Место воли

 

Предохранителем от такой угрозы среди психических про­цессов, обслуживающих потребности, является воля. Если функция эмоций трансформировать потребность, указав на ближайший предмет, удовлетворяющий ее, если эмоция ищет способы и средства удовлетворения, наиболее доступные в наличных условиях, то парадоксальная природа воли, обнару­женная П.В. Симоновым, заключается в обратном (246).

П.В. Симонов назвал волю «антипотребностью». Воля • потребность в том, чтобы на пути к удовлетворению потреб­ности стояли.препятствия; потребность в самом процессе пре­одоления препятствий; ее зародыш существует у животных в качестве указанного И.П. Павловым «рефлекса свободы».

Яркой и едва ли не самой чистой формой этой своеобраз­ной «антипотребности» являются все виды спорта. В этой форме проявляется и главная ее особенность. Трудно себе представить спорт без соревнования, без стремления к победе над какими-то соперниками, значит - без потребности занять определенное место в определенном кругу людей. Потребность «занять место» может быть не главенствующей, но она, веро­ятно, присутствует в спорте даже самом бескорыстном, чис­том, лишенном чуждых ему примесей.

Такова природа воли - она не существует сама по себе; она всегда выступает в качестве спутника, приросшего к какой-то другой потребности, и в этой другой занимающего большее или меньшее место. Она заставляет человека в самых разнообразных отраслях деятельности предпочитать далекие цели близким, трудные - легко достижимым. Если бы она в равной степени сопутствовала бы всем потребностям человека, то он уподобился бы, пожалуй, буриданову ослу или повозке, которую взялись везти лебедь, рак и щука.

Следовательно, потребности отличаются одна от другой не только по их объективной значимости для данного человека в данный момент, но, кроме того и сверх того, по степени при­сутствия в них воли. Ее функция - стабилизация потребностей.

Иногда воля сопутствует постоянной, главенствующей потребности человека; целеустремленность в его поведении этим укрепляется и обнажается. Но бывает, что она больше сказы­вается на какой-либо второстепенной, подчиненной потребнос­ти, тогда эта последняя ослабляет главенствующую, отвлекает от неё - выступает даже ее конкурентом. (Франк Кафка в рассказе «Голодарь» показал это человеческое свойство, доведенное до логического абсурда). Так бывает со всякого рода коллекционированием. А ведь склонность к коллекционирова­нию, как полагал И.П. Павлов, более или менее присуща каж­дому человеку, и отличия между людьми заключаются, между прочим, и в том, что именно каждый коллекционирует.

Но стабилизация потребностей волей своеобразна. Это видно и в спорте. Едва ли спортивные достижения бывают целью жизни - жизненной доминантой нормального, здорового чело­века. В подавляющем большинстве случаев спорт занимает досуг относительно обеспеченного человека. Поэтому в спорте воля и выступает в наиболее чистом, почти изолированном виде - как таковая.

Не столь ярко, как в спорте и коллекционировании, но, может быть, более значительно воля стабилизирует структуры потребностей человека другими ее проявлениями. Препятствия к удовлетворению человеком своих потребностей бесконечно разнообразны; воля ищет их, находит и побуждает добиваться их преодоления. Но самым значительным и постоянно ощуща­емым препятствием на пути любой потребности является факт существования у того же человека других потребностей, тре­бующих удовлетворения. Далее мы увидим, что многие чело­веческие потребности несоизмеримы одна с другой и удовлет­ворение одной, вполне естественной, вынуждает к отказу от другой, столь же естественной. Воля не только помогает в выборе; выбор этот может определяться соотношением сил самих конкурирующих потребностей.

Воля ведет к тому, что человек иногда стремится к отка­зу от удовлетворения одних в пользу других. Такое преодоле­ние потребностей как препятствий, победа над ними приносит удовольствие, удовлетворенность, иногда значительную. Эмоция обнаруживает потребность, а в данном случае ее появле­ние Обусловлено не удовлетворением потребности и не прогнозом ее удовлетворения, а наоборот, фактом ее подавления, тем, что она не удовлетворена. Тем, что преодолен «соблазн». Тут воля выглядит очевидной «анти потреби остью», по выра­жению П.В. Симонова, и здесь опять вспоминается «Голодарь» Ф.Кафки, как, впрочем, и вообще все случаи аскетизма. «Плоть» - биологические потребности, соблазны - преодолены потребностями духовными. Воздержание от удовлетворения потребностей низших есть победа воли, сопровождающей по­требность высшую и дающей радость, удовлетворенность этой победой.

Вероятно, в подобных отказах от удовлетворения одних потребностей во имя других воля тренируется, развивается, тем самым содействуя росту и развитию человеческих потреб­ностей как в онтогенезе, так и филогенезе.

Среди психических процессов, может быть, именно воля в наибольшей степени служит удовлетворению потребностей рода, а не индивида. Прирастая к разным потребностям, она дает наибольший эффект и наиболее оправдывает свое существование, когда сопутствует тем потребностям индивида, ко­торые второстепенны для его индивидуального биологического выживания, но служат роду человеческому в целом, даже вопреки интересам индивида. (Таково, например, коллекционирование картин).

Но в этом смысле волю можно назвать оружием обоюдоострым; не имея собственного содержания, она может прирасти к потребностям индивида, противоречащим потребностям рода. Поэтому в случаях, в сущности, болезненных, она может быть и бывает источником несчастий и для ее носителя, и для его социального окружения, иногда самого широкого (например, клептомания).

У одного и того же человека воля может сопутствовать разным потребностям в значительных, хотя, вероятно, и раз­личных степенях. Именно таких людей называют обычно «волевыми» -- что бы такой человек ни делал, препятствия только мобилизуют его, и для него характерно стремление к относительно далеким целям даже в самых простых делах. Крайне целеустремленный человек может не быть волевым в этом смысле. Если воля его приросла к одной главенствующей потребности, то чем она сильнее, тем могут быть ближе, прими­тивнее другие его цели, тем больше могут его демобилизовы­вать препятствия на пути к этим второстепенным целям.

Если потребность является обязательным условием появле­ния эмоции и любая потребность вызывает ее в случаях де­фицита или прироста информации о возможностях ее удовлет­ворения, то это должно относиться и к потребности парадок­сальной - к воле. Действительно, само по себе преодоление препятствий вызывает некоторое, специфическое спортивное удовольствие. «Когда физическое усилие приводит к успеху, это всегда порождает чувство удовлетворения», отметил Стефан Цвейг (302, стр.290).

Воля как потребность в препятствиях едва ли когда-либо вполне осознается в этом ее качестве. Если ощущается она как удовольствие от преодоления препятствий, то осознается чаще всего в планах, проектах и представлениях о путях и способах их преодоления. Поэтому она выступает как сила разумная и этим отличается от того, что называют «страс­тью», которую можно понимать как потребность, достигшую чрезвычайной силы и остроты. Страсть, в сущности, противо­стоит разуму, так как мешает ему; подгоняемая эмоцией, она не терпит промедлений, а мышление требует времени. Поэтому, как утверждает тот же Стефан Цвейг, «о силе страсти всегда "судят по совершаемым во имя ее безрассудствам» (302, стр.144). «Страсть глупа и слепа от рождения», - сказал О. Бальза (21, стр.571).

Это, впрочем, не исключает справедливости приведенных выше суждений Ф.М. Достоевского и Т. Манна, как и следую­щих слов А.Н. Радищева: «Но не возомните в восторге рас­судка, что можете сокрушить корени, страстей, что нужно" быть совсем бесстрастну. Корень страстей благ и основан на нашей чувствительности самою природою» (225, стр.73).

Наибольших результатов достигает, как известно, объеди­нение воли со страстью - дополняя друг друга, они обеспечи­вают стремительность в точности и разумность в порыве.

В трансформации потребностей эмоция и воля участвуют как силы, либо дополняющие одна другую, либо конкуриру­ющие. Обе служат отбору и фиксации целей, наиболее отве­чающих целостной структуре потребностей субъекта и их удовлетворению в данной внешней среде.

Антиподом воли является лень. Она - потребность избе­гать препятствий и ограничиваться минимальными затратами усилий в процессе достижения целей. Лень побуждает во всех случаях предпочитать легкие пути, экономить силы и вовсе отказываться от целей трудных и отделенных. Благодаря воле круг трансформирующихся потребностей расширяется, их чис­ло множится; лень, наоборот, круг их сокращает и число уменьшает, позволяя в трансформациях обслуживать только потребности, наиболее существенные для субъекта в данное время.

Подобно воле, лень существует только как спутник при каких-то других потребностях. При этом бывает так, что че­ловек весьма ленив в каких-то одних делах, но его лень со­вершенно не проявляется в других. Значит и в лени с нега­тивной стороны обнаруживается степень заинтересованности -то есть сила, острота потребности.

Впрочем, к лени как к экономии сил нам еще предстоит вернуться.