для

точной нивелировки из основания руки на поверхность исходного модуля были

выпущены три луча света толщиной в волос. Расстояние от каждого луча до

центра модуля преобразовывалось на небольшом круглом экране разделенном на

3 соприкасающиеся в центре сегмента, в яркость свечения.

Когда третий техник стал вращать рукоятку, яркость свечения, явно

неодинаковая в каждом сегменте, стала понемногу меняться. Будучи хорошо

натренирован на этой операции, он добился одинаковой яркости во всех трех

сегментах за несколько секунд. При этом границы между сегментами стали

невидимы. После этого техник щелкнул тумблером и зажал держатель в

требуемом положении.

Вспыхнула лампа в центре руки, и более широкий луч осветителя залил

"Протерус" отраженным светом.

Была нажата другая кнопка управления, и рука начала опускаться к

"Протерусу". Медленно и мягко приближалась она. Техник затаил дыхание. Он,

вероятно, обслужил больше миниатюризированных объектов, чем кто-либо в

стране, возможно, чем кто-либо а мире (хотя никто не знал всех

подробностей того, что происходило на другой стороне), но этот случай был

беспрецедентным.

Он собирался поднять нечто, имеющее в нормальном состоянии массу, во

много раз большую, чем объекты, которые ему приходилось поднимать прежде,

и в этом "нечто" находилось 5 живых человеческих существ.

Даже небольшой, едва ощутимой дрожи было достаточно, чтобы убить их.

Зубцы раскрылись и медленно заскользили вниз, к "Протерусу". Техник

остановил их и попытался визуально убедиться, что настройка точна. Зубцы

были отцентрированы правильно. Медленно, понемногу они смыкались, пока не

встретились под кораблем и не образовали плотно соединенную раму.

После этого исходный модуль опустился и остановил "Протерус"

подвешенным в захватах рамы.

Исходный модуль не остановился на уровне пола, а опустился ниже. Под

подвешенным кораблем в течение нескольких минут не было ничего, кроме

отверстия в полу.

Затем из пространства, образованного спустившимся исходным модулем,

стали подниматься вверх сплошные стеклянные стенки. Когда эти прозрачные

цилиндрические стенки поднялись на полтора фута, показался мениск

прозрачной жидкости. Исходный модуль снова поднялся до уровня пола, и на

нем оказался цилиндр диаметром в один фут и высотой в четыре фута, на две

трети заполненный жидкостью. Цилиндр стоял на круглом пробковом основании,

на котором была надпись "Соляной раствор".

Рука "вальдо", которая во время этих манипуляций оставалась

неподвижной, теперь оказалась висящей над раствором.

Корабль был подвешен в верхней части цилиндра, в футе над уровнем

раствора.

Теперь рука стала опускаться, медленно и еще медленнее. Когда

"Протерус" был почти на уровне раствора, рука остановилась и затем стала

опускаться со скоростью, в десять тысяч раз меньшей.

Передачи, управляемые непосредственно техником, двигались быстро, в

то время как корабль опускался со скоростью, не различимой глазом.

Контакт! Корабль опускался все ниже и ниже, пока не оказался

наполовину погруженным. Техник остановил его на некоторое время в таком

положении, затем медленнее, чем когда бы то ни было, разъединил захваты и,

убедившись, что все проволочки вышли из под корабля, поднял их из

раствора.

С приглушенным возгласом "у-у-фф!" он отвел руку и выключил "Вальдо".

- О'кей, мы можем убрать это отсюда, - сказал он двум другим

техникам, стоявшим рядом.

Затем, вспомнив, он рявкнул изменившимся, официальным тоном:

- Корабль в ампуле, Сэр!

- Хорошо, - сказал Картер. - Проверьте, что с командой.

 

 

Переход из модуля в ампулу с точки зрения условий обычного мира был

выполнен достаточно изящно, но совсем иначе он выглядел со стороны

"Протеруса".

Грант передал в ответ сигнал "Все в порядке", а затем, преодолев

первоначальный приступ тошноты от неожиданного рывка вверх, когда исходный

модуль начал подниматься, спросил:

- А что теперь? Дальнейшая миниатюризация? Кто знает?

- Мы должны перед следующей ступенью миниатюризации погрузиться, -

ответил Оуэнс.

- Погрузиться куда? - спросил Грант.

Он не получил ответа на свой вопрос.

Он снова посмотрел наружу, на тусклую вселенную миниатюризационной

комнаты, и впервые увидел гигантов.

Это были мужчины, двигающиеся по направлению к ним в тусклом внешнем

свете, мужчины-башни, видимые в искаженном ракурсе как вверх, так и вниз,

словно отраженные в гигантском искаженном зеркале. Пряжка ремня выглядела

квадратным куском металла со стороной в один фут, ботинок там, далеко

внизу, должен был быть размером с железнодорожный вагон, голова далеко

вверху казалась увенчанной горой носа с двойным туннелем ноздрей. Мужчины

двигались со странной медлительностью.

- Ощущение времени, - пробормотал Мичелз.

Он скосил глаза вверх, а затем посмотрел на свои часы.

- Что? - спросил Грант.

- Еще одно предположение Белински, ощущение времени изменяется при

миниатюризации. Обычное время кажется удлинившимся и растянутым, так что,

вот как теперь, 5 минут кажутся длящимися, насколько я могу судить, целых

десять минут. Этот эффект возрастает с увеличением степени миниатюризации,

но каково точное соотношение, я сказать не могу. Белински был необходим

экспериментальный материал, и теперь мы можем дать его ему. Взгляните.

Он поднес к глазам Гранта ручные часы.

Грант посмотрел на них, потом на свои собственные. Казалось, что

секундная стрелка в них еле ползла. Он приложил часы к уху. Было слышно

только слабое урчание их крошечного моторчика, но это урчание казалось

более низкого тона.

- Это хорошо, - сказал Мичелз. - У нас есть всего час, но он может

оказаться для нас несколькими. Довольно много часов, вероятно.

- Вы считаете, что мы будем двигаться быстрее?

- Для нас мы будем двигаться как обычно. Но для наблюдателя из

внешнего мира, я полагаю, мы будем казаться двигающимися быстро - вмещение

большого количества действий в одно и то же время. Что должно быть,

конечно, хорошо, учитывая ограниченность имеющегося у нас времени.

- Но...

Мичелз покачал головой.

- Пожалуйста! Я не могу объяснить лучше. Биофизику Белински я, мне

кажется, понимаю, но его математика не для меня. Может быть, Оуэнс сумеет

объяснить вам.

- Я спрошу его потом, - сказал Грант, - если будет это "потом".

Неожиданно корабль снова осветился, но обычным белым светом. Краем

глаза Грант уловил какое-то движение и посмотрел вверх. Что-то спускалось.

Пара гигантских зубцов двигалась вниз с каждой стороны корабля.

Раздался голос Оуэнса:

- Каждому проверить свои привязные ремни.

Грант не успел заняться этим. Он ощутил рывок сзади и автоматически

повернулся, насколько ему позволяли ремни.

- Я проверяла, хорошо ли вы привязаны, - сказала Кора.

- Только ремнями, - ответил Грант, - но спасибо.

- Не стоит благодарности.

Затем, повернувшись направо, она сказала:

- Доктор Дьювал, ваши ремни?

- Все в порядке. Ваши?

Кора освободила ремни, чтобы дотянуться до Гранта. Она затянула их, и

как раз вовремя. Зубцы теперь опустились ниже уровня окон и смыкались,

словно гигантские разламывающие челюсти. Грант невольно напрягся. Зубцы

постояли, затем снова двинулись и соединились.

"Протерус" ощутил удар и задребезжал, а все находившиеся на борту

были брошены сначала вправо, а потом, менее сильно, влево. Неприятный

вибрирующий звон наполнил корабль.

Затем наступила тишина и отчетливое ощущение зависания над пустотой.

Корабль мягко раскачивался и еще более мягко подрагивал. Грант посмотрел

вниз и увидел опускающуюся красную поверхность и нарастающую темноту - и

все исчезло.

У него не было возможности узнать, каково было действительное

расстояние до пола, но ощущение было таким же, как если бы он высунулся с

двадцатого этажа жилого дома.

Если бы что-то, такое же малое, как корабль сейчас, упало с такой

высоты, то оно не получило бы серьезных повреждений. Сопротивление воздуха

замедлило бы падение до безопасной скорости. Конечно если бы малые размеры

были его единственным свойством.

Но у Гранта было живо воспоминание о замечании Оуэнса, сделанным им

во время инструктажа. Он сам сейчас состоял из такого же количества

атомов, что и человек нормального размера, а не из такого количества,

которое должен иметь объект, имеющий его нынешние размеры. Он был

соответственно более хрупким, как и корабль. Падение с такой высоты

разбило бы корабль вдребезги и убило бы его команду.

Он взглянул на раму, поддерживающую корабль. Он продолжал попытки

представить себе, как она должна выглядеть с точки зрения нормального

человека. Для него это были стальные колонны десяти футов в диаметре,

искусно сплетенные в сплошную металлическую раму. На мгновение он

почувствовал себя в безопасности.

Оуэнс произнес дрогнувшим от волнения голосом:

- Она приближается к нам!

Грант быстро огляделся и увидел, что значило "она".

Свет засверкал на гладкой прозрачной поверхности стеклянной трубы,

достаточно большой, чтобы вместить в себя дом. Она поднималась равномерно

и быстро, а далеко внизу - прямо внизу - появилось неожиданное радужное

мерцание отражения от воды.

"Протерус" висел над озером. Стеклянные стенки цилиндра теперь со

всех сторон вздымались над кораблем, а поверхность озера была не более чем

в пятидесяти фунтах под ними.

Грант откинулся на спинку сидения. Он не сомневался в том, что

произойдет дальше. Он приготовился и теперь не почувствовал тошноты, когда

его кресло словно выпало из под него. Ощущение было очень похожее на то,

которое он однажды испытал во время военных учений над океаном. Самолет,

участвующий в маневрах, как ему и было положено, вышел из пике, но

"протерус", неожиданно оказавшаяся в воздухе подводная лодка, не собирался

этого делать.

Грант напряг мускулы, а затем попытался расслабить их, чтобы смягчить

натяжение ремней в момент удара.

Они ударились, и от толчка его зубы как будто задребезжали в деснах.

Грант ожидал увидеть через окно брызги, высоко взметнувшуюся стену

воды, но вместо этого он увидел, большую толстую выпуклость, очерченную

точно по окружности, вязко удалявшуюся от них.

Они продолжали опускаться, и он увидел еще и еще такие же выпуклости.

Захваты рамы расцепились, и корабль, резко встряхнувшись остался на

плаву, медленно разворачиваясь.

Грант испустил долгий вздох. Да, они находились на поверхности озера,

но эта поверхность отличалась от всех, когда-либо виденных им.

Мичелз спросил:

- Вы ожидали волн, мистер Грант?

- Да, конечно.

- Должен сознаться, что и я тоже. Человеческое сознание, мистер

Грант, смешная штука. Оно всегда ожидает увидеть то, что уже видело

однажды. Мы миниатюризированы и опущены в небольшой контейнер с водой. Для

нас он выглядит как озеро, поэтому мы ожидаем волны, пену, буруны и так

далее. Но хоть оно и кажется нам озером, на самом деле оно таковым не

является. Это просто небольшой контейнер с водой, и в нем есть только

рябь, а не волны. И неважно, во сколько раз вы увеличите рябь, она все

равно никогда не будет похожа на волну.

- Довольно интересно, однако, - сказал Грант.

Толстые валы жидкости, которые по обычной шкале измерений

представляли собой крошечную рябь, продолжали двигаться снаружи.

Отраженные от далекой стены, они возвращались и создавали интерференцию,

которая разбивала валы на отдельные возвышенности, на которых "Протерус"

резко поднимался и опускался.

- Интересно? - возмущенно сказала Кора. - И это все, что вы можете

сказать? Это просто изумительно!

- Дело его рук, - добавил Дьювал, - величественно при любом

увеличении.

- Прекрасно, - сказал Грант. - Я это покупаю. Изумительно и

величественно. Вот чек. Только еще немного тошноты, знаете ли.

- О, мистер Грант, - сказала Кора, - вы обладаете способностью все

опошлять.

- Простите, - сказал Грант.

Зазвучало радио, и Грант снова послал в ответ "Все в порядке". Он

подавил в себе желание сообщить: "У всех морская болезнь".

Все же даже Кора стала выглядеть несколько стесненно. Вероятно, все

это не укладывалось в ее голове.

- Мы должны управлять погружением вручную, - сказал Оуэнс. - Грант,

освободитесь от своих ремней и откройте клапаны номер один и два.

Грант нетвердо встал на ноги, наслаждаясь ощущением даже ограниченной

свободы перемещения, и направился к дроссельному клапану, обозначенному на

переборке номером один.

- Я позабочусь о втором, - сказал Дьювал.

Их глаза встретились, и Дьювал, словно смущенный неожиданным близким

ощущением другой человеческой личности, неуверенно улыбнулся. Грант

улыбнулся в ответ и подумал возмущенно: "Как она может быть

сентиментальной с этой бесчувственной глыбой?"

Когда клапаны были открыты, окружающая их жидкость хлынула в

соответствующие отсеки корабля, и ее уровень вокруг стал подниматься все

выше и выше. Грант поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей к

верхнему куполу, и сказал:

- Как это выглядит, капитан Оуэнс?

Оуэнс покачал головой.

- Трудно сказать. Показания на шкалах приборов недостаточно

отчетливы. Они были сконструированы в расчете на настоящий океан. Черт

побери, я никогда не предназначал "Протерус" для этого!

- Моя мать тоже никогда не предназначала меня для этого, если уж на

то пошло, - сказал Грант.

Теперь они погрузились полностью.

Дьювал закрыл оба клапана, и Грант вернулся на свое место.

Он надел ремни и почувствовал себя почти роскошно. Сразу же под

поверхностью жидкости беспорядочные взлеты и падения на крошечной ряби

прекратились и наступила благодатная неподвижность.

 

 

Картер попробовал разжать кулаки. До сих пор все шло хорошо. И "все

хорошо" сообщали из корабля, который теперь превратился в маленькую

капельку, мерцавшую в соляном растворе.

- Третья фаза, - произнес он.

Миниатюризатор, чей блеск оставался приглушенным во время второй

фазы, снова вспыхнул белым сиянием, но только в центральной части ячеек.

Картер сосредоточенно наблюдал за ним.

Вначале трудно было сказать, являлось ли то, что он видел,

объективной реальностью или следствием напряжения его мозга. Нет, корабль

действительно снова стал сжиматься.

Жук шириной в дюйм уменьшался в размерах, и то же самое, вероятно,

происходило с водой в непосредственной близости от него. Миниатюризирующий

луч был сфокусирован точно и тщательно. Картер испустил еще один долгий

вздох. На каждой стадии была своя специфическая опасность.

Мельком Картер представил себе, что может произойти, если луч будет

немного менее точен, если половина "Протеруса" миниатюризировалась бы

быстро, в то время как другая половина, попавшая на границу луча,

миниатюризировалась медленно или совсем не миниатюризировалась. Но этого

не произошло, и но постарался выкинуть эту мысль из головы.

"Протерус" походил теперь на сжимающуюся точку, все меньше и меньше,

до самой границы видимости. Теперь засверкал весь миниатюризатор. Не

стоило пытаться сфокусировать луч на том, что было трудно различить.

"Правильно, - подумал Картер. - Все идет как нужно."

Теперь стал сжиматься весь цилиндр с жидкостью, все быстрее и

быстрее, и наконец, превратился просто в ампулу, два дюйма в высоту и

полдюйма в диаметре, с ультраминиатюризированным "Протерусом" размером с

большую бактерию где-то в миниатюризированной жидкой среде. Миниатюризатор

снова потускнел.

- Соединитесь с ними, - с дрожью в голосе произнес Картер. - Получите

от них несколько слов.

От волнения у него перехватило горло, и он судорожно вздыхал и

выдыхал воздух, пока еще не положили, что "все хорошо". Четверо мужчин и

женщина, которые еще не так давно стояли перед ним в натуральную величину

и полные жизни, превратились в крошечные кусочки материи в корабле

размером в бактерию и были все еще живы.

Он вытянул руки пальцами вниз.

- Верните миниатюризатор на место.

Сверкнул последний тусклый луч миниатюризатора, и он быстро отошел

назад. На белом круглом табло, висевшем на стене над головой Картера,

вспыхнула темная цифра 60.

Картер кивнул Реду.

- Принимайте вахту. У нас есть 60 минут, начиная с этого момента.

 

ВХОД

 

 

После погружения миниатюризатор вновь вспыхнул ярким светом, и

жидкость вокруг превратилась в непрозрачное сверкающее молоко, но за этим

не последовало ничего больше, что можно было бы заметить из "Протеруса".

Если корабль и продолжал сжиматься, то из-за непрозрачности жидкости

определить это было невозможно.

Ни Грант, ни кто-либо другой не разговаривали. Казалось это будет

длиться вечно. Потом свет миниатюризатора погас, и Оуэнс крикнул:

- Все в порядке?

Дьювал ответил:

- Я себя прекрасно чувствую.

Кора кивнула. Грант уверенно поднял руку. Мичелз слегка вздрогнул и

сказал:

- Со мной все в порядке.

- Хорошо! Я думаю, мы теперь полностью миниатюризированы, - сказал

Оуэнс.

Он нажал на тумблер, и на экране высветилась темная и четкая цифра

60.

На другом таком же экране, расположенном ниже в корабле и видимом

остальным четырем членам команды, появилось такое же изображение.

Резко зазвучал радиотелеграф, и Грант отозвался в ответ: "Все

хорошо". Было похоже, что дело дошло до кульминационной точки.

- Снаружи нам сообщают, что мы полностью миниатюризированы, - сказал

Грант. - Ваше предположение было правильным, капитан Оуэнс.

- Ай да мы! - сказал Оуэнс, громко вздохнув.

Грант подумал: "Миниатюризация завершена, но наша миссия - нет. Она

только начинается. Шестьдесят минут."

Вслух он сказал:

- Капитан Оуэнс, почему корабль вибрирует? Что-нибудь не в порядке?

- Я ощущаю ее, - подтвердил Мичелз. - Вибрация неравномерная.

- Я тоже чувствую ее, - сказала Кора.

Оуэнс спустился вниз со своего купола, вытирая лоб большим платком.

- Мы ничем не можем помочь. Это Броуновское движение.

Мичелз поднял руки с возгласом "О, Господи!", Выражающим

беспомощность и покорное понимание.

- Чье движение? - спросил Грант.

- Броуновское. Вам должно быть это известно. Названо по имени Броуна,

шотландского ботаника восемнадцатого столетия, который впервые наблюдал

его. Видите ли, нас со всех сторон бомбардирует молекулы воды. Если бы мы

имели нормальные размеры, то молекулы были бы настолько малыми по

сравнению с нами, что столкновения не были бы заметны. Однако тот факт,

что мы очень сильно уменьшены, дает те же результаты, которые имели бы

место, если бы мы остались неизменными, а все вокруг нас значительны

увеличилось бы в размерах.

- Как вода вокруг нас.

- Совершенно верно. Пока что еще не так плохо. Вода вокруг нас

частично миниатюризировалась вместе с нами. Но когда мы войдем в поток

крови, каждая молекула воды по нашим нынешним меркам будет весить

миллиграмм или около того. Они все еще будут слишком малыми, что бы

воздействовать на нас по отдельности, но тысячи их будут ударять по нам во

всех направлениях, и эти удары не будут одинаковы. С правой стороны может

ударить на несколько тысяч больше, чем с левой, причем в любой момент

времени, и суммарное усилие этих лишних нескольких тысяч толкнет нас

влево. В следующее мгновение мы можем получить толчок вниз, и так далее.

Вибрация, которую мы сейчас ощущаем, и является результатом таких

случайных ударов молекул. В дальнейшем она усилится.

- Прекрасно, - проворчал Грант. - Меня от этого мутит.

- Это будет продолжаться самое большое час, - сказала Кора

раздраженно. - Хотелось бы, что бы вы вели себя, как взрослый человек.

- Может ли корабль выдержать такую бомбардировку, Оуэнс? - спросил

Мичелз с видимым беспокойством.

- Я думаю, да, - ответил Оуэнс. - Я пытался заранее произвести

некоторые расчеты, касающиеся этого вопроса. Исходя из моих нынешних

ощущений, я думаю, что мои оценки не так далеки от истины. Это можно

выдержать.

- Даже если корабль будет разбит и сломан, он все же выстоит перед

этой бомбардировкой некоторое время, - сказала Кора. - Если все будет идти

хорошо, мы сможем добраться до тромба и ликвидировать его за 15 минут или

даже меньше, а потом это уже не будет иметь значения.

Мичелз уперся кулаками в подлокотники своего кресла.

- Вы говорите чепуху, мисс Петерсон. Что, по вашему, произойдет, если

мы сумеем добраться до тромба, уничтожить его, восстановить здоровье

Бенеша, а потом сразу же получить разбитый на куски "Протерус"? Я имею в

виду, кроме нашей гибели, которая, я готов допустить, не имеет никакого

значения по сравнению с другими аргументами. Бенеш тоже умрет!

- Мы понимаем это, - прервал его Дьювал.

- Но ваша ассистентка, очевидно, нет. Если этот корабль будет разбит

на куски, то после того, как пройдет шестьдесят - нет, пятьдесят девять -

минут, каждый кусок, каким бы малым он ни был, увеличится до нормальной

величины. Даже если корабль будет разложен на атомы, каждый атом

увеличится, и Бенеш повсюду будет начинен веществом, состоящим из нас

самих и нашего корабля.

Мичелз издал глубокий вздох, прозвучавший почти как хрип. Он

продолжал:

- Нас несложно извлечь из тела Бенеша, когда мы находимся в целости и

сохранности. Если же корабль окажется разбитым на куски, не будет никакой

возможности вынуть каждый кусок из тела. Что бы ни было сделано, останется

еще достаточно для того, чтобы убить его во время деминиатюризации. Вы это

понимаете?

Кора, казалось, съежилась под грузом этих аргументов.

- Я не думала об этом.

- Ну, так подумайте об этом, - сказал Мичелз. - И вы тоже, Оуэнс.

Теперь я снова хочу узнать, выдержит ли "Протерус" Броуновское движение. Я

имею в виду, не только до тех пор, пока мы доберемся до тромба, а до тех

пор, пока мы, покончив с ним, не вернемся. Подумайте над тем, что вы

скажите, Оуэнс. Если вы решите, что корабль не выдержит, то мы не имеем

права входить внутрь.

- Но тогда, - прервал его Грант, - прекратите грозить и дайте

возможность высказаться капитану Оуэнсу.

- Я пришел к окончательному мнению, - настойчиво заявил Оуэнс, -

когда почувствовал частичное действие Броуновского движения, которое мы

сейчас испытываем. Я думаю, исходя из нынешнего состояния, что мы сумеем

выстоять все шестьдесят минут в условиях полной нагрузки.

- Тогда есть вопрос: можем ли мы пойти на риск, основываясь только на

ощущения капитана Оуэнса?

- Вовсе нет, - сказал Грант. - Вопрос стоит так: принимаю ли я оценку

ситуации, данную капитаном Оуэнсом. Вспомните, пожалуйста, слова генерала

Картера, что стратегическое решение должен принимать я. Я принимаю

заявление Оуэнса просто потому, что у нас нет никого более авторитетного и

лучше знающего корабль.

- Ну, каково же решение? - спросил Мичелз.

- Я принимаю оценку Оуэнса. Мы продолжаем нашу миссию.

- Я согласен с вами, Грант, - сказал Дьювал.

Мичелз, слегка вспыхнув, кивнул головой.

- Хорошо, Грант. Я просто высказал то, что считал правильным с моей

точки зрения.

Он сел на свое место.

- Это была исключительно правильная точка зрения, - сказал Грант, - и

я рад, что вы обнародовали ее.

Он остался стоять у окна.

Кора подошла к нему и тихо сказала:

- Вы не выглядите испуганным, Грант.

Он весело улыбнулся.

- О, это просто потому, что я хороший актер, Кора. Если бы кто-нибудь

еще, несущий ответственность за принятое решение, я произнес бы

потрясающую речь в поддержку любого этого мнения. Видите ли, я могу

струсить, но я стараюсь не принимать трусливых решений.

Кора некоторое время разглядывала его.

- Я должна заметить, мистер Грант, что вы иногда затрачиваете ужасно

много сил, что бы выглядеть хуже, чем вы действительно есть.

- О, я не думаю. Просто у меня...

В этот момент "Протерус" конвульсивно дернулся сначала в одну

сторону, потом в другую с большей амплитудой.

"Господи, - подумал Грант, - нас бьют."

Он схватил Кору за локоть и толкнул ее к сидению, затем с трудом

добрался до собственного, в то время как Оуэнс, раскачиваясь и спотыкаясь,

пытался взобраться по лестнице, крича:

- Черт побери, они могли бы предупредить нас!

Грант привязался ремнями к своему креслу и отметил, что на счетчике

стояла цифра 59. "Длинная минута", - подумал он.

Мичелз говорил, что ощущение времени замедляется при миниатюризации,

и он был прав.

У них будет больше времени на размышления и действия.

Но так же больше времени на сомнения и панику.

"Протерус" дергался все более резко.

Неужели корабль будет разбит еще до того, как начнется выполнение

непосредственного задания?

 

 

Рейд занял место Картера у окна. Ампула с несколькими кубическими

миллиметрами частично миниатюризированной воды, в которую был погружен

полностью миниатюризированный и совершенно невидимый "Протерус", мерцала

на исходном модуле, как старинная драгоценность на бархатной подушке.

Размышляя над метафорой, Рейд в любом случае не утешался ею. Расчеты

были точными, а техника миниатюризации могла выполнять операции, полностью

отвечающие по точности вычислениям. Но эти расчеты, однако, были выполнены

в течение нескольких заполненных спешкой и напряжением часов с помощью

системы вычислительных программ, которые не были проконтролированы.

Несомненно, если размеры слегка отличались от расчетных, их можно

было скорректировать, но на это потребовалось бы времени больше, чем 60

минут, а уже оставалось 59 минут и 50 секунд.

- Четвертая фаза, - сказал он.

"Вальдо" был уже установлен над ампулой, захваты отрегулированы для

поддержания ее в вертикальном положении. Снова держатель был

отцентрирован, снова рука опустилась и захваты сомкнулись с максимально

возможной деликатностью.

Ампула удерживалась с жесткой нежностью, с которой лев лапой

придерживает своих детенышей.

Теперь была очередь медсестры. Она поспешно выступила вперед, вынула

из кармана небольшой футляр и открыла его. Из футляра она извлекла

маленький стеклянный стержень и, осторожно придерживая его, установила

плоской головкой в слегка сужающийся вход в ампулу. Держа его вертикально

над ампулой, она позволила ему скользнуть внутрь. Он вошел в ампулу

небольшой своей частью, около дюйма, пока давление внутри не остановило

его.

Она осторожно повращала стержень и сказала:

Плунжер установлен.

Наблюдая за всем сверху, Рейд сдержанно улыбнулся с облегчением, а

Картер кивком выразил свое одобрение.

Сестра следила, как "вальдо" медленно поднимал свою руку. Ампула с

плунжером поднималась очень плавно. В трех дюймах над исходным модулем она

остановилась.

Действуя как можно осторожнее, сестра сняла с низа ампулы пробковое

основание, под которым обнаружился маленький ниппель, расположенный в

центре плоского донышка. Крошечное отверстие в ниппеле было покрыто тонкой

пластиковой мембраной, которая не могла бы выдержать даже умеренное

давление, но не давала вытечь жидкости до тех пор, пока на нее не

надавили.

Быстрым движением сестра вытащила из кармана иглу из нержавеющей

стали и приладила ее к ниппелю.

- Игла установлена, - сказала она.

То, что было ампулой, превратилось в шприц для подкожного

впрыскивания.

Второй комплекс захватов выдвинулся из "вальдо" и, захватив головку

плунжера, зажал ее. Сам "вальдо", неся шприц в двух захватах, начал плавно

двигаться к большой двустворчатой двери, которая открылась при его

приближении.

Ни один человек не мог бы невооруженным глазом обнаружить какое-либо

колебание жидкости, столь равномерно и нечеловечески плавно двигалась

установка. Но и Картер, и Рейд очень хорошо понимали, что даже

микроскопический толчок для команды "Протеруса" является штормовым вихрем.

Когда установка въехала в операционную и остановилась у стола, Картер

отметил это событие приказом:

- Свяжитесь с "Протерусом!"

Ответ гласил: "Все в порядке, небольшой толчок". Картер вымученно

улыбнулся в ответ.

На операционном столе лежал Бенеш, другой центр внимания в

операционной.

Термическое одеяло закрывало его до ключиц. Резиновые трубы шли от

одеяла к центральному термическому устройству под операционным столом.

Образуя полусферу за бритой, разрисованной линиями сетки головы

Бенеша, располагалась группа чувствительных датчиков, предназначенных для

обнаружения радиоактивного излучения.

Несколько хирургов в марлевых повязках со своими ассистентами

суетились около Бенеша, их глаза, не отрываясь, следили за приближающейся

установкой. На одной из стен висел счетчик времени, на котором в этот

момент цифра 59 сменилась на 58.

"Вальдо" остановился около операционного стола.

Два манипулятора с датчиками сорвались со своего места, как будто в

них неожиданно вдохнули жизнь. Следуя за движениями управляющего ими

техника, они склонились с обеих сторон к шприцу, один рядом с ампулой, а

второй рядом с иглой.

Ожил зеленым светом экран на столе техника, на нем появилась вспышка,

затем она поблекла, опять вспыхнула, поблекла и так далее.

Техник сказал:

- Принято радиоактивное излучение "Протеруса".

Картер крепко сжал руки и отреагировал на это сообщение

удовлетворенной улыбкой.

Еще одно препятствие, о котором он даже не решался подумать, было

преодолено. Это была не просто радиоактивность, которую можно было

обнаружить, а радиоактивность миниатюризированных частиц, которые из-за

своих исключительно малых, инфра-атомных размеров могли пройти через любой

обычный датчик, не подействовав на него. Частицы, следовательно, нужно

было пропустить через деминиатюризатор, а необходимое сочетание

деминиатюризатора и чувствительного датчика было создано за несколько

сумасшедших часов рано утром.

"Вальдо", до сих пор удерживающий плунжер, теперь нажал на него с

плавно возрастающим давлением. Хрупкий пластиковый барьер между ампулой и

иглой был прорван, и через мгновение на кончике иглы начал появляться

крошечный пузырек жидкости. Капля упала в небольшой контейнер,

установленный под шприцем, за ней последовали вторая и третья капли.

Плунжер поднялся, и вместе с ним поднялся уровень жидкости в ампуле.

В этот момент мерцающая вспышка на экране перед техником изменила свое

положение.

- "Протерус" в игле! - закричал он.

Плунжер остановился.

Картер посмотрел на Рейда.

- О'кей?

Рейд кивнул.

- Мы можем вводить, - сказал он.

Игла шприца с помощью двух захватов была наклонена под острым углом и

"вальдо" снова начал двигаться, на этот раз по направлению к точке на шее

Бенеша, которую сестра поспешно смазала спиртом.

На шее был нарисован небольшой кружочек, а в кружке - небольшой

крестик, и к центру этого крестика приближался кончик иглы шприца. Датчики

следовали за ним.

"Вальдо" на мгновение остановился, когда кончик иглы коснулся шеи.

Затем игла проткнула кожу и вошла на заданную глубину, плунжер слегка

продвинулся вперед, и техник, следивший за датчиками, объявил;

- "Протерус" введен!

"Вальдо" поспешно отъехал. Туча датчиков, словно протянутые щупальца,

усыпали пространство над головой и шеей Бенеша.

- Слежение, - объявил техник.

Он нажал кнопку. Вспыхнуло полдюжины экранов на каждом из которых

была своя мерцающая точка. Где-то информация с этих экранов вводилась в

компьютер с заложенной в его память огромной картой кровеносной системы

Бенеша.

Яркая точка вспыхнула на этой карте в районе сонной артерии. В эту

артерию был введен "Протерус".

Картер ощущал непреодолимую потребность помолиться, но он не умел

этого.

На карте казалось, что между яркой точкой и кровяным тромбом в мозгу

очень маленькое расстояние.

Картер посмотрел, как отметчик времени показал цифру 57, затем

проследил за безошибочным и довольно быстрым перемещением точки вдоль

артерии по направлению к голове и тромбу.

На мгновение он закрыл глаза и подумал: "Пожалуйста! Если там

где-нибудь кто-то есть, пожалуйста!"

 

 

Грант объявил слегка задыхающимся голосом:

- Мы приближаемся к Бенешу. Они говорят, что введут нас в иглу, а

потом в шею. А я сказал им, что мы почувствовали небольшой толчок. Уф-ф! -

небольшой толчок!

- Хорошо, - сказал Оуэнс.

Он сражался с ручками управления, пытаясь предугадать направление

толчков и нейтрализовать их действие. Это ему не очень удавалось.

- Послушайте, почему мы должны быть введены в иглу? - спросил Грант.

- Мы будем там сильнее сжаты со всех сторон. При движении иглы

воздействие на нас будет едва ощутимым. Во-вторых, чтобы как можно меньше

миниатюризированной воды попало в Бенеша.

- О, господи! - воскликнула Кора.

Ее волосы разметались в беспорядке, и когда она тщетно пыталась

отбросить их назад, чтобы не лезли в глаза, она чуть не вывалилась из

кресла. Грант попытался подхватить е