Возвращение. Может, ещё все повторится,

 

Глава 31

Возвращение

 

Может, ещё все повторится,

Может, счастливее, чем в этот раз.

Вновь полетят по небу птицы,

Но этот мир уже не для нас...

 

Мы в суете где-то ошиблись

В гонке слепой за детской мечтой.

Мы навсегда там растворились —

В белом огне за снежной чертой...

(Виктор Аргонов Project)

 

Гермиона проснулась рано. Такое часто случалось, когда она нервничала. Одно то, что вообще удалось поспать — уже счастье.

Её голова покоилась на груди Драко. Сквозь тонкие шторы пробивались первые лучи света. Ночью снилось что-то спокойное и хорошее, но даже это не смогло разогнать смятение в душе и мыслях.

Малфой ещё спал. Не желая будить его, Гермиона осторожно выбралась из-под одеяла и, наскоро одевшись, покинула комнату.

Поднялась по длинной витиеватой лестнице и оказалась в большом холле. Том самом, в который попали они вчера с Драко. Народу было немного. Очень хотелось есть, поэтому Гермиона решила отправиться на поиски кухни.

Около пятнадцати минут она бродила по многочисленным коридорам, прежде чем отыскала нужное помещение.

Оттуда шел такой приятный запах, что у Гермионы, не евшей со вчерашнего утра, скрутило живот. Пройдя внутрь через широкую арку, она оказалась в довольно большом помещении в средневековом стиле. Здесь были кирпичные, не отделанные ничем стены, круглые деревянные столы и тусклый свет.

Определенно, этот штаб РОК нравился Гермионе куда больше предыдущего.

У плиты стояла женщина. Услышав, что кто-то вошел, она оглянулась.

— Здравствуйте, — поприветствовала её Гермиона, неуверенно перетаптываясь на месте.

— Доброе утро, — улыбнулась в ответ женщина. У неё были мягкие, приятные черты лица, русые волнистые волосы, собранные пучок, явно сделанный наскоро. Взгляд серо-голубых глаз лучился спокойствием и уверенностью. На вид ей можно было дать тридцать пять-сорок лет.

С первого взгляда она вызвала у Гермионы симпатию.

— Хочешь пирога? — спросила женщина. — Он как раз скоро будет готов.

— Спасибо, — Гермиона кивнула. — Я с радостью попробую.

— Замечательно. А пока можешь взять что-нибудь из холодильника, — та кивнула в сторону сероватого ящика, холод в котором наверняка поддерживался с помощью магии.

Гермиона опустилась перед ним на корточки и принялась рассматривать содержимое.

— А неплохо здесь всё устроили, — задумчиво протянула, между тем, её собеседница. — Конечно, дома всегда лучше. Но узнав о том, что придется скрываться, я ожидала куда худших условий. Нам очень повезло, что Мартин любезно предоставил это поместье в качестве нового штаба.

Гермиона кивнула, думая о том, что эта женщина, возможно, несчастная жена кого-нибудь из сопротивленцев, вынужденная покинуть дом из-за войны, к которой даже не имеет отношения.

— Кстати, совсем забыла представиться. Меня зовут Оливия.

— Гермиона.

— Та самая Гермиона? — женщина всплеснула руками и чуть не выронила противень с пирогом, который в этот момент вытаскивала из духовки. — Том говорил о тебе. Очень приятно познакомиться!

— Взаимно, — Гермиона кивнула. Её до сих пор коробило, когда Реддла называли просто по имени. Быть может, эта женщина не такая уж несчастная беженка?

По кухне разливался дурманящий запах пирога. Отрезав кусок, Оливия положила его на блюдце и протянула Гермионе.

— Спасибо.

— На здоровье. Надеюсь, получилось вкусно. Признаться, я терпеть не могу готовить. Но ради детей и мужа чему угодно научишься, — она снова улыбнулась.

— Очень вкусно, — откликнулась Гермиона, наслаждаясь мягким теплым тестом и стараясь растянуть удовольствие.

Выпив кофе, наевшись пирога и поговорив с Оливией ещё немного, она покинула кухню. Пустые коридоры угнетали. Периодически встречающиеся незнакомые люди смотрели устало и измученно, что не удивительно, если знать, по какой причине они все здесь оказались.

Войдя в комнату, Гермиона застала ещё сонного Драко сидящим на кровати.

— Где ты была? — спросил он, улыбнувшись. Подошел к ней и притянул к себе, властно обнимая.

— Изучала обстановку, — ответила Гермиона чуть холоднее, чем стоило бы.

— А я просыпаюсь, смотрю: тебя нет. Уж думал, ты меня бросила, — притворно обиженно произнес Драко. Он вел себя так, как будто они действительно парень и девушка. Естественность и непосредственность этого удивляла. Казалось бы, Гермиона должна была радоваться, но мысль о грядущем выборе не оставляла места для светлых чувств.

— Нет, не бросила, — ответила она сухо, увернувшись от поцелуя, который из-за этого пришелся в щеку.

— Что с тобой? — Малфой нахмурился.

— Всё в порядке, — Гермиона попыталась выдавить из себя улыбку. И хотя, скорее всего, вышло неубедительно, Драко не стал акцентировать на этом внимание. Последнее, чего им сейчас хотелось, это разговаривать о том, что в глубине души не давало покоя обоим. Поэтому они изо всех сил старались избегать этой темы. Но если Гермиона закрылась в себе, то Драко, напротив, бросился в показную веселость, за которой можно было спрятать раздирающий изнутри страх.

— Тогда идем завтракать, — он схватил её за руку и потянул к двери.

— Я уже ела… — начала отнекиваться Гермиона.

— Как?! И не дождалась меня? — Малфой снова притворно обиделся, а потом быстро добавил: — Но всё равно идем. Приготовишь мне что-нибудь вкусное, — подмигнув, он с новой силой потянул её к двери.

Сопротивляться было бесполезно, поэтому Гермиона подчинилась. В этот момент она впервые задумалась о том, как это: быть девушкой Драко Малфоя. Просыпаться по утрам рядом с ним, завтракать за одним столом. Не скрывать чувства, а жить ими. Раньше мысли о подобном показались бы нелепыми и невозможными, сродни размышлениям о том, что было бы, начни люди ходить по потолку, а сейчас вдруг стали очень естественными.

На какое-то время они даже заставили забыть о маячащем впереди Совете.

В следующий момент Гермиона вспомнила о нем, когда они с Драко уже сидели за столиком в столовой. Он ел завтрак, выдаваемый здесь, оказывается, в положенное для этого время, а она наблюдала за людьми, которые даже не знали, что, завтра их, возможно, не станет.

За одним из столиков Гермиона увидела свою утреннюю собеседницу. Та сидела у окна с двумя подростками. Мальчиком примерно пятнадцати лет с угольно черными волосами и девушкой, ровесницей Гермионы, с острыми, но очень приятными чертами лица и мягким, лучистым взглядом, по-видимому, унаследованным от матери. Это были те самые дети, о которых говорила Оливия.

— Приятного аппетита! — знакомый голос заставил Гермиону вскинуть голову и встретиться с серыми глазами Клариссы Рейвери. Та стояла, одетая в привычную черную форму Альянса, и держала в руках поднос. — Я сяду с вами? — спросила она.

Гермиона кивнула:

— Конечно!

Она была очень рада видеть Клариссу целой и невредимой. Поймав себя на мысли о том, что после того, как потеряла девушку из виду в момент эвакуации, даже не удосужилась узнать о её судьбе, Гермиона почувствовала укол совести.

Драко покосился на Клариссу не слишком довольным взглядом, но, тем не менее, пожелал приятного аппетита и чуть подвинулся, позволяя поставить лишний стул.

— Как ты выбралась? — поспешно спросила Гермиона.

— Как и все, через камин. На самом деле, мне чудом удалось спастись. Но это неважно. Лучше расскажи, как сама. Том рвал и метал, когда узнал, что ты осталась в штабе.

— Удивительно, что его беспокоила моя судьба, когда Драко уже нашел Книгу, — с сарказмом заметила Гермиона.

Кларисса нахмурилась:

— Так, давай на чистоту. Что такого он сделал в вашем мире, раз ты его так ненавидишь?

— Я не ненавижу… — чуть растерянно отозвалась Гермиона. Она знала, что не сможет рассказать. С мольбой посмотрела на Драко, надеясь, что он, как обычно, поможет разрешить ситуацию, но он лишь передернул плечами, как бы говоря «разбирайся сама». — У нас просто были не очень хорошие отношения, — Гермионе ничего не оставалось, как продолжить. — Но ничего серьезного, правда… Ерунда, даже рассказывать нечего, — закончила она ровным голосом. Удивительно, как легко ложь сорвалась с языка. На лице не отразилось ни тени внутренних переживаний. Ей нужно было соврать, ведь так лучше для всех. Вот только это было недостаточно весомым аргументом для совести, которая впивалась сейчас в измученный сомнениями разум.

— Совет назначен на полдень. У нас осталось два часа, — серьезно сказала Кларисса. — Это значит, что вы не должны скрывать от нас информацию. И хотя от РОК там будет присутствовать только Блейз, я имею право знать, на что мы идем.

Гермиона сглотнула. Кажется, после этих слов даже воздух стал гуще и тяжелее. Вся легкость исчезла, как будто её и не было.

— Мы показывали вам воспоминания… — тихим голосом напомнила Гермиона.

— Да, — согласно кивнула Кларисса. — Но я ничего не знаю, например, про себя. Мы были знакомы в вашем мире?

Этого вопроса Гермиона боялась больше всего. В груди защемило, словно по сердцу резанули остро отточенным лезвием.

— Нет, — ответила она, изо всех сил пытаясь не выдать себя ни тоном, ни взглядом.

— Хм… — Кларисса перевела взгляд на Драко. — А с тобой?

— Да, были, — невозмутимо ответил тот. — Но общались не очень много.

— Какая я там, у вас? Похожа на себя нынешнюю? С кем общаюсь, чем живу? Расскажи всё, что знаешь…

— Была похожа, — безучастно ответил Драко. Гермиона бросила на него гневный взгляд. Прошедшее время было лишним. — Но повторюсь, мы общались не очень близко, — продолжил он, сделав вид, что ничего не заметил.

— Была? — спросила Кларисса чуть встревоженно.

— Думаю, Драко сказал так, потому что тот мир для нас как бы в прош… — решила вмешаться Гермиона. Кровь прилила к лицу, а глухие удары сердца эхом отдавались в ушах. Руки, весьма кстати находившиеся сейчас под столом, очень сильно дрожали. Малфой не дал ей договорить.

— Я думаю, она имеет право знать, — заявил он холодно.

— Знать о чем?.. — выдохнула Кларисса.

— В нашем мире ты погибла два года назад, — отрезал Драко. Легко и просто, как суровый судья, выносящий смертный приговор. Всё внутри у Гермионы похолодело от этих слов. Это было настолько безжалостно и страшно, что ей хотелось кричать. Кларисса побледнела. Несколько мгновений все молчали. Каждая секунда этой ужасающей тишины была мучительной. Наконец Кларисса спросила:

— А Фред… Он там жив?

— Да, — откликнулся Драко. Его лицо сохранило невозмутимое выражение.

 

 

* * *

— Зачем ты это сделал?! — Гермиона громко хлопнула дверью, тем самым закрыв её изнутри, и теперь смотрела на Драко пылающим злостью взглядом. Ей казалось, что огонь гнева вот-вот испепелит её. Сейчас, когда они, наконец, оказались в своей комнате, можно было выплеснуть эмоции наружу. Перед глазами по-прежнему стояло посеревшее лицо Клариссы.

— Потому что это честно по отношению к ней. К ним ко всем. Они имеют право знать, на что подписываются, — объяснил Малфой спокойно, а потом задумчиво добавил: — Не мне учить тебя честности… Ведь именно её проповедует ваш факультет.

Гермиона в беспомощности всплеснула руками. Он был прав. Они имели право знать. Вот только… это было слишком…— Это жестоко! — со слезами на глазах выплюнула она. — Мы все равно должны будем вернуться, ты прекрасно понимаешь это! А для них… Что может быть страшнее, чем знать, что ты умрешь? Не когда-нибудь потом, в глубокой старости, а совсем скоро… — задыхаясь, начала Гермиона, а потом грубо бросила: — Не мне объяснять тебе, что ложь порой бывает лучше правды. Ведь именно это проповедует ваш факультет! — Гермиона повторила интонацию Малфоя, в глубине души осознавая, насколько глупо сейчас вспоминать о факультетской вражде, но остановиться уже не могла. Слишком сильны были накрывшие её с головой эмоции. Драко ничего не ответил. Молча опустился на свою кровать и уставился вдаль пустым взглядом. Гермиона впилась ногтями в ладони и несколько раз глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться.

— А ещё я знаю, что ты ничего не делаешь просто так… И рассказал ей это не потому что жаждал мировой справедливости. Ты просто не хочешь возвращаться, — ровным голосом произнесла она. Ноги подкашивались, заставив в бессилии опуститься на близстоящий стул.

Мгновение Драко молчал, как будто осознавая смысл её слов, а потом посмотрел на Гермиону пронизывающим, болезненным взглядом. Он больше не выглядел невозмутимым. Сейчас он был испуган не меньше, чем она.

— Да, — на удивление легко согласился Малфой, а потом сделал то, к чему Гермиона совершенно не была готова. В одно мгновение оказался рядом, опустился на корточки у неё в ногах и сжал ладони в своих.

— Давай останемся? — произнес он на выдохе. Дыхание сбилось, а голос звучал глухо и хрипло. — Уедем куда-нибудь. Уверен, Реддл нам поможет. Далеко уедем, где нас никто не станет искать… Начнем жизнь с чистого листа… Только вдвоем… — он говорил быстро, сбивчиво, и очень часто дышал. Вдруг закатал левый рукав её блузки, обнажив черную розу, и провел по ней пальцами. Они были настолько холодны, что кожа Гермионы покрылась мурашками. — А с этим справимся… — продолжил он. — Найдем способ избавиться… — глубоко вдохнул, а потом поднял на неё глаза.

Она сидела, не в силах пошевелиться, как будто проглотила длинный металлический шест. Драко Малфой практически стоял перед ней на коленях и умолял остаться с ним навсегда. Просил её согласия в вопросе, последнее слово в котором все равно останется за ним. Но она не могла дать этого согласия, потому что так будет неправильно.

— Мы не можем… — слабым голосом выдохнула Гермиона. Подступившие к горлу слезы мешали нормально дышать. Желание вдохнуть вылилось в то, что ресницы задрожали, она беззвучно заплакала, несмотря на все попытки сдержаться.

Не сказав больше ни слова, Малфой резко встал и вышел из комнаты.

Задыхаясь и мечтая раствориться, лишь бы только не слышать давящей, мучительной тишины, в которую погрузилась комната, Гермиона упала на кровать и засунула голову под подушку, пытаясь подавить подкатывающую истерику.

 

 

* * *

В следующий раз они с Драко увиделись только на Совете.

Без четверти двенадцать дверь комнаты отворилась, и миловидная девушка попросила пройти за ней. Она проводила Гермиону в небольшой зал с зашторенными окнами, тяжелыми низкими сводами и тусклым освещением.

По центру стоял круглый стол, вокруг которого сидели восемь человек. Драко, Блейз Забини, Том Реддл, Оливия, Беллатриса Лестрейндж и трое незнакомых Гермионе людей. Двое мужчин и женщина. Один стул был свободен. На ватных ногах Гермиона подошла к нему и села.

Состав Совета вызывал опасения. Если учитывать, что по правую руку был Том Реддл, по левую — Блейз Забини, а через кресло — Беллатриса Лестрейндж, Гермиона чувствовала себя очень неуютно. Слабо верилось, что этот день настал. День, когда всё решится. По центру стола лежала Книга Судеб, в свете свечей отливающая мистическим блеском. Увидев её, Гермиона сглотнула. Она подумала о том, что за окном кипит жизнь. Миллионы людей занимаются своими делами, не подозревая, что их участь решается сейчас в маленькой темной комнате, где сидят девять человек, которые взяли на себя право вершить судьбы других. Что они почувствуют, когда история свернет с этого витка? Наверное, ничего. Просто исчезнут, как будто их и не было. Чьи-то жизни окажутся в петле, вызванной двумя мировыми войнами, чьи-то родители просто не встретятся. Том Реддл снова станет чудовищем, его дети не родятся.

Говорят, взмах крыльев бабочки на одном конце света может вызвать торнадо на другом… Один незначительный, кажущийся пустяковым момент, способен изменить судьбу цивилизаций. Так сколько же жизней перевернет столь серьезное вмешательство? И сколько уже перевернуло?

Почему-то она не думала об этом тогда, чуть больше месяца назад, когда хотела сделать как лучше…

— Думаю, ни для кого не секрет, зачем мы здесь собрались, — начал Том Реддл. — Теперь, когда все пришли, можно перейти к делу. Но сначала я хотел бы представить мистеру Малфою и мисс Грейнджер всех членов Совета.

Гермиона подумала, что это было бы весьма кстати. Ей, как минимум, хотелось знать, в чьих руках сейчас находятся не только её собственная участь, но и судьбы всего мира.

— Оливия Реддл, моя супруга и самый ценный помощник, — начал он, указав на утреннюю знакомую Гермионы. Та улыбнулась и чуть кивнула головой.

Жена Тома Реддла… Гермиона ожидала чего угодно, но только не этого. Приятная и приветливая женщина, которая угощала её пирогом, никак не может быть женой этого человека. Скорее в данной роли могла бы выступать женщина, подобная Беллатрисе. Именно так Гермиона и подумала, увидев последнюю здесь. Стоило об этом подумать, как битва в министерстве на пятом курсе вспыхнула перед глазами. По спине пробежал холодок.

Стараясь не вспоминать прошлого, Гермиона перевела взгляд на Оливию. Выходит, что отец детей, которых она видела сегодня в столовой — Том Реддл.

— Мартин Эндерс, — продолжил он, указав на человека средних лет, обросшего и выглядевшего оторванным от реальности. — Хозяин этого замка и талантливый ученый, которому я поручил исследование Книги в тот самый день, когда мы узнали о ней.

Потом представил ещё двоих незнакомцев. Мужчина оказался обычным человеком и являлся главой движения «За равенство магов и магглов», а женщина — заместителем не сумевшего приехать президента СОС. Союза Организаций Сопротивления, координирующего действия всех революционных движений Конфедерации.

Наконец очередь дошла до Беллатрисы. Неосознанно Гермиона поймала взгляд Драко. В нем читались опасение и интерес.

— И, наконец, Беллатриса Блэк, мой верный союзник, преданный нашим идеям. Она организовала движение «Черные рыцари», которое предпринимает активные действия, существенно мешающие спокойной жизни Директория.

— Хотя порой их акции бывают излишне экстремистскими, что мы, конечно же, не одобряем, — вдруг вмешалась Оливия. — Верно, Том?

— Конечно.

Беллатриса бросила на последнюю полный ненависти взгляд, но никак не прокомментировала выпад в свою сторону.

Том Реддл представил Гермиону с Драко как гостей из иной реальности и перешел к основной теме Совета. Объявил, что сегодня они должны будут принять одно из важнейших решений в истории и попросил подойти к делу со всей серьезностью.

— Сначала мы попросим профессора Эндерса рассказать, что ему удалось узнать. Прошу вас, Мартин, — обратился он к мужчине-ученому.

— Признаться, ещё месяц назад я ничего не слышал о такой могущественном артефакте, как Книга Судеб, — начал тот, прокашлявшись. — Но за то время, что у меня было, я успел узнать несколько интересных фактов и выдвинуть несколько гипотез. К сожалению, когда дело касается такой темы, как устройство вселенной, вопросов всегда больше, чем ответов. Выяснить, кто и когда создал книгу, не удалось. Первое упоминание относится к тринадцатому веку, но очевидно, что она существовала и раньше. Ознакомившись с воспоминаниями и биографиями предыдущих владельцев, я выяснил, что большинство из них возвращалось в свою исходную реальность. Двое погибли примерно через год после своего вмешательства, оба покончили жизнь самоубийством. Причины для возвращения у всех были разные, а поиски человека, способного исправить их ошибку, порою занимали годы. Но ясно одно: пока вмешательство предыдущего владельца не будет устранено, новый Нашедший не сможет писать в Книге. Единственным исключением стал случай с мисс Марией Кондер, волшебницей, и её женихом Эриком Лестом, магглом, информация о которых была предоставлена мисс Гермионой Грейнджер. Я выяснил, что в нашей ветви реальности они не сталкивались ни с какими магическими артефактами и сейчас живут во Франции, воспитывая троих детей. Но вопрос в другом: почему мисс Грейнджер смогла писать в Книге, пока вмешательство мисс Кондер не было устранено? К сожалению, ответа я не нашел.

Что касается принципа работы самой Книги, то у меня есть две гипотезы. Первая основывается на теории множественной истории. Она заключается в том, что мир состоит из бесконечного количества параллельно развивающихся вселенных, а с каждым сделанным нами выбором их становится больше. Исходя из неё, вмешательство мисс Грейнджер просто перенесло её и мистера Малфоя на нашу ветвь, не затронув их собственную. Это значит, при обратном перемещении они просто исчезнут, что никак не отразится на нас и нашем обществе.

Согласно второй теории, существует лишь одно, единственно верное развитие событий. Так, делая выбор, мы как бы уничтожаем все остальные вселенные, которые могли бы существовать при альтернативном исходе, и оставляем одну. Ту, в которой оказались благодаря этому выбору. Если взять за основу эту гипотезу, мисс Грейнджер и мистер Малфой своим вмешательством создали наш мир, а с их уходом он исчезнет.

О самой процедуре перемещения я уже рассказывал мистеру Реддлу, но повторю для вас. На самом деле, там нет ничего сложного. Человек, чья жизнь оказалась в так называемой петле времени, может вычеркнуть написанную Нашедшим фразу. Но есть две формальности: сделано это должно быть в том же месте и тем же пером, что и само вмешательство.

Пожалуй, это всё, о чем я могу вам рассказать.

Повисло молчание. Оно не было тяжелым или напрягающим, потому что каждый погрузился в свои мысли, силясь переварить тот объем информации, что на них свалился.

Неизвестно, сколько бы длились безмолвные размышления, но вдруг в дверь настойчиво постучали. Том Реддл произнес: «войдите», и на пороге появилась девушка с длинными распущенными волосами. В руках она держала конверт.

— Папа, простите, что прерываю вас, — чуть растерянно начала вошедшая. — Но Алекс передал вам отчет, с пометкой «срочно». Похоже, операция провалилась…

— Спасибо, Астрид, — мягко ответил Том Реддл. Взял конверт, распечатал его и нахмурился. С каждым следующим мгновением его лицо мрачнело. Через минуту он отложил письмо, но, не дав никаких комментариев, произнес:

— Вернемся к делу. Я надеюсь, вы все ознакомились с воспоминаниями и рассказом мистера Малфоя и мисс Грейнджер, которые были переданы вам вчера вечером.

Члены Совета согласно закивали.

Утром это мероприятие казалось Гермионе пустой формальностью, ведь, что бы здесь ни решили, последнее слово всё равно останется за Драко. Но сейчас, когда им подробно описали процедуру перемещения, она поняла, насколько сильно ошиблась. Теперь стало ясно, почему никто не позаботился о том, чтобы забрать книгу. Без согласия Совета они не смогут покинуть этого здания, а значит — Книга Судеб сейчас не более чем большая историческая энциклопедия.

Том Реддл как будто бы прочитал её мысли, объявив:

— Думаю, вы понимаете, сколь серьезным является стоящий перед нами выбор. Никто не знает верного пути наверняка, поэтому я призываю вас обратиться к здравому смыслу и собственным ощущениям. Исходя из того, какое решение мы вынесем, будет ясно, позволить ли Драко Малфою и Гермионе Грейнджер вернуться в их мир или запереть Книгу Судеб в центральном сейфе навсегда. После того, как резолюция будет принята, ты, Драко, должен будешь поступить согласно ей. Надеюсь, ты понимаешь это.

— Да, — кивнул Малфой.— Отлично. Скоро мы перейдем к голосованию. — Но для начала я хотел бы задать вопрос: мы были знакомы в вашем мире?

Гермиона внутренне сжалась. Во рту пересохло, а зрачки расширились. Страшнее этого вопроса не было для неё ничего. Нужно было соврать, и она прекрасно знала это, но гор

— Лично — нет, только косвенно, — сквозь шум в ушах разобрала Гермиона спокойный голос Драко. Подняла на него глаза и ещё раз поразилась выдержке. По лицу невозможно было понять, что он врет. — Не думаю, что мы сможем сказать что-то конкретное. Но и там вы находитесь в оппозиции к Дамблдору, — закончил Малфой.

Забавно, но он даже не соврал. Просто раскрыл не всю информацию. Ведь они действительно не были знакомы с Томом Реддлом, а только лишь с его изуродованной копией.

— Хорошо, — ответил Реддл. — Тогда начинаем голосовать. Кто хочет высказаться первым?

— Я! — вспыхнула Беллатриса Лейстрендж. — И я категорически против. Мы добьемся своих целей в этом обществе! До решающей битвы осталось совсем немного, скоро власть будет наша. Кроме того, никто не гарантирует, что эти детишки не врут. Так ведь? — она усмехнулась, горящим взглядом взглянув на Гермиону. Той стало не по себе. Присутствие Беллатрисы на Совете порядком выбивало её из колеи.

— Я тоже против. Мы не знаем, что будет с нами, если они вернутся. Возможно, это будет равносильно смерти. Лично я не хочу перестать существовать, став совсем другим человеком с чужими воспоминаниями, — спокойно и бескомпромиссно заявил Блейз Забини.

Гермиона загнула два пальца на левой руке. Сердце тревожно забилось. Они должны вернуться, ведь так будет правильно. Отчасти здесь она искала лишь возможность разделить ответственность с кем-то ещё. Чтобы не мучиться всю оставшуюся жизнь, думая, что разрушила мир всех этих людей без их согласия. ло как будто парализовало. Время шло… Ещё немного, и Реддл наверняка догадается, что им есть, что скрывать.Но если дело пойдет так, то им, возможно, придется остаться. Желание Драко сбудется, Книга попадет в сейф, а этот мир должен будет стать их домом.

— Я голосую «за», — сказал профессор Эндерс. — Мне это интересно хотя бы в качестве научного эксперимента.

— Даже если вы при этом умрете? — спросил Драко, заговорив впервые за время Совета.

Гермиона готова была вцепиться ему в горло за эту фразу. Нельзя! Нельзя говорить здесь такие вещи!

— Если я умру, мне будет уже всё равно… — спокойно ответил тот.

— Нет, — отрезал представитель магглов. Гермиона внутренне сжалась. Она рассчитывала, что хотя бы он, зная о том, что в том обществе обычные люди находятся в куда более выигрышном положении, проголосует за возвращение. — Я плохо представляю себе государство, где маги живут отдельно от магглов. Лучше мы будем бороться за равенство здесь, чем рисковать всем ради призрачной альтернативной реальности.

Три против одного… Ситуация становилась близкой к безнадежной.

— Я поддержу большинство, — протянула представительница СОС, молодая женщина со слащавым голосом и наигранной улыбкой. Сердце Гермионы рухнуло в пятки. — Как я понимаю, в случае их возвращения есть два варианта. Либо для нас всё останется как есть, либо мы исчезнем. В любом случае мы ничего не приобретаем. Не вижу смысла рисковать.

— Спасибо. Мы имеем один голос «за» и четыре «против». Но на этом голосование не закончено. И даже исход не очевиден, — подвел предварительный итог Том Реддл и продолжил, неожиданно для всех объявив: — Потому что я голосую «за». Наверное, для многих из вас это удивительно, поэтому я объясню. Если рассуждать о плюсах и минусах нашего общества, то можно выделить несколько пунктов. Но есть один — самый существенный. Свобода выбора. То, чего нас лишили уже давно.

Знаете, в чем минус любой идеологии? Она пытается дать однозначные ответы и навязать их. В мире, где несчастье под запретом, никто не знает, что такое настоящее счастье. Придумавшие Очищение люди отнюдь не глупы. Они не наказывают тех, кто противостоит им, а делают их счастливыми и послушными. И мы ничего не можем им противопоставить. Ведь мало кто осознает, что настоящая ценность добра и зла не в том, чтобы первое восторжествовало над последним, а в том, чтобы мы могли выбирать между ними.

Но знаете, что самое интересное? В глубине души почти все люди ненавидят принимать решения. Поэтому они предпочитают отдать свою свободу, лишь бы этого не делать. И те, кто хоть раз попробовал данное лекарство на вкус, уже никогда от него не избавятся. Мы можем поднять народ на революцию и свергнуть Директорий. Но после этого сами встанем на его место, не решив основной проблемы. Власть сменится, а люди останутся такими же, какими были. И мы сами не заметим, как превратимся в новый Директорий. Разница будет лишь в названии, — он остановился, сглотнул, а потом продолжил: — Я много думал об этом в последнее время, и никак не мог найти выход. Оставить всё, как есть, нельзя. Особенно когда мы так близко к цели. Но как избежать того, о чем я только что сказал? Не знаю. Поэтому, если где-то есть общество, способное решать за себя само, я выступаю за то, чтобы позволить ему жить.

Гермиона закусила губу, пытаясь до конца осознать всё услышанное. Взгляд упал на стоящую на столе свечу. Сейчас, в темной комнате, она горела очень ярко. А вынеси на солнце, и её свет перестанет быть заметен. Без зла не может быть добра; не будь смерти, и люди не ценили бы жизнь…

— Я «за» вместе с Томом, — сказала Оливия. — Три против четырех. Теперь всё зависит от вас самих, — обратилась она к Драко и Гермионе.— И, я думаю, что так правильно. Это ваш выбор в куда большей степени, чем наш.

Гермиона смотрела на неё в тщетных попытках борьбы с нахлынувшими эмоциями. Сейчас было бы полезно их отключить, оставив лишь холодный рассудок. Вот только чувства не отключаются по указке.

Миссис Реддл, проголосовавшая «за», никогда не узнает, что в том мире её детей не существует, она сама, возможно, мертва. А талантливый и авторитетный муж, к которому даже Гермиона, несмотря на все предрассудки, успела проникнуться симпатией, мало похож на человека.

Он, говоря о свободе, не знал, что ценой её станет его собственная разрушенная жизнь.

Возможно, расскажи Гермиона всё это, резолюция была бы принята единогласно, но она вынуждена была молчать.

Оливия права — это их выбор. Гермиона хотела снять с себя бремя ответственности, но вдруг поняла, что не сможет. Как бы ни хотела она убежать, избавившись от этого решения, тяжесть на душе никуда не исчезнет. Потому что от себя убежать невозможно. Кровоточащей раной останется на сердце каждый, чью жизнь она вынуждена будет забрать. Ведь всякий, чье перо касалось страниц Книги Судеб, обязан заплатить свою цену.

Её голос не дрогнул, когда она произнесла:

— Я за возвращение.

 

 

* * *

Малфой окинул стол тяжелым взглядом. Голоса разделились поровну, а это значит, что решать придется ему. Подсознательно Драко был готов к этому, зная, что никакой Совет не избавит его от выбора. Выбора между «легко» и «правильно».

Ещё вчера он думал, что расскажет Реддлу о том, кем тот является там, куда призывает уйти. Но сейчас не смог… Гермиона была права, говоря о жестокости. Она вообще слишком часто оказывалась права.

Утром, умоляя её остаться и желая спрятаться ото всех проблем, Драко не думал ни о ком, кроме себя. Когда Гермиона сказала «нет», ненавидел её за разумность, а себя — за слабость. Вот только в глубине души и сам знал, что им нет места в этом мире. Он отторгнет их от себя, как чужеродные элементы, не оставив ни единого шанса.

Драко по-прежнему не было дела до мировых проблем, свободы и чужих жизней. Просто сейчас он вдруг отчетливо понял, что и здесь не найдет счастья. Потому что от Судьбы убежать нельзя. Она всё равно настигнет и возьмет своё.

Уже сейчас они расплачиваются за то, что однажды пренебрегли этим.

Гермиона сидела практически напротив него. Драко смотрел на её сцепленные в замок руки и понимал, что если скажет сейчас «нет», то она вынуждена будет заплатить за это. Не он, тень, застрявшая в клетке времени, а она — Нашедшая, которая за всё в ответе.

Именно поэтому Малфой произнес:

— Мы возвращаемся.

 

 

* * *

Прошел уже час с тех пор, как Совет закончился. Драко и Гермиона молча сидели на своих кроватях, даже не пытаясь завязать беседу.

Завтра утром их уже здесь не будет…

Когда в дверь постучали, Гермиона лишь равнодушно покосилась на источник звука, не желая никого видеть и ничего говорить. Драко лениво спросил:

— Кто там?

Дверь открылась, и на пороге появился мальчик. Подросток с угольно-черными волосами, пронизывающими серо-голубыми глазами, цвет которых был унаследован от матери, а взгляд — от отца. Гермиона сразу узнала его. Судя по виду Малфоя, тот тоже догадался, кто это.

— Привет! — как ни в чем не бывало, сказал мальчик. — Кто-нибудь из вас умеет играть в шахматы?

Гермиона фыркнула. В условиях их многочасовых размышлений о мировых проблемах этот вопрос прозвучал нелепо.

— Я умею, — откликнулся Драко.

— Ну хоть кто-то! — мальчик усмехнулся, по-свойски усевшись на кровать Гермионы. — Обычно я играю с папой или с Нэйтом, моим лучшим другом. Но первый сейчас занят, а второй остался дома, поэтому пришлось искать им замену, — деловито пояснил мальчик, а затем представился: — Кстати, я Эдмунд, — он протянул руку сначала Драко, а потом Гермионе, затем вытащил шахматную доску и легким движением палочки расставил фигуры. — Волшебные, коллекционное издание. Папа подарил, — гордо заявил он и обратился к Драко: — Ты ходишь белыми.

Тот лишь пожал плечами.

Эдмунд очень напоминал отца. Тот же надменный взгляд, привычка разговаривать так, как будто все вокруг чем-то ему обязаны, но при этом вежливо и приветливо, что не придерешься. Гермиона не могла однозначно выразить своё отношение к мальчику. Но в любом случае, лучше было не думать о том, что завтра его не станет.

Гермиона наблюдала за тем, как красивые фигурки уничтожают друг друга и вспоминала вечера в гостиной Гриффиндора в те дни, когда в её жизнь на какое-то время пришло спокойствие.

Совсем скоро она увидит своих мальчиков! Эта мысль грела и хоть как-то примиряла со сложившейся ситуацией.

Они сыграли три партии, две из которых Драко проиграл. Всё время Гермиона наблюдала за Эдмундом и успела заметить, что он обладал неплохим чувством юмора, был явно очень умен. Высокомерие существенно портило картину, но после месяца, проведенного с Малфоем, ей было не привыкать.

С каждой минутой общения с сыном Реддла Гермионе становилось тяжелее. Каждая его удачная шутка, каждая улыбка резала, как нож. Ей было бы легче думать, что это вредный, невыносимый мальчишка. Но он был хоть и избалованным, острым на язык, но располагающим к себе. При благотворном влиянии Оливии и таланте отца из него мог бы вырасти действительно достойный человек. Мог бы…

Когда Эдмунд ушел, комната снова погрузилась в тишину. Ещё более вязкую и тяжелую, чем раньше.

После общения с сыном Реддла Драко тоже стало не по себе. Он сидел, ссутулившись и нахмурившись, и буравил взглядом пол.

— Ты знаешь, кто Оливия в нашем мире? — спросила Гермиона.

— Понятия не имею, — буркнул в ответ Малфой. — Но, думаю, там у неё не было никаких шансов, — горько усмехнулся он. Гермиона покачала головой. Ей хотелось спросить о том, что, по мнению Драко, сделало Реддла чудовищем в их реальности, но чутье подсказывало, что эта тема последняя, которую стоит сейчас затрагивать. Лучше она потом прочитает в книге…

В дверь снова постучали. Малфой напрягся.

— Вот всем от нас что-то надо, — недовольно пробубнил он и грубо рявкнул: — Войдите!

Ручка медленно опустилась, словно человек, стоящий за дверью, находился в большой нерешительности. А потом в проеме появилась Нарцисса. Лицо Драко изменилось в одно мгновение. Из него как будто разом выкачали всю кровь — так сильно он побледнел. Глаза округлились от удивления, зрачки расширились, а потом губ коснулась улыбка. Радостная и потерянная одновременно.

— Здравствуйте, — сказала Нарцисса, переминаясь в дверях. — Я хотела поговорить с вами, — обратилась она к Драко.

— Да, конечно, — Малфой жестом пригласил её войти. Скинул со стула вещи и предложил сесть. Только слепой не заметил бы, в каком он находился смятении. Гермиона поняла, что она здесь лишняя, поэтому сказав «Я пойду прогуляюсь по замку», поспешно покинула комнату.

 

 

* * *

Драко смотрел на мать и не верил своим глазам. Он уже смирился с тем, что потеряет её снова, старался не думать об этом. Но стоило лишь взглянуть на неё, как зияющая рана открылась и закровоточила с новой силой.

— Простите, что потревожила, — неуверенно проговорила Нарцисса. Драко видел, как она растерянна. — Признатьс