Глава 17 Десять очаровательных экономических заблуждений
> Как избежать заблуждений > Раскрываем суть неправильных экономических доводов этой коротенькой главе я собрал самые впечатляющие и "неоспоримые" неправильные экономические идеи. Некоторые из них смело можно назвать логическими ошибками. Некоторые — близорукими точками зрения, которые не принимают в расчет общую картину. А все оставшиеся — это просто примеры плохо продуманных экономических доводов. Всех их нам нужно избегать.
Тот аргумент, что существует фиксированное количество работы, которое вы можете разделить среди такого количества людей, какое пожелаете, часто представляют в виде средства против безработицы. Идея заключается в том, что если вы превратите 40-часовую рабочую неделю в 20-часовую, то фирмы должны будут нанять вдвое больше рабочих. Франция, к примеру, недавно сократила у себя рабочую неделю до 35 часов в надежде, что фирмы наймут больше рабочих и решат постоянно существующую в этой стране проблему безработицы. Это не дало никаких результатов; подобная политика никогда не была плодотворной. Одной из проблем является то, что найм рабочих влечет за собой многие фиксированные затраты, включая расходы на обучение персонала и стоимость страховых полисов. Затраты на оплату труда двух рабочих при 20-часовой рабочей неделе будут большими, чем оплата труда одного рабочего, который будет трудиться 40 часов в неделю. Более того, двое рабочих, которых наняли для работы по 20 часов в неделю, не произведут больше продукта, чем один рабочий, который трудится 40 часов в неделю. Итак, если закон предписывает, чтобы фирмы перешли от 40-часовой рабочей недели к 20-часовой, фирмы не смогут удвоить количество рабочей силы. Они будут нанимать меньшее число работников, поскольку их затраты вырастут. К тому же, даже если сокращение рабочей недели наполовину действительно удвоит количество занятых рабочих, это только скроет проблему безработицы, распространив ее на большее количество людей. Если 100% рабочих будут работать половину рабочего времени, они на 50% считаются безработными. Эта ситуация ничем не лучше той, когда 50% населения занято полный рабочий день, а 50% людей — безработные.
Разнообразные варианты этого мифа были широко распространены еще с конца XVIII века, когда Томас Мальтус впервые обозначил ее. Он доказывал, что уровень жизни не может постоянно расти, поскольку более высокий уровень жизни приведет к тому, что люди будут быстрее размножаться. Он верил, что рост населения будет опережать нашу способность произвести больше пищевых продуктов, так что мы будем обречены вернуться к тому уровню жизни, когда нужно будет думать о выживании. Даже в то время, когда Мальтус впервые опубликовал свою идею, существовало множество фактов, указывающих на то, что его гипотеза была настоящей чепухой. Тогда как у каждого следующего поколения жизненный уровень постоянно возрастал, показатели деторождения неуклонно снижались. И поскольку эта тенденция сохранилась до наших дней, можно смело утверждать, что человечество не собирается плодиться до уровня борьбы за выживание. Наоборот, многие государства в наши дни столкнулись с проблемой малонаселенности. В большинстве развитых стран показатели деторождения снизились до такого уровня, что не существует даже необходимого поддержания постоянного количества граждан. В результате население этих стран вскоре приблизится к критической отметке. И поскольку во всем мире показатели деторождения быстро снижаются, специалисты предполагают, что к 2050 году общее число людей, населяющих Землю, будет насчитывать примерно 9 млрд. человек, а затем начнет катастрофически сокращаться. С этим связана следующая проблема: быстро снижающийся уровень деторождения сводит на нет систему пенсионного обеспечения, предоставляемой государством, поскольку нет достаточного количества молодых рабочих, которые могли бы заплатить достаточное количество налогов, необходимых для выплаты пенсий. В отчаянии некоторые страны зашли так далеко, что за каждого нового ребенка решили доплачивать матерям денежные премии. Что вам действительно нужно в этой ситуации, так это чтобы каждый рабочий, который желает получить работу на полный рабочий день, смог ее получить. Сокращение рабочей недели к достижению этой цели не приведет.
Латинская пословица Post hoc ergo propter hoc переводится на русский язык так: "То, что произошло раньше, — причина происшедшего впоследствии". Это означает, что если А произойдет раньше Б, вы решите, что А стало причиной возникновения Б. Тогда как многие страны с относительно высоким уровнем рождаемости страдают от бедности и проблем с продовольствием, экономисты уверены, что нет причины винить в этом высокий уровень рождаемости. Наоборот, обычно виной всему плохая политика государства. Когда происходит совершенствование государственной политики, уровень жизни возрастает, уровень рождаемости снижается и какой бы то ни было кризис перенаселения, который, казалось бы, вот-вот нагрянет, быстро исчезает. Такая дедукция ошибочна, поскольку между А и Б зачастую нет никакой связи. Например, иногда по утрам идет дождь, а после обеда у меня болит голова. Это совершенно не означает, что причиной моей головной боли был дождь. Очень часто, когда речь заходит об экономике, политические деятели стараются продвинуть этот логический казус. Предположим, что на выборах победил политик А, а несколько месяцев спустя в экономике произошел спад. Эти два факта могут быть никак не связаны друг с другом, но можете быть уверены, что во время следующих выборов оппонент политика А заявит, что экономический спад стал результатом политики господина А. Единственным фактом, подтверждающим это заявление, является то, что одно событие произошло раньше другого.
Члены профсоюза и многие политические деятели часто выступают в защиту торговых ограничений и налогов на импортные товары на основе того, что подобная политика приносит пользу гражданам и предупреждает отток рабочей силы за рубеж. Проблема заключается в том, что их аргументы учитывают только пользу от такого протекционизма, совершенно упуская из виду затраты. Ограничения на международную торговлю и налоги на импорт товаров защищают отдельные профессии, которые были намечены для защиты. Однако в процессе этого зачастую приносятся в жертву представители других профессий. Например, повышение тарифов на импортный уголь защищает рабочие места отечественных шахтеров. Но такая политика приводит к повышенной стоимости энергии в экономике. Отечественные промышленники должны нести значительно большие затраты, чем при условии использования более дешевого зарубежного угля, поэтому они вынуждены повысить цены на производимые ими товары. В результате спрос на эти товары снижается, а сами производители перестают нуждаться в прежнем количестве рабочих мест. Другая проблема протекционизма заключается в том, что граждане являются одновременно и потребителями, и изготовителями товаров и услуг. Например, если государство не допускает импорт товаров, произведенных по более низкой себестоимости, — например, автомобилей более высокого качества, произведенных за рубежом, — оно сохраняет работу гражданам собственной автомобильной промышленности. Но в результате расходы собственных потребителей возрастают. Защитники неэффективной промышленности, которая сталкивается с зарубежной конкуренцией, предлагают использовать ресурсы, которые в противном случае были бы использованы на более прогрессивные отрасли. Рабочие, которые в этом случае были бы заняты в инновационных отраслях, занимались бы развитием высокоэффективных новых отраслей, а не "вытягивали" непродуктивные отрасли, способные выжить только в искусственно созданных государством экономических условиях. Перераспределение субсидий от умирающего производства в инновационную индустрию может быть жестоким по отношению к отдельным рабочим. Но вместо того, чтобы избегать потребностей в переменах, защищая непродуктивное производство, государство могло бы предоставить более эффективную помощь отечественным рабочим, разработав программы их переквалификации. (В случае с пожилыми рабочими, которым до пенсии остается несколько лет, вместо программ переквалификации могут оказаться действенными программы раннего ухода на пенсию.)
Следующая распространенная ошибка — предположение о том, что хорошо для одного, то будет обязательно хорошо для всех. Например, если вы находитесь на открытом стадионе и хотите получше все рассмотреть, хорошим решением проблемы будет подняться со своего места, — но только в том случае, если вы будете единственным, кто стоит. Если все присутствующие пожелают последовать вашему примеру, то для каждого стоящего обзор будет таким же плохим, как и для каждого сидящего, когда все оставались на местах (но сейчас добавится и усталость от стояния!). Следовательно, то, что хорошо для вас одного, на самом деле плохо для всех, если они будут делать это одновременно с вами. Ошибочное сопоставление является заблуждением, поскольку некоторые вещи нужно делать с оглядкой на относительность положения. Например, если свою карьеру на фирме вы начинаете с самой низкооплачиваемой должности, а затем получаете 50%-ную надбавку, когда никто другой ее не получает, ваша относительная позиция в пределах данной фирмы улучшается. Однако, если все сотрудники фирмы получат 50%-ную надбавку к зарплате одновременно с вами, вы останетесь все тем же самым низкооплачиваемым сотрудником фирмы. Если то, что происходит с вами, есть вашим относительным положением в пределах данной фирмы, то получение такого же повышения для всех сотрудников не сделает вас ни на йоту счастливее. (С другой стороны, если вы больше интересуетесь своим положением по отношению к людям, которые работают на других фирмах, получение 50%-ной надбавки к жалованью считается хорошим событием, даже если все остальные сотрудники вашей фирмы получили такую же прибавку.)
Все мы ценим безопасность. Но был ли известный американский политик действительно благоразумен, когда сказал, что мы должны потратить столько денег, сколько понадобится, для того чтобы полеты на борту коммерческих самолетов стали "как можно более надежными"? ' Экономисты сказали бы: "Нет!" Проблема заключается в Том, что "как можно более надежное" путешествие на коммерческих самолетах обошлось бы нам всем чрезмерно дорого. Хотя надежность — вещь хорошая, достижение полной надежности нельзя назвать стоящей целью, если это сделает полет настолько дорогим, что только чрезвычайно богатые люди смогут позволить себе совершить его. В этом случае политик неудачно применил маргинализм — идею о том, что лучший способ решить проблему — это сравнить предельную прибыль с предельными издержками. Применив принцип маргинализма к безопасности полета, вы осознаете, что совершение "возможно более безопасного" полета есть чистой воды расточительство. Использовать первые несколько инноваций, введенных для безопасности полетов (такие, как ремни безопасности и радиолокационная установка), считается действительно разумным, поскольку дополнительная, или предельная, польза, которую приносит каждое из этих новшеств, будет большей, чем дополнительные, или предельные, затраты, необходимые для их оплаты. Но после того, как в сфере безопасности полетов были введены первые несколько инноваций, все последующие инновации принесли только небольшое предельное увеличение безопасности, но зато повлекли за собой высокие предельные издержки. Если затраты на создание дополнительных инноваций в сфере безопасности превышают пользу, которую от них получают, то такие инновации не должны быть применены. Добавлять приспособления для безопасности необходимо лишь до тех пор, пока предельная прибыль будет превышать предельные издержки, — что означает, что обычно вы прекращаете добавлять вновь изобретенные приспособления для безопасности до того, как достигнете уровня делать вещи "безопасными, насколько возможно".
Свободные рынки изменчивы, поскольку спрос и предложение зачастую очень быстро меняются, приводя к стремительным изменениям равновесных значений цены и количества (об этом речь идет в главе 8). Однако такое стремительное изменение проблемой не является. На самом деле быстрое реагирование рынков — одно из больших преимуществ. В отличие от государственной бюрократии, которая никогда ни на что не реагирует быстро, рынки могут приспособиться к глобальным изменениям в мире в течение нескольких минут. Новые равновесные цены и объемы приводят к тому, что ресурсы распределяются с целью их лучшего использования, а общество в целом не страдает ни от дефицита, ни от излишков. Так что не нужно называть рынки нестабильными. Давайте называть их поворотливыми!
Можно часто слышать о том, что американские фирмы не могут конкурировать фирмами, основанными в развивающихся странах, по причине многочисленных различий в почасовой оплате. Для того чтобы увидеть причины возникновения этой проблемы, давайте сравним завод в Соединенных Штатах с заводом в развивающейся стране. Предположим, что американский завод платит своим рабочим 20 долл. в час, а завод, в развивающейся стране — 4 долл. в час. Люди ошибочно приходят к выводу, что поскольку труд на зарубежном заводе оплачивается настолько ниже, то этот завод может легкостью продавать свои товары дешевле, чем это делает американский завод. Но этот аргумент ошибочен с учетом двух обстоятельств. Что действительно имеет значение, так это стоимость труда, затраченного на единицу продукта, а не стоимость труда за час работы. Разница в производительности обычно значит, что затраты на труд в пересчете на единицу продукта часто почти одинаковы, несмотря на огромную разницу в затратах на труд в пересчете за час работы. Для того чтобы понять, что я имею в виду, сравните производительность двух заводов. Поскольку американский завод использует намного более продвинутую технологию, один рабочий за час может произвести 20 единиц продукта. Американский рабочий получает 20 долл. в час, таким образом стоимость труда в пересчете на единицу продукта составляет 1 долл. Завод в развивающейся стране гораздо менее производителен; рабочий там производит всего 4 единицы продукта в час. При зарплате иностранного рабочего из развивающейся страны в 4 долл. в час стоимость труда в пересчете на единицу продукта тоже составляет 1 долл. в час. Теперь вам понятно, что более низкая почасовая оплата труда в развивающейся стране, измеряемая в часах, не переводится в более низкую стоимость труда в пересчете на единицу продукта, — что значит, что зарубежный завод не может продавать свой товар дешевле американского конкурента. Люди, которые обращают внимание исключительно на разницу в стоимости труда в пересчете на часы, никогда не упоминают разницу в продуктивности, которая обычно отражает стоимость труда в пересчете на единицу произведенного продукта. И не думайте, что в своем примере я использовал подтасованные цифры. Разница в заработной плате в разных странах действительно имеет тенденцию отражать разницу в производительности. Помните, что государство может завуалировать факт примерного равенства стоимости труда в пересчете на единицу продукта торгующих стран, поддерживая искусственно низкий фиксированный валютный курс. Например, если при обменном курсе 8 китайских юаней к 1 американскому долл. стоимость труда в пересчете на единицу продукта в Китае и США получится равной, то китайское правительство может сделать стоимость труда в пересчете на единицу продукта искусственно низким для американских потребителей, если оно зафиксирует свою валюту на уровне, к примеру, 16 юаней за 1 долл. В такой ситуации неспособность американских рабочих конкурировать с китайскими рабочими возникает благодаря манипуляциям с курсом валют, а не более низкому уровню заработной платы за час работы в Китае.
Некоторые политики высказываются за повышение подоходного налога, утверждая, будто единственным последствием такого шага будет увеличение денежной массы. Но снова и снова государство сталкивается с тем, что на повышение налогов люди реагируют меньшим объемом работы. И такое сокращение труда препятствует тому, чтобы общество получило все выгоды, которые поступили бы от дополнительной работы. (И, поскольку люди начинают меньше работать, увеличение налоговой ставки почти никогда не приносит ожидаемых выгод.) Так что если вы слушаете политика, ратующего за увеличение подоходного налога, внимательно разберитесь в его словах, чтобы убедиться, что плохие последствия предлагаемого повышения не принесут больше пользы, чём предполагается извлечь от расходования денег, полученных в результате увеличения налога.
В процессе оценки того или иного политического курса люди имеют склонность концентрироваться на том, как эта политика будет решать отдельную проблему, и полностью игнорировать или недооценивать все возможные другие последствия. Экономисты часто называют такую ситуацию законом непредвиденных последствий. Предположим, что вы установили налог на импортируемую сталь для того, чтобы защитить рабочих сталелитейной индустрии вашей собственной страны. Если вы установите достаточно высокий налог, их работа будет действительно защищена от конкуренции со стороны зарубежных сталелитейных компаний. Но непредвиденное последствие заключается в том, что некоторые рабочие автомобильной промышленности пострадают от зарубежной конкуренции. Почему? Налог, который защищает рабочих сталелитейной промышленности, повысит цены на сталь, в которой нуждаются национальные изготовители автомобилей. В результате национальные автопромышленники должны будут повысить цены на свои автомобили, что сделает их менее привлекательными по сравнению с зарубежными автомобилями. Повышение цен имеет тенденцию к сокращению продаж отечественных автомобилей, а это означает, что некоторые рабочие автомобильных заводов потеряют свою работу. Непредвиденные последствия слишком распространены. И нужно отдавать себе в этом отчет, как бы ни старались вас убедить политические деятели, предлагая, чтобы вы смотрели на вещи их глазами. Есть шанс, что они перечислят вам лишь хорошие последствия той или иной политики; и могут даже не вспомнить о ее не таких уж хороших побочных эффектах.
|