Глава 4. Предо мной находился Гранд-канал, я его сразу же узнала

Предо мной находился Гранд-канал, я его сразу же узнала. Во всей Венеции есть только один канал такой величины, окруженный с двух сторон таким огромным количеством помпезных палаццо.

Но вместо освещения фонарей я увидела только единичные факелы на реке. Факелы! Нигде не было ни одного катера, которые постоянно тарахтели на Гранд-канале. Куда подевались все моторные лодки? И я могла бы поклясться, что с домами было что-то не так, так же, как я не могла сказать с ходу, что это было. Пристань для лодок также выглядела разрушенной.

Я начала сомневаться, действительно ли это Гранд-канал. Возможно, есть еще один канал, который похож на этот, но я не могла ничего припомнить.

Потом я увидела мужчину и женщину, выходивших из палаццо. Сначала я хотела с ними заговорить, но не издала ни звука. Оба были одеты так, как будто вышли из исторического фильма. Они вместе сели в гондолу. К передней части лодки был прикреплен фонарь, точно такой, как у бородатого. Гондольер тоже был одет в историческую одежду. Он собирался двинуться, а пара тем временем опустилась на скамью.

Регата старика продолжалась ночью? Это была новая программа? Все в старинном стиле, нигде нет электрического света, моторных лодок, нормальной одежды? Или сейчас как раз снимали сцену фильма, везде установили прожектора, режиссер кричал: "Снято!", и перед следующим сигналом хлопушки на съемочную площадку отправили команду гримеров, чтобы припудрить актеров?

Я ждала, ждала, а люди из съемочной команды ниоткуда не появлялись. Вместо этого появилась еще одна гондола, потом еще одна, и в обеих сидели люди в исторических костюмах. Сразу же после этого я увидела троих мужчин, маршировавших на другом берегу. У них были копья, шлемы и что-то похожее на вооружение рыцарей в качестве верхней одежды.

Я заметила, как мое тело задрожало, и сейчас же я снова почувствовала, как у меня заболела голова. Несмотря на это, я заставила себя думать более-менее сконцентрировано. Я же должна найти хоть какое-то логическое объяснение!

У меня не было много идей. Насколько я могла судить, не более больше четырех. Я или была мертва, или в чистилище. Или была под наркотиками. Или это был фильм. Или я сошла с ума.

Я вздрогнула. Позади меня появился бородатый парень.

—Ты все еще здесь, Ханна. Боишься сама идти домой? Мне проводить тебя до дома?

Его лицо отображало честное сочувствие. В принципе, он не выглядел, как человек, которого мне стоило бы бояться. До сих пор он казался раздраженным, потому что считал меня почему-то обузой, но сейчас он казался искренне взволнованным.

Я перевела дух.

—Я хочу знать только одно: я умерла? Предположим, так и случилось, но тогда бы я не чувствовала все так по-настоящему, разве нет?

Он сморщил лоб.

— Ты жива и здорова. Почему ты спрашиваешь об этом, Ханна?

— Эмм.. Здесь снимают фильм? — спросила я.

На самом деле, это я и хотела спросить. Но вместо этого задала другой вопрос:

— Здесь носят специальные костюмы?

Я в растерянности замолчала. Почему я не могла выговорить слово "фильм"? Я снова попробовала, в этот раз энергичнее:

— Костюмы, — услышала я себя. — Костюмы.

Около десяти раз подряд. Сколько бы раз я не пробовала, никак не могла сказать "фильм".

Казалось, бородатый внимательно прислушивался.

— Расскажи мне то, о чем помнишь. Начиная от того, что случилось, и, заканчивая тем, как ты сюда попала.

Ничего не понимая, я уставилась на него. Это уже случалось с кем-то?

— Я помню все, — осторожно сказала я. — Я упала в воду, потом этот тип спас меня и посадил в красную гондолу одноглазого старика-гондольера. Затем - вспышка, и я просыпаюсь здесь голая.

— О Боже! Ты сохранила память!

А чего он ожидал? Что наркотик внутри меня будет действовать вечно?

— Я не помню грабителей, — произнесла я коротко.

Он вздохнул:

— Не было грабителей. Их выдумал Себастиано.

— Кто это еще?

— Мужчина, который доставил тебя сюда.

— И этот Себастиано забрал всю мою одежду, и даже зеркало? — спросила я.

Зеркало? Я громко застонала. Почему я сказала "зеркало"? Я хотела сказать об iPod'е!

— Зеркало, — испуганно повторила я. — Зеркало!

Бородатый вздохнул.

— Можешь даже не пробовать.

— Что вы со мной сделали? — закричала я, упрекая. — Почему я не могу сказать зеркало? То есть, не зеркало, а зеркало!

—То, что ты хочешь сказать, невозможно выговорить. Иначе это считалось бы анахронизмом.

(анахронизм - хронологическая неточность, ошибочное отнесение события, явления какой-либо одной эпохи к другой)

Где-то я это сегодня уже слышала!

— Анахро... Черт возьми, да что это такое? — с досадой закричала я.

— Что-то, что противоречит этому времени.

Я уставилась на него, ничего не понимая.

— Этому времени?

— С твоей точки зрения, это прошлое.

Я не могла удержаться, чтобы не засмеяться вслух. Но на самом деле это было совершенно не смешно. Даже для моих собственных ушей мой смех казался сумасшедшим.

— Ш-ш-ш, ты слишком шумишь! — сделал мне замечание бородатый. — Ты сейчас добьешься того, что часовые схватят нас!

Я сразу же задержала дыхание.

— В конце концов, скажи мне, что здесь происходит!

—Я тебе уже объяснил.

— И я не верю ни одному слову.

Бородатый снова вздохнул.

— Пошли. Я провожу тебя к месту, где ты можешь остаться на некоторое время.

Я последовала за ним. На чьей стороне я должна была быть? Хотя я его и не знала, он знал того парня, который меня вытащил, а это уже помогало кое-что выяснить.

Действительно, появилась острая необходимость все выяснить. Нигде не было электрического света: ни в домах, ни на улице, ни на площадях. Нигде не было моторных лодок, ни на одной набережной. Все люди, которые время от времени перебегали дорогу, были одеты в старинную одежду. Большинство из них несли с собой свечи, некоторые - даже факелы. Все казалось мне абсолютно реальным. Я даже могла чувствовать запах смолы от факелов.

Я наверняка сошла с ума, потому что только сумасшедшие видят вещи, которые кажутся им абсолютно реальными. Все началось с безвредного зуда на шее, и потом внезапно превратилось в явный психоз.

Как только я вернусь домой, я обязательно расскажу кому-то эту безумную историю. Ванесса спросила бы, что я несу, а мама потащила бы меня к школьному психологу и сообщила бы ему о моем раздражающем нарушении восприятия.

После обманчиво мягких смешков он бы спросил: "Анна, в последнее время не переживала ли ты непривычного стресса? Ты же знаешь, что в реальности не существует никаких путешествий во времени."

Нет, конечно же, не существует. Это я и сама знала. Я лучше сразу начну со всего того, что я здесь пережила, когда наблюдала какую-то иллюзию. Например, этот ворчливый венецианец. После того, как я рассказала ему, что случилось со мной в прошлом, он погрузился в тишину, и, поскольку он существовал только в моем сознании, я не считала необходимым с ним разговаривать.

Несмотря на это, я следовала за ним, потому что нехорошее предчувствие говорило мне, что я немногого добьюсь одна.

Он быстрым шагом вел меня переулки и мосты, а я неуклюже шла за ним, как в гипнотическом сне.

— Куда мы идем?— поинтересовалась я. Наверное, он - дружелюбный Фата-моргана и может мне помочь выйти из этой ситуации, если я вежливо его попрошу.

(Фа́та-морга́на (итал. fata Morgana — фея Моргана, по преданию, живущая на морском дне и обманывающая путешественников призрачными видениями) — редко встречающееся сложное оптическое явление в атмосфере, состоящее из нескольких форм миражей, при котором отдалённые объекты видны многократно и с разнообразными искажениями.)

Молчание в ответ.

— А у тебя вообще есть имя? — спросила я.

— Бартоломео.

В моем подсознании было действительно много фантазии. Даже у приведений были собственные имена. Я решили сократить Бартоломео до Барта, так как это неплохо подходила к кустарнику на его лице.

Я все еще спрашивала себя, сколько я еще должна ходить в ночи в этом непонятном духовном состоянии, как он остановился в крошечном переулке.

— Мы на месте.

Мы стояли напротив узкого, двухэтажного домика, второй этаж которого частично выступал над первым, точно так же, как у всех домов на этом переулке. Окна были маленькими, с толстыми стеклами, за которыми было темно.

Барт нетерпеливо стучал в дверь, пока ту не открыли изнутри. Прорвавшийся запах трав, дыма и непроветриваемого спертого воздуха ударил мне в лицо. Для галлюцинаций пах он удивительно реально.

Передо мной стояла женщина в мешкообразной до пола рубашке, под которой колыхалась масса ее тела. Она держала свечу, которая освещала ее двойной подбородок. Тяжело было определить, сколько ей лет. Во всяком случае, на лице у нее не было складок, для этого она было слишком толстой.

Возмущенно она посмотрела сначала на Барта, а потом на меня.

— Вас, без сомнения, прислал сам дьявол!

— Почему Вы предписываете мне все самое плохое?

— Потому что я заметила, что Вы не приносите хороших новостей. Или могу я надеяться, что Вы пришли забрать беспомощного малыша?

— Нет, я привел еще кое-кого. Бедную, бездомную девушку.

— Я же говорила, что вас сам черт прислал!

— Да нет же, Монна Матильда. И не так громко, если можно Вас попросить. Вы же разбудите всех соседей.

Барт подтолкнул меня во внутреннюю часть дома, что женщина приняла к сведению с неудовольствием.

— Если вы просите о том же, как в прошлый раз, я буду говорить еще громче! Это маленькое домашнее хозяйство, мы и без того уже живем крайне стесненно!

— Вам хорошо заплатят за то, что вы терпите это.

Взгляд толстой женщины стал жалким.

— Это должно быть только на пару дней! И как долго она будет питаться за мой счет?!

— Вы не выглядите так, как будто испытываете недостаток в еде. Наоборот.

— Вы хотите еще и оскорбить меня, после того как я пожертвовала собой? Уже пять лет я предоставляю этому дерзкому малышу пищу и кров.

Кров? Дерзкий малыш? Пять лет?

Я слушала спор, ничего не понимая. Только одно бросилось мне в глаза: они оба общались друг с другом на Вы и Вам, как будто их было несколько. По-видимому, так было принято в этом времени, или этом сне, действительное вежливое обращение. В остальном они говорили в совершенстве на немецком. Это и было убедительным доказательством, что я только все вообразила.

— Вы чрезмерно преувеличиваете, — сказал Барт. — А эта пробудет здесь не дольше двух недель, — он покопался в мешке, который он носил на поясе, и подал несколько монет. — Этого должно хватить на это время.

Несмотря на недоброжелательное отношение, толстая схватила деньги.

— Подождите, — вежливо сказала я. — Мне не нужен никакой кров. Сегодня я снова поеду домой. Как только этот Себастиано...

— Себастиано! — в ужасе крикнула толстая женщина, схватившись руками за сердце. — Если этот бездельник приложил руку к этому делу, с нами может приключиться только беда!

— Себастиано! — услышала я взволнованный голос с лестницы, которая вела наверх в задней части комнаты. Одновременно с этим вниз спускалась девочка и остановилась перед нами с вопросительным выражением в глазах. Она, вероятно, и была тем самым дерзким малышом.

Если она питалась за счет толстой, она мало получала от нее. Под ночной сорочкой она была хрупкой, как эльф.

Разочарование отобразилось на ее лице, когда она увидела, что среди пришедших не было искомого.

Она повернулась к Барту.

— Где он? Почему он не пришел? — затем она посмотрела на меня. — Кто она? Что она здесь забыла?

— Ее... бросили, и она осталась без дома.

— Ты имеешь в виду так же, как я?

— Можно так сказать.

— О! — ее глаза округлились.

— Подожди-ка, — говорю я. — Значит ли это, что ты тоже с Себастиано... Ты тоже думаешь, что ты...

Я хотела сказать "совершила путешествие во времени", но не могла подобрать подходящее слово. Я неоднократно пыталась, но достигла этим только того, что безмолвно стояла с открытым ртом.

— Небеса должны сжалиться над нами, — проговорила толстая. — У нее те же страдания, как у Клариссы! Когда же это кончится!

— Я позабочусь о ней, — сказала девочка, бросив сверлящий взгляд на Барта. — При одном условии, Бартоломео.

Он вздохнул, и было заметно, что он чувствовал, что его шантажировали.

— И каким же?

— Себастиано должен заглянуть сюда, и обязательно завтра.

Барт вздохнул:

— Сделаю, что смогу.

— Тогда позаботься, чтобы этого хватило.

Внезапно она обратилась ко мне.

— Как твое имя?

— Анна, — ответила я, захваченная врасплох.

— Я думал, тебя зовут Ханна, — неодобрительно сказал Барт.

Но я ничего не ответила. Кто-то, кто так скупо обходится с информацией как он, не должен жаловаться из-за одной буквы.

Я повернулась к девочке.

— Большое спасибо за твою готовность помочь. Но я не думаю, что ты должна обо мне заботиться, так как это своего рода только бред...

Она перебила меня.

— А я — Кларисса. Судьба сделала нас сестрами. Добро пожаловать в твой новый дом. Пойдем наверх, я покажу тебе нашу каморку.

Конечно, это вообще не принималось в расчет. Я крепко схватила Барта за рукав, когда он хотел уйти. Для бредовой мысли на ощупь он был довольно настоящим. — Ты ни в коем случае не оставишь меня здесь! Я хочу домой!

Вмешалась Кларисса:

— Я тоже хочу этого. Уже давно. Но это ничего мне не дает.

Толстая женщина стала нетерпеливой.

— Заканчивайте с перебранкой! Разбудите мне еще Якопо! А теперь отведи нового малыша в каморку и позаботься о том, чтобы наступило спокойствие, чтобы достойные уважения люди могли продолжить спать!— она повернулась к лестнице и пошла наверх. Ступени достаточно сильно и протяжно скрипели под ее весом.

Барт стряхнул мою руку с рукава и собрался уходить.

Я все еще не планировала оставаться здесь. Спешно я преградила ему дорогу.

— Ты должен взять меня с собой! Отведи меня к Себастиану!

— Исключено, — его тон не терпел противоречий. — Сегодня ночью ты была бы только дополнительной опасностью для него!

У меня не было ни малейшего представления, что он подразумевал под этим, что противоречить было бесполезно. Я так запуталась, что позволила ему отодвинуть меня в сторону. Он исчез в ночи, даже не попрощавшись, а мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать наверх за девочкой Клариссой.