Мы тринадцатые.

Прошёл достаточно большой отрезок времени, и я даже подумал, что парень уснул, но как только поднял на него глаза, то понял, что это не так. Он всё ещё сидел, не двигаясь, и смотрел в одну точку. Я аккуратно вынул наушники из ушей, надеясь, что гром уже прекратился.

— Джастин? — я заставил его опустить на меня глаза, — можешь мне рассказать кое-что?

— Что? — я чувствовал себя маленьким ребёнком, когда вот так просто сидел в его объятиях.

— Я хочу знать о своём прошлом. Расскажи мне, что с нами произошло, — просил его я.

— Я не могу, Джонни. Ты даже представить себе не можешь, как пагубно это повлияет на тебя. Я даже не уверен, что твоя светлая душонка сможет это выдержать.

— Я знаю про детдом, помню, как ты говорил о лаборатории и экспериментах. Я представляю себе лишь каркас, лишь корочку, но хочу знать всё в мельчайших подробностях и мне плевать, смогу ли я это выдержать или нет.

— Зачем это тебе? Ты ведь раньше вполне хорошо жил, даже не задумываясь о прошлом. Разве тебе было не плевать? — он выгнул проколотую бровь.

И правда. Ослеплённый настоящим и желанием сделать для себя будущее, я и забыл о прошлом. Находясь тут и не желая ничего вспоминать, я попросту наплевал на то, что произошло. Я просто жил. Но теперь, когда вокруг нас творятся все эти вещи, когда в мои руки может попасть ключ спасения, я должен узнать, что с нами произошло. Никто не может сказать наверняка, исправлю я что-то или же нет, но попытка всегда будет доказывать желание, ведь я действительно хочу помочь парню. Мне нужно вспомнить прошлое, потому что…

— Я надеюсь искупить свою вину пред тобой.

От этих слов даже Бибер замер. Я почувствовал, как дрогнули его руки, до этого обнимающие мои плечи. Думал ли он, что мне всё равно? Думал ли, что я не переживаю о содеянном, потому что не помню? Думал ли, что… я не переживаю о нём?

Он молчал, даже не думаю об ответе. Это значит, что я ничем не смогу всё исправить? Значит, что я облажался по полной? На самом деле, честно говоря, это до чёртиков пугало меня. Пугало чувство, что я совершил нечто настолько ужасное, что даже никогда не смогу чем-то искупить свою вину.

— Я ничего не скажу тебе, — вдруг подал голос он, — не скажу, потому что ты сам всё вспомнишь, когда будешь готов. Сейчас перед тобой огромные железные двери, обмотанные толстой цепью — твои воспоминания. Как только твоя душа и тело будут готовы к тому, чтобы испытать всю адскую боль от прошлого, двери тебе откроются. Когда обстоятельства прижмут тебя к стенке, когда ты действительно захочешь вспомнить, двери тебе откроются. Но, я надеюсь, что этого никогда не случится.

Огромные железные двери, обмотанные толстой цепью. Я сам блокирую свои воспоминания. Это цепочка мыслей, здесь одно зависит от другого, и пока я не вспомню хоть что-то, то не смогу вспомнить и всё остальное.

— Кто тот человек, Джастин? — хоть это знать я имею право? — Человек, который был в коридоре в ту ночь; который так повлиял на тебя.

— Себастьян, — он произнёс это имя тихо, одними губами, — Себастьян Уэй — учёный, доктор, изучающий поведение и контроль личностей. И раз уж ты вспомнил об экспериментах, то это их инициатор. Мы с тобой тринадцатые, Джонни. Мы зовёмся «Эксперимент номер тринадцать».

Поведение и контроль личностей, эксперименты, лаборатория. Ну же, вспоминайся уже хоть что-нибудь.

— Вот почему появились Рэн и Чени, да? Он создал их? — строил догадки я.

— Их создали мы, Джонни. Я был первым. Чтобы не чувствовать боли от всех этих опытов Себастьяна, я создал для себя новую сущность, представляя, будто бы всё это происходит не со мной. Учитель был прав, я будто бы подставлял под удар Рэна, а сам ничего об этом не помнил. Рэн намного сильнее, увереннее, твёрже меня. Он способен на многое и совсем ничего не боится. Это подтолкнуло тебя создать и своё второе «я», чтобы соответствовать Рэну. Ты сделал это, потому что последовал моему примеру.

Я ещё долго сидел и переваривал полученную информацию. Напротив одного вопроса можно было поставить галочку в виде ответа, но это всё было лишь верхушкой айсберга, не так ли? Впереди нам предстояло ещё куча всего.

— Но что было дальше? Почему же мы с тобой оказались врозь? Что произошло тогда, Джастин? И где был ты всё это время, пока я находился тут? — вопросы так и сыпались из меня, ведь я наивно полагал, что сейчас разберусь во всём.

— Всё это время я был в лаборатории, и это всё, что я могу тебе сказать.

— Ты был там один? Что ты там делал? Неужели они всё так же продолжали ставить на тебе опыты? — любопытство распирало меня, я чувствовал потребность в ответах, нуждался в этом. Пожалуйста, Джастин.

Но отвечать он и не собирался.

— Помнишь, учитель говорил о желании личности, удовлетворив которое, она исчезает? — я сам не узнал свой голос, настолько тихим и уверенным он стал, — Чени выпрыгнул из окна, и это было его желанием. Зачем ему было кончать с собой? Только не говори, что понятия не имеешь, ведь я знаю, что ты просто не хочешь мне ни о чём рассказывать.

— Он выпрыгнул из-за того, что ты сейчас пытаешься искупить, — только и ответил Бибер, после чего отстранился от меня и встал с пола.

Я всё ещё сидел, опустив голову. Чени выпрыгнул из-за вины? Но какой? Что же мы с ним натворили? Я когда-нибудь узнаю это?

Я схватился за плечо, когда оно не вовремя заныло. Именно им я разбил стекло, когда прыгнул с чётвёртого этажа. В голове до сих пор виснет картинка разбитого стекла, летящего на землю, а потом глухой звук удара и звон ударяющихся о землю осколков.

Есть то, что я хотел бы вспомнить, но также то, что хотел бы забыть навеки.

Появление Джастина в моей жизни полностью перекосило её, внесло изменения, к которым я ещё не был готов. Все эти годы я жил в иллюзии о том, что у меня было самое обычное прошлое, что сюда я попал по ошибке, что был самым обычным человеком. Это было ложью в чистом виде. Сейчас моя жизнь кардинально меняется, причём происходит это с неимоверной скоростью, но предчувствие подсказывает мне, что самое страшное, но, по совместительству, самое долгожданное меня ждёт впереди.

Это ещё далеко не конец.

Повисшую в воздухе тишину прервал грохот, раздавшийся за стеной. Непонимающе нахмурив брови, я подскочил с пола, после чего мы вместе с Джастином бесшумно высунули головы из комнаты, оглядывая коридор.

—Лео? — оба приглушённо шикнули мы.

Парень был вновь зажат каким-то великаном, неодобрительно поглядывающим на него. Мы решили не вмешиваться, пока не поймём, что это действительно нужно. Лео живёт на другом этаже, поэтому вряд ли бы он оказался рядом с нашей комнатой просто так. Что-то случилось?

— Ты не думаешь, что нужно помочь ему? — спросил я у парня, но тот не издал и звука. Это мода такая — игнорировать меня?

Бибер был не настроен вмешиваться, и спустя пару секунд я понял почему.
Блондин замахнулся на явно не ожидающего парня, после чего попал кулаком ему прямо по челюсти. Великан отшатнулся, сделал шаг назад, а потом и вовсе испуганно взглянул на мальчишку.

Если честно, в тот момент даже мне было не до шуток. Я ещё никогда не видел Лео таким: его глаза горели, как у безумца, но одновременно были тусклыми и затуманенными; губы были плотно сжаты, конечности напряжены и готовы в любой момент к атаке или защите.

— Думаю, в этом случае нам нужно спасать этого парнишку, а не Лео, — отозвался Джастин и двинулся вперёд, отстраняя их друг от друга.

Пока Бибер разбирался с противником голубоглазого, я схватил блондина и затащил его в комнату, начав расспросы лишь тогда, когда Джастин снова окажется в комнате.

Блондин казался таким уверенным сейчас, и ни капли его прежней стеснительности или невинности не осталось. Точно хищник. Раньше я старался постоянно держаться рядом с ним, чтобы защищать его или помогать ему, но иногда своим поведением он доказывал мне, что сам является тем, кого нужно бояться.

Я часто думал, не страдает ли Лео таким же раздвоением личности, но в следующий миг отказывался от собственных мыслей, понимая, что это невозможно. Но теперь этот вопрос стал мучить меня всё чаще и чаще. Может ли он так просто создать для себя вторую сущность, как это сделали мы с Джастином? Всё не может быть так просто.

— Если ты думаешь о раздвоении личности и Лео, то забудь об этом, его диагноз не совместим с диссоциативным расстройством идентичности. У этого парня кое-что поинтереснее, — Бибер появился неоткуда, словно тень, скользящая по стенам. Клянусь, я еле сдерживался, чтобы не запищать от неожиданности, как девчонка.

— Как ты узнал, о чём я думаю? — трясущимися губами спросил я, всё ещё отходя от внезапного появления моего соседа по комнате.

— Просто я тоже думал об этом, — пожал плечами он, — пока не узнал о том, чем страдает Лео.

Я никогда не углублялся в суть диагноза парня, но знал лишь то, что это связано с двойниками. В смысле, Лео иногда чудилось, что его близких людей заменили на двойников, поэтому его поведение иногда пугало. Неужели в этот раз тоже?

— Это ведь был твой сосед по комнате, не так ли? — спросил Бибер, выдавив гаденькую улыбочку. Стоп, тот самый сосед-сатанист?

— Да, — кивнул блондин. Давненько на лице у Джастина я не видел эту самую ухмылку.

— Тогда что же произошло? — поинтересовался я. Голубоглазый сидел на стуле, опустив голову и потирая ладошки. Кажется, старый добрый Лео вернулся.

— Я хотел прийти к вам, чтобы убедиться, что между нами с Джонни… — он осёкся и быстро поднял на меня голову, а я удивлённо распахнул глаза и сглотнул, — что с Джонни всё в порядке. Я уже почти дошёл, но тут встретил своего соседа. Он спросил меня о том, куда я направляюсь, но я готов был поклясться, что это не он, понимаете? Я запаниковал, он прижал меня к стене, чтобы успокоить, но это лишь ещё больше напугало меня, поэтому я и пытался защититься.

Состояние агрессии у Лео было впечатляющим. Довольно впечатляющим для парня, который при тусклом освещении походит на десятилетнего малыша.

— Я проведу его до комнаты, — покачал головой Бибер, помогая ему подняться со стула. — Тебе повезло, что на шум не сбежались санитары. У тебя могли быть серьёзные проблемы.

Блондин лишь извиняюще опустил голову и выпятил нижнюю губу, словно собрался расплакаться. Я потрепал его по волосам и улыбнулся, прежде чем они с Джастином покинули комнату.