Реакций А, В, С, D, Y, Z.

Пример из области сексуальных дисфункций может пояснить это. Двадцатидвухлетняя Мери пришла на тера­пию, потому что она не могла — хотя и решилась на это — иметь сексуальные отношения со своим избранником. Бы­ло выяснено, что причина дисфункции возникла, когда ей было чуть больше десяти лет. Ее дядя сексуально совратил ее. Самого по себе этого не было достаточно для того, что­бы вызвать сексуальную дисфункцию, но страх, боль и ви­на, которые Мери пережила в этом эпизоде, оказались свя­занными с видом эрекции пениса. Когда Мери видела эрек­цию пениса, она реагировала чувствами страха и отвращения. Они с женихом попытались преодолеть эту реакцию, начиная сексуальные отношения в полной тем­ноте. Однако когда Мери почувствовала эрегированный пенис, это внутренне вызвало в ней визуальной образ его, и тут же запустило нежеланную реакцию.

В этом нет ничего необычного. У большинстве из нас наличные стимулы вызывают воспоминания. Запах духов первого возлюбленного, или звуки музыки, которая тогда звучала, могут наполнить нас воспоминаниями и конгруентными этим воспоминаниям переживаниями. Как мно­гие другие человеческие процессы, этот может усилить на­ши переживания в некоторых случаях. Однако в других он может жестоко обеднить их.

Что касается Мери, переживания, вызванные визуаль­ным образом эрегированного пениса, были вполне уместны относительного того опыта, когда ей было тринадцать лет. Но они не уместны в отношении к сексуальному опыту с женихом; однако она не могла сознательно управлять ими. Точно так же реакция страха и испуга на громкий крик и указывающий палец также пример возникновения чувств, которые принадлежат прошлому, и которые не обязатель­но уместны в настоящем. Хотя страх может быть полезным предупреждением в случае опасности, он также может быть реакцией, ограничивающей способность человека эф­фективно действовать, когда он вызывается без необходи­мости или неуместно. Ситуация, которая может испугать ребенка (часто не без основания), не обязательно должна беспокоить также и взрослого, который в идеале приобрел новые ресурсы обращения с миром, те, которых у ребенка не только не было, но он мог даже не знать об их существо­вании.

Успешное вмешательство в таких случаях требует прерывания паттерна, в котором Х запускает Y, и превращения Х в точку выбора, где клиент может выбирать более удовлетворительную реакцию (на бессознательном уровне). Должны быть созданы новые возможности реагирова­ния, из которых клиент мог бы выбирать. Эти новые воз­можности должны, разумеется, активироваться стимул-реактивным образом, так же автоматически, как Y. Старая реакция сохраняется как одна из возможностей. Посколь­ку она основана на основательном прежнем научении, воз­можно, что эта реакция может быть полезной в какой-ни­будь ситуации в будущем. Я полагаю, что всякая реакция может быть полезной в определенное время и в определен­ном контексте.

Когда новая приобретенная реакция интегрируется в поведение клиента, необходимость в терапевтическом вмешательстве прекращается. В случае Мери я прибегла к технике, называемой визуально-кинестетическая диссо­циация. В результате Мери смогла поддерживать чувства, конгруентые переживаниям и ситуации в настоящем, чув­ствуя себя спокойно и уверенно, вспоминая живо свой про­шлый опыт. Чувства, которые были связаны с тем опытом, были отделены от того, что она могла по-прежнему визуализировать воспоминания. Для Мери страх и отвращение были отделены от ее нынешнего опыта и стали частью вспоминаемой картины. Следовательно, она смогла пере­живать другие чувства, более подходящие опыту в настоящем. Реакция Мери на пенис была таким образом открыта к новым возможностям. Жених Мери — нежный, любящий мужчина, — получил инструкции, как создать позитивные ассоциации для Мери в естественно возникающих сексу­альных стимулах. И это прекрасно удалось.

Вот что пишут Мастере и Джонсон относительно фено­мена интенсивного переживания, влияющего на последую­щий подобный опыт: “Часто одно определенное событие, один специфический травматический эпизод оказывается достаточным для того, чтобы ограничить способность, же­лание, интерес мужчины к тому, чтобы эякулировать интравагинально. Бывает, что мужчина теряет эякуляционную способность вследствие физического травматического эпизода, но часто травма является чисто психологической.... Интересно отметить, что хотя очевидно и существуют случаи, когда первичная импотенция предопределена предыдущим влиянием окружающего, часто имеют место психосексуальные эпизоды, когда травма прямо ассоциируется с первым опытом коитуса, создающим негативный психосоциальный паттерн, влияющий на сексуальную дисфункцию и даже на жизненный стиль травмированного мужчины”. (Мастерс и Джонсон, однако, не предлагают специфических техник для работы с такими случаями).

Таким образом, когда определенные стимулы запуска­ют нежелательную реакцию, вам нужно определить этот процесс и прервать его таким образом, чтобы возникла но­вая, более полезная реакция, или выбор из нескольких ре­акций.

Проблемное и желаемое состояния

В своей книге Мастерс и Джонсон приводят детальные клинические описания последовательностей и взаимосвя­зей физиологических реакций, включенных в сексуальное функционирование. Как вы уже смогли обнаружить, роль, которую играют внутренние процессы в сексуальном функционировании и личностных отношениях в паре, являет­ся основной темой этой книги. Сексуальное функциониро­вание — это последовательность естественно возникаю­щих взаимосвязанных стимул-реактивных паттернов, включающих физиологические реакции и внутренние про­цессы. Сексуальные дисфункции возникают, когда опреде­ленные естественные стимулы вызывают у одного из пат­тернов реакцию, которая неконгруентна, или противопо­ложна естественной последовательности. Однако нынешнее состояние клиента каким-то образом мешает протеканию естественной последовательности стимулов-реакций. Почти во всех случаях желаемое состояние в сек­суальном функционировании — это удовлетворяющие физические переживания, которые также эмоционально наполнены. Ваша задача как терапевта — убрать блок из нынешнего состояния, чтобы желаемое состояние могло

возникнуть.

Организация внутренних процессов, внешнего поведе­ния и физиологических реакций, которая переживается как проблема — это структура нынешнего состояния. Нужна способность осуществлять тонкие и сложные раз­личия человеческого поведения, чтобы определить, каковы отношения между внутренними процессами, фрагмент тами внешнего поведения и физиологическими реакциями. Вы не имеете возможности прямо наблюдать контекст. в котором проявляется сексуальная дисфункция. Следовательно, вы ограничены тем, что можно понять из описания проблемного состояния, которое дает вам клиент, обращая внимание на наблюдаемое поведение и языковые стереотипы. Вам нужно знать не только, в чем состоит проблема; вам нужно знать, как она структурирована.

Собирание информации должно быть направлено на обнаружение того, как внешние стимулы взаимодейству­ют со внутренними процессами, создавая нежелательные переживания для индивидуума или пары. Кроме определе­ния ведущей и репрезентативной систем клиентов и пол­учения полного вербального описания, вы можете также отметить последовательность реакций, включенных в нынешнее состояние. Используя свои глаза, уши, а иногда и тактильное чувство, вы можете понять, какие выраже­ния клиента связаны с событиями в нынешнем состоянии. Это включает тон голоса, позы тела, ключи доступа, мы­шечные паттерны лица и тела, и всяческие характерные слова.

Чтобы избежать “чтения в уме” своих клиентов и свя­занного с этим риска проецирования себя, важно описы­вать эти выражения в терминах, основанных на чувствен­ном восприятии, а не интерпретировать их. Описание вро­де “его руки вцепились в подлокотники кресла, суставы пальцев побелели, мышцы лица напряглись, дыхание ос­тановилось, зрачки расширились”, — это описание в тер­минах, основанных на чувственном восприятии. Сказать “он был испуган” — это интерпретация, то есть выражение того, что эти аспекты поведения могли бы значить для вас или для кого-нибудь еще. Хотя это может казаться утомительным различием, оно оказывается решающим для различения тонкостей поведения, которые исчезают, когда категории поведения получают простые наименования. Не будет описанием в чувственных терминах характеристика голоса как “воодушевленного”. Описанием в чувственных терминах будет сказать, что ее голос “зазвучал выше, темп стал более быстрым, появилось больше различий в интона­ционных паттернах”. Это различия, доступные нашим чувствам. Привязывания к ним словечек вроде “воодушевленный” оставляет открытой дорогу произвольным интерпретациям.

Я не предлагаю, чтобы вы ограничивали себя только таким способом восприятия или словесного описания. Я рекомендую пользоваться всеми чувственными различиями, которые вам доступны, в особенности в терапевтическом контексте. Часто изменения тона голоса или покачиние ногой — важное сообщение. Однажды я консультировала пару, которая решала, оставаться им вместе или разойтись. Каждый раз, когда называлась эта тема, мужчина начинал качать левой ногой. Я восприняла это как сообщение и рeшилa попробовать выяснить его значение.

Я начала рассказывать истории о том, как оказывалась в местах, из которых невозможно выбраться, когда вы этого хотите: в застрявшем лифте, автобусе с испортившейся дверью и пр. Каждый раз во время такой истории нога мужчины интенсивно дергалась. Его поведение дало мне важную информацию относительно его переживаний — информацию, которую он не был способен выразить слова­ми.

Внимание к тому, что вербально и невербально выра­жает ваш клиент, даст вам возможность выяснить последо­вательность внешнего поведения и внутренних процессов, которые составляют нынешнее состояние. Вы начнете предпринимать первые шаги в определении того, какая по­следовательность внутренне или внешне порождаемых пе­реживаний делает проблему возможной. Когда вы соберете достаточно информации, чтобы полагать, что вы знаете, каково нынешнее состояние, полезно попробовать вызвать его, чтобы проверить свои заключения.

Если мы вернемся к примеру Мери, для нее внешним стимулом был вид или ощущение эрегированного пениса, который вызывал внутренний процесс визуального пред­ставления дяди, что в сознании представлялось как чувст­вование ужаса, вызывая нежелательное поведение — мы­шечное сжатие:

— внешний стимул (вид и ощущение пениса) вызывает

внутренний процесс (визуальное представление дяди),

— затем внутренний процесс (образ дяди) вызывает

осознаваемую эмоцию (страх),

— затем сознаваемая эмоция (страх) вызывает внеш­нее поведение (мышечное напряжение).

Поскольку невозможно было демонстрировать Мери эрегированный пенис, я вызвала эту последовательность, предложив си вспомнить, когда в последний раз она видела пенис. Когда она осуществила визуализацию, она сразу проявила те же формы выражения, которые проявлялись ранее, когда она описывала, что происходило, если она чувствовала направленное на нее сексуальное стремление. Она прошла через ту же последовательность ключей доступа, тона голоса, изменений темпа речи, изменений в дыхании, в цвете и мышечных паттернах лица и тела (сжимающиеся тесно сдвинутые бедра, руки прижаты к телу). Эти изменения в выражении могли бы показаться незначительными для нетренированного наблюдателя, и по большей части были вне сознательного восприятия самой Мери. Последовательность стимул-реактивного поведения подтвердила мое понимание структуры ее нынешнего состояния.

Мери могла до некоторой степени вновь пережить свои прошлые сексуальные переживания, описывая их вербаль­но. (Важно помнить, что слова привязаны к опыту, так же как и воспоминания, и люди действительно переживают многое из того, о чем они говорят, в то время как говорят). Это было очевидно по изменениям в дыхании, цвете лица, мышечных напряжениях, тоне голоса и пр. Примерам то­го, как это работает, может служить следующее. Попро­буйте на несколько мгновений вспомнить, как вы в послед­ний раз рассказывали кому-нибудь о переживании, когда вы были очень сердиты. Или, еще лучше, вспомните о та­кой ситуации прямо сейчас. Некоторые из тех чувств воз­вращаются по мере того, как вы делаете это, и вниматель­ный наблюдатель может отметить изменения в дыхании, форме губ, цвете и напряжении лица, высоте голоса и тем­пе речи, сопровождающие эти чувства.

Тренированный наблюдатель может чувственно раз­личать тонкие невербальные аспекты поведения, извлекая из них полезную информацию. Это делается не посредст­вом приписывания им каких-то наименований, а внима­тельным отношением к тому, как детали связаны с процес­сом в целом: когда это происходит? что произошло непос­редственно перед тем, как вздрогнула нижняя губа, и сразу после этого? какой смысл может иметь эта деталь поведения в общем контексте проблемы?

Таким образом вы собираете информацию о нынешнем состоянии, используя чувственный опыт и мета-модель, чтобы получить ответы на следующие вопросы:

• Какой внешний стимул вызывает нежелательное пере­живание?

• Какой внутренний процесс вызывается этим внешним стимулом?

* Что представлено в сознании клиента?

* Как эти три категории связаны друг с другом, в какой последовательности?

* Будет ли вся последовательность воспроизводиться каждый раз, когда вы каким-либо образом вызовете внешний стимул?

Когда вы получите ответ на все эти вопросы, и утвердительный ответ на последний из них, вы располагаете всем необходимым, чтобы решить, каков план действий, чтобы совершить эффективное изменение.

Последовательность и отношение этих категорий у лю­дей часто фиксированы и ригидны. Что-то, например, что человек слышит (внешний стимул), вызывает картину (внутренний процесс), что вызывает соответствующие ей чувства (сознательное представление), и далее внешнее поведение осуществляется в соответствии с сознательным представлением. Часто одна и та же последовательность повторяется для почти всякого рода опыта. Например, че­ловек может услышать резкий голос, представить себе кричащего на него отца, почувствовать себя испуганным и действовать соответственно. Или человек может слышать описание мирной сцены, представлять себя в этой сцене, чувствовать себя спокойным и мирным, и быть внешне ненапряженным. В этих двух примерах переживания раз­личные, но то, как они протекают — одинаково.

Хотя феномен фиксированной и ригидной последовательности может создавать полезные и удовлетворяющие переживания для человека в определенных случаях, в дру­гих последовательность может быть неподходящей. Поэто­му вы должны расширить опыт человека, помогая ему най­ти новые и более полезные способы реагирования. Более ограниченная цель состоит в сохранении той же последовательности при изменении самой реакции. Хотя последнее приведет в желаемое состояние, первое ставит их на путь развития более продуктивной личности, давая им разнообразие стратегий в порождении своего опыта. Тех­ники для того и для другого описываются в III части.

Учась осуществлять различения, здесь описанные, вы будете почти всегда знать про переживания своих клиен­тов больше, чем они сами сознательно знают. В своих по­вседневных взаимодействиях я сознаю речевые стереоти­пы людей, их ключи доступа и другие аспекты невербаль­ного поведения почти таким же образом, каким они сознают цвет моих волос. Эта дополнительная информа­ция в значительной степени помогает мне эффективно коммуницировать с каждым, с кем я встречаюсь, будь то мясник, страховой агент или сосед по дому. Если я начну рассказывать им о том, что я вижу и слышу, и чего они не сознают, я выйду за границы нашего общения. Точно так же вашему клиенту не нужно сознавать те аспекты поведения, которые вы должны заметить. Сообщение сознанию людей об аспектах их поведения, которое они ранее не сознавали, называется “метакоммуникацией” (в терапевтических кругах). Хотя это и возможно, но не всегда явля­ется предпочтительным; это может вызвать и часто вызы­вает защитную реакцию; клиент может не сознавать ряд аспектов своего поведения и при этом изменяться желае­мым образом.

 

 

Глава 9