Глава 21. Солнце, бордовое в оранжевую полоску, стояло высоко в сером небе над Бангкоком, словно некая новая планета

 

Солнце, бордовое в оранжевую полоску, стояло высоко в сером небе над Бангкоком, словно некая новая планета, явившаяся на горизонте.

– Вот он, боксерский стадион «Рачадамнон», – сказала Лиз, когда ее «тойота», в которой сидели Харри, Нхо и Сунтхорн, подкатила к серому каменному зданию. Парочка унылых спекулянтов воспрянула было духом, но Лиз махнула рукой, чтобы они убирались прочь. – Выглядит, может, не столь внушительно, но именно он, этот стадион, и есть воплощение театра мечты в таиландском варианте. Здесь каждый имеет шанс стать небожителем, если только руки и ноги у него достаточно проворны. Привет, Рики!

Один из охранников у входа подошел к машине, и Лиз пустила в ход все свое обаяние, которого Харри и предположить в ней не мог. После оживленных переговоров и взрывов смеха она повернулась к своим спутникам:

– Теперь мы быстро арестуем By. Я организовала билеты у самого ринга, для меня и туриста. Сегодня вечером выступает Иван, так что будет весело.

Ресторанчик оказался самым что ни на есть незатейливым: пластик, мухи, одинокий вентилятор, который гнал кухонный чад прямо в зал. Над стойкой висели портреты таиландской королевской семьи.

Заняты оказались всего два столика, By нигде не было видно. Нхо и Сунтхорн сели по одному за столики у двери, а Лиз с Харри выбрали себе места в глубине зала. Харри заказал тайский рулет из хрустящего теста и на всякий случай колу, для дезинфекции.

– Рик был моим тренером, когда я занималась тайским боксом, – пояснила Лиз. – Я весила почти вдвое больше тех мальчишек, с которыми проводила спарринг, была на три головы выше их, и тем не менее били каждый раз меня. Они ведь тут впитывают тайский бокс с молоком матери. Причем мальчишки еще твердили, что им не нравится бить женщину. Правда, я этого что-то не заметила.

– А что скажешь про королевское семейство? – спросил Харри, показав на портреты. – Мне кажется, я вижу их повсюду, куда бы ни пришел.

– Ну что ж. Всякий народ нуждается в собственных героях. Раньше королевская династия не пользовалась особой любовью подданных, но во время Второй мировой король сперва примкнул к японцам, а потом, когда они начали терпеть поражение, к американцам. И таким образом уберег нацию от кровавой бойни.

Харри поднял чайную чашечку и кивнул портрету:

– А он, смотрю, ушлый тип!

– Ты должен понять, Харри, есть две вещи, над которыми в Таиланде лучше не шутить…

– Королевская семья и Будда. Спасибо, понял.

Хлопнула дверь.

– Опаньки, – шепнула Лиз, подняв безволосые брови. – На самом деле они обычно бывают помельче.

Харри не стал оборачиваться. По плану, им предстояло подождать, пока By не приступит к еде. Человеку с палочками в руке труднее будет схватиться за оружие, если оно у него, конечно, есть.

– Сел, – сообщила ему Лиз. – Господи, да таких надо арестовывать за одну внешность. Да, хорошо бы мы смогли задержать его хотя бы на то время, пока вопросы будем задавать.

– В каком смысле? Мужик как-никак вышвырнул полицейского при исполнении со второго этажа.

– Знаю-знаю, но хочу предупредить тебя, чтобы ты не питал больших надежд. «Повар» By человек непростой. Он входит в одну из семей, а у них хорошие адвокаты. Мы тут прикинули, что он в общей сложности убрал дюжину человек, покалечил в десять раз больше, и вместе с тем у полиции на него улик кот наплакал.

– Ты сказала «повар»? – переспросил Харри, перегнувшись через дымящийся рулет, который поставил перед ним официант.

– Он получил это прозвище пару лет назад. Мы нашли одну его жертву, я вела дело и присутствовала при вскрытии. Труп пролежал долгое время, прежде чем его обнаружили, и так раздулся, что был похож на черно-синий футбольный мяч. Трупный газ ядовит, так что патологоанатом выслал нас из помещения, а сам надел противогаз. Я стояла у окна и все видела. Едва он начал вскрытие, как стенка желудка лопнула и оттуда повалил зеленоватый газ.

Харри, изменившись в лице, положил рулет обратно на тарелку, но Лиз этого даже не заметила.

– А главный ужас, что внутри трупа бурлила жизнь. Патологоанатом аж к стенке отскочил, когда из желудка посыпались какие-то черные твари, они падали на пол и разбегались по сторонам. – Она приложила указательные пальцы к вискам. – Гигантские жуки.

– Жуки? – скривился Харри. – Но они же не могли завестись в трупе?

– Когда мы нашли убитого, у него во рту была вставлена пластиковая трубка.

– Он что…

– Жареные жуки в Чайнатауне считаются деликатесом. By насильно накормил ими беднягу…

– И даже не обжарил их? – Харри отодвинул от себя тарелку.

– Удивительные это создания – насекомые, – продолжала Лиз. – Ты понимаешь, как им удалось выжить в желудке, несмотря на газ и все такое?

– Не понимаю и понимать не хочу.

– Что, слишком остро?

До Харри не сразу дошло, что она имела в виду заказанный им рулет. Он отодвинул тарелку на самый край стола.

– Ты привыкнешь, Харри, главное – есть понемножку. Знаешь, тайская кухня насчитывает больше трехсот традиционных блюд. Советую захватить домой пару рецептов, чтобы поразить воображение возлюбленной.

Харри кашлянул.

– Или мамы, – добавила Лиз.

– Сожалею, но мамы у меня тоже нет, – покачал головой Харри.

– Это мне следует выразить сожаление, – ответила она, и тут разговор спешно оборвался. Официант нес поднос к столику By.

Лиз достала черный служебный пистолет из кобуры на бедре и сняла с предохранителя.

– «Смит-вессон» шестьсот пятьдесят, – произнес Харри. – Тяжелая штучка.

– Держись позади меня. – Лиз встала из-за стола.

Подняв голову, By совершенно невозмутимо уставился прямо в дуло пистолета. Палочки он держал в левой руке, правая лежала на коленях. Лиз что-то пискляво крикнула по-тайски, но он притворился, что не слышит. Не поворачивая головы, он обвел глазами зал, заметив Нхо и Сунтхорна, а потом уперся взглядом в Харри. Слабая ухмылка мелькнула на его губах.

Лиз крикнула еще раз, и Харри почувствовал холодок на затылке. Инспектор взвела курок, и правая рука By поползла вверх и легла на край стола. Пустая. Харри услышал, как Лиз выдохнула сквозь зубы. Пока Нхо и Сунтхорн надевали на By наручники, тот по-прежнему не отводил взгляда от Харри. Когда его выводили, выглядело это точно цирковой номер с участием силача и двух карликов.

Лиз сунула пистолет обратно в кобуру.

– Думаю, ты ему не нравишься, – проговорила она, указав на палочки, торчащие вертикально вверх из рисового шарика.

– Вот как?

– Это старинный тайский знак, говорящий, что By желает тебе смерти.

– Тогда ему придется помаяться в очереди, – усмехнулся Харри, вспомнив, что хотел попросить себе пистолет.

– Ну что, пошли смотреть, может, увидим экшен на сон грядущий? – сказала Лиз.

 

По пути на ринг их встретили возбужденные крики толпы и оркестр из трех музыкантов, который гремел и дудел, словно тинейджеры под кайфом.

Два боксера с цветными повязками на лбу и плече только что вышли на ринг.

– Это наш человек, Иван, в синих штанах, – сказала Лиз. У входа на стадион она вытащила деньги из кармана Харри и отдала их букмекеру.

Они отыскали свои места, в первом ряду, прямо за рефери, и Лиз довольно причмокнула. Она перекинулась парой слов с соседом.

– Так я и думала, – сказала она Харри. – Мы пока еще ничего не пропустили. Если хочешь посмотреть настоящий поединок, приходи сюда по вторникам. Или по четвергам в Лунпхини. Вообще-то есть много… ну ладно, сам понимаешь.

– Есть много бульонных пар.

– Что-что?

– Бульонные пары. Так мы называем это по-норвежски. Когда два плохих конькобежца соревнуются друг с другом.

– Почему бульонные?

– Тогда лучше сразу уйти и купить себе бульона.

Когда Лиз смеялась, глаза ее превращались в узкие, блестящие щелочки. Харри вдруг понял, что ему, в общем, нравится смотреть на старшего инспектора и слушать ее смех.

Оба боксера сняли с головы повязки, обошли ринг по кругу и совершили нечто вроде маленького ритуала: приложили головы к угловым столбам, встали на колени и исполнили несколько танцевальных па.

– Это называется рам муай, – пояснила Лиз. – Они танцуют в честь своего личного кхруу, гуру и духа-покровителя тайского бокса.

Музыка умолкла, и Иван направился в свой угол, где они вместе с тренером склонили головы и сложили руки.

– Они молятся, – прокомментировала Лиз.

– Он действительно нуждается в этом? – озабоченно спросил Харри. И подумал о внушительной сумме, которая теперь не лежала у него в кармане.

– Если хочет оправдать свое имя.

– Иван?

– Все боксеры выбирают себе имя. Иван так назвал себя в честь Ивана Ипполита, нидерландца, который победил на стадионе «Лунпхини» в 1995 году.

– Победил один-единственный раз?

– Он был единственным иностранцем, победившим в «Лунпхини». Вообще.

Харри повернулся, чтобы посмотреть на выражение ее лица, но в этот самый миг ударили в гонг, и поединок начался.

Боксеры осторожно сближались, сохраняя дистанцию, кружа вокруг друг друга. Свинг был парирован с легкостью, контрудар пришелся в воздух. Музыка становилась все громче, зрители кричали все неистовее.

– Сначала надо подогреть настроение! – прокричала ему Лиз.

И вот боксеры сошлись. Молниеносно сплелись, и замелькали их руки и ноги. Все происходило так быстро, что Харри ничего не мог разобрать, а Лиз застонала. У Ивана уже кровь шла из разбитого носа.

– Его ударили локтем, – сказала она.

– Локтем? Куда же смотрит рефери?

Лиз улыбнулась.

– Бить локтем не запрещено. Даже наоборот. Удары руками и ногами приносят очки, но, как правило, именно локти и колени приводят к нокауту.

– Это, наверное, потому, что у них не такая хорошая техника ударов ногами, как в карате.

– Я бы не торопилась с выводами, Харри. Несколько лет назад Гонконг послал пятерых лучших мастеров кун-фу в Бангкок, чтобы посмотреть, какой стиль борьбы эффективнее. Разогрев и ритуальные церемонии заняли больше часа, но эти пятеро были уложены за шесть с половиной минут. Пять карет «скорой помощи» увезли их в больницу. Угадай, кого именно?

– Надеюсь, «скорая помощь» сегодня вечером не понадобится, – демонстративно зевнул Харри. – Это же… черт побери!

Иван стиснул шею противника и молниеносным движением пригнул его голову, в то время как его правое колено взлетело вверх, ей навстречу, как катапульта. Противник завалился назад, повиснув руками на веревках ограждения, прямо перед Лиз и Харри. Кровь хлынула, будто вода из пробоины в трубе, хлеща на циновку. Харри услышал протестующие крики и вдруг понял, что вскочил с места. Лиз потянула его обратно на стул.

– Отлично! – крикнула она. – Видел, какой Иван ловкий? Я же говорила, что будет весело.

Голова поверженного боксера была повернута вбок, так что Харри видел ее в профиль. Он мог разглядеть, как вспухает кожа вокруг его глаза, наполняясь изнутри пульсирующей кровью. Будто кто-то надувал матрас.

Харри ощутил странное, беспокойное чувство дежавю, когда Иван подошел к беспомощному противнику, и стало ясно, что тот вряд ли поднимется. Иван подождал немного, изучающе глядя на поверженного, словно гурман, который раздумывает, начать ли ему с крылышка или с бедрышка цыпленка. Позади боксеров Харри видел рефери. Тот склонил голову набок, вытянув руки по швам. Харри понял, что сейчас сделает что-то такое, чего сам не в силах предвидеть, почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди. Снова грянул оркестр из трех человек, не чинно, как в Норвегии на День конституции, а как с цепи сорвавшись.

Стоп, подумал было Харри и тут же услышал свой собственный крик: «Бей его!»

И Иван нанес удар.

Харри не следил за счетом. Он не видел, как рефери поднял руку Ивана в воздух, не видел вай – обхода победителем четырех углов ринга. Он уставился на сырой, потрескавшийся цементный пол перед собой, где из красной кровавой лужицы пыталось выкарабкаться какое-то насекомое. Попавшее в круговорот событий и случайностей, увязшее в крови. Он снова был в другой стране и пробудился только тогда, когда его коснулась чья-то рука.

– Мы победили! – проревела Лиз прямо ему в ухо.

 

Они томились в очереди, чтобы получить свои деньги у букмекера, как вдруг Харри услышал знакомый голос, говорящий по-норвежски:

– Что-то подсказывает мне, что инспектор сделал правильный выбор, не рассчитывая на одну только удачу. В таком случае примите мои поздравления.

– Да, – сказал Харри, повернувшись. – Старший инспектор Крамли утверждает, что она эксперт в этом деле, так что вы недалеки от истины.

И он представил старшего инспектора Йенсу Брекке.

– Вы тоже делали ставку? – спросила Лиз.

– Один мой друг намекнул мне, что противник Ивана слегка простужен. Досадная простуда. Интересно, к сколь существенным последствиям она может привести, не правда ли, мисс Крамли? – Брекке, широко улыбнувшись, повернулся к Харри: – Я решил набраться храбрости и спросить, не могли бы вы меня выручить, Холе. Я взял сюда с собой дочь Мольнеса и должен отвезти ее домой, но тут на мобильный позвонил важный клиент из США, так что теперь мне срочно нужно в офис. Снова хаос, доллар пробил потолок и стоит пару автобусов, набитых батами.

Харри взглянул в ту сторону, куда показывал Брекке. Там, прислонившись к каменной стене, стояла Руна Мольнес в адидасовской футболке с длинными рукавами; ее то и дело заслоняли валившие со стадиона зрители. Скрестив руки на груди, она смотрела в другую сторону.

– Когда я вас здесь заметил, то сразу вспомнил, что Хильде Мольнес говорила, будто вы остановились в посольской квартире у реки. Так что не придется делать крюк, если вы вместе возьмете такси. Я обещал ее матери… – И Брекке взмахнул рукой, словно показывая, что материнская тревога, разумеется, излишня, но обещание, коль скоро оно дано, лучше все-таки исполнить.

Харри взглянул на часы.

– Конечно же он отвезет ее, – заявила Лиз. – Бедная девушка. Неудивительно, что мать за нее волнуется.

– Ну конечно, – поддакнул Харри, выдавив улыбку.

– Вот и отлично, – сказал Брекке, – Да, еще одна вещь. Не будете ли вы так любезны забрать и мой выигрыш тоже? Это покроет расходы на такси. Если что-то из этой суммы останется, можно перевести ее в какой-нибудь фонд для вдов полицейских или еще куда.

Он отдал Лиз свой чек и скрылся. Увидев сумму, она округлила глаза.

– Найдется ли столько вдов? – с сомнением произнесла старший инспектор.