Национальный и религиозный состав населения

В начале XX в. в России проживало более 200 народов, говоривших на 146 языках и наречиях. Самыми многочисленными являлись славяне. До революции 1917 г. термин «русские» обнимал три основные восточнославянские народа — великороссов, малороссов и белорусов. Первых по переписи 1897 г. насчитывалось 55,4 млн (47,8%), вторых — 22 млн (19%) и третьих — 5,9 млн (6,1%). Имеете ОНИ составляли абсолютное большинство в стране — 83,3 млн или 71,9%. Из других славянских народов в России жили поляки, сербы, болгары, чехи и др. Вторыми по общей численности были тюркские народы: казахи — 4 млн и татары — 3,7 млн В России (вместе с Польшей и Финляндией) была самая многочисленная среди других государств мира еврейская диаспора, насчитывавшая около 6 млн человек. Кроме того, еще 6 народов имели численность от 1 до 1,4 млн: латыши, немцы, армяне, молдаване, мордва и эстонцы. Эти 12 перечисленных народов, насчитывающие более 1 млн каждый, составляли 90% населения империи.

Ведущую роль в развитии российской государственности играли русские (великороссы). Эту роль они выполняли не только благодаря своей численности, но и присущим им чертам национального характера — человеческой открытости и незлобивости, трудолюбию и стойкости в борьбе с невзгодами. Эти и другие качества помогали им жить в мире и дружбе с людьми разных рас, национальностей и религиозных убеждений, поддерживать с каждым из более чем двухсот представленных в империи народов истинно добрососедские отношения. Русский народ нес на своих плечах основную тяжесть работы по созданию единого экономического и культурного пространства и государственному строительству на территории огромной державы. В заселении и хозяйственном освоении окраин принимали активное участие украинцы, белорусы и другие народы.

 

(Российское государство, исторически расширяясь за счет присоединения смежных территорий и неславянских народов, не возводило между ними и великорусами какой-либо стены. Государственное законодательство было одинаковым для тех и других в том смысле, что все народы являлись подданными царя, различие существовало главным образом в религиозном отношении. В стране веками мирно уживались народы и группы, исповедующие разные религии. В конфессиональном плане по числу верующих преобладала lПравославная Церковь (87 млн чел. или 76% населения). За ней шли мусульманская (13,9 млн — 11,9%), иудаистская (3,6 млн — 3,1%), протестантская (2,4 млн — 2%) и католическая (1,5 млн — 1,2%) конфессии. Остальная, сравнительно небольшая часть населения исповедовала буддизм (ламаистской разновидности), конфуцианство, старообрядчество, шаманизм и др. верования. Лица нехристианского вероисповедания официально именовались инородцами. В юридическом, более четком определении к ним относились некоторые млемена, преимущественно монгольские, тюркские и финские, поставленные «по правам состояния и по управлению» в особое положение. Таковых насчитывалось 6,6%, управлявшихся в соответствии с Уставом 1822 г. об инородцах, подготовленным М. Сперанским.)

Покровительством самодержавия пользовалась Православная Церковь, что признавалось официально, хотя имела место веротерпимость по отношению к другим религиям. Преследовались лишь отдельные секты, деятельность которых наносила физический или психический ущерб своим адептам, ограничивались до 1905 г. права староверов, а также вплоть до февраля 1917 г. приверженцев иудаизма (для последних существовала «черта оседлости» в пределах 10 польских и 15 российских губерний, а также «процентные нормы» приема в средние и высшие учебные заведения). В верхах правых партий бытовало мнение о том, что подчинение Православной Церкви государству привело к ее бюрократизации и утрате былого влияния на мирскую паству. В церковных кругах настойчиво поднимался вопрос о восстановлении патриаршества, но решению его противился влиятельный при царском дворе К. Победоносцев.

К началу XX века завершился длившийся почти два столетия процесс формирования единой Российской империи с исторически максимально раздвинутыми и геополитически удачно сбалансированными границами. Сложилось уникальное государственное образование, многонациональное население которого сплачивалось не только единством границ, но и общностью исторических судеб, этнических, социально-экономических и культурных связей. Непрерывные перемещения населения, резко усилившиеся в это время, способствовали широкому территориальному смешению этносов, изживанию их обособленности, хозяйственному и социокультурному взаимообогащению. Столь сложный организм невозможно было расчленить без ущемления как общегосударственных интересов, так и интересов отдельных народов.

Тем не менее социально-экономическое и культурное развитие национальных окраин, рост национального самосознания народов требовали от правительства проведения более гибкой национальной политики, расширения прав национальностей прежде всего в области культуры. На отделении настаивали только польские, частично финские и западно-украинские сепаратисты. Поскольку национальные движения нередко проходили под религиозными лозунгами и поддерживались церковными организациями, с 1903 г. начали готовиться законопроекты о веротерпимости. Соответствующий закон был издан в начале 1905 г. Свободу вероисповедания провозгласил Манифест 17 октября 1905 г.

Касаясь национально-религиозной политики самодержавия, нельзя не отметить тенденциозно-политического тезиса Ленина о России как о «тюрьме народов». Воспроизведенный в «Кратком курсе истории ВКП(б)» он бездумно повторялся едва ли не всеми историками России советского времени. На деле он не выдерживает серьезной критики. Государствообразующий народ — русский — в России не пользовался никакими привилегиями. Здесь не существовало особых законов для великороссов и для других народов. Отдельное законодательство об «инородцах» вызывалось учетом особенностей их хозяйственного положения и кочевого быта: к примеру, нормы землепользования для них были выше, чем для русскоязычных переселенцев, не платили они и денежного, наиболее обременительного налога. В начале XX в. значительная часть инородце» перешла от кочевого скотоводства к оседлому образу жизни, связанному с земледелием, что явилось основанием для передачи излишков их земель новоселам, что привело к земельным спорам. В Польше и Литве действовали некоторые

положения кодекса Наполеона, Финляндия в составе Российской империи обрела свою конституцию, свои органы законодательной и исполнительной власти, свою армию, таможню, монету и многое другое, чего она была лишена в составе Швеции. В школах Прибалтики вводилось преподавание на местных языках вместо немецкого, то же допускалось на других национальных окраинах. Иначе говоря, все народы-«невольники» (по Ленину) в составе империи развивались, сохранили свой язык и культуру, имели свою родовитую элиту, духовенство и церковь, у многих появилась собственная интеллигенция.

Что касается русского народа, то на его плечи приходились сновные государственные повинности и тяготы. Крестьяне центральной России получили при освобождении меньшие земельные наделы, чем представители того же coсловия на национальных окраинах. Следует подчеркнуть, что в России не сложилось чисто великорусской элиты. Все родственники царской семьи, как и собственно самодержцы, обязаны были заключать браки с лицами «королевской крови», т.е. иностранцами, и все они в этническом отношении являлись своеобразными маргиналами. Точно также и многие видные сановники империи считали за честь породниться с выходцами из других стран, а также поляками, татарами, украинцами, грузинами и дворянами других национальностей. Российское самодержавие сохранило привилегии и права всех ханов, беков, шляхтичей, баронов, нойонов, тайшей и т.п. Они были приравнены к дворянам, имели власть над сородичами, назначались ми высокие посты в центре и на местах. Многонациональной была и новая предпринимательская, торгово-финансовая элита, равно как и таковая в сфере науки, культуры, искусства.

Говоря о несостоятельности ленинской характеристики России как «тюрьмы народов», не следует впадать и в другую крайность, отрицая при этом сам факт существования в общественно-политической жизни страны национального вопроса. Последний, так же как и аграрно-крестьянский вопрос, безусловно стоял на повестке дня России начала XX века. Как тот, так и другой являлись важными факторами, способствовавшими обострению социально-политической атмосферы, но это не значит, что их разрешение было возможно только на путях радикальной ломки существовавшего государственного строя, как утверждалось в советской исторической литературе. Опыт нескольких лет столыпинских аграрных преобразований вскоре показал, что существовал и другой, не менее эффективный, но более безболезненный путь реализации означенных проблем — реформистский.

 

 

§ 2