Постояв на опустевшей ЧАСТНОЙ ПОЛЯНЕ, Петропавел вздохнул и отправился в направлении ИГОРНОГО МАССИВА. На склоне ближайшей из гор примостился ухоженный домик.
Над дверью висел колокольчик, а на маленькой медной табличке у входа было написано: "Пластилин Мира. Звонить 126 раз". Петропавел вздохнул и принялся названивать. Раза два он сбивался и начинал сначала, но на третий раз постарался быть внимательнее и, аккуратно считая звонки, прозвонил ровно столько, сколько нужно. На сто двадцать шестой звонок -- не раньше! -- дверь распахнулась, и перед Петропавлом предстал толстенький человечек без возраста с радушием на лице.
-- Вы ко мне или не ко мне? -- спросил он у Петропавла, словно в доме жил кто-то еще.
-- По-видимому, -- отозвался Петропавел, стыдясь лохмотьев. -- Здравствуйте.
-- Я так и подумал! -- обрадованно ответил человечек. -- То есть я, конечно, подумал не так. Мой дом иногда принимают за КАПИТАНСКУЮ ДАЧКУ, хотя он совсем на нее не похож. Она на соседней горе. Там живет Тетя Капитана-Франта. Но Вы начали звонить в колокольчик -- и на сто двадцать шестом звонке мне показалось, что Вы ко мне.
-- А тут кто еще живет, кроме Вас? -- поинтересовался Петропавел.
-- Да никого, я один, -- и человечек улыбнулся, жестом приглашая Петропавла войти. Тот вошел и спросил:
-- Зачем же тогда столько раз звонить? Если тут никто, кроме Вас, не живет, хватило бы и одного звонка.
-- А тут еще много жильцов, кроме меня, -- снова улыбнулся человечек, провожая Петропавла из абсолютно темной прихожей в абсолютно пустую комнату. Петропавел пристально посмотрел на хозяина:
-- Простите, я так и не понял; Вы все-таки один тут живете или не один?
-- Я тут один живу, -- улыбка уже совсем не сходила с его приветливого лица.
"Сумасшедший!" -- подумал Петропавел, а хозяин любезно предложил:
-- Садитесь, пожалуйста! -- и сопроводил предложение жестом, означавшим присутствие в комнате стульев, по крайней мере нескольких. Петропавел оглядел пустую комнату повнимательнее: для внимательного взгляда она тоже была пуста.
Они постояли молча. Через продолжительное время хозяин спросил:
-- Может быть, мне помочь Вам выбрать куда сесть? -- Он схватил Петропавла за плечи и властно начал пригибать его к полу. Тот последовательно не сопротивлялся, решив лучше посидеть на полу, чем спорить с сумасшедшим. Однако у самого пола, когда он готов был уже ушибаться, под ним неожиданно возникло кресло, в которое он довольно удобно впечатался. Хозяин снял руки с его плеч, сказал "уф" и сел в пустоту, тоже мгновенно преобразовавшуюся в кресло. Этот эффектный трюк человечек сопроводил словами:
-- Разрешите представиться: Пластилин Мира.
Петропавел привстал в кресле -- представиться в ответ, но кресло незамедлительно исчезло из-под него. Он растерянно взглянул на хозяина, однако на его месте в пляжном шезлонге расположился уже кто-то другой -- сухопарый энглизированный старик в плавках и с махровым полотенцем вокруг шеи, который кивнул и сухо отрекомендовался:
-- Пластилин Мира.
-- Как? Вы тоже? -- опешил Петропавел и, забыв о пропаже кресла, упал в пространство, услужливо выстроившее под ним шезлонг.
-- Почему тоже? -- вроде бы даже обиделся пляжный старик. -- Я тот же самый Пластилин Мира. Только я уже не тот. Но дело не в этом.
-- А в чем? -- спросил Петропавел и почувствовал себя глупо.
-- Ни в чем, -- был ответ. После ответа была тишина.
-- Если Вы по-другому выглядите -- по-другому и называйтесь! -- неожиданно для себя приказал Петропавел.
-- Приятно, когда тобой руководят. -- Старик ухмыльнулся. -- Не понимаю только, зачем это нужно -- смешивать имя с носителем имени. Одно и то же имя соотносится с тысячами носителей одновременно. Даже если я вообще исчезну из жизни, мое имя останется существовать и будет иметь значение. Поэтому не надо так уж прочно прикреплять его к тому жизнерадостному идиоту, с которым Вы познакомились до встречи со мной.
-- Но это же были Вы! -- Петропавел начинал запутываться.
-- Я никогда не был идиотом, -- отрезал старик и с сожалением добавил: -- Не очень-то Вы хорошо воспитаны.
-- Я только хотел сказать... -- Петропавел совсем растерялся, -- я... хочу спросить: где же истина?
-- Если Вы у меня об этом хотите спросить, то не спрашивайте, как бы сильно ни хотелось. У меня с истиной сложные отношения. И вообще тут у нас понятие истины как-то совсем неуместно. Все истинно. И все ложно. За что ни возьмись -- ни доказать, ни опровергнуть. Предложить Вам чаю или кофе -- или не предлагать?
-- Как Вам угодно, -- Петропавла обидела формулировка вопроса.
-- Мне все равно, -- ошарашил его Пластилин Мира.
-- Мне тоже, -- парировал Петропавел, и ситуация сделалась как бы безвыходной. Неожиданно Пластилин Мира -- непонятно, предложивший все-таки что-нибудь или нет, -- изрек:
-- Все Пластилины Мира -- лжецы. Кроме меня, -- причем на середине фразы из пляжного старика он превратился в прехорошенькую девушку, так что осталось неясным, к кому из них относится последняя часть высказывания.
-- Здравствуйте, -- на всякий случай сказал Петропавел, с восхищением глядя на девушку.
-- Виделись уже, -- улыбнулась та и протянула ему руку: -- Пластилин Мира. -- Петропавел пожал руку. Рука осталась у него в кулаке. С ужасом и отвращением он бросил руку на пол. Девушка подняла ее и приставила на прежнее место:
-- Фу, неаккуратный какой! Осторожнее надо...
-- Сколько Вас тут еще будет? -- Петропавел едва сдерживал негодование.
-- Кого это -- нас? -- Девушка огляделась.-- Я одна здесь. Не считая, конечно. Вас.
-- Но Вас тут не было! -- отчеканил Петропавел.
-- Да и Вы тут не всегда были... Не понимаю, почему Вы злитесь. -- Девушка в недоумении теребила мочку уха, которая понемногу вытягивалась и уже доставала до плеча. Чтобы не видеть этого, Петропавел отвернулся к окну и напомнил:
-- Насчет чая или кофе... Могу я попросить чаю или кофе?
Девушка задумалась.
-- Чаю или кофе? Вы ставите меня в чрезвычайно затруднительное положение этим своим "или". Я боюсь не угадать. Конечно, во избежание недоразумений я могла бы дать Вам и того, и другого, но тогда я не выполнила бы Вашу просьбу: Вы ведь не просите у меня и того, и другого. Лучше я не дам Вам ничего.
Петропавел даже не сразу понял, что ему отказали, а когда понял, совершенно рассвирепел:
_ В каком направлении мне нужно идти, чтобы снова оказаться в комнате?
-- Ни в каком, -- ответила улыбчивая девушка. -- Сидите спокойно: Вы и так в комнате.
-- Но это не та комната!
-- Сейчас не та, через секунду та, потом -- опять не та, потом -- снова та... чего Вы суетитесь? Если Вам нужна комната, из которой Вы вышли, -- пожалуйста!
Петропавел огляделся и вздрогнул: комната вдруг приобрела знакомый вид. Он поднял глаза на девушку и увидел вместо нее старушку в кружевном чепце и со спицами.
-- Пластилин Мира, -- сказала она.
-- Долго Вы намерены еще меня морочить? -- с нервным смешком спросил Петропавел.
-- Да нет, -- вздохнула старушка. -- Долго с Вами не получится. Вы слишком скучный и все время ищете того, чего нет, -- определенности. Вы, значит, серьезно думаете, что все на свете может быть либо так, либо эдак?
-- А как же еще?
-- Да как угодно: и так, и эдак сразу, и ни так и ни эдак!.. и вообще -- по-всякому! Даже если одна возможность в конце концов исключает другую, это отнюдь не значит, что когда-то обе они не были равновероятными. -- Спицы мелькали в руках старушки с немыслимой скоростью, и Петропавлу казалось, что их у нее штук тридцать. -- А я,-- продолжала та, -- застаю возможности именно в той точке, когда они еще равновероятны. Альтернативные решения -- моя стихия.
-- Я не понимаю, -- сознался Петропавел. -- Сделайте вид, что понимаете, -- посоветовала старушка.
-- Но зачем? Зачем делать вид?
-- А иначе невозможно! Никто ведь ничего не понимает, но каждый делает вид, что понимает все. -- Тут она критически взглянула на Петропавла. -- Вам трудно сделать вид, что ли?
-- Трудно! -- буркнул Петропавел.
-- Глупости! -- возразила старушка. -- Ничто в мире не тождественно самому себе. "Постоянное, идентичное самому себе "я" является не чем иным, как фикцией". Юм. Впрочем, Вы вряд ли слышали про Юма.
-- И слышать не хочу! -- заартачился Петропавел.
-- Между прочим. Вы сильно ошибаетесь, если думаете, что сами не кажетесь окружающим то таким, то совершенно другим. -- Отложив спицы, старушка протянула ему нечто, упакованное в целлофановый пакет. -- Я тут связала Вам спортивный костюм, наденьте... В глазах пестрит от Ваших лохмотьев. Просто голова кругом идет! -- Она отделила голову от тела и бросила ее в угол. Голова упал с неприятным стуком.
-- Спасибо, -- ошалел Петропавел, стараясь не смотреть на суверенную голову и даже не удивившись скорости, с которой был связан да еще и упакован старушкой спортивный костюм.
-- А что до Вашего возвращения, -- вещала из угла голова, -- то сразу за домом аэродром, через полчаса оттуда летит самолет в нужном Вам направлении. Так что поторопитесь.
Нетвердой походкой Петропавел вышел в темную прихожую и там надел костюм, оказавшийся подозрительно впору. Вернувшись, он увидел, как по комнате прохаживается молодой человек в точно таком же спортивном костюме. В руках его была голова уже исчезнувшей старушки. Петропавел даже не сразу узнал в молодом человеке себя.
-- Пластилин Мира, -- петропавловым голосом отрекомендовался тот и запустил в Петропавла старушкину голову, на лету превратившуюся в волейбольный мяч. Петропавел увернулся и еле устоял на ногах. Мяч вылетел в окно.
-- Мне пора... на самолет, -- Петропавел попятился к двери.
-- Отсюда не летают самолеты. Тут пешком полчаса -- через МЯСНОЕ ЦАРСТВО.
-- Через... какое?
-- Через МЯСНОЕ... ну, это где Мясной Царь, мясные нимфы... Неприятное место.
-- А мне говорили -- аэродром за домом...
-- Бабуля, что ли? Она с приветом была. Небось строила из себя Пластилина Мира? -- Молодой человек понимающе улыбнулся. -- Это я -- Пластилин Мира.
-- Да плевать мне, кто тут из вас Пластилин Мира! -- взорвался вконец замороченный Петропавел. -- Все вы постоянно отказываетесь от своих слов. Ваша непоследовательность убивает!
-- Непоследовательность? -- Лжепетропавел пожал плечами. -- При чем тут непоследовательность? Правила создаются по ходу игры -- это наше главное правило. И мы последовательно его соблюдаем. -- Хватит с меня этого дурацкого маскарада! -- взревел Петропавел.
-- Ты не любишь маскарада? -- казалось, собеседник был потрясен. -- Как же можно не любить маскарада!.. Маскарад! Это самое прекрасное, что есть в мире. "Маска, кто Вы?" -- "Угадайте сами!"...Каждый выдает себя за кого хочет, выбирает себе любую судьбу: скучный университетский профессор превращается в Казанову, самый беспутный гуляка -- в монашка, красавица -- в старуху-горбунью, дурнушка -- в принцессу бала... Все смещено, смешано -- шум, суматоха, неразбериха! Разум бездействует: для него нет опор в этом сумбуре. Мудрое сердце сбито с толку -- оно гадает, ошибается, не узнает, оно на каждом шагу разбивается вдребезги -- и кое-как склеенное, снова готово обмануться, принять желаемое за действительное, действительное -- за желаемое, припасть к первому встречному -- разговориться, выболтать тайну, облегчить душу хозяину своему. О это царство видимостей, в котором легкая греза реальней действительности! Кто говорил с тобой в синем плаще звездочета? -- Не знаю, неважно... звездочет!
Трещит по всем швам пространство, во все стороны расползается время -- и Падающая Башня Мирозданья великолепна в своем полете. Дух Творчества бродит по улицам и площадям: ночная бабочка фантазии дергает его за тончайшую шелковую нить, не дает ему покоя и сна -- и вот он является то тут, то там: тенью, намеком, недомолвкой, ослышкой -- и путает судьбы, морочит головы, интригует...
Ах как весело пляшем мы в призрачных, ложных огнях маскарада, как небрежно держим в руках своих Истину и с какою божественной беспечностью ничего не желаем знать о ней! Мы забавляемся, мы играем ею, мы бросаем ее друг другу как цветок, как тряпичную куклу, -- и всю ночь мелькает она то в руках разбойника, то в руках колдуна, то в руках короля: банальная, свежая, сиюминутная, вечная!.. И, натешившись ею, мы забываем ее где-нибудь на скамейке в сквере, где-нибудь на столике ночного кафе, чтобы под утро дворник или уборщица вымели ее из мира вместе с прочим мусором ночи, а мы, сняв маски и посмотрев друг на друга, горько усмехнулись бы: "Ах, это только мы!.. Всего-то навсего!"
...На мгновение в глазах Пластилина Мира мелькнули слезы и тут же высохли. С неожиданно беспечной улыбкой взглянул он на Петропавла:
-- Как хорошо ты говорил о маскараде! Никогда не поверю, что ты не любишь его. Петропавел вздрогнул и пришел в себя.
-- По-моему, это ты говорил о маскараде...
Пластилин Мира смерил Петропавла взглядом Петропавла и хмыкнул:
-- Я!.. Да я терпеть не могу маскарада. Маскарад!.. Это самое отвратительное, что есть в мире. "Маска, кто Вы?" -- "Угадайте сами!" -- и дальше он чуть ли не слово в слово повторил монолог о маскараде, -- правда, с другими уже интонациями -- ядовито, желчно, где надо меняя акценты, и Петропавел действительно перестал понимать, кто из них кто. -- Впрочем, -- закончил говорящий, -- не все ли равно, кто из нас произносил слова!.. Главное в том, что они прозвучали, чьи бы это ни были слова.
После продолжительной и довольно неловкой паузы один из них сказал: "Ну, я пошел", -- а другой спросил: "Куда?" -- Мне пора дальше.
Второму показалось, что уходит отсюда не тот, -- кто должен.
-- Минуточку! -- запротестовал он. -- Это мне, кажется, пора дальше.
Петропавлы в нерешительности уставились друг на друга.
-- Самое страшное, -- зазвучал голос, и уже непонятно было, кто это говорит, -- если отсюда выйдет не настоящий Петропавел. Потом ничего не поправить: жизнь пойдет сама собой.
-- Что же нам делать?
...Конечно, они заигрались -- и теперь может случиться так, что они никогда не выйдут из этого дурацкого положения. Вот он, маскарад жизни!.. Отныне каждому из них, наверное, будет казаться, что однажды его перепутали, что он -- не совсем он или даже совсем не он.
-- Но ведь очевидно, что я -- это не ты, а ты -- не я! Нас же двое!
И тут комната наполнилась петропавлами. Все они изумленно переглядывались. Ситуации более тупиковой вообразить было невозможно. А когда один из них опрометью бросился к выходу, остальные ринулись за ним. В дверях образовалась пробка.
-- Пустите! -- надрывались петропавлы. -- Дайте же дорогу!
Завязалась драка. Силы противников оказались равными, каждый бился за себя, так что ни победителей, ни побежденных не было.
-- У меня на плече родинка! -- изо всех сил крикнул вдруг кто-то -- и комната опустела. В ней остался только один Петропавел, все еще с ужасом озиравшийся по сторонам.
-- С тобой неинтересно играть, -- голос невидимого собеседника раздался совсем поблизости. -- Ты так держишься за свою индивидуальность, словно она у тебя есть. Родинка на плече или один глаз карий, другой голубой -- не индивидуальность. Имей ты хоть три глаза... -- Глубокий вздох сотряс помещение. -- Предлагаю так называемое контрольное наблюдение, хоть это и против моих правил. Сейчас я воспроизведусь в том виде, в котором Вы уже имели возможность меня наблюдать. Таким образом, Вы станете первым в истории человечества, кому удалось дважды войти в одну и ту же реку... Впрочем, дважды входить в одну и ту же реку -- скучно. -- И голос обрел очертания толстенького человечка с радушием на лице.
-- Не надо представляться, -- заспешил Петропавел. -- Я узнал Вас.
-- А я Вас не узнал, -- заявил Пластилин Мира. -- Вас невозможно узнать: в Вас нет ничего запоминающегося. Удивляюсь, как Вы сами себя узнаете.
Пропустив это мимо ушей, Петропавел подошел окну и выглянул наружу:
-- Куда ведет вон та дорога?
-- К дому Пластилина Мира, -- не глядя ответил Пластилин Мира.
-- Разве есть еще один Пластилин Мира?
-- Есть, -- быстро сказал собеседник и, помолчав, добавил: -- Нет.
-- Вы когда-нибудь отвечаете за свои слова?
-- О, никогда! Клянусь Вам! -- Пластилин Мир приложил руку к сердцу. -- Это в суде говорят правду, только правду и ничего, кроме правды, а больше так нигде не поступают. Кстати, и в суде под правдой понимают лишь верность факту, а ведь между фактом и правдой лежит Ничья Земля -- огромная и темная. -- Пластилин Мира направился к выходу.
-- Посоветуйте хотя бы, куда мне идти! -- крикнул Петропавел вслед.
-- Да куда хотите! -- обернулся Пластилин Мира. -- Или никуда. -- И добавил: -- Советую Вам не следовать моему совету.
Он исчез, а Петропавел постоял некоторое врем: в одиночестве, размышляя о том, что это было -- пять встреч с одним и тем же существом или одна встреча с пятью разными. Ничего не придумав, он вышел из дому и, машинально обернувшись, прочитал на маленькой медной табличке у двери: "Пластилин Мира. Звонить 13/4 раза". Он махнул рукой и отправило восвояси... Однако некоторая неуверенность в том, что из дома Пластилина Мира вышел именно он, время от времени посещала его еще долго.
