Глава 26 День девятнадцатый. Тишина

 

Харри еще раз нажал на звонок в квартиру Арве Стёпа.

Охота неизвестно на кого закончилась для черного «амазона» пустой площадью на Акер-Брюгге.

– Если у него там баба, он, само собой, не откроет, – поделился Бьёрн Холм и посмотрел на трехметровые двери.

Харри нажал на соседний звонок.

– Там же конторы, – напомнил Бьёрн Холм. – Стёп живет один, на самом верху. Я читал.

Харри оглянулся по сторонам.

– Да не-е, – сказал Холм, потому что понял, о чем он думает. – Фомкой не выйдет. И стекло тута армированное, не разобьешь. Надо подождать, пока охранник не…

Харри вернулся к машине. И вот тут Бьёрн Холм не успел разгадать его мыслей. По крайней мере, пока Харри не сел за руль и Бьёрн не вспомнил, что ключи так и остались в замке зажигания.

– Нет! Харри! Нет!!! – Его слова потонули в реве мотора.

Колеса прокрутились по гладкому от дождя асфальту, и машина дернулась вперед. Бьёрн Холм раскинул руки перед машиной, но успел поймать взгляд Харри из-за руля и отскочил в сторону. «Амазон» ударился в дверь с глухим звуком. Стекло покрылось белыми трещинами, еще секунду повисело в воздухе, а затем осыпалось на асфальт. Прежде чем Бьёрн успел осмотреть повреждения, Харри уже вышел из машины и пролез в образовавшееся в двери отверстие.

Бьёрн, матерясь, двинул за ним. Харри схватил горшок с огромной, в человеческий рост, пальмой, доволок до лифта и нажал кнопку вызова. Когда блестящие алюминиевые двери раздвинулись, он установил горшок между ними и ткнул пальцем в белую дверь с зеленой надписью «Вход»:

– Прикрой черный ход, я пойду по главной лестнице. Перекроем пути к отступлению. Встречаемся на седьмом, Холм.

Вскарабкавшись по узенькой железной лестнице на третий этаж, Бьёрн Холм весь взмок от пота. Его голова и тем более тело не были предназначены для таких выкрутасов: он, черт возьми, эксперт! Ему нравилось реконструировать события, а не конструировать их.

Слышно было только звенящее эхо его собственных шагов и пыхтение. Он остановился. А что ему делать, если на него кто-нибудь выскочит? Когда Харри вызвал его на Сейльдуксгата, то попросил захватить с собой табельный револьвер, но ничего не говорил насчет того, что его можно будет пускать в ход. Или он это имел в виду? Бьёрн схватился за перила и запыхтел опять. Что бы сделал Хэнк Уильямс? Напился бы. Сид Вишез? Показал бы фак и смылся. А Элвис? Элвис Пресли. Точно. Бьёрн Холм вытащил на бегу револьвер.

Лестница кончилась. В открытую дверь коридора Бьёрн увидел Харри. Тот стоял в самом конце, прислонившись спиной к стене возле коричневой двери в квартиру. В одной руке у него был револьвер, вторую он поднял, приложил палец к губам и кивнул на дверь. Та была приоткрыта.

– Пойдем по комнатам, осмотрим одну за другой, – прошептал Харри Бьёрну, когда тот приблизился. – Ты налево, я направо. В одном темпе, спина к спине. И не пыхти.

– Погодь! – прошептал Бьёрн. – А если Катрина там?

Харри молча посмотрел на него.

– Ну, я тока хотел сказать, – забубнил Холм, пытаясь понять, что же он хотел сказать, – в худшем случае, значить, я застрелю… коллегу?

– В худшем случае, – поправил Харри, – коллега застрелит тебя. Ясно?

Юный эксперт из Скрейи кивнул и пообещал себе, что, если все закончится благополучно, он таки перейдет, черт возьми, на бриолин.

Харри беззвучно приоткрыл дверь ногой и скользнул в квартиру. Он почувствовал дуновение сквозняка. Первая дверь направо была в конце прихожей. Харри взялся за ручку левой рукой – в правой был револьвер, – открыл дверь, вошел. Это был кабинет. Пусто.

Харри вышел к Холму в прихожую и жестом показал, чтобы тот не опускал револьвер.

Они пошли по квартире дальше.

Кухня, библиотека, тренажерный зал, столовая, зимний сад, гостевая комната. Везде пусто.

На Харри повеяло холодом, и, войдя в гостиную, он понял почему. Дверь на террасу была открыта настежь. Белые занавески нервно трепетали на ветру. По обе стороны гостиной отходили два коридорчика, каждый заканчивался дверью. Харри показал Холму, чтобы тот зашел в правую, а сам остановился у второй.

Харри затаил дыхание, собрался, чтобы не промахнуться, и открыл дверь.

В темноте он различил кровать, белое покрывало и что-то похожее на тело. Левая рука нащупала возле двери выключатель.

– Харри! – раздался голос Холма. – Сюда, Харри!

Голос взволнованный, но Харри все равно не обратил на него внимания, сосредоточился на глядящей на него темноте. Он повернул выключатель, и в следующее мгновение спальня осветилась множеством ламп. Никого. Харри проверил шкафы и вышел. Холм с револьвером в руке стоял возле своей двери. Харри подошел.

– Он не шевелится, – прошептал Холм. – Мертвый. Он…

– Чего ты тогда кричал? – отозвался Харри, подошел к ванне, наклонился к голому человеку, лежащему в ней, и снял с него маску поросенка. На шее отчетливо выделялась тонкая красная полоса, лицо казалось белее снега, а полуприкрытые веки не закрывали зрачков. Арве Стёпа было не узнать.

– Вызову группу, – сказал Холм.

– Погоди.

Харри подержал ладонь у Стёпа возле рта. А потом взял главного редактора за плечи и как следует тряхнул.

– Ты что делаешь?

Харри тряхнул еще сильнее.

Бьёрн положил руку Харри на плечо:

– Харри, он мертв, неужели ты не…

И тут Холм поперхнулся своими словами. Потому что Арве Стёп открыл глаза и вдохнул, как ныряльщик, наконец-то выскочивший на поверхность из темных глубин океана, – глубоко, с болезненным хрипом.

– Где она? – спросил Харри.

Стёп замотал головой, глядя на Харри расширенными от страха зрачками.

– Где она? – повторил Харри.

Стёп никак не мог сфокусировать взгляд, а из приоткрытого рта вырвался только всхлип.

– Жди тут, Холм.

Холм кивнул, глядя, как Харри выходит из ванной.

 

Харри стоял на краю террасы Арве Стёпа. Внизу, метрах в двадцати пяти от него, поблескивала черная вода канала. В лунном свете он различал скульптуру на приподнятом над водой постаменте и безлюдный мост. А там… Что-то виднелось в воде, похожее на дохлую рыбу. Черное кожаное пальто. Она прыгнула. С седьмого этажа.

Харри шагнул ближе к краю террасы и встал между двумя пустыми цветочными вазонами. Он тут же вспомнил: Эстмарка, Эйстейн, соскальзывающий со скалистого берега прямо в воду, в озеро Хёук. Харри с Валенком вытягивают его наверх. Эйстейн на больничной койке в Королевском госпитале с какими-то строительными лесами вокруг шеи. Тогда Харри узнал, что с большой высоты надо прыгать, а не шагать, и держать руки по швам, чтобы не сломать ключицы. Но главное – решаться прыгать надо быстро, пока не подступил страх. Вот почему не успел пиджак Харри мягко упасть на землю, как он уже летел вниз, слыша рев ветра в ушах. Черная вода неслась прямо на него. Черная, как асфальт.

Он сжал пятки вместе, и в следующее мгновение воздух как будто разом вырвался из него, а чья-то невидимая рука попыталась сорвать с него одежду. Звуки исчезли. Он почувствовал парализующий холод, рванулся и вынырнул на поверхность. Огляделся по сторонам, увидел черное пальто и поплыл к нему. Ноги уже ничего не чувствовали, и он понял, что у него в запасе всего несколько минут: потом тело просто-напросто откажется работать при такой температуре. Но он также знал, что резкое охлаждение могло спасти Катрине жизнь: клетки и органы мгновенно перейдут в режим анабиоза, функционируя при минимальном количестве кислорода.

Харри поднажал и поплыл в тяжелой черной воде к блестящему кожей пальто.

Наконец он на месте. Харри схватил ее и…

Он выругался, выплюнул воду и посмотрел в сторону террасы. Повел взглядом от ее края по крышам, по металлическим трубам, откосам, которые прилегали к соседним домам, где тоже были террасы, множество пожарных лестниц, а значит, возможностей скрыться за лабиринтом фасадов Акер-Брюгге. Он все еще держался на воде, но понимал, что на уважение Катрины ему больше рассчитывать не придется: он повелся на самый дешевый трюк. На какой-то миг ему даже показалось, что сейчас совсем неплохо было бы утонуть.

 

В четыре утра перед Харри на кровати лежал, дрожа, закутанный в халат Арве Стёп. Куда только делся его загар! Да и вообще он как-то съежился и сразу превратился в старика.

Харри принял обжигающе горячий душ и теперь сидел на стуле в свитере Холма и штанах, одолженных ему Стёпом. Из гостиной доносился голос Бьёрна, который пытался по мобильному организовать погоню за Катриной Братт. Харри попросил его соединиться с управлением и дать описание ее внешности, потом дозвониться до полиции аэропорта Гардермуэн, на случай если она попробует сесть на утренний рейс, а также связаться с отрядом «Дельта», чтобы они обыскали ее квартиру, хотя Харри был более чем уверен, что там ее не найдут.

– Так, значит, вы уверены, что это была не просто сексуальная игра и Катрина Братт попыталась вас убить, – произнес Харри.

– Да она хотела меня задушить! – стуча зубами, отозвался Стёп.

– Хм. А еще она спрашивала вас насчет алиби…

– Третий раз говорю вам: да! – простонал Стёп.

– И она думает, вы и есть Снеговик?

– Хрен ее знает, что она думает! Девка совсем свихнулась.

– Возможно, – сказал Харри, – хотя это не означает, что она действует без всякой цели.

– Да какая тут может быть цель? – Стёп посмотрел на часы.

Харри знал, что сюда едет адвокат Крон и он наверняка немедленно прекратит любую беседу Харри принял решение и наклонился вперед:

– Нам известно, что вы – отец Юнаса Беккера и близнецов Сильвии Оттерсен.

Стёп дернул головой.

Харри понял, что должен попытать удачу, и продолжил:

– Идар Ветлесен был единственным, кто об этом знал. Ведь это вы отправили его в Швейцарию и оплатили курсы, где он изучал болезнь Фара, не так ли? Болезнь, которая есть у вас самого. – Харри понял, что попал точно в цель: Арве Стёп старался не выдать себя, но лицо его дернулось, зрачки расширились. – Ветлесен, вероятно, стал попрекать вас ответственностью, которую вы на него возложили. Возможно, вы боялись, что он сломается. А может быть, он воспользовался ситуацией и надавил на вас. Например, потребовал больше денег.

Главный редактор не веря своим глазам уставился на Харри, а потом медленно покачал головой.

– Как бы то ни было, Стёп, вы слишком многое бы потеряли, если бы правда о вашем отцовстве выплыла наружу. Этого вполне достаточно, чтобы у вас появился мотив для убийства тех людей, которые могли об этом рассказать: матерей и Идара Ветлесена. Логично?

– Я… – Стёп отвернулся.

– Вы?..

– Я больше ничего вам не скажу. – Стёп подался вперед и уронил голову на руки. – Говорите с Кроном.

– Отлично, – ответил Харри.

Времени у него оставалось всего ничего. Последний, короткий удар. И сильный.

– Я так им и расскажу.

Харри ждал. Стёп по-прежнему сидел наклонившись и не шевелился, вдруг он поднял голову:

– Кому это «им»?

– Журналистам, разумеется, – небрежно бросил Харри. – Уж они-то нас нынче будут пытать, скажете, нет? Ведь это же настоящая сенсация.

Во взгляде Стёпа что-то забрезжило.

– Это вы о чем? – спросил он, а по голосу было слышно, что все ответы ему известны.

– Знаменитый человек думал, что он позабавится с юной дамой у себя на квартире, но потом роли поменялись, – сказал Харри, разглядывая картину за спиной Стёпа. На ней была изображена обнаженная женщина, балансирующая на канате. – Она уговорила его надеть маску поросеночка под тем соусом, что это вроде как сексуальная игра. Вот в таком виде его полиция и обнаружила: в собственной ванной, голым и рыдающим.

– Вы не можете так поступить! – вырвалось у Стёпа. – Это… Это нарушает закон о сохранении тайны личной жизни!

– Ну, – ответил Харри, – если это что и нарушает, то, скорее всего, ваш блистательный имидж, Стёп. Никак не закон, даже наоборот, помогает закону.

– Наоборот? – почти закричал Стёп. Зубы у него стучать перестали, а к лицу возвращался нормальный цвет.

Харри кашлянул:

– Мой единственный капитал и средство производства – моя личная независимость. – Харри подождал немного, чтобы Стёп успел узнать свои собственные слова. – А поскольку я полицейский, это помимо прочего означает, что я должен постоянно держать общественность в курсе любой информации, огласка которой не помешает расследованию.

– Вы не можете так поступить, – повторил Стёп.

– Могу и поступлю, – ответил Харри.

– Но это… раздавит меня.

– Ну, мне кажется, «Либерал» еженедельно раздавливает кого-нибудь на своей первой полосе.

Стёп аквариумной рыбкой открывал и закрывал рот.

– Разумеется, – продолжал Харри, – даже для человека с личной независимостью существуют компромиссы.

Стёп посмотрел на Харри долгим взглядом.

– Я полагаю, вы понимаете, – сказал Харри и пошевелил губами, словно вспоминая нужные слова, – что мой долг полицейского – использовать эту ситуацию в интересах следствия.

Стёп медленно кивнул.

– Начнем с Бирты Беккер, – сказал Харри. – Как вы познакомились?

– Думаю, что на этом следует закончить беседу, – раздался голос от двери.

Стёп и Харри одновременно обернулись: это был адвокат Юхан Крон, который, казалось, успел принять душ, побриться и выгладить рубашку.

– О'кей, – ответил Харри, пожимая плечами, и позвал: – Холм!

В дверях позади Крона появилось веснушчатое лицо Бьёрна Холма.

– Позвони Одину Наккену в редакцию, – обратился к нему Харри и повернулся к Стёпу: – Ничего, если вещи я верну вам вечером?

– Подождите, – простонал Стёп.

В комнате стало совсем тихо. Арве Стёп сильно потер ладонями лоб, словно бы ускоряя движение мыслей.

– Юхан, – произнес он наконец, – иди. Я справлюсь сам.

– Арве, – предостерегающе сказал адвокат, – думаю, тебе не стоит…

– Возвращайся домой, Юхан, и ложись спать.

– Как твой адвокат я…

– Как мой адвокат ты сейчас захлопнешь пасть и исчезнешь отсюда! Ясно?

Юхан Крон выпрямился, собрал в кулак остатки своего адвокатского самолюбия, но передумал, как только увидел выражение лица Стёпа. Коротко кивнул, повернулся и вышел прочь.

– Где мы остановились? – спросил Стёп.

– В самом начале, – ответил Харри.