Аннотация 7 страница

Боулинг Гранд 9 в центре Колумбуса выглядит потрясающе. На входе меня встречает огромная неоновая вывеска с номером 9, к которой прислоняется танцующий электронный медведь. Выглядит дешево и так, словно здесь есть адски жирная еда, так что я уже влюбилась в это место. Паркуюсь и прохожу внутрь, меня сразу же приветствует специфический запах кегельбана: воска, потных ботинок и сырой картошки фри. Грузный мужчина указывает большим пальцем на последнюю дорожку и протягивает мне обувь седьмого размера.

– Ох. Спасибо? Как вы узнали мой размер?

– Красавчик сказал мне, – пробормотал мужчина. Красавчик? Я подхожу к последней дорожке. Столик заставлен банками с содовой, пустыми упаковками из-под начос и кувшином имбирного пива. Рен играет на дорожке, выбивая идеальный сплит[22]. Кайла улыбается и дает ему пять, когда он сходит с дорожки. Эйвери угрюмо потягивает напиток. И к моему удивлению и обычному отвращению, у дорожки сидит Джек Хантер, выглядя еще более невыносимо офигенно круто, если это вообще возможно с учетом человеческих возможностей.

– А я смотрю, все здесь! – я бодро приземляюсь на сиденье рядом с ним и расшнуровываю ботинки. И разглядываю его, как будто вижу впервые. – Хорошо, кто из вас балуется вызыванием демонов и ничего не рассказал об этом мне?

Эйвери закатывает глаза, доставая флягу предположительно с алкоголем, и выливает что-то из нее в свою содовую.

– Приятно видеть тебя в чем-то другом, помимо одежды проститутки, – говорит Джек.

– Оу, ты ведь всё знаешь об одежде проституток, не так ли? – я улыбаюсь ему и выбираю ярко-розовый шар, прежде чем снова сесть. – Кто...

– Я здесь, потому что меня попросила Кайла, – перебивает он. – И я угадал размер твоей обуви.

– Точное предположение.

– Твои параметры: 97-71-91, а рост приблизительно 168 см. Не трудно угадать размер обуви, основываясь на этом.

– Ты знаешь мои параметры! – я взволнованно хлопаю в ладоши. – Как ты угадал? Подожди, дай подумать, хм, ты пялился на меня!

– У меня есть способность, – говорит он сухо. – К наблюдению.

– А также способность быть чрезвычайно жутким.

– В тот день твой наряд проститутки состоял из достаточно обтягивающих вещей, что помогло мне правильно всё вычислить.

– Я бы с удовольствием шлепнула тебя прямо сейчас, но в настоящее время я располагаю девятифунтовым шаром и боюсь, что это назовут убийством.

Он наполовину смеется, наполовину насмехается и встает, чтобы налить себе содовую. Я поворачиваюсь к Эйвери.

– Итак? Кто побеждает?

– А ты не можешь прочесть цифры? – вздыхает Эйвери, показывая на доску. Джек впереди всех на пятьдесят очков, а они только пошли по пятому кругу, его карточка украшена последовательными страйками.

– Вы только посмотрите на все эти крестики[23]! Это похоже на знак стриптиз-клуба! Можно подумать, что они имеют скрытый смысл, – размышляю я вслух. Очень громко.

– Смысл в том, что я побеждаю? – Джек приподнимает бровь.

– Или что ты стриптизер в гей-баре, – объявляю я.

– Я только один раз танцевал стриптиз и то для женщины, спасибо большое, – шипит Джек.

– Да? Расскажи, – внезапно Эйвери становится очень заинтересованной. Джек вздыхает с отвращением и встает, чтобы сделать свой ход. Ко мне подпрыгивает Кайла.

– Ай, Кайла! Посмотри на себя! Энергичная как щенок и привлекательная как картинка. Не щенка. Потому что картинки со щенками иногда выглядят отвратительно, а ты не отвратительная, и, о Господи, Рен, ты носишь линзы?!

Рен откашливается и приводит в порядок воротник рубашки, при этом нервно просверливая дыру в голове Джека.

– Д-да? Я только вернулся с волонтерства в Армии Спасения, поэтому у меня не было времени вынуть их. Рад тебя видеть. Мы думали, что ты не придешь.

– Ох, я всегда прихожу. Особенно, когда меня не ждут.

Кайла хмурится.

– Это не правда. Гм. Эйвери, эм, ты ведь ждала её, правда?

За спиной Кайлы я очерчиваю пальцем вокруг своей головы сумасшедшую спираль. Эйвери прищуривается, затем улыбается как лисичка, чей хвост прищемило дверью в курятник.

– Да. Конечно. Неважно. Ты получил заявку от французского клуба, Рен?

– Да, получил. Я уже её просмотрел. Здорово конечно, что ты пригласила меня в боулинг и всё такое, но боюсь, не могу утвердить её. Это абсурд. Выделять столько денег всего для одного французского клуба.

– Абсурд? Да ладно, дорогой, – воркует Эйвери, проводя пальцем по его груди. – Ты же знаешь, что я найду им достойное применение.

Рен сглатывает.

– Ох, и всё же, нет. Извини, но я не могу на ней расписаться. С этим бюджетом можно открыть четыре новых клуба.

– Но их не открывают! – огрызается Эйвери. – Деньги просто оседают там! Почему бы не отдать их мне?!

Джек сбивает все десять кеглей двумя бросками. А он в идеальной форме. Хантер шагает от дорожки, выглядя весьма самодовольно, и я незаметно кидаю оставшийся сырный начос на его стул за секунду до того, как он садится.

– Отличная работа, – говорю я.

– Тебе не нужно мне об этом говорить. Я всегда преуспеваю.

Я демонстрирую рвотное движение Кайле, которая сидит рядом с ним и хихикает.

– Итак, Джек! А как у тебя дела с другими видами спорта? Например, бейсбол? Или баскетбол? – спрашивает она, строя наивные глазки.

– Я играл в баскетбол в средней школе.

– Оу! Это круто!

– Я ненавидел его.

– Ох, – шепчет Кайла.

Моя очередь кидать шар – страйк. Чтобы догнать остальных, Эйвери игнорирует очередь на компьютере, и я делаю еще несколько бросков. Страйк. Страйк. Страйк. Страйк. Рен аплодирует, а Джек с каждым страйком становится всё более и более раздраженным, отвечая на невинные вопросы Кайлы. Когда я, наконец, возвращаюсь к ним, замечаю, что Кайла ушла, а из ближайшего женского туалета доносятся рыдания. Эйвери выглядит настолько впечатленной, насколько фарфоровая кукла способна формировать подобные эмоции. Побелевшие костяшки кулаков Джека лежат на его коленях. Рен дает мне пять.

– Ты была великолепна!

– Спасибо!

– Я никогда... серьезно, я никогда такого не видел! Ты должна раскрыть мне свой секрет.

Прежде всего, не будь таким огромным мужланом.

– Ух...

И второе, почему Кайла вообще запала на Джека? Рен намного, намного симпатичнее и милее.

– Эм, Айсис... – Рен прочищает горло, заливаясь краской.

Я моргаю.

– Хм? Я сказала это вслух? Я как-нибудь разберусь с этим!

Рен смеется, а Эйвери фыркает. Джек резко встает, проталкиваясь мимо меня, хватает шар для боулинга и шагает по дорожке с вновь обретенной силой.

– Тебе что в задницу засунули еще одну палку? Не знала, что туда может поместиться больше, ты такой тугозадый!

– Веди себя тише, – выкрикивает он. Я поворачиваюсь к Рену, который немного побледнел.

– Всё в порядке?

Рен кивает.

– Да. Просто... давно не был настолько близко к Джеку. Не знал, что он будет здесь, иначе я бы не...

– Да, я тоже. Но уже слишком поздно, верно? Нет выбора, кроме как надрать ему задницу и отправить обратно в восьмой круг ада, откуда он и пришел.

– Конечно. Никогда не откажусь от хорошей игры в боулинг.

– Потрясающе. Ты и я против легиона тьмы. Слушай, я лучше пойду, проверю Кайлу. Скоро вернусь.

В женском туалете пахнет лаком для волос и мылом для рук. Кайла стоит у зеркала, поправляя макияж.

– Ты, ммм, хоть немного в порядке? Насколько я знаю, нет. Поскольку этот тупица заставил тебя плакать уже в четырехмиллионный раз.

Её губы начинают дрожать, она роняет свой карандаш для глаз и бросается ко мне в объятья.

– Он сказал мне... он сказал, что Рен и я составим хорошую партию! Он отпихнул меня к своему бывшему лучшему другу, Айсис!

Пока она всхлипывает в моих объятиях, я чувствую, как мои брови поднимаются. Хммм. Прямо сейчас свиньи летают как реактивные самолеты, а луна, должна быть, синего цвета, потому что Джеку пришла в голову действительно умная мысль. Но я не могу озвучить это перед Кайлой.

– Тебе... тебе, вообще, нравится Рен? – спрашиваю я мягко.

– Он ботаник! – причитает она. – Ботаник из студенческого Совета, который проводит всё свое время с бездомными! А в плане внешности он даже рядом с Джеком не стоит!

– Ах, да, великая дилемма: внешность или индивидуальность. Мы не можем иметь всего! Никто не идеален! Все мы поверхностны, даже если и не признаем этого! Города будут восставать и сдаваться, а вселенная разрушиться от собственной неизбежной тепловой смерти!

– Ч-что? – фыркает Кайла.

– Я говорю, что, вообще-то, Рен не так уж и плох.

– Ох. Хорошо. Слов было много.

– Послушай, сейчас ты поправишь макияж, выйдешь отсюда и повеселишься. Не позволяй ворчуну-в-ботинках-которые-стесняют-его-пальцы-и-делают-его-хныкающим-ребенком добраться до тебя! Ты красивая... – Она сердито смотрит на меня. –...ух, не красивая! Ты веселая! И можешь адекватно функционировать! Все эти вещи хороши для контрольного списка, предоставляемого на свиданиях. Либо Джек поумнеет, либо найдешь кого-нибудь еще... – Стон срывается с её губ, и я беру свои слова обратно. – НЕ найдешь кого-нибудь еще! Если тебе так нравится этот парень, черт, почему ты просто не пригласишь его на свидание?

– Думаешь, я не пыталась? Я приглашала его уже пятнадцать раз в этом году!

– Как?

– В Фэйсбуке.

Я ударяю себя ладошкой по лбу.

– Я имею в виду действительно спросить, то есть, подойти к нему, сформулировать свои мысли и выразить словами.

– Что если он откажет мне?

– Тогда ты скажешь: «Черт возьми, ты действительно привлекательный и всё такое, но я должна тебя проинформировать, что если ты не примешь мое приглашение на свидание, то моя подруга Айсис придет сюда и сделает одну очень странную вещь, поверь мне, никто этого не хочет».

– Но ты ведь все равно сделаешь ему эту свою «очень странную вещь».

– Верно.

– Прекрасно, я разберусь с этим, договорились? Ты права, первый шаг – поправить макияж и выйти отсюда!

Она поворачивается к зеркалу, чтобы привести в порядок свое очаровательно подпорченное личико кинозвезды, и в этот момент я понимаю, что настало время для вмешательства. Я вышагиваю обратно, выпиваю целую банку содовой и плюхаюсь рядом с Джеком.

– Кайла постоянно пялится на твою задницу, – объявляю я.

– Да, – соглашается он.

Вот оно. Одно слово. Да! Я раздуваюсь от возмущения, но прежде чем у меня появляется шанс все ему вывалить, он добавляет:

– Это имеет тенденцию происходить часто.

Внезапно я осознаю, какой же Джек, всё-таки, уставший и взрослый. Также замечаю блок, который он выстроил вокруг себя для защиты.

– У тебя когда-нибудь был секс? – выпаливаю я.

Джек закрывает глаза.

Я сразу иду на попятный мимо только что сказанного, мимо дня, когда узнала значения слова «секс» и, для ровного счета, мимо своего дня рождения.

– Просто, вау! Тебе не нужно отвечать. На самом деле, я просто так ляпнула. Потому что… ух… это опрос! Для … сексуального образования. Учитель так сказал: «Возьмите интервью у одного человека, который, по вашему мнению, является странной личностью, и у которого никогда не было секса, потому что он толстый ленивый девственник, и вернитесь ко мне с десятью страницами отчета в понедельник». Вот так.

– Я предпочитаю не распространяться о своих личных делах, – вздыхает Джек. Кайла выходит из туалета и направляется к дорожке, чтобы кинуть шар, смотря при этом на Джека имеющими серьезные намерения влюбленными глазами.

– То есть, это означат, что у тебя был секс!

Он впивается в меня пылким взглядом.

– Извини. Ты эскорт. Конечно, ты занимался сексом. Это было странно? Секс? Это странно?

Джек снова вздыхает, и я ускоряюсь:

– Потому что! Ты знаешь, я думала об этом, я понижаю голос. – Секс. Сееееекс. Я имею в виду, почему я, черт побери, шепчу? СЕКС! СЕКС!

Кайла роняет шар. Рен выглядит так, словно у него что-то побаливает. Эйвери притворяется, что не знает нас и бормочет себе под нос: «чудачка». Я показываю на нее:

– Я всё слышала!

Она усмехается и добавляет еще спиртное в содовую. Я трясу ей кулаком и снова поворачиваюсь лицом к Джеку.

– Хоть убей, не могу вспомнить, о чем мы сейчас вели беседу! Увы. Я всегда буду вспоминать с любовью время, которое мы провели вместе, и, о Господи, теперь я вспоминаю, что ты извращенец!

– Ты была тем, кто кричал слово «секс»! – шипит он.

– А ты был тем, кто родился, поэтому, думаю, в этом и корень проблемы.

– Корень проблемы – ты! Чертова. Душевнобольная.

– Это не суть! – я повсюду разливаю содовую. – Суть в том, видишь вон ту прекрасную задницу, которая оказалась моей подругой? Она интересуется тобой! Она самая добрая, привлекательная и чертовски симпатичная девчонка в школе, а я едва хорошо к тебе отношусь. Так что, если ты разобьешь её чистое девичье сердце, я вытащу твою поджелудочную железу через нос и скормлю её обратно через капельницу, вставленную в твой анус, это понятно?!

Он открывает рот, и впервые ничего язвительного из него не выходит. Он откидывается на спинку и складывает руки на рубашке.

– А что, если я тебе заплачу? – спрашиваю я. От него снова пахнет пряностями, мылом и медом, а всё это в целом не приносит пользы.

– Заплатишь за что?

– За то, что ты сходишь с ней на свидание. У меня есть сбережения, я могу...

Он посмеивается в своем ты-не-можешь-меня-себе-позволить стиле.

– Две сотни. Просто сводить её куда-нибудь и быть с ней милым как с Мэдисон.

Джек пристально смотрит на меня, его голубые глаза замораживают меня изнутри. Он расстроенно приводит в беспорядок свои волосы, и из горла исходит полурычание.

– Хорошо. Я схожу на свидание с Кайлой за две сотни.

Я тихо свищу, празднуя победу.

– Куда?

– В Красный папоротник. В субботу. В семь. Это Тайское местечко в центре города. Мне всё равно, есть ли у нее аллергия. Это единственное место, куда я могу пойти и не быть узнанным с моей эскортной работы.

– Круто. Безусловно, я тоже пойду.

– Что? – раздраженно произносит он.

– Я должна убедиться, что ты с ней мил, – улыбаюсь я. – И что мои деньги не потрачены зря! Она нуждается в этом больше, чем ты думаешь.

У меня с Джеком самые высокие показатели в игре, и к десятому кругу нас разделяют всего два очка. Он выбивает двойной страйк. Теперь мне нужно выбить три страйка подряд или всё кончено. Я поднимаю шар и дышу глубоко, пытаясь подстроиться под сумасшедшие громкие возгласы Кайлы и ощутимую поддержку Рена. Даже Эйвери фыркает мне, чтобы не испортила дело. Я выбиваю два страйка и в последнем круге смотрю на дорожку как на живую змею. Не кусай меня, дорожка. Ну же, мы ведь друзья, даже если ты рептилия, а я млекопитающее. У дружбы нет расовых границ.

Я поскальзываюсь, и шар бухается в выемку и удачно укатывается. Джек и я связаны посмертно – ничья. Рен и Кайла хлопают меня по спине, а Эйвери откидывает голову назад и снова пьет спиртное, пока переобувается.

– Может уже хватит, – говорю я.

– Это не твое дело, толстушка, – огрызается она. Кайла просовывает между нами голову.

– Не беспокойся, я отвезу её.

– И сведешь меня с ума, – вздыхает Эйвери. Мы с Джеком переобуваемся последними. Он вздыхает и пожимает плечами.

– Никто из нас не выиграл, но я мог бы. И мы оба знаем, что моя игра была тактически лучше. Твой стиль похож на огромный нелогичный беспорядок.

– Да, мой стиль – отстой. Но, по крайней мере, я не провела половину игры с начос, прилипшим к заднице.

Я ухмыляюсь, когда неторопливо ухожу, оставляя Джека яростно ощупывать заднюю часть джинсов. Клянусь, я слышу ругательство, а затем чувствую, как что-то острое слегка касается моей головы. Толстый парень за стойкой делает отрыжку.

– Ух, этот парень кинул в тебя чипсы.

– Он злится, потому что я победила, добрый сэр, – вздыхаю я счастливо. – И он злится, так как только сейчас осознал, что я и дальше продолжу выигрывать.

 

 

-9-

3 года

17 недель

4 дня

Джек Хантер приближается ко мне без рубашки. Это наполовину восхитительно, наполовину вызывает сердечный приступ, что-то булькает в моем животе, словно меня вот-вот стошнит. Джек улыбается, но не так, как рядом с Мэдисон. Это искренняя улыбка с мягким, идеальным изгибом губ, которая заставляет его выглядеть еще красивее.

– Джек, – начинаю я, мое горло напряжено. – Ты наполовину голый!

По какой-то причине на мне корсет с большим вырезом, но я не помню, как его одела. Это что-то прямо из дешевых романов, с которыми я поймала Джека в библиотеке.

Хантер наклоняется ко мне, и я чувствую запах его медово-пряного одеколона, яркие голубые глаза пронзают меня, пока он наклоняется и утыкается носом в мою шею. Его губы мягкие и теплые, когда он говорит мне низким голосом:

– Хочешь помочь с остальной половиной?

Внезапно комната становится красной и везде расставлены розы, а администратор клуба эскорта, которой я звонила, сидит за столом, смотря на нас, но по какой-то причине она похожа на Кайлу, которая хмурится, когда видит, что Джек целует меня в шею, затем падает замертво.

– Ахххх! – я подпрыгиваю на своей кровати, пот охлаждает мой лоб. Середина ночи. На самом деле я в своей комнате обнимаю Мисс Маффин. Брюшной пресс Джека растворился в воздухе, а Кайла не мертва. По крайней мере, я на это надеюсь. Поднимаю руку, чтобы пощупать шею и поеживаюсь – это было так реально! Встаю и протираю её перекисью водорода для профилактики. Был Джек сном или нет, всё до чего он дотрагивается должно быть немедленно продезинфицировано, иначе я подхвачу его дерьмомладенческие бактерии.

На следующее утро в школе мне нужно было убедиться, что Кайла не умерла, потому что весь мой мир летит к чертям, и мне необходимо с ней об этом поговорить. Она стоит под деревом и болтает с Эйвери, но я должна быть вдвойне уверена, что подруга не мертва, поэтому медленно подкрадываюсь к ней и тычу её в задницу. Несколько раз.

– Айсис! Что ты делаешь?!

– Ох, слава богу, Кайла! Твоя потрясающая задница невредима! Стабильность мира во всем мире зависит от этой задницы!

– Свали отсюда, гадина, – насмешливо произносит Эйвери.

– Доброе утро, Эйвери-Бобейвери, – весело произношу я. – Как таблетки? Помогают?

Другая девочка, с которой она разговаривает, выглядит смущенной.

– Таблетки? Какие таблетки? У тебя есть таблетки, и ты мне их не дала, Эйв?

Эйвери настолько занята убиванием меня взглядом, что не останавливает, когда я тащу Кайлу к другому дереву.

– Айсис, ты в порядке?

– Кайла, как ты думаешь, Джек сексуальный?

Она визжит как умирающий поросенок, и я встряхиваю её. Любезно.

– Мне сегодня приснился кошмар, в котором я думала, что Джек сексуальный, а ты умерла.

– О-ох. Ну что ж. Я не мертва! Это хорошо, правда? – улыбается Кайла.

– Ох, Кайла, ты великолепная, сладкая, невероятно пушистая бабочка, но сейчас ты мне ничем не помогла, и в субботу в семь часов у тебя свидание с Джеком в Красном Папоротнике, я его организовала, а сейчас я должна идти.

Оставляю её химически воспламеняться и нахожу в офисе студенческого Совета Рена, который с чрезвычайным интересом заполняет бумажки. Он похоронил себя под кучей этой дряни. Я едва могу увидеть хохолок его торчащих светлых волос. Подхожу к кипам документов и раздвигаю их в обе стороны. Сотни бумаг падают с парты на пол. Бумаги дрейфуют в воздухе как снежинки. Толстые, скучнозадые снежинки. Рен поднимает глаза с шоковым выражением на лице.

– Что делаешь? – спрашиваю я.

– Разделяю финансирование для остальных клубов, – шепчет он, явно расстроенный. Ему на голову шлепается листок и сразу же уныло соскальзывает. На три секунды я становлюсь вежливой.

– Итак, сегодня ночью мне приснился кошмар, в котором Джек был сексуальным, а Кайла умерла.

– Мне... жаль это слышать?

– Ты разве не видишь?! Джек не может быть сексуальным! Я даже подсознательно не могу об этом думать, иначе война будет проиграна! Бесчисленные войска, которые живут в моем мозге, потеряют боевой дух, если заметят ядро потенциальной сексуальности в Джеке! Они запутаются! Он не может мне нравится. Ни на немного! А то всё развалится!

– Могу я предположить...

– И это даже не принимая во внимание мой таймер! – кричу я, наклоняясь и подбирая для него бумаги. – Целых три года, Рен! Три гребаных года я не была идиоткой! Я не могу... Я не могу всё испортить! Я никогда снова не стану идиоткой! Не стану! Мысли о сексе приводят к сексу, а секс приводит к любви! Или наоборот?

– Я уверен, что...

– Я не могу это сделать, Рен! – жалуюсь я. – Ты должен мне помочь! Если мне начнет нравиться Джек, и он это заметит, то застрелит меня, потому что:

а) между нами война;

б) я толстая уродливая корова.

Мой таймер перезагрузится, и я потеряю три года, а я пообещала себе, что не поступлю так снова, Рен, я пообещала!

Я ударяю стопкой бумаг по парте, мой голос дрожит.

– Что мне делать?

Он вздыхает.

– Послушай, Айсис, я точно не знаю, что происходит, но если всего одна мысль о том, что тебе кто-то понравится, пугает тебя до слёз, не думаю, что это хорошо для тебя. Тебе следует остановиться.

– Я пытаюсь! – кричу я, а затем хнычу. – Пытаюсь.

Рен вздыхает, встает и кладет свою руку на моё плечо.

– Это можно понять, ладно? Он красивый парень. Возможно, дело в этом. Может, он тебе нравится только из-за тела. Мы – тинэйджеры. Такой уровень либидо нормален для нас.

– О, Господи, ты употребил слова «либидо» и «тинэйджеры» в серьезном предложении! Ты что, восьмидесятилетний доктор философии?

– И, – строго произносит Рен, чтобы заглушить мой стон, – он тебя поцеловал.

– Это была шутка.

– Да, конечно...

– Это абсолютно ничего не значило.

– Да, но ты должна учесть, что даже если твой мозг осознает это, то тело нет. И... твое сердце тоже, может быть, сбито с толку.

– Пффффф, – фыркаю я. – Какое сердце? Эта та штука, от которой я избавилась три года назад? Когда я проверяла в последний раз, органы не могли функционировать вне тела. Пока не подключишь их к насосу. Но это пошло, и я определенно не поставила свое онемевшее маленькое сердце на насос, я выбросила его в окно, когда ехала в Уолгрин...

– Айсис! – Рен хватает меня за плечи, смотря не моргающим взглядом мне в глаза. – Послушай меня всего пять секунд!

Я ошеломленно затихаю. Рен, поняв, что подобное бывает только раз в жизни, быстро продолжает, пока есть такая возможность.

– Это нормально, что тебе кто-то нравится, – бормочет он. – Даже если всего лишь поверхностно. Ты не должна позволить тому, что вытворил мой кузен в прошлом, определить себя. Знаю, он, скорей всего, сделал что-то ужасное. Он раньше засовывал лягушек в микроволновку и смеялся над этим. Я знаю, какой он. Знаю, что он причинил тебе боль. Но если у тебя снова появляются к кому-то чувства, то это очень хорошо. Это значит, что ты исцеляешься. Ты должна позволить этому случиться.

– Мне не нравится Джек, – шепчу я. – Не нравится.

Рен обнимает меня. Я вырываюсь из его хватки и натягиваю свою самую яркую улыбку.

– Серьезно, не нравится! Проигнорируй всё, что я сказала, окей? Просто к Джеку очень весело приставать, знаешь? Я просто немного сбита с толку.

– Айсис...

– Что бы он ни сделал, должно быть, это было действительно очень плохим, если ты бледнеешь каждый раз, когда я упоминаю о нем, а Эйвери приходится посещать психиатра, да? Возможно, он такой же плохой, как Безымянный.

В мгновенье Рен замолкает, его рот закрыт, а кулаки сжаты.

– Плюс Эйвери всё время пила в боулинге, пока он был там. А ты взглянул на него лишь два раза. Да. Думаю, он сделал нечто действительно очень, очень ужасное, – я задумчиво потираю подбородок. – Это как-то связано с Софией, не так ли?

– Остановись!

– Он сделал с ней то же самое, что Безымянный со мной? Мне просто нужно спросить у нее и...

– Я сказал, остановись! – голос Рена такой тихий и мрачный, что я не могу не вздрогнуть. Он поправляет очки и смотрит на меня своими пронизывающими зелеными глазами. – Не прячься за тем, что он сделал лишь из-за моих слов, которые затронули слишком личную для тебя тему. Джек лучше Безымянного, клянусь. Просто требуется немного времени, чтобы увидеть это.

– Эйвери сказала, что он становится опасным, когда начинаешь узнавать его.

Рен вздыхает.

– Он опасен временами. Есть причина, по которой Джек держит людей на расстоянии вытянутой руки. Хантер кажется бессердечным, но он просто не хочет снова причинить кому-либо боль.

– Снова? Это значит... он причинил кому-то боль? Он причинил боль Софии?

Рен вздрагивает.

– Слушай, мне очень жаль, Айсис, но тебе нужно уйти. Я не могу говорить об этом прямо сейчас.

– Ты притворялся, что не знаешь Софию! Ты соврал мне!

– Уходи, пожалуйста. Сейчас.

Я бросаю на Рена испепеляющий взгляд, затем разворачиваюсь на каблуках и захлопываю за собой дверь. Вот тебе и помощь от Рена. Я сама по себе. Сама по себе, и ужасающая мысль, что, возможно, я не абсолютно ненавижу Джека Хантера, нависла над моей головой как гильотина. А тайна Софии становится всё глубже, что чрезвычайно раздражает. Я должна найти эту девушку, причем немедленно, если хочу получить хоть какие-то ответы.

Но должна ли я? Копание в прошлом Джека действительно поможет мне развеять появляющуюся симпатию? Конечно, поможет, о чем я говорю?! Он определенно причинил боль Софии. Если я узнаю, насколько сильно, смогу выбросить эту похотливую идею, касающуюся его привлекательности, из своего мозга. Идеальная тактика. А до тех пор, я сокрушу на эти идиотские чувства, которые возникают к нему, семь тонн брусков из свинца с выгравированным словом «НЕТ». Мне еще нужно выиграть войну, подготовиться к свиданию и, наконец, заставить высокомерного придурка извиниться перед моей единственной подругой.

Джек Хантер не сексуален.

Джек Хантер в моем дерьмовом списке навечно.

И чтобы он знал об этом, я крадусь в здание Земледелия, сгребаю в пластиковый пакет козлиного-и-куриного-и-бог-знает-какого-животного помета и бросаю свою добычу в лобовое стекло его машины. Всё разбрызгивается на новую любовную записку от Плакальщицы из драмкружка, засунутую под дворники. Я улыбаюсь про себя и убегаю, как только охрана кампуса начинает на меня кричать. В коридорах не так много людей, но я почти врезаюсь в мальчика-ножа, когда поворачиваю за угол.

– Привет, – говорю я, затаив дыхание. – Можно одолжить твою куртку?

– Э-э, – он смотрит вниз на зеленую куртку в военном стиле. – Конечно. Только будь осторожна. Это винтаж. Видишь эти дырки с темной ерундой вокруг? Это колотые раны из Вьетнама...

– Захватывающе. Спасибо! – Я хватаю её, надеваю и убегаю, когда слышу приближающиеся позади меня шаги. Стягиваю с запястья ленту для волос, завязываю волосы в пучок и закатываю джинсы. Первый человек, которого встречу за этим углом, должен поспособствовать мне, иначе я попадусь. Я должна притвориться, что говорю с ним уже целую вечность, и нужно отвернуться от охраны, чтобы они видели только мою спину. Поворачиваю налево и несусь по коридору, мое сердце поет, когда я вижу кого-то, кто спрятал свою голову в шкафчик. Хватаю этого человека за руку и захлопываю шкафчик.

– Быстро, – шиплю я. – Притворись, что мы уже давно разговариваем, а если подойдет охрана, отправь их в другом направлении.

– Почему я должна это сделать? – сердито смотрит Эйвери.

– Ну же, пожалуйста!

– Будешь должна.

– Замечательно! Конечно! Люблю быть обязанной дьяволу!

Из-за угла выскакивает охрана, и Эйвери повышает голос.

– И я сказала ему не звонить мне больше, но он проигнорировал это, понимаешь? Как бы то ни было, что у тебя сейчас матанализ или английский?

– Куда побежала девчонка? – пыхтит лысеющий офицер. Я натягиваю куртку чуть выше подбородка. Эйвери осматривает его сверху вниз и указывает большим пальцем за свое плечо.

– Спасибо, – сопит другой офицер. Они следуют дальше по коридору, раскачивая большими животами. Когда они уходят, Эйвери усмехается.

– Думаешь, они в состоянии запомнить, как выглядит девочка с фиолетовыми прядями в волосах. Идиоты.

– Точно, итак, что я тебе должна? Давай уже покончим с Шелоб[24].

– Ты сравниваешь меня с гигантским пауком?

Когда я киваю, она выглядит немного впечатленной, а затем внезапно показывает на меня.

– Ты поможешь мне пробраться в дом Джека сегодня после школы.

– Ничего себе, мм... Обычно я на сто процентов против уголовных ограблений и у меня сейчас критический момент в отношении него, так...

– Вау, еще бы. Мне без разницы. Мне позвать этих толстозадых обратно? Эй, мальчики! Юху! У меня здесь кое-кто есть...

– Ладно! – шиплю я, сжимая её запястье рукой. – Просто скажи мне, что делать.

– Встретимся на парковке после школы. Ты поведешь. У тебя есть какие-нибудь внеклассные занятия?

– Да...

– Да что я говорю, конечно, есть, ты же уродина. Возьми с этих занятий какое-нибудь незаконченное домашнее задание.

Вот такая история о том, как Сатана нанял меня на работу вором-домушником.

 

***