Арсенал» против «Манчестер Юнайтед» 06.05.91

В мае 1991 года мы снова стали первыми в Лиге – второй раз за три года и третий раз за всю мою жизнь. В финале не было драмы 1989-го; «Ливерпуль» позорно сломался, и мы праздновали победу. Вечером 6 мая, перед нашей игрой на своем поле с «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль» продул «Форесту», и наш матч с «Манчестером» превратился в разгульное, шумное празднество.

Именно этот сезон был для «Арсенала» наиболее показательным. И не потому, что мы проиграли всего одну встречу на первенство Лиги и пропустили на удивление мало (всего восемнадцать) голов, хотя статистика говорит сама за себя и свидетельствует о традиционном упорстве команды. Чемпионат был выигран, несмотря на постоянно мешавшие нам почти комичные препирательства и нарушения. «Арсеналу» сняли два очка за то, что через год после потасовки с «Норвичем» мы снова ввязались в драку. Вскоре наш капитан оказался за решеткой, потому что как последний дурак пьяным сел за руль. И это только вершина того, что происходило на улицах: стычки, репортажи бульварных газет об оскорбительном поведении подвыпивших игроков, капризы и массовое проявление недисциплинированности (особенно яркое – в конце 1989 года на стадионе «Астон Виллы», где чуть ли не все наши игроки окружили бокового судью и так размахались руками и раскричались на бедолагу, что приехавшие поддерживать «Арсенал» болельщики не знали, что делать). И так далее и тому подобное. Проступки футболистов грозили клубу и его поклонникам все большей изоляцией со стороны остального хмурящего брови, законолюбивого и ненавидящего «канониров» пространства. «Хайбери» превратился в дьявольское логово посреди Северного Лондона – вотчины отморозков и плохишей.

«Засуньте эти два очка себе в задницу!» – снова и снова скандировали зрители во время встречи с «Манчестер Юнайтед», и эти слова словно бы стали припевом арсенальского гимна: сажайте нашего капитана, не любите наших игроков – хрен с вами! Сегодня наш день – демонстрация солидарности и неповиновения – в нем нет места серым зонам чужой радости: мы объявляем праведным все, что вы считаете неправедным. «Арсенал» – это не «Ноттингем Форест», «Вест Хэм» и даже не «Ливерпуль». Мы ни у кого не вызываем симпатий и восторгов, и наши болельщики ни с кем не делятся своими чувствами.

Мне совсем не нравится, что последние два года «Арсенал» продирался по турам соревнований с дебошами и всякими пакостями – естественно, не нравится. Я бы предпочел, чтобы Тони Адаме не садился за руль, уговорив перед этим упаковку пива, чтобы клуб не платил ему денег, пока он находился за решеткой, чтобы Ян Райт не провоцировал болельщиков «Олд-хэма», чтобы Уинтерберн не ввязывался в непонятный скандал с фанатом на «Хайбери». Все это по сути Дурные Поступки. Но мои чувства не совсем с этим согласны. У «Арсенала» такая планида – команду должны ненавидеть. И в эпоху, когда другие организуют офсайдные ловушки и играют с лишним защитником, поведение, согласен – не слишком примерное, наших игроков – это попытка поднять ставку и отстоять свою территорию.

В конце концов, вопрос, почему «Арсенал» ведет себя подобным образом, не такой уж интересный. Ответ, вероятно, в том, что «Арсенал» – это «Арсенал», и команда понимает отведенную ей роль в футбольном распорядке вещей. Интереснее другое: как такое поведение воздействует на болельщиков? Что происходит с психикой того, кто всю жизнь был верен клубу, который все ненавидели? Неужели болельщики как те собаки, что со временем становятся похожими на своих хозяев?

Определенно, да! Все болельщики «Вест Хэма», которых я знаю, обладают врожденным чувством моральной несправедливости, болельщики «Тоттенхэма» отличаются чопорностью и эрзацной утонченностью, болельщики «Манчестер Юнайтед» отмечены отблесками былого величия, а фанаты «Ливерпуля» просто великолепны. Что же в таком случае можно сказать про нас? Трудно поверить, чтобы на нас не повлиял тот факт, что мы любим команду, которую все другие считают в принципе недостойной любви. С 15 мая 1969 года я сознаю, что «Арсенал» требует от меня полной изоляции. Моя подруга считает, что раздражающее сопротивление по любым мелочам и сознательное неприятие всего на свете – это во мне от «Арсенала», и, быть может, она права. У меня, как и у моего клуба, нет толстой кожи. Моя сверхчувствительность к критике означает, что я скорее разведу мосты и буду в одиночестве оплакивать собственную участь, чем, обменявшись рукопожатием, поспешу продолжить игру. В лучших традициях «Арсенала» – скорее поругаюсь, чем проглочу.

Игра