Тредженна, Корнуолл, 1975 год. Вот и она, черная скала из рассказа Уильяма Мартина

 

Вот и она, черная скала из рассказа Уильяма Мартина. С вершины утеса Нелл смотрела, как белая морская пена бурлит у подножия скалы, прежде чем устремиться в пещеру и отхлынуть с океанской волной. Несложно было представить бухту сценой для сокрушительных штормов, гибели кораблей и полуночных рейдов контрабандистов.

Вдоль вершины утеса выстроились деревья, загораживая вид на усадьбу Чёренгорб, дом матери Нелл.

Она засунула руки глубже в карманы куртки. Ветер здесь был жесток, и ей приходилось изо всех сил удерживать равновесие. Шея у Нелл затекла, а щеки одновременно горели от растирания и мерзли от ветра. Она повернулась, чтобы спуститься с края утеса по тропе из примятой травы. Дорога туда не доходила, даже тропа была узкой. Нелл шла осторожно: ее колено опухло и посинело после весьма опрометчивого визита в поместье Чёренгорб днем раньше. Она пришла, чтобы оставить письмо, в котором говорилось, что она — торговец антиквариатом из Австралии и просит позволения осмотреть дом в любое время, удобное его владельцам. Но когда она стояла у высоких металлических ворот, кто-то словно вселился в нее, в каждой клеточке тела возникла потребность, не менее острая, чем потребность дышать. В следующее мгновение Нелл отбросила всяческое достоинство и принялась отнюдь не изящно карабкаться на ворота, отыскивая опоры для ног среди декоративных металлических завитушек.

Нелепое поведение для женщины ее лет, но так уж вышло. Было невыносимо стоять совсем рядом с фамильным домом, местом своего рождения, и не иметь права даже взглянуть на него. К сожалению, сноровка Нелл не шла ни в какое сравнение с ее упорством. Нелл была равно смущена и благодарна, когда рядом неожиданно появилась Джулия Беннет. К счастью, новая хозяйка Чёренгорба приняла объяснение нежданной гостьи и пригласила ее войти.

Нелл странно себя почувствовала, когда заглянула в дом. Странно, но не так, как сама ожидала. Она лишилась дара речи от предвкушения. Нелл прошла через вестибюль, поднялась по лестнице, заглянула в дверные проемы, без конца повторяя себе: твоя мать сидела здесь, твоя мать ходила здесь, твоя мать любила здесь. Нелл ждала, что масштаб происходящего захватит ее, ждала, что некая волна узнавания покатится от стен, обрушится на нее и глубинная часть ее личности поймет — она дома. Но подобное ощущение так и не появилось. Увы, глупо было ждать, конечно же, и совсем не свойственно Нелл. Даже самый прагматичный человек становится временами жертвой томления по чему-то большему. По крайней мере, теперь она может добавить красок тем воспоминаниям, которые пытается восстановить. Теперь воображаемые беседы будут происходить в реальных комнатах.

Нелл высмотрела в высокой волнующейся траве палку как раз подходящей длины. Она подняла палку и продолжила осторожно спускаться по склону, мимо высокой каменной стены. До чего приятно было гулять с такой палкой, как будто не просто ходишь, а трудишься. Не говоря уже о том, что опора снимала часть напряжения с опухшего колена. На передних воротах висела табличка, как раз над той, которая отпугивала незваных гостей. «Продается» — было написано на ней, и еще номер телефона.

Так значит, этот коттедж — часть поместья Чёренгорб, тот самый дом, о котором Джулия Беннет упомянула вчера, а Уильям Мартин хотел бы сровнять с землей. Коттедж, который стал свидетелем «дурных» вещей, что бы старик ни имел в виду. Нелл прислонилась к воротам. С виду дом не слишком ужасен. Сад разросся, наступающие сумерки проникли во все щели и улеглись спать в темных прохладных углах. Узкая тропинка вела к дому, сворачивала налево у входной двери и петляла по саду. У дальней стены стояла одинокая статуя, покрытая зелеными пятнами лишайника: маленький голый мальчик посреди клумбы, большие глаза его навеки обращены к дому.

Нет, не клумбы — мальчик стоял в рыбном пруду.

Нелл исправилась быстро и уверенно и так удивилась этому, что крепче вцепилась в запертые ворота. Откуда ей знать?

И тогда сад перед ее глазами преобразился. Сорняки и колючки, росшие десятилетиями, поникли. Листья взлетели с земли, открыв дорожки, клумбы и скамейку. Свет вновь наполнил сад, рассыпаясь пятнами по воде. Нелл оказалась в двух местах одновременно: шестидесятипятилетняя старая женщина с больным коленом, которая цеплялась за ржавые ворота, и маленькая девочка с длинной косой, которая сидела на кочке мягкой, прохладной травы и болтала пальчиками ног в пруду…

Пухлая рыбка снова выпрыгнула на поверхность, сверкнуло ее золотистое брюшко, и девочка засмеялась, когда рыбка разинула рот и ущипнула ее за большой палец. Она любила пруд и хотела завести такой же дома, но мама боялась, что дочь упадет в него и утонет. Мама часто боялась, особенно когда дело касалось девочки. Если бы мама знала, где они были сегодня, она ужасно разозлилась бы. Но мама не знала, у нее опять был плохой день, она лежала в будуаре с влажной фланелью на лбу.

Услышав шум, девочка подняла глаза. Госпожа и папа вышли из дома. Они мгновение постояли, папа что-то сказал госпоже, но девочка не расслышала, он коснулся ее руки, затем госпожа медленно пошла вперед. Она странно смотрела на девочку, чем-то напоминая каменную фигурку которая целыми днями стояла в пруду и даже не моргала. Госпожа улыбнулась своей волшебной улыбкой. Девочка вытащила ноги из воды, ожидая, что скажет госпожа…

Грач пролетел над самой головой, и прошлое сгинуло. Выросли колючки и плющ, осыпались листья, и сад вновь стал влажным, сырым ущельем во власти темноты. Статуя мальчика позеленела от времени.

Нелл ощутила боль в костяшках пальцев. Она ослабила хватку и проследила за грачом, широкие крылья которого взбивали воздух, пока он поднимался к вершинам деревьев Чёренгорба. На западе клочок облака пропускал солнце, горя розовым светом в темнеющем небе.

Нелл изумленно смотрела на сад коттеджа. Девочка исчезла. Исчезла ли?

Нелл воткнула палку в землю и пошла обратно в деревню. Своеобразное ощущение двойственности происходящего, не сказать, что неприятное, сопровождало ее всю дорогу.