Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Игра и вооруженность





Одна из наиболее распространенных трансформаций по­требностей в «вооружении» - это игра. Интересные мысли и наблюдения излагает нобелевский лауреат К. Лоренц: «Что такое «игра»? Это один из труднейших вопросов психологии как человека, так и животных. Мы совершенно точно знаем, что имеем в виду, когда говорим, что котенок, щенок или ребенок играет, но дать настоящее определение этому крайне важному виду деятельности чрезвычайно трудно. Все формы игры обладают одним общим свойством: они коренным обра­зом отличаются от «серьезной» деятельности, но в то же вре­мя в них прослеживается явное сходство с конкретными, вполне серьезными ситуациями - и не просто сходство, а имитация. Это справедливо даже в отношений абстрактных игр взрослых людей - ведь покер или шахматы позволяют им дать выход определенным интеллектуальным способностям. Однако, несмотря на лежащие в ее основе уподобления, «игра» - понятие чрезвычайно широкое. Оно охватывает и чопорный церемониал старинного менуэта и чурки столярни­чающего мальчугана. Когда крольчонок от избытка энергии скрадывает след, хотя за ним не гонится никакой хищник, это «игра», и ребенок, который изображает машиниста, тоже иг­рает.

Для игры характерно, что в ней сугубо специфическое по­ведение не опирается на соответствующее эмоциональное со­стояние. Всякая игра - родственная театральному искусству в том смысле, что играющий «делает вид», будто им владеют эмоции, которых на самом деле он не испытывает. <...> Дви­жения драки выполняются без злобы, бегства - без страха, а охота - без желания утолить голод. И неверно, будто в игре реальные эмоции все же присутствуют, хотя и в смягченной форме. Нет, в игре они отсутствуют полностью, но если ка­кая-нибудь из них действительно проснется в одном из участ­ников, игра немедленно прерывается. Потребность играть воз­никает из другого источника, более общего по характеру, чем те частые побуждения, которые в определенных ситуациях

обеспечивают необходимой энергией каждое из описанных выше движений.

Игра отличается от серьезных действий не только нега­тивно, но и позитивно. В игре - особенно у молодых живот­ных - всегда присутствует элемент открытия. Игра типична для развивающегося организма. У сложившегося животного потребность в ней затухает» (159, стр.133-136).

К этому прекрасному описанию игры добавим, что игра всегда остается одной из трансформаций потребности в воо­руженности. Она вооружает тем, чем не вооружают знания.

Игрой люди занимаются на досуге - в порядке времяпреп­ровождения; она оказывается следствием потребности в прак­тической доминанте. А эта производная потребность возника­ет от биологической потребности в экономии сил. Экономия сил побуждает чем-то заняться, когда угрожает растрата сил на поиски дела, на выбор занятия, на колебания между раз­личными намерениями - побуждениями разных потребностей. Так случается, если все значительные потребности человека в равной мере в пределах нормы удовлетворены, а доминирую­щая потребность не слишком выделяется среди них и ею субъект в данных условиях не может заняться. Таковы быва­ют ожидания на вокзалах, в вагонах, на отдыхе, в перерывах между делами и т.п. В подобных ситуациях разные люди за­нимают свое время разными занятиями, в том числе чтением книг, журналов, газет, спортом, развлечениями (кино, телеви­дение и игра).

Пока и поскольку человек занят своими конкретными нуждами, он расходует силы, применяя имеющуюся у него вооруженность. В том, как человек занимает свой досуг, мож­но видеть и то, к чему он себя готовит. Использование досу­га для игры может служить подтверждением тому, что игра служит именно вооруженности, хотя это ее объективное на­значение не осознается самими играющими. Им свойственно думать, что они играют только для развлечения, для удоволь­ствия. Впрочем, это естественно - прогноз приобретения по­вышенной вооруженности неизбежно вызывает положительную эмоцию. Спорт вооружает силой и ловкостью, а чтение и всевозможные зрелища служат самообразованию. Так же и игра служит вооруженности.

Но к игре обычно относятся как к занятию легкомыслен­ному: ее противопоставляют делу - начинанию серьезному. В ее беззаботности проявляется автономность потребности в вооруженности - независимость от потребностей биологичес­ких и социальных. Так обнаруживается объективное, особое и специальное назначение игры. Отсюда же и чрезвычайная устой­чивость игры в потребностях человека и разнообразие того, что называется игрой. Детские игры «в прятки», «в пятнаш­ки», футбол, теннис, лото, игра в карты, в шашки, в шахма­ты, игра на рулетке, на бегах, на баяне, на скрипке, на сцене и т.д. и т.п. Игры, близкие к играм животных, - на одном конце этого перечня, на другом - с игрой сочетается борьба за место в человеческом обществе, за власть над людьми (азартные денежные игры) или в игре осуществляются поиски и воплощение истины («игры» в искусстве). Игра превращает­ся иногда и в болезненную, неудержимую страсть. Теперь ни с социальными потребностями, ни с потребностью познания она уже как будто не связана, но связана с потребностью в вооруженности. Ведь даже погоня за деньгами в азартной игре есть погоня за вооруженностью так же, как борьба за место в человеческом обществе. Так потребность в вооружен­ности вытесняет иногда все другие и становится самоцелью. Таково болезненное извращение потребности, по природе сво­ей вспомогательной, какой она всегда остается у животных и у детей. Теперь она уже не похожа на развлечение для удо­вольствия.

За многообразием и ненасытностью человеческих потреб­ностей следует многообразие вооруженности, необходимой человеку. Поэтому игра сближается иногда с искусством. Мо­жет быть, это дало основание Томасу Манну утверждать: «Было время, когда один великан Шиллер мог сказать: чело­век лишь тогда человек, когда он играет. В такие серьезные и трудные времена, как наше, это звучит фривольно, и все-таки я уверен, что та священная и освобождающая игра, которую называют искусством, всегда будет необходима человеку, что­бы он чувствовал себя действительно человеком» (176, стр.49).

Многообразие вооруженности человека можно представить в таких контурных очертаниях.

Вооруженность, присущая не только человеку, но и жи­вотным:

1. Мускульное движение - физическая сила;

2. Умение пользоваться этими движениями в повседневной жизни,

3. То же умение в обстановке новой, неожиданной.

Вооруженность специфически человеческая:

1. Умение пользоваться понятиями и теоретическими пред­ставлениями в обычном жизненном обиходе;

2. Применение того же умения для совершенствования зна­ний и умений и для познания в целом.

Таковы пять ступеней вооруженности. Ни одна последу­ющая невозможна без предыдущей, но предыдущая логически ведет к последующей, а в основании каждой лежат врожден­ные способности (органические свойства) - вооруженность, генетически унаследованная.

На первой ступени дети людей и животных тренируют фи­зическую силу мускулатуры: начинают с простейших движе­ний, потом бегают, прыгают, кувыркаются, возятся и т.п. Здесь приобретаемая и тренируемая вооруженность - движение как таковое. А.И. Мещеряков пишет: «Видимо, можно гово­рить о наличии у ребенка с самого начала его появления на свет нужды в движениях, поскольку, родившись, ребенок с первого же дня двигает ручонками и ножками» (188, стр.122).

Когда механизмы движения освоены и физическая сила налицо, возникает, точнее добавляется, цель. Первоначально -ближайшая. Подчиненность движений цели, наблюдаемая в поведении окружающих, переводит потребность в вооруженно­сти на следующую, вторую ступень. Это - потребность под­ражания. Здесь осваиваются умения в пределах стереотипов, бытующих в окружающей среде. Это умение совершенствуется, варьируется и переводит потребность в вооруженности на третью ступень. Возникает (опять добавляется) потребность играть. Цели играющих фиктивны: назначение игры не в них, а в умении их достигать - в вооруженности как таковой. Животные возятся и как бы дерутся, дети играют в «догонял­ки», в «пятнашки», «прятки» и т.п. Но уже и на этой ступени возникают различия: у животных нет «ролевых» игр, они по­чти не пользуются или мало пользуются игрушками, а дети играют в «дочки и матери», в «командиров и солдат», играют в обслуживание кукол, в управление самолетом и т.п. Игруш­ки им необходимы. Андрей Платонов в повести «Одухотво­ренные люди» рассказывает, как дети играют в «кладбище» и в «похороны». Дети «играют в смерть». Так в подражании возникает освоение норм. В самых разнообразных детских играх еще много подражания, но его предметом являются уже не только механизмы действий, но и нормы поведения разных людей в различных условиях.

На четвертой (уже чисто человеческой) ступени существу­ющий у животных «исследовательский рефлекс» превращается в детское любопытство и любознательность, затем выступает в обучении - в освоении норм теоретических представлений и мышления. Эта вооруженность приобретается главным образом в образовании и самообразовании; ступень эту проходят все люди; выступает она и в человеческих играх, тренирующих сообразительность («смекалку») - умственные силы. Таковы карточные игры - от простейших до «коммерческих». Это -шашки, домино, шахматы. Область освоения норм знания и тренировки мышления обширна. Это - область формирования и развития сознания. Свою роль и здесь выполняет игра.

Но в освоении норм знаний и в тренировке мышления, как ни значительно то и другое, неизбежно обнаруживается принципиальное отставание от ненасытности человеческих подребностей. Эта недостаточность сознания ведет к нужде в сверхсознании. Таково содержание пятой ступени вооруженнос­ти. Эта вооруженность, необходимая для создания нового, не бывшего в обиходе в окружающей среде, реализуется в твор­честве - техническом, художественном, научном.

Тренируется она преимущественно не обучением, а игрой. Теперь она, казалось бы, не имеет ничего общего с детскими играми и игрой животных. Впрочем, переход с четвертой сту­пени на пятую опять постепенен. Это видно в детском твор­честве. Оно не бывает продуктивно в технике и науке как раз потому, что не обосновано четвертой ступенью - достаточным знанием норм. Редко оно бывает продуктивно и в искусстве (но все же бывает, например, в детских рисунках), потому что пренебрежение к культуре (к знаниям и умениям) и у детей не проходит безнаказанно. Ведь так бывает и с профессионалами, претендующими на творчество, минуя профессиональную гра­мотность.

Но художественному, как и научному, творчеству во всех родах и видах противостоит не только профессиональное не­вежество (недостаточное знание норм), но и высота ремеслен­ной осведомленности - неукоснительное следствие тем или иным нормам (боязнь расстаться с четвертой ступенью!). Именно на пятой ступени вооруженности (в творчестве) игра сближается (или даже роднится!) с искусством, как это отме­тил Томас Манн. Любое искусство требует как знания, освое­ния, так и преодоления норм; игра учит этому преодолению и тренирует его.

Таким образом, игра сопровождает развитие человека, на­чиная чуть ли не с первых его шагов, когда он отличается от высших животных только своими нереализованными задатка­ми, до вершин его сугубо человеческой деятельности. Но, сопровождая человека на всем его пути, игра не всегда зани­мает то же место в его потребностях. Роль игры увеличивает­ся от раннего детства до молодости и зрелости. Здесь потреб­ность в вооруженности бывает обычно доминантой. Далее игра постепенно уступает другим трансформациям той же потребности в вооруженности, иногда некоторое время конку­рируя с ними более или менее успешно. Но когда эти другие трансформации с успехом выполняют свою роль, игра опять набирает силу - у человека возникает досуг! Именно теперь выступает родство игры с художественным творчеством. Ху­дожник во всеоружии мастерства творит, играя; высокое ак­терское искусство не только условно называют игрой, но оно в своей импровизационной сущности действительно подобно игре. Станиславский уподоблял его даже детской игре.

Что же содержит в себе игра, чтобы выполнять свои зна­чительные функции? Начинать с какой-либо конкретной игры, далее перечислять и классифицировать все возможные игры едва ли есть смысл - так их много, так они разнообразны и так много всего в каждой. Целесообразнее присмотреться к тому, что присуще всем играм и что необходимо каждой.

Первое. Всякая игра требует признания каких-то пра­вил. Их множество так же неисчислимо, как разнообразие игр - от игры в лото, в шашки и в «пятнашки» до игры в тен­нис, игры на бегах, на скрипке, на сцене. Это - принятые и обязательные для каждого играющего нормы. В некоторых играх они крайне просты, в других, наоборот, сложны.

Второе. Игра заключается в точном знании, соблюде­нии этих норм и в умелом, изобретательном их использовании для выигрыша. Изобретательность эта зависит в некоторой степени от сложности правил-норм. Поэтому научиться играть в одни игры легко, в другие - трудно. Так, скажем, в шашки

- легче, в шахматы - труднее, а играть на скрипке еще не­сравнимо труднее, да игра эта и не всем доступна. Но умение использовать правила - изобретательность, мастерство, искус­ство в игре - не предопределяется сложностью правил. Игра в шашки проще игры в шахматы, но мастерство игры в шашки бывает несравнимо выше умения играть в шахматы. В этом доказательство того, что игра не исчерпывается не только знанием норм (правил), но и умением пользоваться ими.

Третье. Игра возможна, если ее исход нельзя безоши­бочно рассчитать и предвидеть. Игра перестает быть игрой и уподобляется условному ритуалу, если сама она и ее итог могут быть выполнены по точному, ненарушаемому расчету. В игре всегда большее или меньшее место занимает случай. Ее итог должен быть непредвидим. (В этом, между прочим, от­личие самой простой детской «ролевой игры» от подражания как способа приобретения какого-либо навыка - вооруженнос­ти навыком). В различных играх случай занимает то или иное место. В карточных играх с него обычно начинается игра: при сдаче карт та или другая карта случайно попадает к каждому играющему. В игре «в очко», как и в рулетке, слу­чайны финалы. В играх спортивных случайность подстерегает играющего в процессе игры - в поведении противника-партнера. Так шахматист строит на доске неожиданные со-блазны-«ловушки» противнику. Впрочем, в таких играх каж­дый ход партнера может быть, а может и не быть случайнос­тью, подлежащей преодолению.

Каждое из трех обязательных условий игры в разных иг­рах выступает по-своему - занимает в ней большее или меньшее место. Если в игре на первом месте знания норм и их соблюдение, то игра эта приближается к подражанию (к «чопорному церемониалу менуэта», упомянутому К.Лоренцом). Эта игра «ролевая». Но чтобы быть игрой, в ней подражание должно быть изобретательно использовано и в ней должен быть случай - нечто непредвидимое.

Таковы всегда бывают «ролевые» детские игры. Игра на сцене, совершенно лишенная импровизации, уподобляется чо­порному ритуалу, и ее не следовало бы называть игрой. Это относится ко всем «исполнительским» искусствам: игре на скрипке, игре на рояле, игре на гитаре и т.п. Если в игре на первом месте умелое, изобретательное использование норм, то это игра «интеллектуальная» (как, скажем, шахматы, пасьянс) или «коммерческая» (преферанс, вист). Но и в этих играх необходимы и правила, и соблюдение норм (правил), и в них итог непредсказуем и зависит от случая (как «лягут» или рас­пределятся карты). В зависимости итога от случая заключен риск. Если в игре на первом месте именно он, риск, случай, то в ней минимальное место занимают нормы; они предельно просты, и умение пользоваться ими примитивно. Но как бы ни были они просты и примитивны (как, скажем, в «орлян­ке», в «очко», в рулетке), и они все же необходимы.

Изобретательность умений и случай выступают в игре взаимно противонаправленными и дополнительными по отно­шению друг к другу началами: случай стимулирует изобрета­тельность, дает основание для мобилизации умений; изобрета­тельность и умения направлены на нейтрализацию, на ликви­дацию роли случая. В этом столкновении противоположностей заключена самая сущность игры как таковой - как одной из трансформаций потребности в вооруженности. Так как в игре случайность часто представлена поведением партнера, то в основе большинства игр лежит борьба - преодоление каждым играющим умений своего партнера, выступающего противни­ком. Если же в игре нет партнера-противника, то преодолеваемая случайность либо создается самим играющим (как, на­пример, перетасовкой колоды карт перед раскладыванием па­сьянса), либо подготовляется объективным стечением обстоя­тельств (рулетка, бега и т.п.). Случайность-препятствие может быть более или менее трудным - партнер в игре может быть противником более или менее сильным. Интерес к игре возра­стает вместе с ростом умений, необходимых для преодоления препятствия-случайности. Так в игре возникают острые ситуа­ции, и так игра увлекает и самих играющих, и зрителей -болельщиков. А. Крон назвал это явление «самоутверждением через сопричастность». «Мы как бы входим в долю и стано­вимся пайщиками его [играющего. - П.Е.] славы и авторитета, будучи профанами, мы приобретаем право судить да рядить о вещах, нам ранее недоступных» (138, стр.60).

Чем же и как конкретно игра служит вооруженности? Чем именно она вооружает? Вернемся к составу любой игры.

Правила каждой данной игры (ее нормы) вполне условны. Они ни в чем, кроме данного рода игры, никакого значения не имеют и иметь не могут. (В чем, кроме шахматной игры, могут пригодится знания ходов шахматных фигур?). Поэтому знания правил игры вооружают человека только для этой игры. Значит, и владение ими вне игры также бесполезно (полезно лишь в той мере, в какой полезна игра...). Игра не вооружает, следовательно, ни знанием норм, ни владением ими.

Игра требует владения средствами, в сущности, бесполез­ными; но она требует подчинения нормам и изобретательнос­ти в их применении. Игра приучает к следованию заданным нормам и вооружает преимущественно изобретательностью, причем изобретательностью не в том или ином конкретном деле, а изобретательностью как таковой. Любая игра только повод для проявления изобретательности в рамках норм и для ее тренировки. Изобретательность - следствие увлеченности, а увлеченность усиливается волей - специальной, своеобразной, парадоксальной и вспомогательной потребностью человека в преодолении препятствий и преград (и даже в их нахожде­нии!).

Игра тренирует не только изобретательность как следствие увлеченности, но и дисциплину и волю; в спортивной игре воля - необходимое условие успеха. Поэтому в практической доминанте, побуждающей человека играть, всегда большее или меньшее место занимает воля.

Изобретательность невозможна без мобилизованности сил, в частности тех, что составляют содержание сознания. Когда оно поглощено целью и его возможности оказываются недо­статочными, на помощь приходит сверхсознание. Поглощен­ность целью в игре обеспечивается увлеченностью и волей; недостаточность сознания - непредвиденностью случайностей.

Обслуживанием потребностей человека заняты его подсоз­нание, его сознание, а в случаях надобности - и его сверхсоз­нание. Каждый из этих трех «этажей» высшей нервной дея­тельности вооружается своим путем: подсознание - преимуще­ственно подражанием; сознание - обучением и самообразова­нием; сверхсознание - искусством (виртуозностью), и еще до этого и кроме этого - игрой. Но главное назначение искусст­ва - идеальная потребность познания, игра же служит воору­женности специально. Всем трем путям вооруженности необ­ходимы резервы наличной силы - энергии. В сознании она выступает процессом формирования представлений, умозаклю­чений, образования понятий; в сверхсознании - вспышками, толчками, внезапными озарениями.

Вооружая сверхсознание человека, игра делает это соглас­но природе самого сверхсознания, то есть через напряженную работу сознания, путем его максимальной нагрузки, путем мобилизации всех наличных его средств. Поэтому игра вклю­чает в себя обязательными звеньями знание, умение, изобрета­тельность. Если в игре любое из этих звеньев выпадает, то и игра превращается в нечто противоположное ей по содержа­нию и назначению.

Так бывает с азартными играми, такими, как орлянка, оч­ко, рулетка, бега и т.п. В них - не обращение к сверхсозна­нию через сознание, а, наоборот, отказ от сознания, от зна­ний и умений вообще, а значит, в сущности, и от сверхсозна­ния. В них - разочарованность в силах сознания, усталость от бесплодности его применения, признание его бессилия перед властью случая.

В азартных играх содержится либо расчет на благосклон­ность случая, либо фатализм покорности судьбе. В том и в другом - демобилизация сил сознания. Здесь находит себе применение жульничество в игре, специальная подтасовка слу­чая.

Отказ от сознания в азартных играх можно рассматривать как проявление «негативного» сверхсознания. (В нем выражает­ся превосходство, отказ, отрицание по мотивам, не поддаю­щимся сознанию - превосходящим сознание субъекта). В по­требностях идеальных, познавательных, оно проявляется в смехе - от беззаботной улыбки до хохота; в потребностях социальных - от иронии до циничного сарказма; в потребностях биологических - во всевозможных видах и оттенках пре­небрежения к своему здоровью - от употребления наркотиков до самоубийства. Подобно этому в потребности в вооружен­ности негативное сверхсознание начинает проявляться в недо­верии к сознанию, в пренебрежении к вооруженности вообще, в склонности к риску, в потребности в риске, отмеченной Достоевским в «Игроке», в удали, в отваге. Оно же видно и в азарте. Это такая степень увлеченности, при которой пре­небрегают выбором средств, разумностью, рациональностью способов и, наконец, сознанием в целом. Здесь увлеченность превышает границы возможностей, обеспеченных реальной вооруженностью.

Так, в игре ликвидируется ее объективная продуктивность, и она превращается в болезненную и пагубную страсть. Та­кою она и описана в рассказе Ст. Цвейга «Двадцать четыре часа в жизни женщины». Но сама смелость отваги, пренебре­жение к реальным возможностям выглядят привлекательно. И это закономерно. В ней - притязание на власть над будущим, на подчинение себе будущего вопреки всему. Такова природа всякой страсти, начинающейся с азарта. В ней - ненасытность потребностей, свойственная человеку.

Ту же страсть отмечает Э. Хемингуэй в бое быков. Бой этот есть, в сущности, игра - игра со смертью. «Любой чело­век может иной раз без страха встретиться со смертью, но умышленно приближать ее к себе, показывая классические приемы, и повторять это снова и снова, а потом самому на­носить смертельный удар животному, которое весит полтонны и которое к тому же любишь, - это посложнее; чем просто встретиться со смертью. Это значит быть на арене художни­ком, сознающим необходимость ежедневно превращать смерть в высокое искусство» (300, т.1У, стр.352).

Если корриду рассматривать как игру - игру со смертью, а это не менее основательно, чем сближать ее с искусством, как делает Хемингуэй, то со всей очевидностью обнажается связь ее с потребностью в вооруженности. Но в азартных играх (в отваге риска) потребность эта извращена. В этом можно видеть подтверждение вспомогательной роли вооружен­ности среди основных исходных потребностей человека. Так же, как в упрямстве извращена другая вспомогательная по­требность - воля.

 







Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 474. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!




Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...


Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...


Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...


Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Билет №7 (1 вопрос) Язык как средство общения и форма существования национальной культуры. Русский литературный язык как нормированная и обработанная форма общенародного языка Важнейшая функция языка - коммуникативная функция, т.е. функция общения Язык представлен в двух своих разновидностях...

Патристика и схоластика как этап в средневековой философии Основной задачей теологии является толкование Священного писания, доказательство существования Бога и формулировка догматов Церкви...

Основные симптомы при заболеваниях органов кровообращения При болезнях органов кровообращения больные могут предъявлять различные жалобы: боли в области сердца и за грудиной, одышка, сердцебиение, перебои в сердце, удушье, отеки, цианоз головная боль, увеличение печени, слабость...

Понятие метода в психологии. Классификация методов психологии и их характеристика Метод – это путь, способ познания, посредством которого познается предмет науки (С...

ЛЕКАРСТВЕННЫЕ ФОРМЫ ДЛЯ ИНЪЕКЦИЙ К лекарственным формам для инъекций относятся водные, спиртовые и масляные растворы, суспензии, эмульсии, ново­галеновые препараты, жидкие органопрепараты и жидкие экс­тракты, а также порошки и таблетки для имплантации...

Тема 5. Организационная структура управления гостиницей 1. Виды организационно – управленческих структур. 2. Организационно – управленческая структура современного ТГК...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.008 сек.) русская версия | украинская версия