Джордан

Жизнь улучшилась, как только уехала мама. Мы все знали, что это правда, и от этого было немного хреново. Но она всё ещё была моей матерью, даже если и не хотела этого. Но с её отъездом напряжение в доме пропало, и всё стало тише.

Халк предоставил мне три рабочих дня в неделю, и у меня появилось четверо клиентов, которые захотели, чтобы я разработал личный дизайн для их машин и грузовиков, ещё двое были на очереди. У меня была долбанная очередь! Торри сказала, что мне нужно сделать своё портфолио.

Я ещё не знал, что это, но это было хорошее чувство. Если разобраться, то это было замечательным чувством, когда люди говорят тебе, что ты хоть в чём-то хорош.

Думаю, папа разговаривал с матерью, но она всё ещё отказывалась возвращаться домой, пока я был здесь. Это причиняло боль, но я не мог ничего поделать с этим. Отец заново учился общаться со мной, и редкими вечерами, когда Торри не было дома, мы по-настоящему общались. Нам снова приходилось знакомиться друг с другом, чтобы наверстать те восемь лет. Я был мальчиком, когда меня посадили. Быстро вырос, и он не особо знал, что делать с тем мужчиной, который вернулся домой.

Когда я рассказал ему о первых месяцах в колонии и о том, как я пытался покончить с собой, он не выдержал и заплакал. Думаю, тогда он осознал, как был близок к тому, чтобы потерять обоих сыновей. Я не решился рассказать ему о том, что моя первая попытка самоубийства не была последней. Некоторые вещи лучше не рассказывать, даже сейчас.

Из того, что я понял из его рассказа о тех временах, так это то, что они с матерью очень закрылись. Он так же признался, что это было их решение запретить мне приходить на похороны Майки. Это ранило очень сильно.

По всей видимости, большинство учеников из старшей школы пришли туда, включая учителей. Даже некоторые футболисты из других старших школ пришли почтить его память, надев цвета своей школы. Лучший друг Майки — Райан Дюпон, произнёс надгробную речь, а спортивный зал нашей школы использовали для поминок. Моё имя не было упомянуто.

Постепенно я начал по-настоящему разговаривать со своим отцом. У меня были большие проблемы с доверием, и я так же не забыл, что именно они с мамой практически бросили меня на растерзание волкам восемь лет назад, но Торри научила меня, что держать всё в себе может быть вредно для нас. И мама была этому живым доказательством.

Поэтому я рассказал ему о некоторых сумасшедших вещах, которые мы устраивали с Майки, и думаю, что это открыло ему глаза на некоторые вещи. Я не чувствовал себя виноватым за то, что рассказал секреты Майки спустя все эти годы. Это в каком-то смысле показало происходящее в его истинном свете. Я не был святым, но и абсолютным грешником тоже. Это было немного шокирующим известием для него, когда я рассказал, до какой степени Майки зависел от травки. Я всегда больше предпочитал выпивку. Он хотел, чтобы я пообещал ему, что, как только мой условно-досрочный срок подойдёт к концу, я не вернусь к алкоголю. Я не мог сделать этого, потому что уже с нетерпением ждал того момента, когда снова смогу выпить пива. Определённо, я буду держаться подальше от крепких спиртных напитков, но мне осточертело давать обещания, которые я не мог выполнить. В наших отношениях появился прогресс, но было ещё над чем работать.

А что касается мамы…всё не выглядело так радужно.

Отношения с Торри были чертовски фантастическими. Я не поменял своё мнение насчёт того, что она лучшее, что когда-либо случалось со мной. Мы встречались около трёх месяцев, и она не переставала удивлять меня своей силой, красотой и любовью к жизни. И поначалу мы медленно начали строить наши совместные планы на будущее. Господи, как же мне нравилось произносить это! НАШИ планы.

После той первой ночи, когда ушла мама, Торри больше никогда на самом деле не возвращалась домой — домой к проповеднице. Её мать хотела, чтобы Торри осталась там, но она запретила ей приводить меня к ним в дом. Она переживала, и это стало решающим моментом сделки. Торри считала, что если дом Проповедницы, на самом деле, был и её домом тоже, то она должна была разрешить мне приходить туда. А проповедница в свою очередь заявила, что не будет мириться с тем, что у нас с Торри есть физический контакт вне брака. Ага, точно, как будто половина её прихожан уже не жили вместе. Она не говорила этого вслух, но настоящей причиной было клеймо бывшего заключенного. Торри сказала, что она была грёбаной лицемеркой, и не хотела иметь ничего общего с ней.

Я не был рад тому, что они разругались из-за меня, но Торри настояла на том, что она не уступит матери в этом. Эта девушка была упрямой. И хоть она и отвечала за свои слова, но также призналась, что обязательства до чёртиков пугают её. Мы очень много разговаривали об этом. Мы разговаривали разными способами, но это было важно для нас обоих. Для неё это было важно, потому что Торри наблюдала за тем, как брак её родителей распадается. Это оставило след в её душе, и не думаю, что ей помогло и то, что у моих родителей так же серьёзные проблемы. Но мы работали над этим, каким-то образом пытались исправить и двигались дальше.

В городе дела обстояли так же, возможно, даже немного лучше. Когда я ездил туда, в большинстве случаев, Торри была со мной, и поэтому местные жители не проявляли большого желания затевать что-то. Мне было не по себе от того, что она была тем человеком, который защищал меня, и честно говоря, это было хреново, выглядеть, как грёбаный трус, которому приходится прятаться за спиной своей женщины.

Но, когда те придурки попытались ввязаться со мной в драку, Торри действительно поняла, почему я так отреагировал. Это заставило её увидеть, что, даже если я постою рядом с проблемами, моё условно-досрочное освобождение аннулируют. Не было никакого шанса, что я попаду обратно в тюрьму. Никогда. Никакого грёбаного шанса. Я скорее умру.

Оказалось, что офицер Карсон — довольно хороший человек. Я встречаюсь с ней каждые пару недель или около того. Обыск в доме проводился каждые пять или шесть недель, но мы выдерживаем это. Иногда появляется парень по имени Мартинс. Мы все ненавидели его. Он везде показывал свою значимость и чертовски ясно давал понять, что я не лучше, чем дерьмо на его шортах, и он ожидает, что я облажаюсь в любую минуту.

Торри ненавидела обыски больше всего. Её вещи были разбросаны по всему дому. Клянусь, она была самым неряшливым человеком, которого я когда-либо встречал. Она находится дома всего несколько минут, а её обувь уже в одной комнате, сумка в другой, свитер валяется где-то ещё. Она теряет свой телефон по десять раз в день. Мне ооочень хотелось привязать её ключи от машины к поводку, а затем привязать всё это к Торри. Вся ванная комната была завалена помадами, какими-то вещами для лица и ещё только Бог знает чем. Я притворяюсь, что всё это сводит меня с ума, но на самом деле люблю это. И думаю, она тоже знает об этом.

Просыпаться по утрам с ней в моих объятиях официально стало моей любимой частью дня. Это, а ещё засыпать с ней вдвоём после наших занятий любовью. Хотя я не думал, что такое возможно, но каждый день я влюблялся в неё всё больше. Мне нравилось в ней всё: то, как она морщит свой носик перед тем, как чихнуть, то, как она не может нормально сидеть на диване, и ей нужно разлечься по всей поверхности так, что меня сдвигают в самый угол, то, как она танцует под радио, когда готовит.

Она отвратительно готовила, но по какой-то причине считала, что была долбанным шеф-поваром или вроде того. Меня должно было насторожить её то самое первое чили какое-то там, которое расплавило мой язык. В те дни, когда Торри не работала, она настаивала на том, чтобы «готовить для мужчин», как она это называла. Насколько я знал, отец испытывал тот же страх, что и я, когда она была на кухне, потому что он пытался настоять на том, чтобы просто заказать пиццу на дом, чтобы она «могла просто отдохнуть». Иногда это срабатывало.

Я понял, что мне нравится экспериментировать с едой. После всех тех лет поедания переваренной жижи пробовать новые вещи и рецепты стало для меня маленьким кусочком свободы. Я не был плох в этом, и уж был определённо получше Торри, хоть она и не хотела этого признавать. Папа шутил, что я, вероятно, мог бы получить работу в ресторанах быстрого питания. Я знаю, что он говорил об этом не совсем серьёзно, но это показывало, что у меня были другие варианты, чтобы заработать денег, а это многое значило.

Тюрьма заставляет тебя жить по правилам. Тебе говорят, когда вставать, когда идти спать, когда есть, когда мыться и когда ходить в туалет. Расписана каждая секунда каждого дня. Единственное решение, которое ты можешь принять, это есть ложкой или руками. Серьёзно.

Офицер Карсон рассказала, что много парней не делают этого за пределами тюрьмы, потому что свобода на самом деле пугает их — слишком много важных решений нужно принимать каждый день, слишком много шансов облажаться, выбрав неправильный путь. Да, я знаю каково это. Я был так чертовски напуган, когда меня только освободили. Всё выглядело как огромное, невыполнимое испытание. И даже сейчас встреча с незнакомцем спускает мою тревогу с тормозов. Но мне становится лучше. Иногда я даже чувствую себя нормальным.

Отец и Торри очень хорошо поладили друг с другом, и я был благодарен за это. Заняло некоторое время, чтобы привыкнуть, что она живёт с нами, но всё было хорошо. Она называла отца «Пол», а он её «Мисси Ди» или «Мисс Хватка», что заставляло её смеяться. Думаю, он был бы счастлив за нас, если бы мы оформили всё официально, и Торри стала бы его невесткой. Я работал над этим, но ни за что на свете я не сделаю ей предложение, пока нахожусь на условно-досрочном. Это было бы просто неправильно.

Я разговаривал с Майки об этом. Несколько раз в месяц останавливался у кладбища по дороге домой. Я рассказывал ему о том, как прошёл мой день, или о каких-то сумасшедших вещах, которые устроила Торри, или о том, как хорошо я чувствую себя из-за неё. Не знаю почему, но я чувствовал, будто он был там, что он действительно слышал меня.

Меня волновало то, что Торри едва разговаривала со своей матерью и я тому был причиной. Она сказала, что это никак не связано со мной, но я считаю, что всё это бред собачий. Я попытался поговорить с ней об этом, но она сказала, что поговорит со своей матерью только тогда, когда она будет готова принять меня как часть жизни её дочери. Я не мог действительно поспорить с ней на этот счёт, поэтому мне приходилось лишь верить в то, что между ними всё как-то устаканится.

Всё происходило очень медленно, но мало-помалу я начал чувствовать себя более комфортно, выходя в свет и встречаясь с людьми. Не все в этом ничтожном городке знали, кто я такой или кем был. Это их не сильно волновало. Торри подталкивала меня к тому, чтобы я больше появлялся на людях. Выбор был довольно мал, так как мне всё ещё было неуютно выбираться в город, площадь перемещения была ограничена и был комендантский час, но это не остановило её от уговоров и подталкиваний попробовать подобные вещи. Самым свежим её планом оказалось двойное свидание с Бив и её новым парнем Питом — пикник на пляже. Я не был уверен насчёт этой затеи. С Бив было всё нормально. Мне она искренне нравилась, и Торри упомянула, что Бив рассказала обо мне своему парню всё, и он сказал, что всё в порядке. У него была какая-то высокая должность в банке в городке Корпус. Как раз то, что мне нужно, чтобы почувствовать себя абсолютным неудачником.

— Малыш, это просто пикник! — сказала Торри. — Две горячие девушки в бикини и еда, что тут может не нравиться? Послушай, просто попробуй. Если тебе будет неуютно, мы сможем уехать в любое время. Но я тебе обещаю, Пит действительно очень хороший парень.

В момент разговора мы были в постели. Она выяснила, что я не мог отказать ей, когда она была голой. Это, конечно, было подло с её стороны. Не думаю, что она догадывалась, что я был в курсе её игр. Но, хотя, это ничерта не меняло. Она держала меня за яйца, и мы оба знали это.

— Ладно! Мы поедем на пляж. Но на всякий случай поедем на разных машинах. Договорились?

Она улыбнулась и поцеловала меня в подбородок, довольная тем, что победила.

Утром в воскресенье я чувствовал тревогу, но пытался не показывать этого. Торри знала меня слишком хорошо, и поэтому отправила в гараж немного покачаться.

Я был совсем не против Бив, но этот парень уже был в курсе обо мне, и нам придётся провести вместе несколько часов. Это вернуло меня в те времена, когда я только освободился. Я не без труда доверял людям, и хотя Торри сказала, что он классный, я знал, что у неё всегда поначалу люди попадают под презумпцию невиновности так же, как в своё время попал я.

Отец как всегда ушёл в церковь. Я не знаю, разговаривает ли он там с матерью Торри, он не рассказывает. Никто из нас и не спрашивает. Но у меня было такое чувство, что он всё же разговаривал, потому что иногда, когда он возвращается домой, кажется, что он хотел что-то сказать. Но всё ещё молчит, думаю, он подбирает время для этого.

Спустя час ко мне в гараж пришла Торри, застав меня за приседаниями.

— Ммм! Горячий и вспотевший. Мне нравится!

Я сел и провёл рукой по внутренней стороне её бедра.

— Хочешь попотеть и разгорячиться со мной, милая?

Она засмеялась и попыталась убрать мою руку.

— Эти твои сексуальные разговорчики не подействуют, Джордан Кейн. Ты никак не избежишь этого свидания на пляже.

Я двигал свою руку вверх до тех пор, пока она не оказалась прямо у её пижамных шорт, а затем выше — прямо к нирване. Не у одного меня были слабые места. Она застонала и прикусила губу. И да, она уже была мокрой, а я твёрдым.

— Джордан! — захныкала она. — Мы должны пойти!

— Уверена? — спросил я, проскальзывая пальцем в неё.

— О, Господи! К чёрту всё! Наверх, сейчас же!

Я бы мог взять её прямо здесь, но идя на уступки отцу, мы свели к минимуму наш секс по всему дому.

Она быстро вышла из гаража, а я побежал за ней.

Две или три минуты спустя мы оба вспотели, а у меня на лице была улыбка размером с Техас.

— Какой же ты плохой! — с трудом дышала она, целуя мою грудь. — Мой вкусный плохой парень. А теперь неси свою классную задницу в душ, и я подумаю насчёт твоего соблазнения где-нибудь в дюнах попозже.

И всё же мы опоздаем. И я никак не мог заставить чувствовать себя виноватым за это.

 

Мы встретились с Бив и Питом как раз на границе моего лимита в десять миль в непосредственной близости к заливу Матагорда. Как сказала Бив, она знает какое-то секретное место, куда никто никогда не зайдёт. Я надеялся, что она была права. Когда мы с Майки были детьми, то облазили здесь всё, поэтому я не был уверен, каким же «секретным» это место должно быть. Последнее, что я хотел бы сейчас, это столкнуться с кем-то из моего прошлого.

— Привет, дорогая! — сказала Бив Торри, как только мы выбрались из моего грузовика. — Привет, Джордан!

Я помахал ей, а Торри подбежала и обняла Бив. Она облокачивалась на новенький Мерседес, а за плечи её обнимал парень в очках. Я напрягся, когда он обнял Торри, а она поцеловала его в щеку, как будто они были закадычными друзьями. Я не мог подавить в себе всё это собственническое дерьмо, даже если это и означало, что я вёл себя, как придурок.

Не знаю, что он увидел на моём лице, но парень начал нервничать и надвинув очки на глаза, убрал руки от Торри, как будто она обожгла его. Она, кажется, не заметила этого, а если и заметила, то проигнорировала.

— Джордан, подойди и скажи «привет». Это Пит, парень Бив.

Мы пожали руки. Я сделал это весьма неохотно.

— Привет, мужик, — сказал Пит, открыто улыбаясь мне, — приятно познакомиться.

Я кивнул, но ничего не ответил, внутренне вздрогнув, когда увидел сердитый блеск в глазах Торри. А теперь она точно заметила моё поведение придурка. Я был грёбаным идиотом из-за того, что вёл себя так, как будто только что с пальмы слез. Сёрьёзно. Может мне пора уже за это сертификат получить. Я всунул руки в карманы и уставился в землю.

— Итак, — сказала Бив после неловкой паузы, — мы будем здесь до старости стоять или как? Джордан, нам понадобится твой грузовик.

Я бросил взгляд на Торри, а она неуверенно пожала плечами. Я сказал, что мы идём на это свидание, если только приедем отдельно в случае, если мне понадобится задний ход. Ага. Точно.

— Там есть несколько мест, где нет дороги, — продолжала Бив, не обращая внимания на смущённый взгляд, который явно читался на наших с Торри лицах, — и я не думаю, что Мерседес Бенз справится с этим.

Пит закатил глаза и усмехнулся ей.

— Это кусок сверхточного инженерного искусства, а не какая-то детская коляска.

Он был прав: это были чертовски классные колёса. Против моей воли у меня начала течь слюна, глядя на гладкий металл и аэродинамический дизайн. Никогда в своей жизни я не видел подобные машины так близко. Должно быть, парень действительно был при деньгах, хотя выглядел всего на несколько лет старше меня.

Возможно, если бы я получил степень вместо того, чтобы сидеть в тюрьме, то я бы тоже сейчас водил такую модную машину, а не семнадцатилетний старый грузовик моего умершего брата. Может, я и не видел подобные машины прежде, но определённо точно читал о них.

— Заметил разницу между этой моделью, которая на девяносто килограмм легче, и её стальной версией?

— Ещё бы! — сказал он с энтузиазмом. — Это шестилитровая версия с семиступенчатой автоматической коробкой передач. Летает, как орёл.

Я кивнул.

— Точно. У тебя машина с полуактивной регулируемой амортизацией или с подвесной системой ПРО?

Пит начал отвечать, но Торри его перебила.

— О, Боже, они нашли общую тему для разговора! Бив, дорогая, ты сидишь со мной на заднем сидении.

Пит грустно покачал головой и улыбнулся.

— Бив не ценит красоту, когда видит её.

— Зато я очень ценю тебя, милый, — заявила она в ответ.

Пит подмигнул ей, но не согласился.

Торри была права, Пит оказался хорошим парнем. Я вытащил язык из задницы и попытался вести себя, как нормальный человек, как бы это, чёрт возьми, не выглядело.

Мы перетащили все вещи из их багажника ко мне в кузов, а затем он забрался на переднее сидение рядом со мной, и я начал понемногу расслабляться, разговаривая с ним о машинах и двигателях. Это почти заставило меня забыть о том, кем я был.

Когда мы добрались до секретного места Бив, то сразу же узнал его. Я был здесь сотни раз с Майки и другими ребятами, с которыми мы тусовались тогда. Помнится, это было любимое место, где можно было обо всём поговорить, покурить травку, да делать всё, что угодно. Возможно, поэтому воспоминания такие туманные. Неважно, это был долгий путь из ниоткуда, поэтому у меня была надежда на то, что нас оставят наедине.

Мы начали доставать еду. Каждая девушка наложила её столько, что можно было бы накормить целый взвод. Не думаю, что в ближайшее время нам понадобится служба доставки.

— Боже! — пропыхтела Бив, когда решила поднять один из кулеров. — Дорогой, что ты туда положил?

— Просто пару упаковок пива, — тихо засмеялся Пит.

Я застыл, а Торри бросила на меня извиняющийся взгляд.

Бив в ужасе посмотрела на него.

— Пит! Ты идиот! — прошипела она. — Нельзя было приносить алкоголь!

Я видел, как до него сразу же дошло. На его лице появилось раскаяние.

— Оу, чёрт, мужик! Я совершенно забыл. Моя вина. Я оставлю его в машине.

Бив хлопнула его по руке.

— И что он должен будет сказать, если кто-нибудь придёт и застукает его с пивом в грузовике? Не могу поверить, что ты так сглупил, Пит!

Мне стало очень жаль парня, но это было чертовски унизительно слушать то, как они об этом говорят.

— Я не подумал, — начал бормотать Пит, его взгляд метался между мной и Бив, которая была настолько зла, что могла разорвать его на части.

— Чёрт, мужик, прости, мне так жаль…

Я махнул рукой на его извинения.

— Вы, ребята, можете пить, сколько хотите. Нет никаких правил, что вам нельзя этого делать. Думаю, это будет нормальный выход из положения.

Бив бросала сердитые взгляды на Пита, а он выглядел расстроенным. Торри нежно погладила меня по спине.

— Ты в порядке?

— Да, — ответил я, глядя куда угодно, но только не на неё.

Она скептически на меня посмотрела, но больше не давила. Что можно было сказать в этом случае?

Остальную часть еды мы несли на берег молча. Я ненавидел, что моё прошлое портило их день. По-прежнему, у меня была целая жизнь, чтобы привыкнуть к этому. Какая дурацкая мысль.

Торри расстелила пару подстилок, села на одну из них и похлопала по месту рядом с ней.

Она улыбнулась мне.

— И эта футболка должна исчезнуть. Мне нужно что-то ещё, кроме вида на океан.

— Чёрт, да! — засмеялась Бив. — Поддерживаю!

— Эй! — закричал Пит. — Ты должна была хотеть МОЁ горячее тело!

Бив засмеялась.

— Я люблю всего тебя, Пит, но ты весь день просиживаешь в офисе, а Джордан большой накаченный парень!

— Ладно, теперь мне немного неловко, — беспокойно засмеялся я, садясь на подстилку рядом с Торри.

Она решила проблему, просто содрав с меня мою футболку.

Лицо Пита вытянулось.

— Думаю, я лучше не буду снимать футболку.

— Не веди себя как ребёнок! — засмеялась Бив. — Я хочу смотреть на стандартное тело парня.

— Эй, Джордан, — простонал Пит, притворяясь, что ему больно, — когда женщины успели стать такими извращенками? Я чувствую себя куском мяса, абсолютным куском мяса.

— Без понятия, мужик. Я просто делаю то, что мне велит Торри.

Все засмеялись, а Бив посмотрела на него торжествующе.

— Видишь! Было бы намного проще, если бы ты делал то, что говорю я без постоянных споров со мной.

— Ты устроил опасный прецедент, — пробормотал мне Пит одним краешком рта.

— Нуу, существует две теории о том, как спорить с женщинами, и ни одна из них не работает.

Он засмеялся, а я просто пожал плечами. Я был под полным контролем своей девушки, и мне было всё равно, кто знал об этом.

Торри начала раздеваться, демонстрируя своё бикини, что сразу же обратило всё моё внимание на неё. Я так же осторожно следил за Питом, но он даже не смотрел в её сторону. И мне это нравилось. Он вроде был хорошим парнем, и я не хотел, чтобы у меня возникли проблемы с ним из-за того, что он будет пожирать взглядом мою девушку.

Когда Бив, наконец-таки, убедила Пита снять футболку, он не был совсем уж тощим. Но как она и сказала, он весь день работает в офисе, зарабатывая огромную кучу денег.

А я занимался физическим трудом и сминал машины. Я мог делать это и до шестидесяти лет, а потом наблюдать за тем, как сохнет моё тело. А он будет сидеть в доме с пятью спальнями, бассейном и частной пенсией, которой сможет оплатить свои уроки по улучшению игры в гольф. Я знаю, что многие женщины выбрали бы Пита. Возможно, они бы хотели переспать со мной, но он будет тем, за кого выходят замуж. Эта мысль вводила в депрессию.

— Кстати, — сказал Пит во время нашего разговора, пока девушки попивали свою содовую, — а что это за татуировка на твоей лопатке? Она выглядит почти так же, как и рисунок на твоём грузовике. Что она означает?

Торри вздохнула, бросая отчаянный взгляд на Бив.

— Думаю, можно сказать, что это в память о моём брате, — сказал я тихо.

Пит помрачнел.

— Чёрт возьми, прости, Джордан. Кажется, я не могу перестать вести себя, как придурок.

Бив фыркнула и сложила руки на груди.

— Всё в порядке, — сказал я, вздыхая, — я знаю, что это странно для тебя. Для всех. Я действительно ценю то, что вы делаете это, ребята. Просто хочу, чтобы вы знали это.

Торри взяла меня за руку, а Бив выглядела так, как будто сейчас расплачется.

Этот день превращался в сказку.

— Давайте поплаваем, — сказала Торри.

Я кивнул и позволил ей поднять меня

— Он не имел в виду ничего такого, — сказала она, когда мы вошли в нагретую солнцем воду.

— Я знаю, милая. Я не виню его или кого-нибудь другого, только себя. Я должен был привыкнуть к этому, верно?

Она прислонилась головой к моему плечу и обняла меня за талию.

— Я просто хотела, чтобы это был обычный хороший день, понимаешь? Тяжело, когда ты не можешь делать вещи, которые делают обычные пары.

Я мгновенно напрягся.

— Слишком тяжело?

Торри сжала руку вокруг моей талии.

— Нет, не слишком, я не это имею в виду. Просто хотелось бы, чтобы было легче.

— Не бросай меня, Торри, — сказал я, будучи не слишком гордым, чтобы умолять её, — я освободился всего лишь шесть с половиной недель назад. Боже, не оставляй меня, милая. Только не сейчас.

Она повернулась в моих руках и посмотрела на меня.

— Я не брошу тебя, — сказала она

Её красивые голубые глаза встретились с моими, и в этих глубинах я увидел правду. Я поверил ей.

Она нежно поцеловала меня, а затем положила голову на место, где бьётся сердце, мы простояли так несколько минут.

— Пойдём, — сказала она, снова становясь игривой. — Давай поплаваем.

Мы провозились в воде примерно полчаса, плавая, иногда целуясь. Наблюдая за ней в этом милом бикини, я не мог нормально дышать.

— И этот весьма небольшой кусок материи ты называешь купальником, — сказал я.

Она усмехнулась и подмигнула мне.

— Обычно, я не надеваю купальник.

— Что?

— Обычно я просто купаюсь голышом, но так как Бив и Пит тут…

Я застонал.

— Мы определённо вернёмся сюда ещё раз, только вдвоём. Ты, я, подстилка и больше ничего.

— Больше ничего?

— Нет.

— И даже без презервативов?

Она засмеялась, глядя на моё выражение лица, а затем бросила меня стоять в воде, а сама поплыла к берегу. Мне нужна была минута.

К тому времени, как мы оба вернулись к остальным, Бив, кажется, уже простила Пита.

— Давайте есть! — сказала Бив, когда мы сели рядом с ними. — Я умираю от голода!

Девушки начали выкладывать еду, а я потянулся к кулеру и протянул Питу пиво.

— Выпей одно за меня, мужик

Пит усмехнулся.

— Будет сделано!

К тому времени я проголодался, поэтому был довольно молчаливым, пока ел. Девушки разговаривали о работе, обмениваясь историями о грубых посетителях и о злом менеджере Гасе.

Пит спросил меня, увлекаюсь ли я футболом. Выяснилось, что он был фанатом «Далласких ковбоев», а я был абсолютным поклонником «Хьюстонских техасцев». Мы спорили об этом какое-то время, но вскоре углубились в разговор о том, кто как может выполнять жим лёжа, кто из них круче и кого, по нашему мнению, нужно продать. В общем, это были вещи, от которых девушкам стало скучно.

Торри чертовски ясно показала и мне и отцу, что ей не интересен футбол. Она даже настояла на том, чтобы телевизор был выключен во время обеда, не важно, была ли это очень важная игра или нет. Отец был немного удивлён, но слишком трусил перед ней, чтобы спорить. Да, это было довольно смешно, учитывая то, что это был его дом и всё, что находилось в нём, тоже.

Чёрт, она любила покомандовать. И я не был уверен, почему мне нравится это. Если девушка пыталась указать мне, что делать, когда мне было шестнадцать, то я уносился оттуда быстрее молнии. Вещи имеют свойство меняться.

Было интересно общаться с каким-то мужчиной, помимо моего отца. Халк был классным, но он был немногословным и большую часть времени на работе я проводил в одиночестве. Ни один друг из старшей школы не зашёл ко мне или хотя бы проявил хоть какой-то интерес в возобновлении общения, и в тюрьме у меня, на самом деле, не было друзей, поэтому было приятно пообщаться с кем-то вроде этого парня.

— Мы должны как-нибудь поиграть футбол, — сказал Пит.

— Конечно, — сказал я, — только не в следующие шесть недель.

— Почему это?

— О. Мой. Бог, — прорычала Бив, — ну просто повторение — мать учения.

— Нуу, у меня комендантский час, начиная с 23:00 и мне нельзя выезжать из города дальше, чем на десять миль, пока длится моё условно-досрочное, — напомнил я ему.

— Оу, точно, — сказал Пит тихо, — тогда после этого.

— Да, возможно. Хотя, мы с Торри скорее всего уедем отсюда.

Бив подняла голову и нахмурилась.

— Почему? Куда вы, ребята, собрались?

Торри пожала плечами.

— У нас нет каких-то определённых планов, но я не думаю, что мы останемся здесь. Люди в этом городе довольно дерьмово относятся к Джордану.

— Вам не обязательно оставаться прямо здесь, — начал настаивать Пит, — есть много работы в городе Корпус, или в Гальвестон, или даже во Фрипорте.

— Да, может быть, — сказал я уклончиво. — Я не хочу ничего планировать, пока по-настоящему не освобожусь, пока по-настоящему не стану свободным человеком.

Пит медленно кивнул.

— Понял. То есть, в этом есть смысл. Один мой друг пошёл в армию сразу после старшей школы. У его родителей было не много денег, и он не хотел в итоге остаться с огромным долгом за учёбу, поэтому решил, что отслужит в армии и заплатит за колледж, когда вернётся. Но он не хотел ничего планировать, пока не закончит службу. Он говорил, что не знает, что принесёт нам будущее. Не тогда, когда его служба проходила в Афганистане. Он вернулся этой весной. Но знаешь что, мужик, ты должен подумать о том, чтобы взять несколько предметов в колледже. Бив сказала, что ты хорошо разбираешься в машинах. Ты можешь получить диплом автомеханика в профессионально-техническом училище.

Я посмотрел на Бив, и она ободряюще улыбнулась. Полагаю, я должен был уже привыкнуть к разговорам обо мне у себя за спиной. И это не было обычное плохое дерьмо или что-то подобное.

— Да, я думал об этом. Я проходил аттестацию в ASE некоторое время, но не закончил её…

— ASE? А что это? — перебила Торри.

— «Automotive Service Excellence», — ответил Пит, — они готовят и сертифицируют будущих профессионалов в области ремонта и обслуживания машин. Это довольно хорошая вещь.

— Ты мне не рассказывал об этом! — сказала Торри, от её красивой улыбки у неё начинали блестеть глаза. — Это замечательно! Почему ты не закончил обучение?

— Ну, милая, пока тюремная мастерская работала довольно хорошо, они не особо горели желанием отпускать нас на обучение по профессии.

Я выгнул бровь, и она расхохоталась.

— О, боже, Джордан! Ты пошутил насчёт тюрьмы! Вот это да!

Я улыбнулся ей. Она была права, это абсолютно отличалось от того раза, когда она впервые меня увидела. Я бы даже сказал, что Пит чувствует себя более неловко, чем я, разговаривая об этом. А Бив просто с любопытством на нас смотрела.

— Ты хотел поступать в колледж? — спросила она, — перед…перед тем, как всё случилось, я имею в виду.

— Конечно. Но тогда я ещё не до конца решил, куда именно. Майки собирался ходить на подготовительные курсы при медицинском колледже…— вздохнул я, — но я был недостаточно умён, чтобы делать подобные вещи, — я опустил голову, — не знаю…мне нравилось рисовать.

— Ты определённо должен поступать! — настояла Бив.

— Я всё же думаю, что мой поезд ушёл, — сказал я, криво улыбаясь.

Бив покачала головой.

— Нет. Серьёзно, люди начинают учиться в любом возрасте.

— Думаю, что это уже не для меня, Бив. Я провёл слишком много времени в ожидании, и я не хочу идти туда и проводить время с кучей детей, с которыми у меня нет ничего общего.

Пит не согласился со мной.

— В местном колледже есть хорошие курсы банковского дела. Они бы пригодились, если однажды ты захочешь открыть своё дело. Людям всегда нужны хорошие автослесари.

Я начинал чувствовать себя не в своей тарелке от их расспросов и умственно отсталым из-за того, что я был единственным из них, у кого не было колледжа за плечами.

Хотя, это было мило с их стороны, что они так интересуются этим. И я оценил это. Банковское дело могло бы быть полезным для меня, но я не мог себе позволить сейчас забегать настолько вперёд. Впереди у меня были всё ещё шесть недель условно-досрочного срока, которые нужно было пережить. И многое могло случиться за эти шесть недель. Многое.

Вся наша жизнь может измениться меньше, чем за одну секунду.

— Они должны предлагать больше курсов в тюрьме! — заявила Бив.

Я не мог сдержать улыбку. Она произнесла это так негодующе, и я знал, что она возмущается от моего имени.

— Да. Ну, они и предлагают. Вы можете получить бакалавра онлайн в аккредитованных колледжах. Но должно быть что-то большее, чем базовые знания грамматики и умение считать. Большинство парней оттуда почти не обучались в школе нормально, — я пожал плечами. — Я прочёл много книг в тюрьме, какие были книги у них в библиотеке. Их было не много.

— Каково это, — спросила Бив, — быть в тюрьме?

Пит бросил на неё предупреждающий взгляд.

— Всё в порядке. Я не против подобных разговоров. От них становится легче, — я посмотрел на Торри, и она ободряюще улыбнулась мне, — на самом деле, я не знаю, как точно объяснить вам, каково это было. В большинстве случаев, скучно. И ты деградируешь, — засмеялся я, хотя ни единого звука не вылетело из моих губ, — просто тюрьма показывает, что ты можешь привыкнуть к любому дерьму.

Торри держала меня за руку, и я посмотрел на наши сцепленные пальцы.

— Единственное, в чём уверен — я никогда больше не вернусь туда.

Я лежал на песке, мои глаза закрыты, мыслями возвращаясь к ужасам прошлого.

— Тюрьма меняет тебя. К тому времени, как я попал туда, то уже был совершенно другим человеком, уже не был тем ребёнком, который попал в колонию для несовершеннолетних, чертовски напуганный и шокированный. Я поумнел. Прежде я был типичным маленьким ребёнком из маленького городка, который думал, что нет более крутого и опасного парня в школе, чем он. Но затем тебя прикрывают с действительно больными людьми. И да, у тебя есть много времени на раздумья. Поэтому, по большей степени, ты сам изменяешь себя, думаешь о решениях, которые принял, и которые не следовало бы принимать.

Рука Торри сильнее сжала мою, и я обернул руку вокруг неё.

— Твой день начинается очень рано, в 3:30 утра. Не знаю, возможно, таким образом, они хотели показать, что мы не такие, как все остальные жители. Завтрак у нас был в 4:30, он состоял из тарелки каши или какого-то дерьмового маленького сэндвича. Хорошим днём считался тот, когда нам давали арахисовое масло. Но тебе всегда мало, чтобы насытиться. А затем я возвращался в свою камеру. Обычно я делил её с ещё одним парнем, в зависимости от того, сколько заключенных к ним поступило в то время. Работа начиналась в шесть часов утра кроме воскресенья, а затем до десяти утра мы сидели в камерах. Большинство парней просто ложились обратно спать. Я читал, делал приседания, отжимался, делал что-нибудь ещё. Это помогало снизить напряжение. Я имею в виду, учитывая то, что там было так чертовски скучно, все были на взводе всё время. Вот, что происходит, когда ты сажаешь людей в тюрьму. Даже самая незначительная вещь… и БУМ.

Незначительные вещи становятся значительными. Например, получить хорошую работу вроде техобслуживания, работы в тюремном саду или на кухне, где ты можешь поесть побольше. Самыми худшими работами были уборка, работа в прачечной или в бригаде по отработке на полях. Это было так чертовски скучно, большинству из нас хотелось работать. Это так же означало, что ты сможешь накопить немного денег на мягкую туалетную бумагу или на зубную пасту, которая бы не была на вкус, как дерьмо. Большинство парней тратили все свои заработанные деньги на вещи, которые бы сделали их жизнь в тюрьме сносной. Многие из них хотели иметь телефон. Но это было очень дорогое удовольствие — два бакса за пятнадцать минут разговора. Мне некому было звонить, поэтому это помогло мне в плане денег. Некоторые парни действительно скучали по своим семьям, особенно те, у которых были дети. К 10:30 ты заканчиваешь свой ланч и после этого у тебя есть пару часов, чтобы побродить по залу. Группа состоит из пяти или шести заключенных, вы можете разговаривать или играть в карты. А затем ты возвращаешься в камеру для подсчёта. После этого у вас есть около тридцати минут, а иногда и час на спортивной площадке. Там стояли четыре баскетбольных кольца, игры иногда могли быть довольно жестокими. Ты мог там выпустить пар или получить по голове. Всё, что угодно. Ужин был где-то в 16:00, а затем снова в камеру. Иногда вам разрешают посмотреть телевизор часов в семь вечера. Отбой в 23:00. Всё было довольно однообразно, но такая рутина становится частью тебя. Ты знаешь обо всём вплоть до секунды, и если ест