В ту же секунду Петропавел упал лицом вниз, не успев даже сообразить, что произошло, но почуяв недоброе. И действительно: его принялись чем-то охаживать по спине. Это было совсем не больно, но причиняло беспокойство неприятного характера. Петропавел пару раз вскрикнул, -- скорее, для порядка -- и услышал: "Не ори; не дама!", причем голос был детский. Петропавла явно с трудом перевернули лицом кверху. Перед ним стоял златокудрый мальчонка лет пяти с черной' повязкой на одном глазу и приветливо улыбался. Это он накинул на Петропавла лассо. Длинная розга валялась рядом. Ребенок держался за рукоять огромного ножа, воткнутого в землю неподалеку. Петропавлу сделалось нехорошо -- и он неожиданно для себя подобострастно предложил:
-- Хочешь, будем с тобой на "ты", мальчик?
-- Я и так с тобой на "ты", -- ухмыльнулся ребенок.
-- Зовут-то тебя как?
-- Дитя-без-Глаза, -- беспечно ответил малыш и, выхватив нож из земли, одним махом рассек туловище проползавшей мимо гусеницы, по размеру напоминавшей длинный товарный поезд. Две части гусеницы расползлись в разные стороны и зажили там самостоятельно.
-- Это которое у семи нянек? -- догадался Петропавел.
Дитя-без-Глаза хмыкнуло:
-- Смотри-ка, что вспомнил!.. Нету уже семи нянек. Умерли.
Последнее слово прозвучало очень зловеще, и, начав волноваться, Петропавел спросил как мог безразлично:
-- От чего же они умерли, мальчик?
-- От страха, -- неохотно сообщил тот, видимо имея все-таки некоторое отношение к смерти семи нянек. Потом он подошел к Петропавлу и опять воткнул нож в землю, слева от него.
-- Что ты собираешься делать? -- струхнул Петропавел.
-- Зарежу тебя и сожру, -- сказало Дитя-без-Глаза и по-детски рассмеялось.
Петропавел затрясся и покрылся холодным потом.
-- Ты же еще маленький! -- еле вымолвил он.
-- Сожру тебя -- и буду большой, -- пообещало милое дитя и вынуло нож из земли.
-- Ты не сделаешь этого!.. Это очень жестоко.
-- Пустяки! -- опять рассмеялось дитя. -- А впрочем... Я могу и не делать этого, если ты выполнишь три моих желания.
В ужасе от такого предложения Петропавел замотал головой, сразу представив себе, какие желания могут быть у этого ребенка. А тот, не обращая внимания на Петропавла, продолжал:
-- У меня такие три желания. Во-первых, я хочу есть, во-вторых, писать и, в-третьих, спать.
...С Петропавлом немедленно случилась истерика. Придя в себя, он сказал:
-- Я выполню три твоих желания, только сначала развяжи меня.
-- Нет, так выполняй, а то потом опять связывать -- это долго, -- ответил смышленый малыш.
Петропавел задумался, потом произнес:
-- Посмотри вокруг. Где-то тут поблизости есть яблоня. Если на ней что-нибудь растет, пойди и съешь это.
Дерево оказалось в двух шагах. С интересом наблюдая за дальнейшими событиями, Петропавел увидел, как ребенок подошел и выполнил его распоряжение. Ел он что-то мелкое -- жадно и неаккуратно.
-- Наелся? -- спросил Петропавел, когда ребенок съел один плод.
-- Нет еще! -- и Дитя-без-Глаза принялось срывать обильные, по-видимому, плоды собственного воображения. Наконец оно удовлетворенно крякнуло:
-- Порядок. Теперь писать.
-- Зайди за дерево, -- наставлял малыша Петропавел, -- расстегни штанишки, а дальше все само собой получится.
Тот отсутствовал с полчаса, потом вернулся очень довольный и сказал:
-- Ну, все. Теперь спать.
-- Нет уж, -- осмелел Петропавел. -- Развяжи веревки, потом ложись где хочешь и закрой глаза.
-- Да я же пошутил! -- засмеялось Дитя-без-Глаза. -- Ты несвязанный лежишь. Вставай!..
Петропавел попробовал встать -- и действительно встал: веревки упали на землю. Дитя-без-Глаза посапывало рядом. Тогда как ни в чем не бывало он двинулся восвояси и, почувствовав себя в безопасности, даже засвистел, но, как оказалось, преждевременно, потому что из кустов тотчас вышел навстречу ему огромного роста седой старик с повязкой на одном глазу и маленьким фруктовым ножом в правой руке. Подойдя к Петропавлу, старик хихикнул и задал вопрос:
-- Что такое "Висит груша в темнице, а коза на улице"?
Петропавел не нашелся как ответить.
-- Это трудная загадка! -- ухмыльнулся старик. -- Отгадки ее не знает никто. Даже я.
-- Какой же смысл загадывать загадку, если никто не знает отгадку?
-- Так чтобы узнать!.. -- Старик выразил лицом недоумение. -- Бессмысленно, скорее, загадывать загадку, отгадка которой известна. Но, так или иначе, ты не отгадал -- и тебе придется умереть.
-- Да вы что -- сговорились, что ли?! -- вырвалось у Петропавла. -- Сколько можно с этим шутить?
А старик со словами "Хорошенькие шутки, ничего не скажешь!" неожиданно всадил фруктовый нож в грудь Петропавла. "Я умираю", -- как-то вяло, без испуга подумал тот и упал навзничь. Боли не ощущалось -- ощущалось только некоторое неудобство в груди от присутствия ножа, вонзенного по самую рукояточку. Петропавел полежал на земле и с любопытством спросил у старика:
-- Вы убили меня?
Старик поправил повязку на глазу:
-- Да не суетись ты! Лежишь себе на земле -- и лежи. Не в земле же пока! Вот закопаю тебя -- тогда и поймешь. -- Он удалился в кусты, принес ржавую лопату и деловито спросил: -- Где копать могилу?
Вытащив из груди сухой и холодный нож, Петропавел потер потревоженное место и сказал:
-- Хватит паясничать, товарищ. Не смешно это.
-- Пока не смешно -- потом смешно будет, -- пообещал старик, начиная рыть могилу где попало.
-- Вас как зовут? -- сменил тему Петропавел.
-- Старик-без-Глаза.
Петропавел, вглядевшись в него, действительно обнаружил некоторое сходство с опочившим невдалеке младенцем.
-- Это когда же Вы успели состариться? Вы ведь спали!
-- Во сне, -- не отвлекаясь, ответил Старик-без-Глаза. -- А что?
-- Времени маловато прошло, вот что!
-- Не твое дело, сколько моего времени прошло!
Старик говорил уже из довольно глубокой ямы.
-- Ты бы лучше за своим временем следил, пока был жив. -- Старик-без-Глаза засунул руку в карман и извлек оттуда предмет, видимо, мешавший ему работать. Это была рогатка.
-- Забавы золотого детства! -- сентиментально вздохнул он и, смахнув слезинку, зашвырнул рогатку в кусты. Потом снова принялся копать, хотя в могиле мог бы уже разместиться небольшой областной центр.
Петропавел заглянул в могилу:
-- Если это для меня, то довольно. У Вас глазомер плохой.
-- Нахал, -- спокойно заметил Старик-без-Глаза. -- Я жизнь прожил! Пожил бы ты с мое... замечания делать!
-- Ну, положим, с Ваше-то я пожил: времени, между прочим, одинаково прошло -- как для Вас так и для меня. -- Петропавел улыбнулся просвещенной улыбкой.
-- Ты, малец, мое время с твоим не путай. Я за свое время всякого повидал, а ты за свое -- обнаглел только. Да и что ты вообще о времени знаешь? Необратимость да непрерывность... На этом, милый мой, у нас далеко не уедешь. Рассказал бы я тебе, да ты умер уже. -- И Старик-без-Глаза углубился в могилу
Внезапно Петропавел отчаянно соскучился с этим стариком. Он махнул рукой и пошел себе восвояси, однако, не пройдя и нескольких шагов, услышал позади себя тяжелое дыхание -- и вот Старик-без-Глаза загородил ему дорогу.
-- Отойдите, -- устало сказал Петропавел.
-- Тебя могила ждет, -- напомнил старик, вытирая руки о штаны. -- Ты скончался. Вернись назад, в ДОЛИНУ РОЗГ.
-- Куда вернуться?
-- В ДОЛИНУ РОЗГ -- это то место, где мы с тобой познакомились, и где ты потом умер.
Петропавел решительно двинулся в обход старика, не желая продолжать разговор. Но тот цепко схватил его за руку и убедительно попросил:
-- Пойдем...
-- Да оставьте Вы меня в покое! -- крикнул Петропавел. -- Не драться же мне с Вами!
-- Вот еще, драться! -- возмутился Старик-без-Глаза. -- Хорошенький поворот! -- и он ловко скрутил Петропавлу руки за спиной. Суставы хрустнули, сделалось ужасно больно.
-- Да Вы что -- с ума сошли? -- взревел Петропавел, корчась от боли.
-- Это отдельный вопрос, -- уточнил Старик-без-Глаза. -- Сейчас мы не будем его обсуждать. Сейчас мы будем тебя хоронить. -- И он потащил извивающегося Петропавла к могиле. Сопротивляться сильному старику было бесполезно.
-- Я уже пригласил на твои похороны друзей, -- объяснялся Старик-без-Глаза по дороге. -- Они соберутся с минуты на минуту.
-- Но я не хочу умирать! -- возмущался Петропавел.
-- Вопрос так вообще не стоит, -- приговаривал непреклонный старик. -- У тебя все в прошлом.
Петропавел искал какой-нибудь веский аргумент, и ему показалось, что он нашел его:
-- Но я же разговариваю!
-- Не разговаривай, -- снял противоречие Старик-без-Глаза.
Дело приняло совсем плохой оборот. Приходилось верить в серьезность стариковских намерений.
-- Нет, я одного не понимаю, -- хорохорился Петропавел, -- почему именно меня надо хоронить.
-- А кого ты еще можешь предложить? -- заинтересовался Старик-без-Глаза.
-- Да хоть Вас! -- в общем, справедливо замети Петропавел.
После некоторых раздумий Старик-без-Глаза покачал головой, еще дальше отводя Петропавлу руку за спину.
-- Меня нельзя. Во-первых, я гостей назвал. Нехорошо, если они придут, а я в могиле. Во-вторых, меня тут уже раз двести хоронили -- так что это вряд ли кого-нибудь увлечет.
-- Тогда, -- заторопился Петропавел, -- надо похоронить этого... как его... Пластилина! То есть хотя бы одного из пластилинов -- пусть остальные живут. Их там пруд пруди!
-- Неплохая идея, -- одобрил Старик-без-Глаза и непоследовательно закончил: -- Но мы все-таки похороним тебя. -- Они уже подошли к самому краю могилы. Старик-без-Глаза поднял глаз к нему и с уверенностью произнес: -- Раба твоего могила исправит! -- после чего изо всех своих нечеловеческих сил столкнул Петропавла в яму.
Естественно, что тот немедленно начал выкарабкиваться оттуда, но своевременно получил от Старика-без-Глаза ржавой лопатой -- хоть и не больно, но очень сильно. Снова скатившись в яму и взирая оттуда на готового повторить удар старика, Петропавел оставил попытки выбраться и залег на дно.
Комочек земли сорвался с края могилы. Петропавел поднял голову и увидел над собой старое лицо Гнома Небесного. Тот с удовлетворением констатировал: -- Успокоился! -- и исчез из поля зрения. Поблизости от могилы послышались голоса: кажется, друзья начали собираться. Именно этого почему-то не выдержал Петропавел. Он выскочил из могилы и принялся выкрикивать бессвязные и обидные слова:
-- Бандиты! Убийцы! Мафия! Нашли себе развлечение -- живых людей хоронить!..
Петропавлу захотелось каждому сказать что-нибудь отдельно гадкое, но слова подбирались с трудом и со всей очевидностью не достигали цели. Когда он умолк, в тишине прозвучал недоуменный вопрос Гуллипута:
-- Чего он так разоряется?
-- Ему очень дорога его жизнь, -- мрачно пояснил Старик-без-Глаза.
-- Разве ее у него отнимают? -- еще больше удивился Гуллипут.
Тут уже вмешаться пришлось Петропавлу:
-- Но если хоронят... если смерть, -- значит, уже не жизнь, значит, жизнь отнимают!
-- Да успокойтесь Вы, -- сказал Пластилин Мира в облике младенца с честным лицом. -- Кому нужна Ваша жизнь!.. А кроме того, для справки: смерть -- это далеко не всегда не-жизнь, равно как и жизнь -- далеко не всегда не-смерть. Бывает смерть, которая -- жизнь, и жизнь, которая -- смерть. И еще... почему Вы думаете, что смерть -- это надолго?
-- Ну как же: человек умирает только один раз! -- Петропавел расхохотался бы, если б вопрос не стоял так трагически.
Шармен, оторвавшись от маленького человека, которого она лобзала, прижимая к земле, как бы между прочим заметила:
-- Французы говорят, что всякая разлука -- это маленькая смерть, -- и снова вернулась к своему занятию.
-- А из того, что Сократ смертен, следует, что не Сократ -- стократ смертен, -- скаламбурил в обычной своей манере Ой ли-Лукой ли.
-- Да ну его, в самом деле! -- воскликнул вдруг Гном Небесный. -- Он психованный. Я же предупреждал, когда узнал, кого хороним, что не надо его хоронить! Как будто больше уж и похоронить некого... Меня похороните: я очень люблю возрождаться, это так освежает!
-- Да Вас сто раз хоронили! -- вмешался Пластилин Мира. -- Каждому хочется взглянуть на мир по-новому. Похороните меня: меня в этом облике еще никогда не хоронили!
-- Можно в конце концов вообще никого не хоронить, -- подало голос Белое Безмозглое.
-- Я зря могилу копал? -- обиделся Старик-без-Глаза.
-- Почему зря? -- продолжало оно. -- Пусть так постоит: была бы могила -- желающие всегда найдутся!..
Пока шли эти препирательства, в атмосфере начали происходить волнения... Тонкий и длинный, как игла, звук проткнул пространство.
