ТОМ 1
ПРЕДИСЛОВИЕ
Из глубины веков доходят до нас песни и легенды о чудесной власти магови кудесников. Обычного человека всегда захватывала мысль о существованииколдунов, ведьм, чародеев, шаманов и гуру, вызывая в нем чувствоблагоговения и ужаса. Эти наделенные властью и облаченные покровомтаинственности люди поразительным образом противостояли традиционнымспособам взаимодействия с миром. Заклинания и заговоры этих людей вызывали вдругих неимоверный страх и одновременно привлекали к себе обещанием помощи иизбавлением от бед. Совершая свои чудеса при большом скоплении народа, этилюди одновременно умели поколебать представления об обычной реальностивремени и пространства и представить себя носителями качеств, не поддающихсянаучению и усвоению. В наши дни мантия чародея чаще всего обнаруживается на плечахдинамичных по своей природе практиков психотерапии, которые поразительнопревосходят своими умениями других специалистов в этой области. Наблюдая заих работой, испытываешь поразительные чувства удивления, неверия и полногонедоумения, тем не менее, магия этих психотерапевтических колдунов ичародеев, подобно магии колдунов и чародеев всех времен и народов, сведенияо которых, передаваемые из поколения в поколение, дошли до наших дней, --обладает определенной структурой.
Принц и маг Жил однажды на свете один принц, который верил во все, кроме трехвещей, в которые он не верил. Он не верил в принцесс, он не верил в острова,и он не верил в Бога. Отец принца, король, сказал ему, что таких вещей насвете не существует. Так, во владениях отца не было ни принцесс, ни островови никаких признаков Бога; и принц верил своему отцу. Но вот однажды принц сбежал из дворца и оказался в другой стране. И вэтой стране он с любого места побережья мог видеть острова, а на этихостровах странные, вызывающие волнение в крови, существа, называть которые унего не хватило духу. В то время, как он был занят поисками лодки, к немуподошел человек в вечернем наряде. -- Это настоящие острова? -- спросил юный принц. -- Разумеется, это настоящие острова, -- ответил ему человек в вечернемплатье. -- А эти странные волнующие существа? -- Это самые настоящие, самые подлинные принцессы. -- Тогда Бог тоже должен существовать! -- воскликнул принц. -- Я и есть Бог, -- ответил ему человек в вечернем наряде и поклонился. Юный принц изо всех сил поспешил к себе домой. -- Итак, ты вернулся, -- приветствовал его король-отец. -- И я видел острова, видел принцесс, и я видел Бога, -- заметил емупринц с упреком. Король отвечал непреклонно: -- На самом деле не существует ни островов, ни принцесс, ни Бога. -- Но я видел их! -- Скажи мне, во что был одет Бог? -- Он был в вечернем наряде. -- Были ли закатаны рукава его пиджака? Принц вспомнил, что рукава былизакатаны. Король улыбнулся. -- Это обычная одежда мага, тебя обманули. Тогда принц вернулся вдругую страну, пошел на тот же берег и снова встретил человека в вечернемнаряде. -- Король, мой отец, рассказал мне, кто вы такой, -- заявил ему принц свозмущением. -- Прошлый раз вы обманули меня, но на этот раз это не пройдет.Теперь я знаю, что это ненастоящие острова и ненастоящие принцессы, потомучто вы сами -- всего лишь маг. Человек на берегу улыбнулся в ответ. -- Ты сам обманут, мальчик мой. В королевстве твоего отца множествоостровов и принцесс. Но отец подчинил тебя своим чарам, и ты не можешьувидеть их. В раздумье принц вернулся к себе домой. Увидев отца, он взглянул емупрямо в глаза. -- Отец, правда ли, что ты не настоящий король, а всего лишь маг? -- Да, сын мой, я всего лишь маг. -- Значит, человек на берегу был БОГОМ? -- Человек на берегу -- другой маг. --Я должен знать истину, истину, которая лежит за магией! -- За магией нет никакой истины, -- заявил король. Принцу стало оченьгрустно. Он сказал: "Я убью себя". С помощью магии король вызвал смерть.Смерть стала в дверях и знаками подзывала к себе принца. Принц содрогнулся. Он вспомнил о прекрасных, но ненастоящих принцессахи о ненастоящих, но прекрасных островах. -- Что же делать, -- сказал он. -- Я смогу выдержать ЭТО. -- Вот, сын мой, -- сказал король, -- вот и ты начинаешь становитьсямагом. (Джон Фаулз)
Глава I СТРУКТУРА ВЫБОРА...операции почти непостижимого характера, парадоксальные ипротивоположные общепринятым процедурам. На наблюдателя, если он не посвященв дело и не владеет этой техникой с таким же мастерством, эти методыпроизводят впечатление магических. В современной психотерапии на передний план вышел целый рядхаризматических суперзвезд. Возникает впечатление, что эти люди решаютзадачу клинической психологии с чудесной легкостью психотерапевтическогомага. Вторгаясь в страдание, боль и мертвенное безразличие своих пациентов,они превращают их безнадежность в новую радость жизни, возвращают имнадежды. Хотя их подходы к решению задачи отличаются один от другого, какдень и ночь, одно качество, по-видимому, свойственно им всем: уникальнаячудодейственность присущей им силы. Шелдон Коп описал свой опыт общения содним из таких людей s книге "Гуру" (стр. 146): "Перлс обладает чрезвычайно сильным личным обаянием, независимостьюдуха, готовностью рисковать и идти в любом направлении, которое подсказываетему его интуиция, а также высокоразвитой способностью вызывать чувствоинтимной близости у любого, кто внутренне готов к работе с ним... Наблюдая за тем, как он ведет за собой другое существо, открывая емуновый опыт, нередко чувствуешь слезы на собственном лице, чувствуешь себя тосовершенно опустошенным, то заполненным радостной энергией. Интуиция Перлсанастолько тонка, а его методы настолько действенны, что иногда снудостаточно несколько минут, чтобы отыскать у пациента "горячую точку". Пустьвы немы, лишены гибкости, ваши чувства омертвели, вы нуждаетесь в помощи иодновременно боитесь, что она придет и изменит привычное. Перлс прикасаетсяк "горячей точке" и совершает чудо. Если вы готовы сотрудничать с ним,возникает такое впечатление, будто он просто протягивает вам руку, сжимаетпальцами замок-молнию и стремительным движением вниз распахивает ваше нутро,так что измученная наша душа падает на пол между ним и вами". Перлс, разумеется, не единственный из психотерапевтов, кто обладаетмагической силой подобного рода. Вирджиния Сатир и некоторые другиеизвестные нам психотерапевты, владеют этой способностью к чуду. Отрицатьсуществование этой способности или называть ее просто талантом, интуициейили гениальностью -- значит заранее налагать ограничения на собственныевозможности оказывать людям действенную помощь. А это значит, что вы теряетевозможность предложить приходящим к вам за помощью людям, опыт, который онимогут применить, чтобы изменить собственную жизнь и начать жить более полнои радостно. Наша задача в этой книге состоит не в том, чтобы подвергнутьсомнению магические свойства деятельности этих психотерапевтическихчародеев, которые мы ощутили в полной мере на самих себе: напротив, мы хотимсказать, что их магия похожа на другие сложные формы человеческойдеятельности, вроде живописи, сочинения музыки или запуска ракеты счеловеком на борту на Луну, и обладает структурой. А это значит, что ее можно усвоить, при наличии, конечно,соответствующих данных. Мы не собираемся убеждать вас, будто наличие этихданных и чтение этой книги гарантирует вам обладание этими динамическимикачествами. Мы стремимся лишь предоставить в ваше распоряжение конкретныйкомплекс инструментов, проявляющихся, как мы думаем, в неявной форме вдействиях психотерапевтов, о которых говорилось выше, чтобы вы могли начатьили продолжить бесконечный процесс совершенствования, обогащения и ростадиапазона умений, необходимых в вашей практике психотерапевта. Так как для обоснования этого комплекса инструментов мы не можемсослаться на какую-либо известную уже психологическую теорию или указать насуществующий психотерапевтический подход, необходимо, как нам кажется, датькраткое описание процессов, свойственных человеку, исходя из которых, мысоздавали описываемые ниже инструменты. Мы называем этот процессмоделированием.
СТРУКТУРА ВЫБОРА
ЧЕРЕЗ СТЕКЛО, ТУСКЛО Вмешательство логической функции в тех случаях, когда оно имеет место,изменяет данность, уводит ее от реальности. Мы не можем описать дажеэлементарных психических процессов, не наталкиваясь на каждом шагу на этотвозмущающий -- а, может, правильно сказать "помогающий" -- фактор. Войдя всферу психического, ощущение вовлекается в круговорот логических процессов.По своему произволу психика изменяет данное, представленное ей. В этомпроцессе следует различать две вещи: во-первых, действительные формы, вкоторых происходит это изменение: во-вторых, продукты, полученные изисходного материала в результате этого изменения. "Организованная деятельность логической функции втягивает в себя всеощущения и строит свой собственный внутренний мир, который последовательноотходит от реальности, сохраняя с ней в некоторых точках такую тесную связь,что происходят непрерывные переходы от одного к другому, и мы едва замечаем,что действуем на двойной сцене -- в нашем собственном внутреннем мире(который мы, разумеется, объективируем, как мир чувственного восприятия) и,одновременно, в совершенно ином, внешнем мире". (Н. Vaihmder. The Philosophy of As If. pp. 159-160). Мысль в том, что между миром и нашим опытом этого мира существуетнеустранимое различие, высказывали многие мыслители, известные нам изистории цивилизации. Будучи людьми, мы не имеем дела непосредственно с миром. Каждый из нассоздает некоторую репрезентацию мира, в котором мы все живем. То есть все мысоздаем для себя карту или модель, которой пользуемся для порождениясобственного поведения, В значительной степени именно наша репрезентациямира задает наш будущий опыт в этом мире: то, как именно мы воспринимаемэтот мир, с какими выборами сталкиваемся в своей жизни. "Не следует забывать, что назначение мира идей в целом (карты илимодели -- авт.) не состоит в изображении мира, -- такая задача была бысовершенно невыполнима, -- а в том, чтобы у нас был инструмент, позволяющийнам легче отыскивать свой путь в мире". (Н. Vaihinger. The philosophy of As If. p. 15). В мире нет и двух людей, опыт которых полностью совпадал бы междусобой. Модель, создаваемая нами для ориентировки в мире, основываетсяотчасти на нашем опыте. Поэтому каждый из нас создает отличную от другихмодель общего для нас мира и живет, таким образом, в несколько инойреальности. "...следует отметить важные характеристики карт. Карта -- нетерритория, которую она представляет: но если это правильная карта, ееструктура подобна структуре территории, что и служит объяснением ееполезности..." (Л. Korzybski, Science I Sanity, 4th ed. 1958. p. 58-60). Нам хотелось бы отметить здесь две вещи. Во-первых, между миром и любойконкретной моделью или репрезентацией мира неизбежно имеется различие.Во-вторых, модели мира, создаваемые каждым из нас, также отличаются одна отдругой. Показать это можно множеством различных способов. Для наших целей мывыделили три категории:
[2] нейрофизиологические ограничения,социальные ограничения и индивидуальные ограничения.
Опыт и восприятие как активный процесс (нейрофизиологическиеограничения) Рассмотрим системы рецепторов у человека: зрение, слух, осязание,обоняние и вкус. Существуют физические явления, которые лежат за пределами,доступными восприятию через эти пять общеизвестных сенсорных канала.Например, звуковые волны, частота которых либо меньше 20 колебаний всекунду, либо, наоборот, больше 20000 колебаний в секунду, человеческим ухомне воспринимаются. Однако в структурном отношении эти физические явления неотличаются от тех, которые укладываются в означенные рамки: это физическиеволны, которые мы называем звуком. Зрительная система человека способнаулавливать волны, располагающиеся в интервале от 380 до 680 миллимикрон.Волны, ОТКЛОНЯЮЩИЕСЯ от этих величин в большую или меньшую сторону,человеческим глазом не воспринимаются. В данном случае мы в соответствии сгенетически детерминированными нейрофизическими ограничениями такжевоспринимаем лишь часть непрерывного физического явления. Человеческое тело чувствительно к прикосновению -- к контакту споверхностью кожи. Тактильное чувство представляет собой прекрасный примертого, насколько сильно наша нейрофизическая система может влиять на нашопыт. В серии экспериментов, проведенных еще в прошлом веке (Boring, I957.стр. 110-III), Вебер установил, что одна и та же действительная ситуация,имеющая место в мире, может восприниматься человеком как два совершенноразличных тактильных ощущения. В своих опытах Вебер обнаружил, что присущаянам способность ощущать прикосновения к поверхности кожи, резко различаетсяв зависимости от того, в каком месте человеческого тела расположены точкиконтакта. Для того, чтобы две точки на предплечье воспринимались отдельнодруг от друга, необходимо в тридцать раз увеличить наименьшее расстояниемежду двумя точками, воспринимаемыми в качестве двух отдельных точек, -- намизинце. Таким образом, целая область идентичных, реально присутствующих вмире ситуаций стимулирования воспринимаются как два совершенно различныхопыта исключительно из-за особенностей нашей нервной системы. Приприкосновении к мизинцу мы воспринимаем одну и ту же ситуацию, какприкосновение в двух различных местах, а при прикосновении к предплечью --как прикосновение к одному месту. Физический мир остается неизменным, а нашипереживания под воздействием этого мира в этих двух случаях резко отличаютсяодно от другого, как функция нашей нервной системы. Подобные различия между миром и нашим восприятием мира можнопродемонстрировать и на примере других чувств. Ограниченность нашеговосприятия хорошо осознается учеными, осуществляющими в исследованиифизического мира различные эксперименты и стремящимися с помощью приборовраздвинуть эти границы. Приборы воспринимают явления, не воспринимаемыенашими чувствами или не различаемые ими, и дают их нам в форме сигналов,воспринимаемых нашим сенсорным аппаратом; с этой целью применяютсяфотографии, датчики давления, термометры, осциллоскопы, счетчики Гейгера,датчики альфа-излучения и т.д. Таким образом, одно из неизбежных отличийнаших моделей мира от самого мира объясняется тем, что наша нервная системапостоянно искажает или опускает целые части действительного мира. В итоге круг возможного человеческого опыта сужается, и возникаютразличия между тем, что происходит в мире на самом деле, и тем, чтопредставляет собой наш опыт второго мира. То наша нервная система, котораяизначально детерминирована генетическими факторами, представляет собойпервый комплекс фильтров, обусловливающих отличие мира -- территории -- отнашей репрезентации мира -- его карты,
Через стекло тускло: в очках с социальным предписанием (социальныеограничения) "...Мысль состоит здесь в том, что функцией мозга, нервной системы,органов чувств является, главным образом, устранение, а не производство.Каждый человек в любой момент своей жизни способен вспомнить все, чтокогда-либо с ним случилось, воспринять все, что происходит на всемпространстве вселенной. Функция мозга и нервной системы заключается в том,чтобы защитить нас от угрозы испытывать потрясение и замешательство передэтой массой в значительной мере бесполезного знания, не имеющего отношения кделу, заслонить нас от большей части того, что в любой момент могло бы бытьвоспринято нами или возникнуть в памяти, оставив нам лишь чрезвычайно малуюи тщательно отобранную часть материала, возможного материала, которая, повсей вероятности, может быть практически полезной. При таком пониманиикаждый из нас представляет собой потенциально Вольный Разум... Чтобыобеспечить выживание, Вольный Разум должен проходить через редукционныеклапаны мозга и нервной системы. В результате на выходе мы имеем лишь тонкуюструйку того вида сознания, которое помогает нам выжить на поверхностиразнообразных содержаний этого редуцированного сознании, человек придумал идо деталей разработал системы символов и неявные философии, которые мыназываем языками. Каждый индивид одновременно пользуется благами тойконкретной языковом традиции, которой он принадлежит от рождения, ииспытывает на себе ее тяготы -- пользуется благами, ПОСКОЛЬКУ язык даетдоступ к накопленному опыту других людей; испытывает тяготы, поскольку языкукрепляет в нем мнение, будто это урезанное сознание представляет собойединственное осознание и вводит в обман его чувство реальности, так чточеловек слишком легко начинает принимать свои понятия за ложные, а слова --за действительные вещи", (Aldous Huxly. The Doors of Perception. New York.Harper I Raw. 1954 pp. 22-23). Второе отличие нашего опыта мира от самого мира возникает благодарямножеству социальных ограничений или фильтров (очков предписаний), которыемы называем социально-генетическими факторами. Под социальной генетикой мыимеем в ВИДУ всевозможные фильтры или категории, действию которых мыподвержены в качестве членов той или иной социальной системы: язык,общепринятые способы восприятия и разнообразнейшие функции, относительнокоторых в данном обществе существует относительное согласие. Наиболее общепринятым социально-генетическим фильтром является,очевидно, наша языковая система. В рамках любой конкретной языковой системы,к примеру, богатство нашего опыта связано отчасти с числом различии,проводимых в какой-либо области наших ощущений. В языке майдусевероамериканских индейцев Северной Калифорнии для описания всего цветовогоспектра имеется только три слова. Они делят цветовой спектр следующимобразом (в скобках приведены наиболее близкие английские эквивалентыобозначений языка майду): тит (сине-зеленый) лак (красный) ту лак (желто-оранжево-коричневый) В то время, как человеческие существа способны различать в видимомцветовом спектре 750000 различных оттенков (Boring, 1957), носители языкамайду распределяют свой цветовой опыт, как правило, по трем категориям,которыми они располагают, благодаря родному языку. Три вышеназванныхцветовых термина охватывают тот же диапазон ощущения действительного мира,что и восемь цветовых терминов английского языка. Суть сказанногозаключается в том, что человек, говорящий на языке майду, как правило,осознает только три категории опыта цветового ощущения; носители английскогоязыка обладают в данном случае большим числом категорий, а значит, и большимчислом первичных перцептуальных различении. Это значит, что в то время, какговорящий на английском языке будет описывать собственный опыт ощущения двухобъектов, как два различных опыта (скажем, желтая книга и оранжевая книга),для говорящих на языке майду описания, сделанные в идентичной ситуациидействительного мира, в этих двух случаях не будут друг от друга отличаться(две книги цвета тулак). В отличие от нейрофизиолого-генетических ограничений,социально-генетические ограничения легко преодолимы. Самым убедительнымобразом об этом свидетельствует наша способность разговаривать на разныхязыках -- то есть для организации собственного опыта и репрезентированиямира мы способны применять несколько комплексов социально-генетическихкатегорий или фильтров. Возьмем, к примеру, предложение "Книга голубая*. --Слово "голубая" представляет собой имя, которое мы, носители английскогоязыка, научились применять для описания собственного опыта восприятияопределенной части континуума видимого света. Введенные в заблуждениеструктурой нашего языка, мы начинаем думать, будто "голубая" -- представляетсобой некое свойство объекта, называемого нами книгой, а не имя, которым мыназвали собственное ощущение. "В восприятии комплекс ощущении "сладко-белый" постоянно встречается всвязи с веществом "сахар". По отношению к этой комбинации ощущении психикаприменяет категории вещи и ее атрибуте "сахар -- сладкий". "Белый" здесьтакже выступает в роли объекта, а "сладкий" в роли атрибута. Психикеизвестны и другие случаи ощущения "белый", когда оно выступает в ролиатрибута, так что и в этом случае хорошо известное нам "белое" берется вкачестве атрибута. Однако категорию "вещь -- атрибут" невозможно применить,если "сладкое" и "белое" -- это атрибуты, и никакого другого ощущения недано. И тут нам на помощь приходит язык и, соединяя имя "сахар" с цельнымощущением, позволяет нам рассматривать единичное ощущение в качествеатрибутов... Кто дал мысли власть полагать, что "белое" -- это вещь, а"сладкое" -- атрибут? Какое право имел он предполагать, что оба ощущенияпредставляют собой атрибуты, а затем мысленно добавить какой-то объект вкачестве носителя этих атрибутов? Обоснование этого невозможно отыскать ни всамих ощущениях, ни в том, что мы рассматриваем в качестве реальности...Созданию дано только ощущение. Добавляя вещь к тем ощущениям, которые попредположению представляют собой атрибуты, мышление впадает в серьезноезаблуждение. Оно гипостазирует ощущение, которое, в конечном счете,представляет собой всего лишь некоторый процесс, в качестве обладающегосамостоятельным бытием атрибута, и приписывает этот атрибут вещи, котораялибо существует, как некоторый комплекс ощущений, либо была прибавлена ктому, что ощущалось... Где находится "сладкое" приписываемое сахару? Оносуществует лишь в акте ощущения... Мышление, тем самым, не просто изменяетнекоторое ощущение, непосредственное ощущение, но все более и более отходитот действительности, и все больше увязывает и запутывается в своихсобственных формах. С помощью творческой способности -- говоря научнымязыком -- оно придумало Вещь, которая, как предполагается, обладаетАтрибутом. Эта Вещь -- фикция. Атрибут, как таковой -- тоже фикция, аотношение между ними также фиктивное. Категории опыта, применяемые нами и другими членами социальнойситуации, в которой мы живем, представляют собой отличие наших моделей мираот самого мира. Отметим, что в случае нейрофизиологических фильтров действие последнихв нормальных условиях сказывается одним и тем же для всех человеческихсуществ -- это общее основание опыта, которое объединяет нас в качествечленов особого вида. Социально-генетические фильтры одинаковы для всехчленов одной и той же социально-лингвистической общности, однако имеетсябольшое число различных социально-лингвистических общностей. Таким образом,второе множество фильтров различает нас друг от друга уже в качествечеловеческих существ. Возникают более радикальные различия между опытамиразличных людей, порождающие еще более резкие различия между ихрепрезентациями мира.Третье множество ограничений -- индивидуальные ограничения --представляют собой основание наиболее значимых различий между нами, какпредставителями человеческого рода.
Через темное стекло тускло: в очках с индивидуальными предписаниями(индивидуальные ограничения) Третье отличие нашего опыта мира от самого мира создается множествомфильтров, которые мы называем индивидуальными ограничениями. Подиндивидуальными ограничениями мы имеем в виду все ограничения, которые мысоздаем в качестве людей, опираясь на собственный уникальный жизненный опыт.Каждый человек располагает некоторым множеством переживаний, которыескладываются в его личностную историю и уникальны в такой же мере, как иотпечатки пальцев. Подобно тому, как каждый человек располагает выбором отпечатковпальцев, отличных от отпечатков пальцев любого другого человека, онрасполагает и неповторимым опытом личного развития и роста, так что нет идвух людей, чьи жизненные истории были бы идентичны друг другу. Хотяжизненные истории людей могут быть в чем-то подобны одна другой, по крайнеймере, некоторые их аспекты у каждого человека уникальны и неповторимы.Модели или карты, создаваемые нами в ходе жизни, основаны на нашеминдивидуальном опыте, и так как некоторые аспекты нашего опыта уникальны длякаждого из нас, как личности, то и некоторые части нашей модели мира такжебудут принадлежать только нам. Эти специфические для каждого из нас способыпредставления мира образуют комплекс интересов, привычек, симпатий иантипатий, правил поведения, отличающих нас от других людей. Все этиразличия опыта неизбежно ведут к тому, что у каждого из нас модель опытанесколько отличается от модели мира любого другого человека. Возьмем, к примеру, двух внешне неотличимых друг от друга близнецов,которых в одном и том же доме воспитывают одни и те же родители и опыткоторых совпадает почти во всех деталях. Даже в этих условиях каждый изблизнецов, наблюдая, как родители откосятся друг к другу и к остальнымчленам семьи, может по-разному моделировать собственный опыт. Один из нихможет думать: мои родители никогда не любили друг друга, они всегдассорились, спорили между собой и предпочитали мне мою сестру. Другой, напротив, может думать так: мои родители действительно любилидруг друга, обо всем они говорили подробно и подолгу, и очень любили моюсестру, таким образом, даже в предельном случае с близнецами различияличностного опыта могут приводить к различиям в том, как они создают своимодели восприятия мира. Если же речь идет о людях, никак не связанных междусобой, различие личностных моделей будет гораздо значительнее,распространяясь на большое число аспектов этих моделей. Этот третий комплекс фильтров -- индивидуальные ограничения -- лежит воснове глубоких различий между людьми и их способами создания моделей мира.Различия между нашими моделями могут быть либо различиями, изменяющимипредписания (заданные нам обществом) таким образом, что наш опыт становитсябогаче, а число возможных выборов больше; либо различиями, обедняющими нашопыт, и ограничивающими нашу способность действовать эффективно.
МОДЕЛИ И ПСИХОТЕРАПИЯ Согласно нашему личному опыту люди приходят за помощью к психотерапевтуобычно, когда они страдают, чувствуют в себе скованность, отсутствие выбораи свободы действий. Мы обнаружили, что дело, как правило, не в том, что мир слишкомограничен и что нет выбора: просто эти люди не способны увидеть существующиевозможности, потому что те не представлены в моделях этих людей. В жизненном цикле почти любого человека в нашей культуре имеется рядпереходных периодов, связанных с изменением, которое он должен, так илииначе, преодолеть. В различных формах психотерапии разработаны различныекатегории работы с этими пациентами в эти важные переходные периоды.Интересно то, что некоторые люди преодолевают эти периоды без особыхтрудностей, причем время перехода насыщенно у них энергичной творческойдеятельностью. Другие люди, столкнувшись с теми же требованиями, переживаютэти периоды, как время, сплошь пронизанное страданиями и болью. Для нихважно выстоять эти периоды: главная забота, стоящая перед ними в этом случае-- просто выжить. Различие между этими группами людей состоит, как намкажется, в том, что люди, которые реагируют на этот стресс и успешносправляются с ним, творчески справляются с ним, располагают богатойрепрезентацией или моделью ситуации, в которой они находятся, такой моделью,которая позволяет им различать широкий набор возможностей в выборесобственных действий. Другие люди, напротив, чувствуют, что набор возможныхвыборов у них ограничен, причем ни один из имеющихся выборов не представляетдля них ценности -- они являются как бы участниками игры "прирожденный неудачник". Всвязи с этим возникает вопрос: "Как получается, что, сталкиваясь с одним итем же миром, различные люди переживают его столь различным способом?" Понашим представлениям, это различие вытекает, в первую очередь, из различийих моделей. Вопрос тогда можно поставить иначе: "Как получается, что люди,сталкиваясь с многозначным, богатым и сложным миром, приходят к созданиюубогой модели мира, причиняющей им страдание?" Стремясь понять, почему же некоторые люди не перестают причинять себестрадание и боль, важно осознать для себя, что они не испорчены, не больны ине сумасшедшие, на самом деле они выбирают лучшие из осознаваемых имивозможностей, то есть лучшие выборы из тех, что присутствуют в ихсобственной конкретной модели мира. Другими словами, поведение людей, какимбы странным и причудливым оно ни казалось, на первый взгляд, -- становитсяосмысленным в наших глазах, если его рассматривать в контексте выборов,порождаемых моделями мира этих людей. Трудность не в том, что они делаютневерный выбор, а в том, что их выбор ограничен -- у них нет богатогочеткого образа мира. Всеобъемлющий парадокс человеческого существованиязаключается в том, что те же процессы, которые помогают нам выжить, расти иизменяться -- обусловливают одновременно возможность создания и сохраненияскудной, выхолощенной модели мира. Суть этих процессов заключается в уменииманипулировать символами, то есть создавать модели. Таким образом, процессы,позволяющие нам осуществлять самые необычные и поразительные видычеловеческой деятельности, совпадают с процессами, блокирующими путь кдальнейшему росту, если мы вдруг по ошибке примем за действительностьсобственную модель. Важно назвать три общих механизма, обусловливающих это:генерализацию, опущение и искажение.
Генерализация -- это процесс, в котором элементы или части модели,принадлежащей тому или иному индивиду, отрываются от исходного опыта,породившего эти модели, и начинают репрезентировать в целом категорию, поотношению к которой данный опыт является всего лишь частным случаем.Способность к обобщению, генерализации играет в нашем взаимодействии с миромважную роль. Полезно, например, основываясь на опыте ожога от прикосновенияк горячей плите, придти путем обобщения к правилу, что к горячим плитамприкасаться нельзя. Однако, если мы обобщим этот опыт в утверждении, чтоплиты опасны, и будем на этом основании избегать комнат, в которых ониимеются, мы без всякой к тому необходимости ограничим свою свободу действияв мире. Предположим, что ребенок, впервые усевшись в кресло-качалку, опрокинулего, резко опрокинувшись на спинку кресла. В результате он, возможно, придетк выводу, что кресла-качалки неустойчивы, и не захочет даже попытаться сновасесть в него. Если в модели мира этого ребенка кресла-качалки не отличаютсяот кресел и стульев вообще, тогда все стулья подпадают под правило: неоткидывайся на спинку кресла (стула)! У другого ребенка, который создалмодель, включающую в себя различение кресел-качалок от прочих предметов длясидения, больше возможностей для выбора того или иного поведения.Основываясь на собственном опыте, он вырабатывает новое правило илиобобщение, относящееся только к креслам-качалкам: не откидывайся на спинкукресла! -- в итоге у него более богатая модель и больше возможностей выбора. Процесс обобщения может привести, например, того или иного индивида кформулированию такого правила, как "Не выражай открыто собственных чувств!"В контексте концентрационного лагеря это правило может обладать большойценностью для выживания, так как оно позволяет избегать ситуаций, влекущихза собой возможность наказания. Но, применяя это правило в семье, человек,отказываясь от экспрессивности и в общении, которая в этом случае полезна,ограничивает свои возможности достижения близости. В результате у него можетвозникнуть чувство одиночества и ненужности, он чувствует, что выбора у негонет, поскольку возможность выражения чувств в его модели не предусмотрена. Суть сказанного в том, что одно и то же правило, в зависимости отконтекста, может быть полезным, или, напротив, вредным, то есть, что верныхна все случаи жизни обобщений не существует, и каждая модель должнаоцениваться в конкретном контексте ее употребления. Более того, все это дает нам ключ к пониманию поведения, которое можетпоказаться нам странным или неуместным, то есть мы поймем его, если сможемувидеть поведение человека в контексте его зарождения. Второй механизм, который может использоваться нами либо для того, чтобыэффективно справляться с жизненными ситуациями, либо для того, чтобызаведомо обрекать себя на поражение, -- это опущение.
Опущение -- это процесс, позволяющий нам избирательно обращать вниманиена одни размерности нашего опыта, исключая рассмотрение других. Возьмем, кпримеру, способность людей отсеивать или отфильтровывать множество звуков вкомнате, заполненной разговаривающими между собой людьми, и слышать голосконкретного человека. С помощью этого же процесса люди могут блокироватьвосприятие знаков внимания и заботы от других, значимых для них людей.Например, один человек, убежденный в том, что он не заслуживает вниманиядругих людей, пожаловался нам, что его жена не проявляет к нему никакихзнаков внимания и заботы. Побывав у него дома, мы убедились, что женанапротив, относилась к нему с вниманием и заботой и определенным образом,проявляла их. Но так как эти проявления противоречили генерализации,выработанной этим человеком и касающейся его собственной ценности, он вбуквальном смысле слова не слышал слов жены. Это предположениеподтвердилось, когда мы привлекли внимание человека к некоторым из еевысказываний, и он заявил нам, что не слышал, чтобы она говорила ему этого. Опущение уменьшает мир до размеров, подвластных, согласно нашемупредставлению, нашей способности к действиям. В некоторых контекстах этоуменьшение может оказаться полезным, в других оно служит источником боли истрадания.
Третий процесс моделирования -- это искажение. Искажение -- этопроцесс, позволяющий нам определенным образом смещать восприятие чувственныхданных. Фантазия, например, позволяет нам приготовиться к таким переживаниям,которые мы можем испытывать прежде, чем они случаются на самом деле. Людиискажают сиюминутную действительность, когда они, например, репетируют речь,которую собираются произнести позже. В результате именно этого процессапоявились на свет все те произведения искусства, которые когда-либо былисозданы людьми. Небо, как оно представлено на картине Ван Гога, возможнолишь потому, что Ван Гог сумел исказить собственное восприятиепространства--времени, в котором он находился в момент создания картины.Точно так же все великие произведения литературы, вес революционные научныеоткрытия предполагают способность искажать, представлять наличную реальностьсмещенным образом, Эти же приемы люди могут применять, чтобы ограничитьбогатство собственного опыта. Например, наш знакомый, построившийгенерализацию, что он не стоит ничьего внимания и заботы, вынужден былзаметить под нашим воздействием знаки внимания своей жены, однако он тотчасже исказил их. А именно, когда он всякий раз слышал слова жены, в которыхпроявлялось ее внимание к нему, он поворачивался к нам с улыбкой, и говорил:"Она говорит так, потому что ей что-то нужно от меня". Таким образом, онизбегал столкновения собственного опыта с созданной моделью мира: все, чтомешало ему придти к более богатым представлениям о мире, и препятствоваловозникновению более близких отношений с женой, с собственной женой. Человек, которого в какой-то момент жизни отвергли, приходит кгенерализации, что он не достоин чьего-либо внимания. Поскольку этагенерализация входит в его модель мира, он либо опускает знаки внимания,либо считает их неискренними. Не замечая знаков внимания со стороны другихлюдей, он может легко держаться мнения, выраженного в генерализации, что онне стоит ничьего внимания. Это описание представляет собой классическийпример контура положительной обратной связи: самореализующегося пророчества,или опережающей обратной связи (Pribram, I967). Обобщения индивида или егоожидания отфильтровывают и искажают его опыт таким образом, чтобы привестиего в соответствие с ожидаемым результатом. Так как опыт, способныйпоставить сомнение его генерализации, отсутствует, ожидания подтверждаются,и описанный цикл постоянно возобновляется. Так люди обеспечивают неприкосновенность своих убогих моделей мира. Рассмотрим классический психологический эксперимент по изучению эффектаожиданий, осуществленный Постменом и Брунером. "...В психологическом эксперименте, результаты которого, по праву,должны быть известны далеко за пределами психологической науки, Брунер иПостмен обращались к испытуемым с просьбой иде
