ДВОР. УТРО. На Марии Ульяновой Леша остановился, поравнявшись с невзрачной «девяткой» с тонированными стеклами

На Марии Ульяновой Леша остановился, поравнявшись с невзрачной «девяткой» с тонированными стеклами. Опустил стекло, подождал. В «девятке» тоже опустилось стекло.

— Ну что, выследили кого? — спросил Леша.

Парень на пассажирском сиденье переглянулся с водителем, подозрительно посмотрел на Лешу.

— Не понял?

— Спать меньше надо, пинкертон, — зло ответил Леша и тронул с места.

 

Он опорожнил контейнеры, покормил местных бродяг. Один, хромой, потерся о ногу. Он потрепал его по шее. Маленькая камера на истрепанном ошейнике легко отстегнулась и выплюнула ему в ладонь крохотную кассету.

— Гуляй, — сказал Леха, — дембель.

Он спрятал камеру с кассетой в карман и достал телефон.

— Марии Ульяновой, тридцать, — информация такая. На адресе пусто, наблюдение снимаю... Не знаю, может, умерли, может, через трубу вылетели. Я помойками занимаюсь...

 

В кабине Леша быстро погонял на мониторе кассету. Видел в мутном изображении себя в шапочке и очках, алкаша возле урны, Катю у такси, Армена с девкой...

— Извините, вы тут кошечку рыженькую не видели? — раздался вдруг голос снаружи.

Перед машиной стояла старуха в толстенных очках, похожих на две лупы.

— Нет, не встречал, — ответил Леша и отвернулся.

Старуха пошамкала дальше.

Но что-то Леху остановило, он подумал, глянул еще в монитор, потом в зеркало заднего вида. Старухи за контейнерами уже не было.

Леха выскочил, осмотрелся по сторонам. Двор был пуст.

— Эй, пинкертоны, — забарабанил он в окно «девятки». — Бабку видели сейчас?

— Чего?

— Бабка, бабка в очках!

— Ну... — неуверенно подтвердил молодой опер. — Это с двадцать седьмой квартиры, кошку свою с утра ищет...

— Тьфу ты, — сплюнул Леша. — Я же тебя спросил, видел кого!

— Так бабка...

— Бабка! Брать ее надо было!

Опера переглянулись.

— А кошку не видели, значит?

Оба посмотрели на него, как на сумасшедшего.

— Нет... — ответил молодой.

Леха подумал, посмотрел на окна шестого этажа.

— Ну, увидишь, лови ее или кирпичом бей... Хули ты смотришь! — разозлился Леха. — Она сибирскую язву разносит!

 

Он уже завел двигатель, когда услышал вдруг выстрел.

Около подъезда старший опер с пистолетом яростно отбивался от двух теток, одновременно пытаясь их успокоить.

— Бандит! — вопила одна. — Живодер!

На ветках жухлого деревца безжизненно висел толстый серый кот.

— Не подходи, говорю! — орал опер. — Заразная она!

— Да ты сам заразный, убийца! Барсик, котик мой... — заходясь в плаче, тетка пыталась залезть на дерево, вторая методично лупила опера сумкой по голове.

 

— Пьяный! С пистолетом! — заорал кто-то с балкона. — По кошкам палит!

 

Леша уже было тронулся с места, но молодой, задыхаясь, подбежал к машине:

— Слушайте, чего делать-то теперь? Как их успокоить?

— Самому застрелиться, — хмуро посоветовал Леша и сел в машину. — Натуралист...

— Э-э... Вы куда!.. Вы откуда, я извиняюсь? Как доложить, кто вы вообще есть?

— Вообще мусорщик, — ответил Леха, трогаясь с места. — А учился на снайпера...

— Не, ну правда... Я не запомнил!.. Удостоверение... — держась за дверцу, взмолился парень.

— Купил я его, — отрезал Леша. — За двести долларов.

Грузовик газанул вонючим черным дымом и укатил. Сзади еще что-то орали, но Леха уже не слышал.