Глава 8. Казалось, совсем недавно Иоланта стояла на том же месте за домом миссис Долиш, глядя на окна комнаты Фэрфакса

Дежавю.

Казалось, совсем недавно Иоланта стояла на том же месте за домом миссис Долиш, глядя на окна комнаты Фэрфакса. Только тогда она думала, будто нашла прибежище. А сейчас уходит, и неизвестно, какие опасности ждут впереди.

За шторой никто не двигался, но свет оставался зажженным – золотистый прямоугольник уюта и покоя. Хоть Иоланте и предстояло уйти, она все равно смотрела и смотрела в окно, надеясь на то, чего больше не имела права ждать.

Если бы только ей не было так страшно и одиноко. Она словно превратилась в потерявшегося ребенка, которому отчаянно нужна рука помощи.

О гостинице не могло быть и речи. Тогда полуразрушенный сарай? Воспоминания о том, как там грязно, да еще и крыша протекает, отнюдь не привлекали, но Иоланта закрыла глаза и велела себе пересечь это расстояние.

Скачка не произошло. Она попыталась еще раз, и опять безрезультатно. Должно быть, дистанция больше ее диапазона. А не зная никаких мест по пути туда, разбить дорогу на части не получится.

Со зла Иоланта пнула ближайшее дерево. Ну как она могла так сглупить? Надо было продумать свой уход гораздо тщательнее. Найти место, куда она способна добраться. Или позаимствовать у принца средство для скачков.

И одеться потеплее. Сейчас, с наступлением ночи, резко похолодало. Иоланта зябла в коричневом пиджаке, на который сменила форму. Свободной рукой она обхватила себя, чтобы согреться.

А еще из-за холода поняла, что голодна. Целый день она почти ничего не ела, и желудок был пуст, как и полуночная улица.

«В любом случае необходимо найти хотя бы пропитание».

Иоланта последний раз посмотрела на ярко освещенное окно Фэрфакса. Если с ней что-то случится, пожалеет ли принц о потере хоть чуть-чуть?

Она вздрогнула, но уверила себя, что это только от холода. Кроме того, не стоит возвращаться туда, где она уже была. Иоланта положила английские монеты из чемодана в карман. Пройдясь по улицам Итона, она, вероятно, найдет постоялый двор, где можно переночевать и купить еду.

Утром положение не будет казаться столь ужасным.

Иола глубоко вдохнула, взяла чемодан в левую руку и направилась к улице. Но едва сделала несколько шагов, как что-то заставило ее поднять взгляд.

Небо поражало глубокой синевой. Принц оказался прав: сияло бесчисленное множество звезд. Лев. Дева. Близнецы. А вот и Полярная звезда, надежный ориентир северного неба.

Но что же такое на самом деле эти черные точки, которые так высоко, что их почти не видно во мраке ночи? Иоланта прищурилась. Неужели это птицы летят, образуя своим строем идеальный ромб?

Птицы, направлявшиеся на восток, исчезли вдали. Но не успела Иоланта облегченно выдохнуть, как с запада появилась еще одна стая, опять в форме ромба. На сей раз, пролетая над головой Иолы, три птицы покинули строй. И принялись кружить в небе, снижаясь, так что она смогла разглядеть тускло-серый блеск их брюшек.

Это не птицы, а пользующиеся дурной славой бронированные фаэтоны Атлантиды – воздушные экипажи, либо переправлявшие важных сановников, либо поливавшие дождем смерти жителей-мятежников.[13]

Что там говорил принц? Едва прознав о ее прибытии, люди Атлантиды окружат целый район вокруг дома той сумасшедшей на случай, если Иоланта решит вернуться.

Если это и правда агенты, то принц разве что преуменьшил масштаб их усилий ее разыскать.

Кровь застучала в ушах. Иоланта стала лихорадочно искать в карманах палочку. И, едва не плача, вспомнила, что оставила ее в лаборатории после того, как принц посоветовал не брать ничего личного, дабы не раскрыть себя как беглеца из магического мира.

«А теперь я поймана на открытой местности, да еще и без палочки».

Иола постаралась убедить себя, что все не так страшно. Атлантида не знает ее точного местонахождения – здесь, в Британии, она просто крошечная песчинка на огромном пляже. Кроме того, ищут девушку, а даже несколько десятков мальчишек не распознали ее в Иоланте.

Но три бронированных фаэтона опускались все ниже. Сердце ухнуло вниз, руки затряслись, и она быстро нырнула в рощицу.

В тридцати саженях над землей фаэтоны остановились, словно зависли в воздухе.

Для поддержки Иола ухватилась за ближайший ствол.

Через мгновение на лужайке за пансионом миссис Долиш появилась группа из по крайней мере десяти магов.

 

* * *

Размышляя о произошедшем, Тит понимал, что реакция Фэрфакс была абсолютно предсказуема. Разве вообще кто-нибудь пожелал бы взяться за такое безнадежное дело? Тит и сам всей душой ненавидел сей тяжкий груз на шее.

Но он поддался собственным чувствам. Всю жизнь ему приходилось скрываться и притворяться. А с Иолантой он захотел настоящего партнерства, отношений, основанных на доверии, понимании и добровольности – на всем том, чего прежде Тит был лишен.

Глупо, конечно. Да, глупо, но это совсем не значит, что ему меньше этого хотелось.

Тит отошел от окна и сел на виндзорское кресло с толстой подушкой в серо-белую полоску. Кресло он выбрал сам, как и материал для подушки сиденья. Он также выбрал синие обои и белые занавески. Тит совсем немного знал о декоре, но хотел сделать комнату спокойной, зная: события, что приведут Фэрфакса в Итон, неизбежно окажутся драматическими.

Перед ним на полках стояли книги, которые Тит собрал с конкретной целью – познакомить Фэрфакса с немагической реальностью: путеводитель по Британии для иностранцев, несколько альманахов и энциклопедий, написанный бывшим учеником справочник Итона, томик об этикете, еще один – о правилах самых популярных игр и развлечений. Всего несколько десятков.

Тит так все продумал, так старался, и так опростоволосился.

Нужно было оставаться двуличным! Он ведь лучший актер своего поколения, разве нет? Рассказал бы, что любой ценой защитит Иоланту, потому что предсказание гласит, дескать, она – любовь всей его жизни. Это же изумительная, но в то же время простая ложь, идеально подходящая, чтобы обмануть девушку. Она бы осталась, а Тит бы продолжил ее тренировать, и никаких вопросов бы не возникало.

Но Фэрфакс хотела правды, и он – в припадке безумия, не иначе – тоже возжелал честности и искренности. И эти самые правда, честность и прямота привели его к полному краху надежд.

Тит резко встал с кресла. Что это за звук? Он выключил свет и бросился к окну.

«Черт возьми» – сказали бы его одноклассники.

Черт возьми…

Тит перескочил на улицу.

 

* * *

Один из магов указал в сторону Иоланты, и вся группа поспешила к деревьям.

Она тяжело задышала, звук ее страха разорвал тишину.

Получится ли справиться со всеми этими магами, которые хотят ее поймать? Или лучше вернуться в гостиницу и надеяться, что там ждет поменьше агентов Атлантиды? А может, если уж до этого дойдет, отбросить все предосторожности и вызвать еще одну молнию?

На лужайке материализовался новый маг – женщина в здешней одежде. Иоланта забилась еще дальше в рощицу. Женщина без промедления направилась к агентам Атлантиды.

Они негромко заговорили. Иола не могла разобрать, о чем речь, но заметила, что они спорили, хотя и не повышая голоса.

Наконец агенты исчезли; вероятно, вернулись в бронированные фаэтоны. И женщина, напоследок осмотревшись, тоже перескочила.

Кто-то похлопал Иоланту по плечу. Она в ужасе подпрыгнула, но это оказался всего лишь принц.

– Пока они ушли, но надолго ли? Если хочешь уйти, уходи быстрей.

«Попроси меня остаться всего на несколько дней, чтобы худшее миновало».

Он ничего подобного не сделал. Да и с чего бы? Иоланта же ясно дала понять, что ее не уговорить.

– Что только что произошло? – спросила она более или менее ровным голосом, как будто до сих пор не пребывала в оцепенении.

– Спор о сферах полномочий.

Иоланта прикусила щеку изнутри.

– Что это значит?

– Это значит, что магов на фаэтонах послала инквизитор. Но миссис Хэнкок подчиняется напрямую министерству управления заморскими владениями, и ей совсем не нравятся ищейки инквизитора, без приглашения вторгшиеся на ее территорию. Они это знали, потому попытались скрыться прямо там, где сейчас ты.

Сердце забилось даже сильнее, чем раньше.

– Иди, – велел принц.

У Иоланты не осталось выбора, кроме как признать очевидное:

– Я не знаю, куда идти.

Он взял ее руку и положил на свою. В следующее мгновение они уже стояли на ярко освещенной улице напротив длинного украшенного колоннами здания с изогнутой мансардной крышей.

– Где мы?

– Слау, полторы мили к северу от Итона. Это железнодорожная станция. – Принц указал на здание. – У тебя в сумке расписание и достаточно денег, чтобы отправиться куда угодно. Если хочешь, плыви пароходом в Америку.

Он злился на нее, но все равно помогал. Почему-то эта мысль сделала будущее без него еще мрачнее. Сердце Иоланты томилось муками, которые она не смела назвать.

Принц развернул ее, так что теперь она стояла лицом к приземистому двухэтажному дому.

– Это постоялый двор. Если хочешь уехать утром, можешь там поужинать и остаться на ночь. Убедись, что проверила обстановку снаружи и узнала, где запасной выход.

– Спасибо, – пробормотала Иола, не глядя принцу в глаза.

– И возьми это. – Он вложил ей в руку палочку.

– Но она же твоя!

– Конечно же, нет. Непомеченная, запасная. Нельзя, чтоб у тебя была моя палочка, когда тебя поймают.

Не «если», а «когда».

Иоланта подняла голову, но принц уже исчез.

 

* * *

Гостиница оказалась маленькой, но светлой и очень чистой. В баре в камине пылал огонь; в воздухе стоял запах крепкого эля и горячего тушеного мяса.

Миссис Нидлз всегда говорила, что пустой желудок приносит много вреда, лишает человека тепла, храбрости и ясности ума. Когда Иоланта только ступила на порог, ей было холодно, страшно и грустно. Однако она гораздо лучше владела собой теперь, когда перед ней появился ужин: большие куски говядины и моркови, плавающие в подливке, ломти свежеиспеченного хлеба и большой кусок масла, а еще попозже обещали пудинг.

Иоланта выбрала столик рядом с окном, с обзором запасного выхода, ведущего в аллею. Наверху ждала скромная, но вполне приличная комната, а на столе перед Иолой лежало расписание поездов. Она уже обвела поезд – насколько она понимала, очень грубое приспособление для быстрого передвижения, – на котором собиралась уехать утром.

Затем взяла ломтик хлеба и намазала на него толстый слой масла. Принц тоже скоро будет ужинать в своем пансионе в Итоне. Будет ли он думать об Иоланте, как она думает о нем? Или же тайно вздохнет с облегчением и обрадуется, что не придется сражаться с Лиходеем?

Хейвуду понравилось бы, что подопечная не согласилась действовать по безумному плану принца, а сосредоточилась на выживании. Она уставилась на хлеб в руке, блестящий от масла, и спросила себя, предлагают ли учителю в Инквизитории такую же вкусную пищу. Помогут ли ему агенты Атлантиды, когда появятся симптомы выхода из опьянения мериксидой? Или же они будут просто смотреть на его страдания?

– О чем думаешь, красавчик?

Иоланта подпрыгнула. Но рядом обнаружилась лишь улыбающаяся ей служанка.

Кокетливо улыбающаяся.

– М-м-м… О наполненной до краев кружке эля, поданной самой красивой девушкой в комнате?

Девица хихикнула:

– Сейчас принесу.

Иоланта уставилась на ее удаляющейся спину, гадая, как сделать так, чтобы от нее отвязались. Нельзя было допустить даже возможность ситуации, в которой могло бы выясниться, что она совсем не «красавчик».

Служанка бросила взгляд через плечо и подмигнула. Иоланта поспешно уставилась в окно. Дома на станциях быстрого передвижения обычно имелось несколько гостиниц. Может, поблизости есть еще одна?

Два бронированных фаэтона висели высоко над железнодорожной станцией на другой стороне улицы. А на земле группа агентов, которых было легко отличить от испуганных пешеходов по форменным туникам, расходилась в разные стороны. Несколько шли прямо в гостиницу.

От охватившего Иоланту страха даже время словно замедлилось. Мужчина, читающий расписание под фонарем, зевнул, и его рот открывался бесконечно долго. Гость за ближайшим столиком попросил своего спутника передать ему соль, причем каждый слог его просьбы растягивался, как разжеванная ириска. А сосед его, двигаясь так, словно сидит в бочке с клеем, взял оловянную кружку с ложкой внутри и протолкнул ту от края до края.

С громким стуком на стол прямо перед Иолантой бухнули огромную высокую кружку с элем и льющейся через край пеной. Иола дернулась и быстро посмотрела на служанку, которая опять многозначительно ей подмигнула:

– Хотите чего-нибудь еще, сэр?

Иллюзия свободы рассыпалась в порошок.

«Здесь я не в безопасности». Нигде не в безопасности. И выбор лишь один: умереть сейчас же или чуточку позже.

Иоланта бросила горсть монет рядом с почти нетронутым ужином и побежала к запасному выходу.

 

* * *

Он просто ублюдок. А как же иначе: он лжет, мошенничает и манипулирует.

Фэрфакс будет готова прибить его, когда поймет, что именно Тит сделал.

«Неважно, – убеждал себя он. – Ты выбрал этот путь не для славы и признания». Главное – она должна вернуться. А пустоту в груди он абсолютно не замечал.

Тит включил свет в комнате Фэрфакса и стал ждать. Прошло двадцать минут, и появилась Иоланта, с бледным лицом и дикими глазами.

– Если ты пришла за шляпой, она там, на крючке, – как можно более обыденно произнес Тит. – На меня внимания не обращай, я просто выдумываю прощальную записку от твоего имени.

Фэрфакс опустила на пол чемодан, выдвинула стул и плюхнулась на него, закрыв лицо руками.

В последние недели жизни его мать часто сидела так же. Раздражаясь от вида ее страданий, Тит обычно дергал ее за рукав и просил поиграть с ним.

И долгие месяцы после ее смерти мог думать только о том, выбрала ли бы она тот же путь, если бы он вел себя по-другому: гладил бы ее спину и волосы и приносил чай.

Медленно и осторожно Тит пошел навстречу Фэрфакс, словно та была спящим драконом.

Не придумав ничего лучше, положил руку ей на плечо.

Она вздрогнула, будто ее выдернули из кошмарного сна.

Тит всегда считал себя бесчувственным. Хладнокровие высоко ценилось в роде Элберонов. Его дед особенно на этом настаивал, заявляя, что можно потерять жизнь, но не бесстрастность.

И тем не менее сейчас хладнокровие Тита трещало по швам. В душе он тоже дрожал, впитав страх чародейки, ее замешательство, ранимость – это было настоящее сопереживание, потрясшее его своей глубиной и чудовищностью.

Тит отдернул руку.

– Они были там. – Голос Фэрфакс звучал так, словно она стала бесплотным призраком. – Они были на станции. Два бронированных фаэтона в воздухе и… и агенты шли к постоялому двору.

Конечно, они там были! Он же сказал миссис Хэнкок, мол, если люди Атлантиды действительно думают, что девчонка где-то поблизости, то им следует перво-наперво осмотреть железнодорожные станции, потому как она не знает Британию насколько хорошо, чтобы совершать дальние скачки.

– Ты перескочила сюда прямо из-за стола?

– Нет, с аллеи за постоялым двором. Надеюсь, я оставила достаточно монет за ужин – я слишком торопилась.

– Вряд ли сейчас подходящее время, чтобы волноваться о прибыли хозяев гостиницы.

– Знаю. – Фэрфакс подняла лицо вверх и быстро моргнула. Потрясенный, Тит понял, что она вот-вот заплачет. – Это глупо. Из всего, что случилось сегодня, почему-то именно это… – Она вытерла глаза ладонью. – Прости.

Нужно было привлечь ее к себе и утешающе обнять, может, даже поцеловать в волосы. Предложить ей успокоение, которого она так желала, и убедить, что, вернувшись, она сделала правильный выбор.

Тит не мог этого сделать. Он вообще отступил на шаг.

– Я все еще могу быть Арчером Фэрфаксом?

Тит сцепил руки за спиной:

– Ты понимаешь, что должна дать взамен?

Фэрфакс скривила губы:

– Да.

– Требую клятву.

Она медленно выдохнула.

– На чем ты хочешь, чтобы я поклялась?

– Позволь пояснить. Я требую клятву кровью.[14]

Она вскочила:

– Что?

– Только та клятва имеет значение, к исполнению которой можно принудить. Здесь на кону не только твоя жизнь.

Фэрфакс вздрогнула, но встретилась с Титом взглядом.

– Я хочу больше за клятву кровью. Ты всегда будешь говорить мне только правду. Освободишь моего опекуна. И мы предпримем одну-единственную попытку одолеть Лиходея.

Как будто могла быть вторая.

– Согласен, – кивнул он.

Затем нашел тарелку, поставил на письменный стол и направил на нее палочку:

– Flamma viridis.

Вспыхнул зеленый огонь. Тит открыл карманный нож, поднес острие к огню, сделал надрез в середине левой ладони, и три капли крови упало в пламя. Огонь сверкнул и еще сильнее засиял изумрудным. Тит снова окунул нож в пламя и протянул Фэрфакс:

– Твоя очередь.

Она поморщилась, но повторила ритуал. Огонь поглотил ее кровь и окрасился в цвет полночного леса. Тит захватил все еще кровоточащую девичью ладонь своей и погрузил их соединенные руки прямо в ледяное пламя.

– Стоит кому-то из нас предать клятву, и этот огонь разольется по венам нарушителя. Тогда он не будет таким прохладным.

Огонь резко стал белым-белым и опалил их ладони. Фэрфакс зашипела. Тит судорожно втянул воздух, чувствуя обжигающую боль.

Так же внезапно, как и появилось, пламя исчезло, не оставив следов. Фэрфакс отдернула руку, с беспокойством ее осматривая. Но кожа осталась идеально гладкой и неповрежденной, даже порез испарился.

– Ощущения гораздо менее неприятные, чем те, что ожидают нарушителя клятвы, – возможно, без надобности разъяснил Тит.

– Ты обо всем подумал, так?..

Голос ее сорвался.

Шторы были задернуты. Со своего места она не могла выглянуть из окна. Но все равно неверяще туда уставилась. И из-за отрицания в ее глазах в груди Тита вновь расцвела пустота – пуще прежней. Фэрфакс все еще не хотела верить, как низко он пал.

Но это неизбежно. Она слишком сообразительна, а у него не было времени осторожничать.

И без того белое лицо ее стало совсем бледным, челюсть напряглась; Фэрфакс царапнула ногтем по центру ладони – там, где был сделан надрез.

– Ты же видел их в небе, да? Бронированные фаэтоны? Поэтому и заговорил со мной о звездах, чтобы я наверняка посмотрела вверх и их заметила.

Голос звучал неестественно спокойно. Тит вспомнил, как она благодарила его за честность. Она, вероятно, думала о том же, понимая, что, когда произносила эти слова, Тит уже собирался злоупотребить ее доверием.

Он промолчал.

– У тебя не хватило порядочности рассказать, что они там и что мне следует подождать минут двадцать, прежде чем выходить?

– Для принца порядочность – не добродетель.

Фэрфакс горько усмехнулась:

– Тот дом в Лондоне действительно окружен агентами Атлантиды?

Тит мог и преувеличить вероятность того, что леди Уинтервейл расскажет о ее прибытии другим изгнанникам. Эта безумная была склонна скорее к скрытности, чем к откровенным признаниям.

– Ты как-то связан с бронированными фаэтонами в Слау, теми, что вынудили меня со всех ног броситься обратно?

Тит пожал плечами.

Фэрфакс снова усмехнулась:

– Так скажи-ка мне, какая разница между тобой и Атлантидой?

– Я все равно дал тебе выбор. Ты вернулась сюда по своей воле.

– Нет, я вернулась, потому что ты припер меня к стенке. Ты как хотел играл с моей жизнью. Ты…

С искаженным лицом она резко прислонилась спиной к стене.

– Уже подумываешь о нарушении клятвы? – Тит мог только воображать, какая боль ее терзает.

Фэрфакс выглядела еле живой. Ее голос охрип.

– Этот договор не может иметь силу. Сейчас же освободи меня от него!

– Нет.

Никогда.

Она ненадолго закрыла глаза. А когда снова их открыла, они были полны холодной ярости.

– Да что ты за человек? Кто может жить без чести и честности?

Тит вонзил ногти в ладони.

– Очевидно, человек, выбранный сделать то, для чего остальные слишком порядочны.

Он хотел, чтобы его слова прозвучали легкомысленно, но получилось жестко и сердито.

Фэрфакс сжала руку в кулак.

– Ты нравился мне больше, намного больше, когда я тебя не знала.

Неважно. Тит получил от нее, что хотел. С этих пор ее мнение о нем к делу не относится.

Титу пришлось глубоко вдохнуть, прежде чем он смог ответить:

– Фэрфакс, в этом деле твоя привязанность и не требуется – только сотрудничество.

Она округлила глаза. И внезапно оказалась прямо перед ним и сильно ударила его кулаком в низ живота.

Тит крякнул. А девчонка знает, как причинять боль!

– Ублюдок, – прорычала она.

В голову пришла совсем неуместная мысль: нужно было поцеловать ее, пока была возможность.

Приложив усилия, Тит выпрямился:

– Ужин через полчаса, Фэрфакс. И в следующий раз скажи мне что-нибудь, чего я действительно не знаю.