Первое же упоминание о сожжении мы находим в летописной записи за 1227 год.
В Новгороде связывают и бросают в огонь четырех волхвов. Были ли палачи - христианами? Летопись не оставляет сомнений в ответе на этот вопрос - арестовавшие волхвов новгородцы первым делом доставили их на двор архиепископа. Очевидно, что перед нами преданные сторонники православия.
Около того же времени в Смоленске духовенство требовало казнить монаха Авраамия, обвиняя его в ереси и чтении запретных книг - предложенные виды казни - «пригвоздить к стене и поджечь» и утопить. Житие Авраамия недвусмысленно называет тех, кто требовал его казни: «попы, игумены, и священники, если бы могли, съели бы его живьем». «Бесчинно попы, а также игумены ревели на него, как волы; князья и бояре не нашли за ним никакой вины, проверивши все и убедившись, что нет никакой неправды, но все лгут на него». Обращает внимание и соответствие христианским запретам пролития крови способов казни: сожжение и утопление.
Далее, в 1284 г. в русской «Кормчей книге» (сборнике церковных и светских законов) появляется мрачный закон: «Если кто будет еретическое писание у себя держать, и волхованию его веровать, со всеми еретиками да будет проклят, а книги те на голове его сжечь.
Физически уничтожив сторонников русской родной веры (язычества), правящая церковь принялась за «конкурентов» по христианству.
В XIV в. той же Кормчей книге появляется апокрифическое «Правило 165 св. отец пятого собора: на обидящих святые божие цер кви», карающее сожжением на костре за разграбление церковного имущества. В летописи за 1438 г. упоминаются «Святые правила святых апостолов», предписывающие «огнем зжещи или живого в землю засыпати» за ересь (другой вариант: «Святые правила божественного закона святых апостолов повелевают такового церкви развратника огнем сжечь или живого в землю загрести»).
Согласно Густынской летописи (XVII в.), в 1438 г. митрополит Исидор, принявший католическую унию, «о т священного собору осужден был на сожжение, но бежал из темницы». Очевидно, что автор XVII в. не видел ничего необычного в таком приговоре Собора. Согласно Воскресенской и Второй Софийской летописям, князь не послал за беглецом погони, именно не желая его сжигать. Ясно также, что появление на Руси вышеперечисленных законов связано с христианской церковью. Способы опять-таки без пролития крови: сожжение и закапывание в землю.
Сомнительно, чтобы Исидор был единственным, к кому решились применить перечисленные законы. Возможно, именно с ними связаны следующие казни ведьм: в 1411 г. двенадцать колдуний были сожжены жителями Пскова по подозрению в том, что наслали на город мор, а в 1444 г. можайский князь велел сжечь боярыню Марью Мамонову «за волшебство».
И. Бердников упоминает о можайском княжестве, как примере влияния церкви на светскую юстицию - князь Андрей Дмитриевич Можайский вёл переписку с игуменом Кириллом Белоозёрским, написавшим ему послание с советами по наказанию преступников. Сын этого князя - Иван Андреевич - и сжёг ведьму. Резонно считать, что Иван Андреевич получил самое православное воспитание, в т. ч. в области права. Безусловно, что по законам того времени «ведовство» считалось преступлением, подлежащим церковному суду. Это также подтверждает то, что можайский князь действовал в союзе с церковными властями.
В 1490 г. новгородский архиепископ Геннадий велел сжечь на головах нескольких осужденных еретиков берестяные шлемы, (видимо, вспомнив закон о сожжении еретических книг на голове еретика). Двое наказанных сошли с ума и умерли. Архиепископ Геннадий причислен церковью к лику святых.
В 1504 г. состоялся знаменитый церковный собор, приговоривший к сожжению неизвестное количество «жидовствующих» еретиков. Летописец перечисляет по именам восемь человек, но добавляет «и иных многих еретиков сожгоша». Одним из инициаторов сожжения был игумен Иосиф Волоцкий - также причисленный церковью к лику святых.
Сожжения поддержал и наследник Великого князя Василий Иванович, через год занявший престол. Отсутствие сведений о сожжениях на Руси в его правление, возможно, связано с недостаточным количеством источников.
Наказывали за всё. Игумен Елизаровской пустыни - Памфия, живший в 16 веке в послании своём наместнику города Пскова замечает: "Егда приходит день рождества Предтечева, и прежде того на Купалу, исходят игньнцы, мужие и жены чаровницы по лугам, и по болотам, и в пустыни и в дубравы, ищущи смертным отравы на пагубу человека и скотом, туже и дивия корения копают на потворения мужем своим. Сия вся творят действом диаволим в этот день, приговоры сатанинским. Егда бо приидет праздник, во святую ту нощь мало на весь град возмятется, и в селах возбесятся, и бубны и сопели и гудением струнным, плясканием и плясанием, женам и девкам и главами киванием, и уснами их неприязен крик, вся скверныя песни, и хрептом их вихляния, и ногами их скакания и топтание, ту есть мужем и отроком великое падение, мужеско, женско и девичье шептание, блудное им воззрение и женам мужатым оскрвернение, и девкам растление.";
В правление Ивана Грозного, некий русский еретик, бежавший в Литву и прозванный там «вторым Лютером», рассказывал, что в Москве его должны были сжечь, но царь отменил смертный приговор. Доктор исторических наук Р. Г. Скрынников связывает это сообщение с церковным собором 1553‑54 гг., на котором была осуждена группа еретиков во главе с игуменом Артемием. Об Артемии Соборная грамота констатировала: «Царь и великий князь Артемию казнь отдал», т. е. помилование было личным решением царя.
Перечень казнённых времён Ивана Грозного сохранился в его «Синодике», составленном дьяками по архивным делам. Но «Синодик» не упоминает, как и за что казнены упомянутые в нём лица. Сопоставления с другими источниками позволяют уточнить, что плотники Неупокой, Данила и Михаил были сожжены весной-летом 1569 г. за употребление в пищу запрещённой церковными правилами телятины, а в августе 1575 г. сожжено 15 ведьм в Новгороде («а сказывают ведуньи»). Иностранец Петрей в записках начала XVII в. писал о Грозном:
Как ни был он жесток и неистов, однако ж не преследовал и не ненавидел за веру никого, кроме жидов, которые не хотели креститься и исповедовать Христа: их он либо сжигал живых, либо вешал и бросал в воду.
Об утоплении иудеев известно из летописи, но известие Петрея о сожжениях их уникально. Нет данных о причастности церкви к сожжениям времён Грозного, но не будем забывать основной принцип инквизиции - казнь осуществляют светские власти.
К тому же сожжению ведьм:
Повесть о волховании, написанная для Ивана Грозного, доказывает необходимость строгих наказаний для чародеев, и в пример выставляет царя, который вместе с епископом «написати книги повеле и утверди, и проклят чародеяние, и в весех заповеда таких огнём пожечи».
Бесспорно, что автор «Повести» выступал с позиции христианского благочестия: его ссылка на епископа - пример союза светской и духовной власти в расправе над преступниками против религии.
В 1584 г. на престол вступил крайне благочестивый государь Фёдор Иоаннович. В 1586 г. русскую церковь возглавил некто Иов (причислен к лику святых), в одном из своих сочинений одобривший казни языческих жрецов. Насколько можно судить по дошедшим источникам, во времена Иова сожжения стали обычной казнью. Английский посланник Флетчер, живший в Москве с 25.11.1588 по 6.05.1589, описывает одно из сожжений еретиков, как очевидец:
...муж и жена... были сожжены в Москве, в маленьком доме, который нарочно для того подожгли. Вина их осталась тайною, но вероятно, что они были наказаны за какую-нибудь религиозную истину, хотя священники и монахи уверили народ, что эти люди были злые и проклятые еретики.
Достоверность сообщения Флетчера подтверждается описанием способа казни - сожжением в срубе, часто упоминаемым в русских документах XVII в., но необычным для других стран. Если за полгода только в Москве Флетчер успел стать свидетелем сожжения двух человек, то есть основания для предположения, что таких сожжений было значительно больше. Летопись под 7099 г. (1590/91 гг.) описывает сожжение колдунов в Астрахани по приказу Федора Иоанновича: «пытав их, велел государь пережечь». Вкупе с сообщением патриарха Иова:
О великий государь, боговенчанный царь и великий князь Федор Иванович Всея Руси! Во‑истинну еси ты равен явися православному первому в благочестии просиявшему царю Константину и прародителю своему великому князю Владимиру, просветившему Русскую землю святым крещением: они же убо каждый в свое время идолы поправше и благочестие восприяша; ты же ныне великий самодержец и истинный рачитель благочестия, не единых идолов сокрушая, но и служащих им до конца истребляя...
Это даёт нам основание полагать, что во времена Фёдора Иоанновича казни за духовные преступления не были исключениями.
Та же тенденция продолжилась при Борисе Годунове, когда главой церкви оставался Иов. В январе 1605 г. грамота московского правительства о появлении Лжедмитрия в северные города сообщила:
Люди, которые в государстве за их богомерзкие дела приговорены на сожжение, а другие к ссылке, бежали в Литовскую землю за рубеж и злые плевелы еретические сеяли.
То есть людей, приговоренных к сожжению за ересь, было не так мало. Под тем же 1605 г. летописи сообщают о казни вероотступника Смирного. Согласно «Пискарёвскому летописцу» (написан в 1621‑1625 гг.):
...голова Стрелецкой Смирной Маматов из Грузии побежал в Кизылбаши и там обусурманился, понял жену. И царь его велел за то казнить разными муками: «Ты де покинул веру христианскую да обусурманился!».
«Новый летописец» (составлен в окружении патриарха в 20‑е гг. XVII в.) уточняет способ казни:
...бусурмана Смирного сведал, что он убусурманился, повелел ему дать разные муки, а напоследок же его окаянного велел обдать нефтью и повелел зажечь. Тут окаянный скончался.
Очевидно одобрение казни в окружении патриарха Филарета - «окаянный».
Что при Филарете - фактическом главе русского государства - сожжение признавалось обычной казнью за религиозные преступления - свидетельствует грамота Михаила Федоровича тобольскому архиепископу (5 февраля 1623 г.). О сожжении говорится, как о наказании, положенном за «великие духовные дела». Царь отвечал архиепископу на следующие жалобы:
...воры софийского протопопа перед боярином и воеводами и перед дьяком бесчестили. И боярин де и воеводы за то им ничего не учинили. И после де того на той же неделе перед тобою же, богомольцем нашим (архиепископом) и перед боярином и воеводы объявилися многие люди в великих духовных делах. И боярин де и воеводы, советовав о том с тобою, богомольцем нашим, учинили им наказание слегка и разослали во многие городы, а до конца над ними наказанья не учинили и огнем не сожгли.
Царь отказался вынести решение, пока архиепископ не отпишет ему «каким людям, и за какие было вины довелося наказанье до конца учинити и огнем жечь, и что их большие вины». Из грамоты ясно, что игумен был недоволен слишком милосердными приговором воевод, не учинившим наказания «до конца». Царь не возражал, но желал знать конкретные духовные преступления приговоренных.
От 1647 года до нас дошел указ Алексея Михайловича на имя шацкого воеводы Григория Хитрово:
И ты б женке Агафьице и мужику Терешке, дав отца духовного, велел их причастить святых Божьих тайн, будет достоит, а причастя святых Божиих тайн, велел их вывесть на площадь и сказав им их вину и богомерзкое дело, велел их на площади в струбе, облокши соломою, сжечь.
Агафья и её учитель в колдовском деле Терешка Ивлев обвинялись в том, что с помощью заклинаний и «нити мертвого человека с приговором» уморили до смерти нескольких крестьян. Текст указа самый благочестивый.
В 1649 гг. Земской Собор в Москве принял законодательный акт «Соборное уложение». Первая же статья Уложения гласила:
Будет кто иноверцы, какие ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на господа Бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на рождышую его пречистую владычицу нашу богородицу и приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников, и про то сыскивати всякие сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив, казнити, сжечь.
Интересна также 24-ая статья 22-ой главы «Уложения»:
А будет кого бусурман какими-нибудь мерами насильством или обманом русского человека к своей бусурманской вере принудит, и по своей бусурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма, и того бусурмана по сыску казнить, сжечь огнем безо всякого милосердия. А кого он русского человека обусурманит, и того русского человека отослать к патриарху, или к иной власти, и велети ему учинити указ по правилам святых апостол и святых отец.
Законодатели не очень последовательны. Если исламскому миссионеру удалось «какими-нибудь мерами» обратить русского в свою веру, то, значит, это были либо насилие, либо обман. Однако, русского, «насильством» обусурманенного, тоже не оставляют без наказания.
«Уложение» было составлено по правилам апостолов и святых отцов, законам греческих царей (т. е. «Кормчей книге»), указам русских царей и приговорам бояр, т. е. в соответствии с традицией. «Уложение» было подписано всеми участниками Собора, в т. ч. Освященным собором - высшим духовенством. Среди подписавших был и архимандрит Никон, через четыре года ставший патриархом. Тогдашний глава русской церкви патриарх Иосиф, в том же году написал царю послание, в котором сослался на первую статью Уложения:
«В Уложенной книге написано: кто изречёт на соборную и апостольскую Церковь какие хульные слова - да смертью умрёт. А он, Стефан (благовещенский протопоп) не точию на соборную и апостольскую Церковь хулу принёс и на все Божии церкви - и нас, богомольцев твоих, обесчестил. Милостивый... царь и великий князь Алексей Михайлович!.. Пожалуй нас, богомольцев своих, не вели, государь, своей государевой Уложенной книги нарушить - и вели, государь, нам, богомольцам твоим, по правилам святых апостолов и святых отцов и по заповедям прежних благочестивых царей дать на него, Стефана, собор [то есть соборный суд]. Царь государь, смилуйся!».
Государь, впрочем, выдавать протопопа Стефана на расправу не стал.
Итак, сожжение по Уложению 1649 г. было одобрено православной церковью, тем самым взявшей на себя часть ответственности за последовавшие казни по этому Уложению.
В дальнейшем источники прямо говорят о том, что отношения церкви и государства развивались по схеме: заказчик - исполнитель.
Дьяк Г. К. Котошихин, живший в XVII веке и известный своим сочинением «О России в царствование Алексея Михайловича», так рассказывает о существовавшей в его время (служил в 1658‑1664 гг.) системе террора по отношению к церковным противникам:
...а кого у них (в судах патриарха и церковных властей - Е. О. Ш.) за духовные дела... осудят на смерть, кто какую казнь заслужил, и они, из дела выписав приговор свой, посылают с теми осужденными людьми в царский суд, и по тому их приговору из царского суда велят казнить без задержания, кто чего достоин.
В Разбойном приказе «жгут живого за богохульство... за волховство, за чернокнижие, за книжное преложение, кто учнет вновь толковать воровски против апостолов, пророков и св. отец с похулением». «Смертные казни женскому полу бывают: за богохульство... жгут живых; за чаровство... отсекают головы».
Пытки обвиняемых также производились по требованию духовных властей:
«Когда нужно было кого-то пытать духовное начальство посылало обвиняемого к светскому начальству».
Ещё конкретный указ, Михаил Федорович Романов писал архиепископу Тобольскому:
А которые люди в духовных делах дойдут какого наказания, и ты б их велел смиряти по правилу святых отец, чтоб от всякого беззакония вперед уняти. А будет которые люди в духовных делах учнут не быть послушны, а дойдет до большого наказанья, и ты б их отсылал к боярину нашему и воеводам.
Австрийский дипломат фон Мейерберг (был в России в 1661-63 гг.) сообщает о правах патриархов:
...судят всякие дела, относящиеся к духовенству, церковному послушанию и христианским нравам, и никогда не получают у царя отказа на просьбы об утверждении этих приговоров.
Иностранцы, побывавшие в Москве в этот период, рассказывают о сожжениях еретиков, как очевидцы:
Ересь наказывается огнем. Еретик выходит на кровлю небольшого домика и оттуда спрыгивает во внутренность; на него бросают солому с лучинами; пламя скоро задушает его. Довольно и слишком строго это наказание. Тех, которые возбуждают какие-либо сомнения относительно веры, заключают в небольшие деревянные домики и сжигают живыми и выглядывающими оттуда.
Вернёмся к охоте на ведьм.
В начале 1653 г. воеводы Тулы, Карпова, Михайлова, Мосальска, на Осколе и др. получили указы о том, чтобы люди «впредь никаких богомерзких дел не держались и те б отреченные и еретические книги, и письма, и заговоры, и гадательные книжки, и коренья, и отравы пожгли, и к ведунам и к ворожеям не ходили и никакого ведовства не держались, и костьми и иным ничем не ворожили, и людей не портили». Относительно тех же, которые «от таких злых и богомерзких дел не отстанут, таких злых людей и врагов Божиих велено в срубах сжечь безо всякой пощады и домы их велено разорить до основания, чтоб впредь такие злые люди и враги Божии и злые их дела нигде не воспомянулись».
Была ли церковь причастна к указам против «врагов Божиих»? Известно, что в XVII в. наказания за ведовство считались церковным, духовным делом. Накануне появления Указа, в середине 1652 г. патриархом стал Никон, влияние которого на светскую власть первоначально было беспрецедентным в русской истории.
В 1658 г. пал Никон. Церковь пережила период безвластия. В 1664 г. на место блюстителя важнейшей московской епархии встал жёсткий администратор митрополит Павел. В 1666‑1667 г. состоялся злосчастный церковный Собор, на котором староверов, а также всех, не покоряющихся церкви, предали анафеме и объявили достойными «телесной» казни:
Аще ли же кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится святой восточной церкви и сему освященному собору, или начнет прекословить и противиться нам, и мы такового противника данной нам властью... проклятию и анафеме предаем....мы таковых накажем духовно: аще же и духовное наказание наше начнут презирать, и мы таковым приложим и телесные озлобления.
С этими двумя событиями связывают пик религиозных репрессий. Уже через неделю после назначения Павла был арестован и сослан Аввакум. На лесные убежища староверов обрушились военные экспедиции. С 1666 г. регулярными становятся сведения о сожжениях.
В 1666 г. в вязниковских лесах был схвачен и после допроса сожжен старообрядческий проповедник Вавила. Современник монах Серапион с одобрением писал: «богомерзкий чернец Вавилко сожжен за свою глупость». В том же 1666 г. гетман московской части Украины И. М. Брюховецкий сжёг шесть ведьм. Об отношениях Брюховецкого с московским правительством известно следующее.
Сделавшись гетманом, Б. начал укреплять своё положение связями с Москвой. Он внёс в свои отношения к московскому правительству то раболепство и низкопоклонство, от которых до сих пор воздерживались украинские гетманы: в обращениях к царю он писал себя «Ивашкой», «подножкой» царя и т. д. Первый из гетманов поехал он на поклон в Москву, принял титул боярина, женился на московской боярышне Салтыковой. Но самое главное, чем он рассчитывал купить всецело благосклонность Москвы и упрочить своё положение - это предложение московскому правительству, якобы от лица управляемой им страны, усиленного вмешательства в её внутреннюю жизнь. Такое предложение было чрезвычайно приятно Москве, так как расчищало желанный путь её традиционной политике. Во все большие города Малороссии были посланы теперь московские воеводы с расширенной компетенцией и правом взимать подати. В целях податного обложения была устроена перепись населения, возбудившая общий ропот. В своём угодничестве Б. зашёл так далеко, что просил о назначении митрополита из Москвы, от чего отказалось московское правительство.
В свете вышеизложенного, вполне логично утверждение Новомбергского о том, что сожжение ведьм, по приказу Брюховецкого, было исполнением московского законодательства.
В 1670 г. была сожжена женщина, беглая монахиня Алёна. Первоисточники дают следующую информацию.
1670 г., декабря 6. Отписка полкового воеводы Ю. Долгорукова в приказ Казанского дворца о вступлении его в Темников и о показаниях пленных:
Привели к нам, холопем твоим, вора и еретика старицу, которая воровала и войско себе збирала и с ворами вместе воровала, да с нею ж принесли воровские заговорные письма и коренья... Вор старица в распросе и с пытки сказалась Аленою зовут, родиною де, государь, она города Арзамаса. Выездные слободы крестьянская дочь, и была замужем тое же слободы за крестьянином; и как де муж ее умер, и она постриглась. И была во многих местах на воровстве и людей портила. А в нынешнем де, государь, во 179‑м году 1, пришед она из Арзамаса в Темников, и збирала с собою на воровство многих людей и с ними воровала, и стояла в Темникове на воевоцком дворе с атаманом с Федькою Сидоровым и его учила ведовству... Вора старицу велели за ее воровство и с нею воровские письма и коренья велели сжечь в срубе.
«Сообщение касательно подробностей мятежа, недавно произведенного в Московии Стенькой Разиным» (Архангельск, сентября 13/23 дня 1671 года. На корабле «Царица Эсфирь»):
Среди прочих пленных была привезена к князю Юрию Долгорукому монахиня в мужском платье, надетом поверх монашеского одеяния. Монахиня та имела под командой своей семь тысяч человек и сражалась храбро, покуда не была взята в плен. Она не дрогнула и ничем не выказала страха, когда услышала приговор: быть сожженой заживо. Бегство из монастыря считается у русских преступлением ужасным, караемым смертью. Прежде чем ей умереть, она пожелала, чтобы сыскалось поболее людей, которые поступали бы, как им пристало, и бились так же храбро, как она, тогда, наверное, поворотил бы князь Юрий вспять. Перед смертью она перекрестилась на русский лад: сперва лоб, потом грудь, спокойно взошла на костер и была сожжена в пепел.
В 1671 г. старообрядец Иван Красулин был сожжён в Печенгском монастыре - красноречиво уже само место казни. Зимой 1671‑72 гг. в Москве сожжен видный старообрядец Авраамий, несколько раньше него в Москве же взошёл на костёр старообрядец Исайя.
В 1672 г. в Астрахани воевода Одоевский сжёг К. Семенова, у которого была найдена тетрадка с заговорами. Вообще, казни начала 70‑х легко связать с восстанием Разина: Алёна и Семёнов участвовали в восстании, Авраамий и Исайя возглавляли опасную старообрядческую оппозицию в Москве. Бесспорен союз церкви и государства в борьбе с разинским движением - церковь предала Разина анафеме.
