Песнь о нибелунгах 5 страницакоторый был в битве убит, бездомный, в сраженье с Веохстаном, взявшим в добычу это оружие: нагрудник кольчатый, шлем железный и меч отменный, подарок Онелы, издревнее лезвие, - одежды битвы, орудие сечи, наряд воителя (однако Онела за смерть племянника не мстил убийце); тот меч хранился и щит и кольчуга у Веохстана, покуда не вырос 2620 ему преемник, дабы продолжить славу отцовскую среди гаутов,- оставил старец, покинув землю, наследство сыну. И вот впервые воина юного призвал державный делить с дружиной удары битвы: был духом он крепок, а меч наследный остро наточен, - и скоро на деле дракон изведал его могучесть!
Промолвил Виглаф печальносердый, 2630 уча соратников дружинному долгу: "То время я помню, когда в застолье над чашей меда клялись мы честью служить исправно кольцедробителю, нас одарившему одеждой битвы, мечами, кольчугами, коли случится нужда в подмоге! Из многих воителей себе в попутчики избрал он лучших, сильнейших героев - копьеметателей, храбрейших кольчужников, сочтя нас достойными 2640 дела смелого, хоть и замыслил вождь дружинный сам, в одиночку, народоправитель, свершить возмездие, ибо не раз он снискивал подвигами славу всеземную! Но так случилось, что ныне нуждается вождь в отваге своих сподвижников, в силе воинства! - так не пора ли и нам изведать огненной пагубы! Бог свидетель, уж лучше мне в пламени навеки сгинуть, 2650 владыку спасая, чем ждать в укрытье! Бесчестно было бы нам, щитоносцам, вспять обратиться, не испытавши врага железом, не встав на сторону правителя ведеров! Не должным образом вождю мы платим за прежние милости, коль скоро конунг, покинутый гаутами, гибнет в битве! Да будет щит мой и меч в сражении ему подспорьем!" Туда поспешил он сквозь чад ядовитый 2660 к вождю на помощь и так воскликнул: "Бейся, о Беовульф, рубись без страха, как ты поклялся в дни твоей молодости! Да не померкнет до смерти слава и честь державная! Ты, вождь всезнатный, несокрушимый, за жизнь сражайся что силы достанет! Я встану рядом!"
Тогда, услышав тот клич героя, огневержитель, кипящий яростью, дохнул - и пламя окутало воинов, 2670 мужей доспешных: ни сбруя кольчатая, ни щит копьеносца не защитили, и сгинул бы юный, сгорел бы витязь,- но родича родич державный, ратника, чей щит обуглился, укрыл железной доской от пламени, и, вспомнив о славе, нацелил конунг дракону в голову удар сокрушительный. Ярость умножила силы мужа! - но преломился каленый Нэглинг, меч Беовульфа, 2680 старинное лезвие: была воителю дана такая мощь, что в сечах ему и лучший меч был несподручен, и, как я слышал, в руках ратоборца любое лезвие, железо остреное, от мощных ударов крошилось в сражении! Тут, с третьего раза, метнувшись на недруга, червь огнедышащий, бич смертных, поверг на землю вождя державного - клыки драконьи вонзились острые, 2690 ядоточащие воителю в горло, и кровь потоком на грудь излилась!
Тогда, я слышал, к нему на выручку поспел дружинник: он, знатный родом, известный мужеством, силой и ловкостью, в руке опаленной клинок сжимая, уцепил не в голову гаду, но ниже вонзил оружие, ужалил в горло змея зломерзкого - вошло железо в плоть огненосную, сникло пламя, 2700 дыханье драконье; и тут же конунг, едва очнувшись, свой нож широкий, владыка ведеров, из ножен выхватил и острым жалом вспорол утробу огневержителя, - сдохло чудище.
Так рано поутру два ратника-родича убили змея,- да будут примером они для воинов! - но стал последним тот бой победный, работа ратная, в жизни конунга: набухли раны, 2710 следы драконьих клыков на шее, горя, смердели, и грудь покрылась глубокими язвами - яд змеиный въедался в тело. Вождь мудромыслый под серыми скалами сел на камень вблизи кургана, напротив жерла, устья пещеры, своды которой на вековечных столпах покоились. Лицо владыки и грудь водою дружинник добрый омыл из пригоршней 2720 от крови, пролитой героем в битве, и снял с воителя бремя шлема.
Промолвил Беовульф, превозмогающий смертную муку (ему осталось, он чуял, мало земного счастья; силы иссякли; пришли к пределу дни его жизни, и смерть приблизилась): "Имей я сына, ему я мог бы оставить наследье, мое оружие, наряд мой ратный, тому, кто был бы 2730 моим преемником! Я пять десятков зим - хранил державу, и не единый из сопредельных племеводителей не смел потревожить меня дружиной, грозить мне набегом! Я мирно властил и ждал урочного срока и жребия: не жаждал распрей и лживыми клятвами не осквернялся, чему сегодня, смертельно раненный, я радуюсь в сердце, ибо Создатель не попрекнет меня 2740 убийством родичей,- так пусть же изыдет душа из тела! Спеши, о мой Виглаф, сойди под землю, в тайник курганный под серыми скалами (дракон, лишенный своих сокровищ, лежит, недвижный, сраженный в сердце); и я, увидев казну издревнюю, насытив зренье игрой самоцветов и блеском золота, возлягу рядом и без печали жизнь покину и власть земную". 2750
Немедля,- так слышал я,- по слову конунга, по воле правителя, в бою израненного, сын Веохстана сошел в пещеру, воин в кольчуге, в рубахе сетчатой; там, добродоблестный, гордясь добычей, увидел множество колец, камений, груды золота и самоцветов, сосуды дивные, древние вещи, вдоль стен стоявшие в жилище змея, чудные чаши (канули в вечность 2760 их обладатели!), и шлемы ржавые времен прошедших, кольчуги траченные, и уборы истлевшие (таким богатством, в земле сокрытым, такой добычей мог бы гордиться любой из смертных!); и там же знамя, стяг златотканый на крепком древке над россыпью золота солнцегорящий. искусно шитый сиял, озаряя чертог обширный, сокровищ вместилище, жилище змея, 2770 который сгинул, мечом пораженный. Тогда,- так я слышал,- сложил дружинник богатство курганное, казну гигантов в мешок, в кольчугу, сосуды, чаши. сколь мог осилить, и взял слепящий стяг светозарный, поскольку Беовульф ножом двуострым, драконоборец, сразил дозорного, издревле стерегшего холм сокровищный, пламевержителя, во тьме полыхавшего дыханием пагубным 2780 над тем курганом.- чудище сгинуло. Вышел воин с кладью бесценной из подземелья, страхом терзаемый, тревогой в сердце: застать успеет ли в живых владыку, правителя ведеров, без сил лежавшего вблизи пещеры. Золотоноша нашел воителя, истекшего кровью, вождя всезнатного, почти что при смерти; он долго витязя кропил водою, покуда слово 2790 из сердца воина на волю не вырвалось; и молвил Беовульф, скорбный старец, глядя на золото: "Владыке Вселенной хвала! - я вижу эти сокровища и славлю Господа, Небоправителя, в день мой последний мне ниспославшего победу в битве, а эту добычу - народу нашему! В обмен на богатства жизнь положил я - теперь державу сами храните! - мой срок истекает! 2800 Повелеваю вам, ратоборцы, мой прах и пепел укрыть в кургане, в холме высоком, близ моря насыпанном на Мысе Китовом, дабы отныне то место звали курганом Беовульфа морескитальцы, в ладьях плывущие из дальних пределов по темным водам". Обруч ошейный витого золота вождь доброчестный вручил воителю - кольцом и обручем, кольчугой и шлемом 2810 он юного мужа благонапутствовал; "Ты - единственный мой наследник из рода Вагмундингов, чье семя сгинуло, Судьбою похищено: в час предначертанный ушли знатнейшие - и я за ними!"
С последним словом угасло сердце мудрого старца; осталось тело, костра пожива; душа отправилась искать награды среди угодников.
То было горем, великой скорбью 2820 воина юного: он видел тело вождя возлюбленного, лишенное жизни; но тут же, рядом, его убийца лежал бездыханный, жизнекрушитель, погибший в схватке, змей зломерзкий, страж, утративший свои сокровища, ибо железное лезвие тяжким ударом в сердце вдруг оборвало дни его жизни, и грянул оземь холмохранитель на склоне кургана: 2830 не властен он больше летать ночами, червь огнекрылый, гад, стерегший свои богатства. Дракон был повержен рукою конунга, клинком владыки, каких воистину среди сынов земли вовеки не было, хоть я и слышал песнопреданья о многих сильных и стойких в битве, но не посмел бы из них ни единый в огне сходиться с ядоточащим червечудовищем, 2840 стяжая богатство, как сделал Беовульф, смертью купивший клад несметный, в битве, где оба противоборца расстались с жизнью! Тогда уж из лесу, из рощи вышли клятвопреступники,- те десять бесславных, бежавших в страхе, копья в испуге поднять не посмевших, меча в защиту ратеначальника, - и вот, покрывшие щиты позором, они приблизились к одру героя, 2850 глядя на Виглафа: сидел скорбящий над телом старца, достойный копейщик кропил водою лицо владыки, но бесполезно - ничто не смогло бы дружиноводителя вернуть к жизни! Господня воля в веках непреложна, Промысел Божий искони правил делами смертных,- и ныне так же!
Суровой речью их встретил воин, мужей трусливых, бежавших от битвы; 2860 на них, бесчестных, глядя презрительно, так молвил Виглаф, сын Веохстана: "Правдоречивый сказал бы: воистину вождь, наделивший вас, нестоящих, кольцами золота, ратными сбруями (ибо нередко в застольях бражных шлемы, кольчуги, наряды сечи, в дружинном зале дарил державный всем, приходившим в его пределы),- зря отличил он мечами острыми 2870 вас, дрожащих при виде недруга. Не мог он похвастаться вашей помощью в сражении, конунг, но, взысканный Богом Победотворцем, один сумел он в неравной схватке врага пересилить! Я был невластен спасти державца, и уберечь его надежды не было, но, изловчившись, помог я родичу: мечом наудачу ударил чудовище - оно ослабло, и в горле смрадный 2880 огонь пресекся. Но слишком мало было соратников вокруг владыки! - за то отныне и вам не будет даров сокровищных, нарядов ратных, ни радостей бражных; и вы утратите, землевладельцы, наделы наследные, когда услышат дружиноводители в краях сопредельных о том, как в битве вы обесславились! Уж лучше воину уйти из жизни, чем жить с позором!" 2890
Тогда ко дворцу он гонца с вестями послал, в хоромы над морем, где ждали с утра старейшины, сидели ратники, гадая надвое: то ли оплакивать вождя погибшего, то ли с победой вернется конунг; и не солгал им печальный вестник с холма приморского, муж, прибежавший с мыса курганного, но правду измолвил, сказал глашатай: "Возлег сегодня на ложе смерти 2900 владыка ведеров, гаут всевластный, уснул, убитый в бою драконом!. А рядом с героем жизнекрушитель простерся мертвый, ножом распоротый (не меч, но двуострый нож покончил с червечудовищем). Там же Виглаф, сын Веохстана, над Беовульфом, живой дружинник над павшим державцем, страж печальный, сидит, охраняя и друга и недруга!
Ждут нас войны 2910 и кровомщение, едва о смерти правителя нашего узнают фризы, франки услышат. Та распря вспыхнула, когда на хугов дружину Хигелак и флот свой двинул к пределам фризским, где войско хетваров с ним переведалось, воинство сильное, многомогучее,- там был повержен отважный в битве, пал в сражении вождь, не успевши воздать соратникам за службу добычей; 2920 возненавидели нас меровинги. Не жду я также добра и мира от племени шведов: ведь всем известно, как в Роще Вороньей убил Онгентеов Хадкюна Хредлинга. Тогда впервые гауты гордые войнолюбивых искали Скильвингов, и встретил гаутов родитель Охтхере, старец державный: сваливши Хадкюна - вождя мореходов, из плена выручив жену, чьи сокровища 2930 враги похитили, свою супругу, ему родившую Охтхере с Онелой, он гнал дружинников, лишившихся конунга, и, встав на дороге, рать бегущую близ Леса Вороньего настиг - и немногих, там уцелевших, усталых и раненых, обставил воинством; всю ночь он без устали грозил злосчастным страшными казнями: одних он прикажет зарезать поутру, других - повесить на радость воронам 2940 на древе смерти. Но на рассвете, когда уж воины в спасенье изверились, вдали запели рога походные дружины Хигелака - явился верный конунг с отрядом на помощь родичам.
В битве кровавой сшиблись рати - гауты, шведы, народ с народом, смешались в сече необозримой. Тогда с дружиной вождь сокрушенный, старец-воитель бежал, спасаясь, 2950 спешил укрыться в стенах Онгентеов: изведав могущество и доблесть Хигелака, дольше не мог он борьбой испытывать войско вражье, и, не надеясь от морескитальцев спасти казну свою и чад с супругой, он под защиту высокой насыпи ушел в ограду; но следом стяги дружины Хигелака, теснящей шведов, по полю двинулись, рубились Хредлинги на земляных валах, 2960 покуда Онгентеов, седобородый народоправитель, в смертельной схватке не встретил лезвия меча, несущего гнев Эовора. Сперва на владыку напал Вульф Вонрединг, ударил яростный - и кровь державного дружиноводителя седины окрасила,- но старый Скильвинг, не устрашившийся, врагу, как должно, воздал, ответил ударом тяжелым, взмахнул над недругом клинком разящим 2970 воитель-старец - и не поспел герой, потомок Вонреда, щитом прикрыться, как шлем крепчайший располовинился, и он, окровавленный, пал на землю (еще он не был смертью отмечен, но сильно раненный боец был в ярости). Тогда воитель из рати Хигелака, брата увидев, к земле склонившегося, мечом размахнулся и кровлю шлема, щита ограду рассек - тут конунг, 2980 владычный старец, дух испустил, и осталось за ведерами, судьбой хранимыми, поле брани; и подняли Вульфа и раны родича уврачевали. Победный Эовор с Онгентеова, с вождя дружинник, сорвал кольчугу, убор властелина, и шлем, и лезвие меча с рукоятью сложил пред конунгом, за что герою награду Хигелак сулил великую - и выполнил слово: 2990 за труд кровавый правитель гаутов, наследник Хределя, домой возвратившись, взыскал и Вульфа, и Эовора казною богатой - было каждому дано сто тысяч землей и кольцами (дары щедрейшие за ратную службу!), и дочь родную, дома отраду, в залог благосклонности он отдал Эовору.
Вот корни распри и ярости недругов и кровомщения! Я знаю, скоро 3000 нагрянут шведы к нашим жилищам, едва проведают о том, что не стало ратеначальника, ревнителя наших земель и золота, вождя, охранявшего и наше племя и славных Скильдингов, - кольцедробитель, герой владычный путь свой окончил. Идите же к конунгу, проститесь, дружинники, с владыкой гаутов и возложите златодарителя на ложе пламени, а с ним и сокровища - 3010 не частью, но полностью - в огне да сгинут каменья и золото, добыча, взятая в последнем сражении ценою жизни,- так пусть же истлит и казну и конунга костер единый: не должно героям носить драгоценности горестнопамятные, да не украсит и шею девичью кольцо витое, коль скоро пленная жена за недругами пойдет на чужбину, - в былое канули с конунгом вместе 3020 пиры и радости; морозным утром, в руках сжимая копейные древки, повстанут ратники, но их разбудит не арфа в чертоге, а черный ворон, орлу выхваляющийся обильной трапезой, ему уготованной, и как он храбро на пару с волком трупы терзает!"
Так поведал гонец доброчестный скорбные вести, и не солгал он ни в слове, ни в деле. Встала дружина; 3030 пошли воители, слезами облившись, к Орлиным Скалам взглянуть на чудо: там, на песке, под закатным небом владыка лежал бездыханный, воин, правивший ратью долго и праведно, щедрый на кольца, а ныне похищенный смертью в сражении, державный ведер; там же виднелось, вблизи героя, тело драконье, плоть распростертая мертвого змея, червя зломерзкого 3040 труп, опаленный пламедыханием (туша твари ступней в пятьдесят была длиною); в небо взвиваясь, в ночи бесчинствовал дракон, а утром скрывался в пещере - смерть разлучила кладохранителя с его владением: кубки, чаши, блюда лежали рядом со стражем, ржавые лезвия, кольчуги истлевшие (долго покоился клад, наследие древнего племени, 3050 в том подземелье, тысячезимнее златосокровище, крепко заклятое, дабы не смел ни единый смертный его коснуться,- лишь Вождь Небесный, Создатель, властен открыть богатства тому, кто взыскан его благосклонностью, милостью Божьей, мужу достойному!)
Но стало ясно, что не было счастья владельцу богатства, казны курганной, ибо и воин погиб в сражении, 3060 и страж сокровищ не смог избегнуть возмездия в битве. Не знает смертный урочного часа своей кончины, и все же уходит он, обреченный, из зала для пиршеств, друзей покинув. Так сделал Беовульф, когда решился на бой с драконом, а сам и не ведал, за что он в битве заплатит жизнью: тот клад до скончанья веков заклятьем таким заречен был, что станет смертный, 3070 в грехах погрязнув, молиться идолам и, в цепи ада попав, запятнает себя пороками еще допрежде, чем ступит на это место проклятое, раньше, чем взглянет на это золото! Молвил Виглаф, сын Веохстана: Порой погибает один, но многих та смерть печалит - так и случилось! Наших советов не принял пастырь, мольбы не услышал любимый конунг, 3080 а мы ведь просили не биться с огненным холмохранителем - пускай довека змей дожидался бы в своем подземелье мирокрушения. Но был вождь верен высокому долгу - стяжал сокровища, и страшную цену Судьба взыскала! Я был в пещере, мне посчастливилось в тайник проникнуть (трудна дорога, тропа подземельная), и я, увидев клад сокровенный, нимало не медля, 3090 выбрал из груды бесценной утвари, сколь мог осилить, и возвратился с тяжелой ношей к правителю нашему. Еще дышал он, и в полной памяти, вас перед смертью благословляя, он повелел вам курган насыпать над пеплом, воздвигнуть холм во славу его свершений! Он был из смертных всеземнознатных вождем достойнейшим, покуда властвовал казной и домом! 3100 Теперь нам должно вновь потревожить тайник подземный, в курган проникнув, взглянуть на золото (стезя мне знакома), насытить зрение сиянием клада, игрой камений. И пусть ко времени, когда возвратимся мы, тут будет ложе готово для конунга, одр погребальный, дабы снесли мы вождя могучего туда, где пребудет он, хранимый Богом". И повелел им сын Веохстана, 3110 гордый воитель героям многим, готовить для проводов землевладыки сруб костровый, дрова и место для погребения: "Испепелится, в огне исчезнет муж храброчестный, не раз видавший дожди железные, где стрелы, тучами с тетив слетая, в щиты вонзались, где дрот остреный, копье бодало доспехи в битве!"
Тут юный, но мудрый сын Веохстана 3120 верных из воинства вызвал витязей (семеро было смелых ратников, сам же - восьмой) и повел их под своды вражьего логова (смолистый пламенник, факел, высвечивал тропу в потемках), и там не делили они добычу, ибо знали, кому достанется все это золото, клад бездозорный, на разорение обреченный; и, не печалясь о тех богатствах, сокровища вынесли 3130 прочь из пещеры. Тогда же змея, червечудовище, с утеса кинули в море - канул дракон в пучине. Кладь золотую, витые кольца, и старца-конунга свезли на подводе к месту сожжения на Мысе Китовом.
Костер погребальный воздвигли ведеры, мужи дружинные, украсив ложе щитами, кольчугами, как завещал им дружиноводитель еще при жизни,- 3140 там возложили на одр возвышенный скорбные слуги старца-конунга; и скоро на скалах вскипело пламя, ратью раздутое; черный взметнулся дым под небо; стонам пожара вторили плачи (ветра не было); кости распались, истлились мышцы, сгорело сердце. Герои-сородичи горе оплакивали, гибель конунга, и некая старица там причитала, 3150 простоволосая выла над Беовульфом, плакала старая и погребальную песню пела о том, что страшное время близится - смерть, грабежи и битвы бесславные.
Дым от кострища растаял в небе; десять дней насыпали гауты курган высокий над прахом владыки, бугор могильный, заметный издали, морескитальцам знак путеводный. Ограду крепкую 3160 вокруг могильника они воздвигли, из камня стены, мужи искусные. Захоронили в холме сокровища, добычу битвы, витые кольца, и все, что было в пещере драконьей,- вернулось в землю наследие древних, и будет золото лежать под спудом вовек, как и прежде, от смертных скрытое.
Вождю воздали последнюю почесть двенадцать всадников высокородных, - 3170 объехав стены с обрядным пением, они простились с умершим конунгом, восславив подвиги и мощь державца и мудромыслие,- так подобает людям, любившим вождя при жизни, хвалить, как прежде, и чтить правителя, когда он покинул юдоль земную!
Так поминали гауты мертвого, навек ушедшего ратеначальника, провозглашая: среди владык земных 3180 он был щедрейший, любил народ свой и жаждал славы всевековечной!
|
