Глава 22 День восемнадцатый. Совпадение

 

Гуннар Хаген стоял у двери в ресторан «Шрёдер» и озирался. С момента последних титров «Боссе» прошло тридцать минут и три телефонных разговора. Он не нашел Харри ни дома, ни в Доме искусств, ни на работе. И тогда Бьёрн Холм посоветовал ему заглянуть в ресторан «Шрёдер», где у Харри было убежище. Контраст между молодыми, красивыми, без-пяти-минут-знаменитыми клиентами Дома искусств и старыми алконавтами «Шрёдера» был разительный. В углу у окна в полном одиночестве сидел за столом Харри. С полулитровым стаканом.

Хаген двинулся к столу:

– Я пытался до тебя дозвониться. Ты что, мобильный выключил?

Старший инспектор взглянул на него без всякого выражения:

– Да звонили тут все… Куча журналистов, оказывается, только и мечтают со мной поговорить.

– На канале мне сказали, что редакция программы «Боссе» обычно вместе с гостями ходит после эфира в Дом искусств.

– Меня поджидали журналисты, поэтому я попросту смылся. Так в чем дело, шеф?

Хаген хлопнулся на стул и посмотрел, как Харри поднимает к губам стакан и золотистая жидкость течет к нему в рот.

– Я говорил с начальником управления, – сказал Хаген. – Это уже серьезно, Харри. Заявить, что Снеговик по-прежнему на свободе, значит нарушить приказ о неразглашении информации.

– Это точно, – отозвался Харри и сделал еще глоток.

– «Точно»? И больше тебе нечего сказать? Ради всего святого, Харри, какого черта ты это сделал?

– Общественность имеет право знать, – усмехнулся Харри. – Наша демократия, шеф, построена на гласности.

Хаген стукнул кулаком по столу, отчего люди с соседних столиков посмотрели на него ободряюще, а официантка, проходившая мимо с подносом полулитровых стаканов, – тревожно.

– Ты со мной, Харри, кончай в игры играть. Мы официально заявили, что дело закрыто. Ты в очень дурном свете показываешь власть, ты хоть это понимаешь?

– Моя работа – ловить убийц и бандитов, – ответил Харри, – а не показывать чего-то там в хорошем свете.

– Это две стороны одной и той же медали, Харри! Наши профессиональные действия зависят от того, как к нам относится общество. Пресса – это важно!

Харри покачал головой:

– Пресса еще ни разу не помогла и не помешала мне раскрыть дело. Пресса важна только для простаков, которые хотят выскочить вперед. Тех, кому вы докладываете, интересуют только конкретные результаты и как их подает пресса: в позитивном ключе или в негативном. А я хочу поймать Снеговика – и точка.

– Ты опасен для окружающих, – сообщил ему Хаген. – Ты об этом знаешь?

Харри воззрился на него с удивлением, но потом обдумал это утверждение, медленно кивнул, допил остатки и жестом попросил у официантки еще.

– Я разговаривал с нашим начальником. – Хаген сдерживался из последних сил. – Мне было сказано найти тебя и надеть крепкий намордник. Ясно?

– Так точно, шеф.

Хаген изумленно заморгал, лицо Харри по-прежнему не выражало никаких эмоций.

– Начиная с сегодняшнего дня я хочу держать руку на пульсе всего, что происходит, – сказал Хаген. – Я хочу, чтобы мне немедленно докладывали обо всем. Но поскольку ты, конечно, этого делать все равно не станешь, я уже переговорил с Катриной Братт и поручил эту работу ей. Есть возражения?

– Никаких, шеф.

Наверно, подумал Хаген, Харри пьян гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд.

– Братт сказала, что ты приказал ей отправиться к ассистентке Идара Ветлесена и просмотреть историю болезни Арве Стёпа. Без санкции прокурора. И к чему ты это затеял? Ты вообще понимаешь, чем это нам грозит? А если бы Стёп об этом узнал?

Голова Харри дернулась вверх, как у сторожевого пса.

– Что значит «если бы»?

– А то, что никаких записей относительно Стёпа она так и не нашла.

– Да ну? И почему это, интересно?

– Не знаю, Харри. Я только страшно рад, что все обошлось и проблем у нас не возникло. Арве Стёп! Елки зеленые! Короче, обо всем, что Братт нароет – или не нароет, – она будет мне докладывать ежедневно.

Харри кивнул официантке, которая поставила перед ним новый стакан.

– И что, она уже получила указания насчет…

– Насчет чего?

– Ну, когда она только пришла, вы сказали ей, что я буду ее этим самым… – И Харри замолчал.

– Ее кем?.. – разъяренно спросил Хаген.

Харри покачал головой.

– Да что с тобой? Ты в порядке?

– В полном, – ответил Харри, проглотил половину содержимого своего стакана одним большим глотком и положил на стол сотенную бумажку. – Приятного вечера, шеф.

Хаген сидел, пока Харри не вышел из ресторана. Только тут он заметил, что в стакане у Харри нет пены. Он осторожно понюхал его, потом поднес к губам. На вкус было кисленько. Пахло яблоком.

 

Харри шел домой по тихим улицам города. Окна старинных невысоких домов светились в темноте кошачьими глазами. Он хотел позвонить Валенку, узнать, как идут дела, но решил сдержать слово и не дергать его раньше времени. Он свернул на улицу Софиес-гате. Ни души. Направился к дому, как вдруг заметил какое-то движение. Свет отразился в чьих-то очках. Через дорогу от него, за рядом припаркованных у тротуара машин, стоял человек и вроде бы закрывал автомобильную дверцу. Харри отлично знал, какие машины тут обычно стоят. Эта – «Вольво С70» – была не из их числа.

Было слишком темно, и Харри не мог разглядеть лица, но увидел, что человек наклонил голову так, чтобы держать Харри в поле зрения. Журналист? Харри шел мимо машин. В боковых зеркалах он видел, как за ним движется чужая тень. Не прибавляя шагу, Харри сунул руку в карман пальто. Он слышал приближающиеся шаги и чувствовал, как на него накатывает ярость. Он сосчитал до трех и резко повернулся. Человек застыл на месте.

– Вы не меня ищете? – спросил Харри и шагнул вперед с револьвером в руке, другой схватил человека за шиворот и толкнул так, что оба они упали на капот какого-то автомобиля. Харри прижал ему плечом горло и приставил револьвер к очкам.

– За мной пришел? – прохрипел он.

Заорала сигнализация, заглушив ответ человека. Тот пытался вырваться, но Харри не уступал, и в конце концов тот сдался. Его затылок со звоном стукнулся о капот машины, и тут свет фонаря упал ему на лицо. И Харри его отпустил. Человек попытался подняться и закашлялся.

– Вставайте, – сказал Харри, сграбастал человека под мышки и потащил к себе.

Харри открыл подъезд и втолкнул туда человека.

– Вы что, мать вашу, тут делаете? – спросил он его. – И откуда знаете, где я живу?

– Я пытался дозвониться по номеру на вашей визитной карточке. А потом позвонил в справочную, и там мне дали ваш адрес.

Харри посмотрел на человека. Вернее, на его очертания в ночной темноте. Даже на фотороботе он был бы больше похож на профессора Филипа Беккера.

– Я выключил телефон, – буркнул Харри.

Харри довел его до своей квартиры, открыл дверь, стянул с себя ботинки, дошел до кухни и включил чайник.

– Я видел вас сегодня в «Боссе», – сказал Беккер, входя в кухню как был – в ботинках и пальто. Лицо его было бледным до синевы. – Смело. Так что я подумал, что тоже должен проявить мужество. В конце концов, я вам обязан.

– Обязаны? Мне?

– Вы поверили мне, поверили, что я невиновен. И спасли от публичного унижения.

– Хм. – Харри пододвинул профессору стул, но тот покачал головой.

– Я уже ухожу. Только скажу вам кое-что, чего никто не должен знать. Возможно, это и не относится к делу… Это касается Юнаса.

– Так.

– В тот же вечер, когда я узнал о Лоссиусе, я взял у ребенка кровь.

Харри вспомнил о пластыре на плече Юнаса.

– И соскоб слизистой изо рта. Отправил все это в службу установления отцовства, чтобы они сделали анализ ДНК.

– Да? Разве так можно, без адвоката?

– Раньше нельзя было, а теперь любое частное лицо может заплатить и получить результат анализа. Две тысячи восемьсот крон с человека. Чуть побольше, если вам нужно срочно. Я так и сделал. И сегодня пришел ответ. Юнас… – Беккер остановился и вздохнул. – Юнас не мой сын.

Харри медленно кивнул.

Беккер покачнулся, как будто хотел сесть.

– Я попросил их поискать по всей базе данных совпадения, и они нашли. Идеальное.

– Идеальное? То есть самого Юнаса?

– Да.

Харри задумался. Похоже, в конце тоннеля забрезжил свет.

– Иными словами, кто-то уже отправлял им пробы Юнаса для анализа ДНК, – сказал Беккер. – Мне сказали, что предыдущий запрос был сделан семь лет назад.

– И они подтвердили, что это пробы Юнаса?

– Нет, пробы анонимны. Зато у них осталось имя заказчика.

– Кто?

– Это клиника, которой больше не существует.

Харри знал ответ еще до того, как Беккер произнес – «Мариенлюст».

– Идар Ветлесен, – покачал головой Харри, как будто примеривался к криво висящей картине, желая ее поправить.

– Точно, – подтвердил Беккер, хлопнул в ладоши и бледно улыбнулся. – Вот и все. Это значит, что у меня… нет сына.

– Мне очень жаль.

– Да я давно это чувствовал.

– Хм. А почему вы примчались ко мне?

– Не знаю, – ответил Беккер.

Харри ждал.

– Я… Мне нужно было что-то сделать… – Профессор запнулся, но заставил себя продолжить: – Я теперь совсем один. Моя жизнь отныне совершенно бессмысленна. Если бы тот пистолет был настоящим…

– Э, так не пойдет, – перебил Харри. – Гоните эту мысль. Чем больше об этом думаешь, тем она кажется соблазнительней. Но вы забываете одну вещь. Даже если жизнь потеряла смысл для вас, вы еще нужны другим. Например, Юнасу.

– Юнасу? – фыркнул Беккер. – Кукушонку этому? Гнать мысль о… Вас этому учат в вашей полицейской школе?

– Нет, – ответил Харри.

Они посмотрели друг на друга.

– Ладно, – сказал Беккер. – По крайней мере, вы теперь знаете.

– Спасибо, – поблагодарил Харри.

Беккер ушел, а Харри все сидел и покачивал головой, не замечая, что вода закипела, чайник выключился, а красный огонек под кнопкой давно погас.