Глава 1 12 страница

– Скажем так: мое присутствие не принесло пользы ни одной из сторон.

Чейз потер челюсть.

– Это значит, что его выперли.

Он не выглядел удивленным.

– Разошлись во мнениях, – сказал Джесс. – Очень давно. Сомневаюсь, что они вообще помнят меня после стольких лет.

Почему-то он меня не убедил.

– Марко и Поло не упоминали о нем, – сказала я. – Может быть, его обнаружили?

– Обычно перевозчики туда не ездят, – покачал головой Джесс и добавил в ответ на мой взгляд: – Тамошние жители несколько необщительны.

Мне это не нравилось, но я не видела других вариантов. Мы не можем оставить этих людей здесь, и, если мы собираемся отправиться на оставшиеся посты, чтобы распространить информацию о Статуте, нам нужно быть налегке.

– Ты помнишь дорогу? – спросил Чейз.

Джесс неохотно кивнул.

– Извините.

Я обернулась и увидела девочку с растрепавшейся светлой косой, в одежде, полученной из здешнего тайника. Ее лицо выдавало юный возраст: ростом она была почти с меня, но не могла быть старше двенадцати-тринадцати. От внезапного внимания ее круглые щеки покраснели, и она уставилась на свои руки, сжимавшие листок бумаги.

– Ты Эмбер, да?

Я кивнула. Теперь уже не было смысла скрывать это. Я услышала, как Чейз и Джесс отошли в сторону, чтобы дать нам поговорить наедине.

– Все хорошо? – спросила я и тут же пожалела. Конечно, ничего хорошего не было, именно поэтому она оказалась здесь. В подтверждение моих мыслей светло-карие глаза девочки наполнились слезами.

Я положила ладонь на ее руку, не зная, что еще сделать.

– Меня отправил сюда папа, – сказала она. – Ему пришлось поехать в убежище другим рейсом, на нашем не хватило места. А теперь говорят, что убежища больше нет. Его нет?

Я выдохнула.

– Да.

Не было смысла лгать. Рано или поздно она все равно узнает.

Неожиданно храбрость пересилила печаль, и девочка вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Я так и думала. – Тут она вспомнила о бумаге, которую держала, и сунула ее мне. – Я Кайли. Мы говорили о тебе там, откуда я приехала.

Я в растерянности смотрела на нее.

– Где?

– Недалеко от Нашвилла. Мы говорили, что если когда-нибудь попадем за решетку, то тоже сбежим из исправительной школы.

– Кто мы?

– Некоторые девочки в школе, – ответила она, как будто не видела ничего удивительного в том, что меня обсуждают люди, которых я никогда в жизни не видела. – Я знаю, по мне не скажешь, но я неплохо дерусь. Папа научил меня стрелять.

– Надеюсь, бегать он тебя тоже научил, – сказала я, прежде чем успела прикусить язык.

Ее руки сжались в кулаки.

– Научил. Но иногда ты не можешь убежать. – Твердость, прозвучавшая в ее голосе, вызвала во мне волну жалости. – Его тоже обвинили по Пятой статье. Моя мама ушла, когда я была ребенком.

Я хотела сказать: «Ты еще ребенок».

– Кайли, – позвала одна из женщин. Она держала в каждой руке по бутылке воды и старалась не показывать свое беспокойство.

Девочка ссутулилась, как ребенок, которому сделали замечание.

– Я только хотела сказать, что могу сражаться, – сказала Кайли, перед тем как пойти к женщине.

Я развернула полученную бумажку и увидела аккуратно напечатанные слова предписаний Статута. Я знала, что они должны гласить, но сердце все равно забилось сильнее. Этот Статут выглядел, как и все остальные, что я видела раньше: такое же форматирование, ничего не казалось подозрительным. Но когда я вчиталась внимательнее, разница стала очевидной. Статьи с первой по четвертую остались без изменений, но после Пятой Статьи шло сообщение:

«Вы спросите, что происходит с нарушителями – с вашими соседями или членами семей, которых забрало ФБР? Вот вся правда: им промывают мозги, их мучают и убивают солдаты, которые должны защищать вас.

а) Когда Статья 5 была пересмотрена, Эмбер Миллер забрали из дома и школы. Ее отправили в исправительную школу, где ее били и мучили за то, что ее мама не подчинилась.

а) (пересмотренная) Солдаты ФБР арестовали мать Эмбер и убили ее за «преступление». Это было частью новой правительственной инициативы по стиранию, направленной на искоренение аморального поведения в стране.

б) Каждый день ФБР разрушает семьи. Если вы не поможете это остановить, ваша семья может стать следующей.

в) Хватит прятаться. Защитите свою семью и свою свободу. Присоединяйтесь к Эмбер, когда падет первая база, и СРАЖАЙТЕСЬ».

– Ох, – вырвалось у меня.

Внутри меня разлилась липкая темнота, как нефть, пропитавшая крылья птиц, которых мы обнаружили на берегу. Она говорила о правильности и возмездии, а потом повторила слова Шона: «Это никогда не закончится. Снова начнется хаос».

Пути назад больше не было. Я и раньше это понимала, но взяв в руки Статут, узнав о том, что мое имя распространяется по стране как откровенный призыв к измене, я неожиданно почувствовала, что тону. Мысли о Три, о Статуте, о том, что случится, когда люди прочитают его, накатывали на меня волнами, до тех пор пока у меня не задрожали руки; я едва могла дышать.

Стараясь сохранять спокойствие, я подошла к боковой двери и вышла в ночь.

На улице было тихо, и с этого торца я ясно видела полосу деревьев позади кирпичного здания. Стараясь держаться в тени, я пересекла асфальтовую дорожку, которая огибала все строение, и подошла к ограде из металлической сетки. Она была высокой, вдвое выше Чейза, а сверху крепилась закрученная в спираль колючая проволока, и впервые с момента прибытия я почувствовала себя пленницей.

За моей спиной хлопнула дверь, и рядом со мной встал Чейз, вглядываясь в темный лес и вдыхая сосновый аромат, принесенный ветром. Он молчал, но его присутствие лишило меня последних остатков сдержанности.

Я опустилась на землю и отвернулась от свободы, которая находилась в Красной зоне, прямо за оградой.

– Что я наделала?

– Ты рассказала правду.

Чейз встал на колени передо мной.

– Правду? – спросила я, подняв Статут. – Я призываю людей сражаться. Возможно, умирать.

Чейз сел на пятки и посмотрел на мои руки, казавшиеся такими маленькими в его ладонях.

– Ты больше, чем просто ты, – сказал он. – Ты – это они. Если люди станут сражаться, то потому, что твоя история легко может стать их историей.

Я подумала про Кайли, девочку, которая носила то же клеймо, что и я, и хотела сопротивляться МН.

– Чем заканчивается эта история? – спросила я.

Чейз опустил глаза, а потом взял меня за руку и помог встать. Он достал из кармана что-то маленькое, что помещалось у него в кулаке, вложил это мне в ладонь и сомкнул мои пальцы, крепко сжав.

Маленькое и круглое. Идеальный бесконечный круг.

– Она заканчивается нашим когда-нибудь, – сказал он.

Я быстро заморгала, борясь с подступившими слезами, и прикоснулась к его лицу. Он прижался щекой к моей ладони и поцеловал мой большой палец, потом снял с меня цепочку и повесил кольцо на нее рядом с медальоном святого Михаила.

«Когда-нибудь, – подумала я. – Когда мы будем далеко от этого забора и даже не подумаем оглянуться назад».

– Когда-нибудь, – пообещала я. Его руки обхватили мою талию, и мы поцеловались в тишине. Единственными свидетелями были прожекторы, закрепленные высоко на ограде из металлической сетки.

 

* * *

 

К тому времени как мы вернулись внутрь, несколько беженцев раскладывали подделанные Статуты в коробки согласно указаниям Марко и Поло. Я собралась было помочь им, как услышала повышенные голоса рядом с кабинетом. Мы с Чейзом поспешили туда и обнаружили споривших Билли и Джесса.

– Туда ехать меньше, чем полдня! – кричал Билли. – Половина Стойкости все равно собирается...

– Довольно, – рявкнул Джесс. Он склонился над Билли, отбрасывая на него огромную тень, и понизил голос: – Попасть внутрь тюрьмы в Шарлотте ничуть не легче, чем выбраться оттуда. Она неприступна. Поверь мне.

Если бы я не знала, то сказала бы, что Джесс пробовал.

– Что происходит? – спросил Чейз.

– На прошлой неделе на базу в Шарлотте привезли заключенных. Несколько из Виргинии, несколько с севера. И одного из Ноксвилла. – Билли пристально смотрел на меня, желая, чтобы я поняла. – Они все помечены как важные и подлежат отработке.

Меня прошила дрожь от неизбежности их смерти.

– Там указаны их имена? – спросил Чейз.

– Нет, – ответил ему Джесс.

– Это Уоллис, – сказал Билли. – Кого еще из Ноксвилла они стали бы так долго держать в живых?

Внутри меня забрезжила мрачная надежда. В памяти всплыл образ мужчины с волосами до плеч, седеющими висками и татуировкой, обвивающей запястье.

«Ты должна понять, что для тебя важно, – сказал он мне однажды. – И сделать что-то ради этого».

– Уоллис, – повторил Джесс. – Франклин Уоллис из Ноксвилла.

– А ты думал, о ком я? – выпалил Билли.

Джесс сплел пальцы за головой и поднял глаза к потолку.

– Ты его знал? – спросил Чейз.

Несколько секунд Джесс молчал, но его плечи ссутулились, и стало ясно, что дело не просто в узнавании.

– Слышал о нем, – ответил он. – Хороший мужик.

– Поэтому мы и должны вытащить его оттуда, пока они его не убили, – сказал Билли.

– Мы даже не знаем, жив ли он, – осторожно сказала я.

– Допустим, он жив, – сказал Джесс. – Согласится ли он оставить остальных? Сможет уйти, зная, что другие обречены на смерть?

Теперь я была уверена, что Джесс знал Уоллиса. Уоллис ни за что не оставит своих братьев – в гостинице «Веланд» он всегда читал нам нотации о семье. Но слова Джесса напомнили мне о заключении в камерах Ноксвилла и о тех людях, которых я оставила там, спасая себя и Чейза.

– Он сделает это ради меня, – упрямо сказал Билли.

Джесс презрительно усмехнулся:

– Тогда он не стоит того, чтобы его спасать.

За моей спиной напрягся Чейз. Он пристально смотрел на Джесса, как будто ожидая, что тот скажет что-то еще, но Джесс прямо встретил его взгляд и ничего не добавил.

– Мы не можем взять этих людей с собой, – сказала я. – И не можем оставить их здесь.

Билли выглядел так, словно я предала его.

– Мы зря теряем время! – взмолился он.

Джесс был прав. Такую миссию надо планировать. Во время заключения в Ноксвилле я слышала о тюрьме в Шарлотте: проникнуть туда будет непросто. Даже с учетом тех сил Три, которые соберутся перед воротами, не было гарантий, что мы сможем кого-либо спасти, не попав под перекрестный огонь.

– Три спасут пленников, – сказала я, надеясь, что это правда.

Нас отвлекла суета в главном зале. Беженцы торопливо выбегали через заднюю дверь.

– Скорее! – крикнул Марко.

Поло подгонял их к двери склада, за которой они исчезали один за другим.

Достав пистолеты, Чейз и Джесс бросились на площадку. Я мельком заметила Кайли, она входила последней. Обернувшись, она широко распахнутыми глазами смотрела, как начала подниматься гаражная дверь в задней части погрузочной площадки.

– Прячься, – прошептал Марко.

Я нырнула под ближайший печатный станок, от которого волнами расходился жар. Напротив меня Чейз втиснулся позади поставленных друг на друга коробок около запасного выхода. Джесс следом за Кайли вбежал на склад и захлопнул за собой дверь как раз в тот момент, когда гаражная дверь поднялась до конца.

Лязганье станков внезапно смолкло, сменившись рычанием грузовика доставки, который задом въехал внутрь и остановился рядом с машиной, на которой приехали мы. Со своего места я видела, как с пассажирской стороны показались блестящие черные ботинки и опустились на пол.

На краю погрузочной площадки стояли готовые к погрузке коробки с поддельными Статутами. На черной ленте над моей головой еще лежали неупакованные стопки.

Я задержала дыхание, пока мои легкие не начали гореть. Я знала, что мне нельзя издать ни звука.

– Поздновато для доставки, – услышала я голос Поло.

Еще один солдат, водитель, обошел капот машины и присоединился к первому. Я видела только четыре пары ботинок и штаны ниже колен.

– Работаем в ускоренном режиме, вы что, не в курсе? – показательно зевнул один из прибывших.

– Вечно мы все узнаем последними, – сказал Марко.

– Вождь устраивает вечеринку по поводу всех крысиных гнезд, что мы уничтожили за последнюю неделю, – сказал водитель. – Приглашены все в районе. Разве начальство не дало вам увольнительную?

– А, эта вечеринка, – сказал Поло. – У нас столько разных приглашений...

– Мы будем там, – сказал Марко. – Э-м-м... напомни-ка еще раз, где это?

– В Шарлотте, – сказал водитель. Его напарник рассмеялся, поняв, что Марко и Поло не получали приглашения. – Это наша последняя остановка в этом рейсе.

– Шарлотт? – спросил Поло. – Зачем вы везете Статуты на базу?

У меня скрутило живот.

– Мы не везем, – сказал солдат. – У нас полкузова загружено спиртным для вечеринки. Мы оставим Статуты в центре распределения в Ашвилле и отправимся на базу. Хотим успеть на попойку, – ухмыльнулся он.

– В таком случае давайте загрузим вас, чтобы вы могли убраться отсюда, – сказал Марко.

Открылась задняя дверь грузовика.

– Вы не одни? – спросил пассажир.

– Одни, – быстро ответил Поло. – А что?

– Еще один грузовик.

– Ждет ремонта. – объяснил Марко. – Коробка передач сломалась в дороге, и грузовик отбуксировали сюда. Сказали, что заберут на той неделе, но...

– Ха, – сказал водитель. – А я подумал, что это опять ваши повстанцы.

Второй солдат рассмеялся, и они принялись небрежно закидывать коробки в кузов.

– Какие повстанцы? – упавшим голосом спросил Поло. Я посмотрела в сторону, на секунду поймав потемневший взгляд Чейза, прежде чем повернуться обратно к грузовику.

– Ваша патрульная машина, – сказал водитель. – Все слышали, как кто-то угнал ее со стоянки.

Ее взяли мы, Чейз, Шон и я, чтобы вернуться в Луисвилль. Когда мы не вернулись, Марко и Поло сообщили об угоне.

– Не можете удержать на месте кусок металла весом в две тонны, – насмехался второй солдат.

– Все знают? – спросил Поло. – Да, неловко.

– Наверное, поэтому вы и упустили свои приглашения на праздник? – спросил водитель.

Марко и Поло слабо засмеялись.

Они обменялись еще несколькими фразами, загружая поддельные Статуты в грузовик. Мне стало не по себе. Если они посмотрят на то, что делают, если хотя бы на секунду остановятся и прочитают, мы все трупы.

Но они не остановились. Это было привычное дело, и скоро солдаты захлопнули дверь кузова и попрощались.

Я едва могла поверить: мы выберемся отсюда. Но только мои мышцы начали расслабляться, как к кузову неслышно подбежала еще пара ботинок. Дверь поднялась всего на несколько дюймов, достаточно, чтобы в нее успел закатиться человек в темно-синем.

– Нет! – прошептала я, впившись пальцами в цементный пол.

К тому времени как солдат вернулся, чтобы закрыть дверь кузова на замок, она была на месте, как будто ее и не трогали. Оба солдата привычно попрощались с Марко и Поло и завели грузовик. В следующую минуту грузовик выехал с погрузочной площадки в ночь, увозя Билли с собой.

 

* * *

 

– Мы не можем его бросить! – спорила я с невозмутимым Джессом.

– Мы его нигде не бросаем, – ответил он. – Он принял решение и теперь должен идти до конца.

Чейз тихо выругался.

– Ты слышала, что сказал солдат, – добавил Джесс. – Они все работают в ускоренном режиме. Сколько времени пройдет, прежде чем сюда приедет еще один грузовик?

– Вы должны вывезти их, – вмешался Марко, выходя к нам из склада, где Поло до сих пор пытался успокоить беженцев. – По расписанию в ночную смену к нам приезжают раз в неделю. А теперь никто не знает, когда сюда завернет еще кто-нибудь. Если людей не вывезти, то мы закрываем лавочку. Я серьезно.

От страха его голос почти сорвался.

Они правы. Все, что мы могли сделать для Билли, – это надеяться, что армия Три сможет помочь ему в Шарлотте. Если его поймают, он все равно что мертв.

– Тогда давайте убираться отсюда, – уныло сказала я.

 

Глава 16

 

Теперь я ехала в кабине грузовика, устроившись на сложенном одеяле в узком закутке позади сиденья Чейза. В кузове больше не было свободного места: там ютились двадцать один беженец и коробки с фальшивыми Статутами, которые мы собирались показать на постах сопротивления, как только найдем их. Тысячи листовок, вышедших из-под печатного пресса Марко и Поло, будут распространяться Милицией нравов. По крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь в синей форме не прочитает их внимательнее.

Надеюсь, у Марко и Поло будет хороший план побега до того, как МН вычислит, что они сделали.

Ночь близилась к рассвету. Механизмы грузовика громко скрипели под липкими ковриками, но не могли заглушить мыслей о Билли, направляющемся в тюрьму Шарлотта, или о Шоне с Джеком, которые отправились на поиски Такера. Мне не нравилось, что мы разделились, не зная, когда увидимся вновь и увидимся ли вообще.

Я протянула руку между дверью и пассажирским сиденьем и нащупала бедро Чейза. Его ладонь сомкнулась вокруг моей и сжалась. Этого было достаточно, чтобы понять: он думает о том же, о чем и я.

В течение дня мы дважды останавливались. Первый раз съехали с шоссе на старую туристическую стоянку с деревянными скамейками под тентами и плакатами с описанием более сотни видов деревьев, растущих в Грейт-Смоки-Маунтинс. Второй раз мы остановились прямо на заброшенной дороге, где запах мха и прелых листьев был таким сильным, что даже на языке чувствовался землистый привкус.

Дорога становилась все труднее. После полудня нам пришлось ехать медленнее из-за валявшихся на земле веток и мусора. Мы с Чейзом стали идти впереди, руками расчищая неровный подъем.

– Надеюсь, он знает, куда едет, – сказала я, запыхавшись. По моему лицу струился пот. Я подоткнула тяжелую юбку вокруг бедер и уже не первый раз ловила на себе взгляды Чейза.

– Джесс никогда не врет, – ответил Чейз, возвращаясь к делу. – Он может не рассказывать всей истории, но то, что он говорит, – правда.

– Это все равно, что врать, – буркнула я, вспомнив пленного солдата на кладбище.

Чейз улыбнулся уголком рта и показал вперед, где еще одна грязная дорога соединялась с нашей. При более близком рассмотрении в грязи обнаружились следы шин, которые еще не успел смыть дождь.

Похоже, Джесс все-таки оказался прав.

 

* * *

 

Поздним вечером наш грузовик с лязгом продвигался сквозь низкие облака дальше в туман. Меня уже одолевала жалость к людям, набившимся в кузов, когда Джесс на что-то наехал и грузовик начал раскачиваться. Я вцепилась в сиденье перед собой и со свистом выпустила воздух из легких. В это же время воздух начал выходить из переднего колеса.

– Черт, – сказал Джесс и открыл дверь.

Я уловила какое-то движение в деревьях – серая вспышка среди ярко-изумрудной зелени. Возможно, это ничего не значило, но покалывание в ладонях говорило мне об обратном.

– На десять часов, – сообщил Чейз и в следующую секунду добавил: – Еще один на два часа.

Я заставила себя дышать ровнее. Это не солдаты, они устроили бы блок-пост. Но в заброшенных местах рыскали и другие, доказательством служили Потерянные мальчики с побережья.

– Положите оружие на приборную панель, – велел Джесс. – Все, какое есть.

Чейз сделал, как было велено, и металл пистолета клацнул о пластиковую поверхность. Потом Чейз достал нож из ботинка. У меня тоже был пистолет, который я прятала под сиденьем Чейза. Я только сейчас осознала, что достала его. Вытянувшись между сиденьями, я положила пистолет рядом с оружием Чейза, надеясь на то, что Джесс знает, что делает.

Подняв руки, Джесс медленно вышел из кабины.

– Мы не собираемся создавать проблем, – сказал он. Его форменная куртка осталась в кабине, а рубашка промокла от пота, прилипнув к светло-коричневой коже его спины в виде буквы «V». – В кабине еще двое, а в кузове целая толпа.

Спустя один удар сердца из-за деревьев вышли четверо, по двое с каждой стороны. Они были вооружены винтовками и носили драный камуфляж старого образца с коричневыми, зелеными и серыми пятнами. Такие же пятна были нарисованы на их лицах, отчего было трудно, но все-таки возможно, определить, что двое справа от меня – женщины. Я вздрогнула, услышав, как открылась задняя дверь. Вооруженных людей оказалось больше и сейчас они проверяли слова Джесса.

Стоявший ближе всех мужчина подошел к Джессу и обыскал его. Убедившись в том, что Джесс невооружен, мужчина отодвинулся. Белки его глаз ярко выделялись на покрытом темной краской лице.

Джесс отдал честь. Я видела, как военные делали это во время прослушивания государственного гимна на игре низшей бейсбольной лиги, на которую я ходила с семьей Чейза. Когда Джесс расправил плечи и выпятил грудь, он стал выглядеть совсем другим человеком.

– Сержант-майор Уэйт, – доложил Джесс. – Служил в тридцать третьей бронетанковой дивизии во время операций по освобождению.

Чейз говорил, что до Войны Джесс служил в армии. Я помнила фотографию, висевшую в коридоре его дома, когда мы были маленькими. Джесс – намного моложе, но такой же серьезный – в парадной форме стоял на фоне американского флага.

Мужчина перед Джессом помедлил, но потом опустил оружие и ответил салютом.

– Младший капрал Блэкстоун, – ответил он. Его лицо расплылось в улыбке, обнажив белые зубы. – Морская пехота США.

Джесс крякнул, словно это было смешно.

Блэкстоун снял с пояса рацию и отошел от грузовика. Остальные не двинулись с мест. Я стала рассматривать женщин. У одной короткие волосы торчали в разные стороны, волосы второй были зачесаны назад и собраны в хвост. В форме они выглядели очень свирепыми.

Не прошло и нескольких минут, как по дороге примчался джип и резко затормозил прямо перед нами. Мужчина лет сорока, с черной бородкой, схватился за верхнюю перекладину и выпрыгнул из машины. Он прошел мимо младшего капрала Блэкстоуна и остановился нос к носу с Джессом. Вновь прибывший был на целых шесть дюймов ниже и практически утопал в выцветшей красной толстовке.

– Нет, – категорично сказал он. – Только не этот. Не после того, что ты устроил в последний раз.

– Ого, – прошептала я. Чейз вышел из кабины, но на его пути встали две женщины. Я перебралась через сиденье, чтобы тоже вылезти наружу.

– Макс, – сквозь зубы произнес Джесс. – Рад встрече.

– Не умничай, Уэйт, – ответил Макс. – Кажется, тебе было ясно сказано не возвращаться.

Джесс опустил плечи и сунул руки в карманы.

– Разве мы об этом говорили?

– Уходи, – рявкнул Макс. – Разворачивай свой грузовик.

– Маловато места...

– Тогда сдавай задом вниз с холма, – четко сказал Макс. – Блэкстоун, помогите сержанту Уэйту...

– И у меня проколото колесо. Не знаю, заметил ли ты.

Я опустила глаза, только сейчас увидев полоску гвоздей, наполовину скрытых грязью.

– Для тебя мы быстро починим, – сказал Макс, улыбнувшись так же искренне, как офицеры МН.

– Сэр, – вмешался Чейз. – Я не знаю, что он сделал – хотя уверен, что ничего хорошего, – но у нас в кузове двадцать человек, которым необходимо убежище.

Макс повернулся к нам, словно только что заметив.

– А вы кто такие?

Чейз выпрямился, но не отдал честь, как Джесс.

– Чейз Дженнингс.

– Осторожнее, – посоветовал Джесс. – Он кусается. В конце концов, мы родственники.

– Эмбер Миллер, – сказала я, зыркнув на Джесса.

– Ну конечно, – презрительно усмехнулся Макс.

– Сэр, – раздался голос сзади. Из-за кузова показался еще один мужчина в камуфляже, за ним следом шла Кайли, бледная и мокрая от пота, и полдюжины других пассажиров.

– Мы пришли с миром, – наполовину шутливо сказал Джесс.

Макс обернулся, неожиданно рассмеявшись. В следующую секунду его смех сменился ухмылкой.

– Прекрасно, – сказал он, неразборчиво пробормотав еще что-то. Его кожа покрылась красными пятнами. Потом он зашагал обратно к джипу, чей мотор продолжал работать.

– Блэкстоун, разгрузите грузовик и проводите этих людей на холм.

Макс нажал на газ, развернул автомобиль, забрызгав нас грязью, и умчался обратно по горной тропе.

В течение следующего часа нас обыскали, разоружили и в недвусмысленных выражениях предупредили не рассказывать ни одной живой душе о том, что мы здесь увидим. Эти требования только разожгли мое любопытство, но, когда мы вошли в лагерь, я почувствовала себя несколько разочарованной. Он совсем не походил на просторную Стойкость с ее огородами и домашней скотиной. Несколько лошадей с любопытством наблюдали за нами из круглого загона рядом с небольшой конюшней, но в остальном лагерь выглядел как тихий горный курорт. Вдоль одной-единственной дороги рядом с рекой стояли деревянные домики. Над трубами большинства из них вился дымок. Здесь не было укрепленной стены, никто не целился в нас из винтовок, засев в кронах деревьев. И все же тут царила атмосфера секретности, как будто это место могло исчезнуть, если подольше подержать глаза закрытыми. Интересно, что же здесь было такого, что эти люди так решительно защищали.

Нам предложили на выбор сначала вымыться или отправиться на кухню за едой. Несмотря на голод, я знала, что не смогу расслабиться, пока не смою с себя пот. Еще несколько девушек, включая Кайли, выстроились в очередь позади меня, и, быстро кивнув Чейзу, я последовала за военными по тропинке вдоль реки. Сквозь туманную дымку слышался шум воды, словно где-то рядом находился водопад. Подойдя ближе, мы увидели, что тропа вышла к глубокой заводи, где можно было искупаться.

Теперь, когда мы доставили беженцев в безопасное место, мы должны были отправляться дальше. Но я бы солгала, если бы сказала, что купание не улучшило моего настроения относительно предстоящей миссии.

 

* * *

 

Позже я брела по главной улице лагеря к огням, которые разожгли перед кухней. Теперь вокруг было больше людей. Кажется, они повыходили из домиков или пришли с гор. Мужчины и женщины. Собаки, которые лаяли и гонялись за детьми, бросавшими им палки. Ни на ком не было формы, которую мы видели раньше, но это не значит, что они не были военными. Взрослые были полны достоинства. Гордости, несмотря на то, что выглядели они так, словно получили одежду в том же благотворительном центре, что и я когда-то. Они улыбались и махали руками, здоровались и пожимали мне руку. Они были такими радушными, что я почти забыла про солдат, охраняющих это место. Если Стойкость создавала впечатление базы сопротивления, то здесь я чувствовала себя как дома. Лагерь оживился от разговоров, и хотя я знала, что мы должны ехать дальше, часть меня хотела остаться.

Я стала искать Чейза и Джесса, и женщина-солдат с хвостиком – теперь одетая в джинсы и футболку с заплатками – сказала мне, что они с капралом Блэкстоуном латают шину. Наступали сумерки, бросая тени на дорожки, и, вместо того чтобы бродить по лесу, я отыскала кухню – домик с высоким сводчатым потолком. Там я взяла тарелку с едой и положила в карман немного хлеба, на случай если мы вдруг останемся без еды. Держа тарелку в руках, я вышла на улицу, восхищенно глядя на семьи, которые устроились на покрывалах, как на пикнике, или на бревнах, расположенных вокруг костров.

Мне хотелось сесть с ними, но в то же время я чувствовала себя отделенной от них, как будто это мой первый день в школе и я не могу найти друзей. Моя форма Сестер спасения еще сушилась: я выстирала ее там же, где купалась, поэтому мне выдали другую одежду. Она висела на мне, словно я ребенок, который играет в переодевания.

Рядом с кухней стоял маленький домик. На его крыльце сидел мужчина и читал книгу, не вмешиваясь ни во что. На земле, опираясь на перила крыльца, стояла женщина, глядя на скопление людей, но, когда я приблизилась, она посмотрела на меня.

– Не возражаете, если я здесь присяду? – спросила я, дойдя до нижних ступенек крыльца. Женщина заправила прядь черных волос за ухо и через плечо взглянула на мужчину, явно ожидая его ответа.

Мужчина поднял подбородок. В нем определенно было что-то знакомое, но я никак не могла понять, что именно. Его кожа была коричневой от загара, а волосы короткими и седыми, как дым, поднимавшийся от костров. Когда он улыбнулся, в уголках глаз появились морщинки.

– Возражаю, – сказал он доброжелательно, но таким голосом, который обращал на себя внимание. Он встал и убрал стопку книг с деревянного кресла-качалки рядом с собой. – Но буду возражать меньше, если ты присоединишься ко мне.

Он выглядел довольно дружелюбно, так что я поднялась по ступенькам мимо женщины и заняла предложенное место. Отсюда я хорошо видела дорогу, кухню и тропинки, ведущие в лагерь. Как только Джесс с Чейзом вернутся, я их увижу. Женщина вернулась на свой пост и снова облокотилась на перила, но я чувствовала, что она продолжает присматривать за мной, даже когда к ней подошел другой мужчина и заговорил. Наверное, пригласивший меня мужчина – главный в этом поселении. Он должен быть кем-то важным, чтобы иметь охрану.

Так мы и сидели в тишине. Под нашими креслами поскрипывало крыльцо, стрекотали на своих потайных насестах сверчки. Я продолжала смотреть на стопку книг, которая теперь стояла на полу у ног мужчины. Названия некоторых я не знала, а названия других не видела уже много лет. Если я правильно помнила, все они были запрещенными.