Реанимация античной скульптуры

 

Современные выставки это специальные лаборатории, в которых над зрителем ставятся опыты. Изучается бихейваризм, проверяются законы перцептивного восприятия. Все эти вещи продвигаются под лозунгом «познать самого себя»: зрителю предлогается копаться в своих чувствах, прислушиваться к своему телу, своим ощущениям, остро ощущать и переживать время и место своего нахождения. Экстримальный экзистенционализм.

· Отличная идея фотографировать на выставках

Роль фотоаппарата в таком эксперименте на мой взгляд очень важна. Действительно, находясь под воздействием выставочного пространства, помня о том, что оно смоделированно таким образом, чтобы выстроить максимальное количество связей между объектом и субъектом восприятия, не так то легко отвлечься от объекта восприятия, мучительного вопроса: «ну что же я должен здесь понять про себя?» и начать наблюдать за другими людьми.

· Распределение ролей на выставке: кто у кого в гостях

На этой выставке посетители музея становятся экспонатами, которые чужеродны в пространстве. Они не гости, а пришельцы. Мраморная идеализированная римская скульптура, сколоченная по греческим образцам встречает и гостей и пришельцев в своем доме: в зале неоримского стиля, и конечно заданная атмосфера исчерпывающе отвечает на вопрос «кто в доме хозяин». И вот на этой выставке происходит интересный перевертыш: мраморные скульптуры (а не посетители музея) празднуют торжество жизни. Скульптуры Энтони Гормли – гости музея. За спиной то и дело слышишь как статуи перешептываюся указывая тебе в спину: «а они кто, их кто-нибудь звал?».

Роль скульптуры Энтони Гормли в этой выставке на мой взгляд в значительной степени прикладная, акцент же смещен на античные статуи. Больше сдержанная, чем новаторская трактовка человеческого тела в скульптурах Энтони Гормли, кажется специально создана для того чтобы провоцировать на диалог, но не отвлекать от главного сюжета выставки: античной скульптуры. Скульптура Энтони Гормли это не скульптура, которая исследует и раскрывает, обнажает настощую форму человечкой плоти, духа, совсем нет. Это инсталляционная скульптура, главная цель – реакция пространства, они изменяют угол зрения. Зритель погружен в атмосферу которая провоцирует его на диалог, хочет он в него вступать или нет, как сложится диалог – история каждого отдельного посетителя.

· Искусственное пространство «включает» античную скульптуру.

Снятые с постамента античные статуи производят гораздо больший ажиотаж у зрителя, но почему? Почему еще два зала назад все проходили мимо, просто удостоверившись, что все на свое месте: бабушка на стуле, статуя на постаменте, копье в руке, венок на голове, обнаженный мрамор и гармония пропорций.

Не для кого не секрет, что связь времен утрачена и большой круг памятников больше не «читается» современным зрителем. Одна из самых больших потерь на этом поле боя - античная скульптура: она слишком совершенна. Статуи слишком похожи на людей, и на поверхностное восприятие зрителя, приученного к клиповому восприятию они кажутся именно такими какими им следует быть: они ничем не изумляют современного искушенного зрителя.Как же новое пространство «включает» античную скульптуру для зрителя?

Разительный контраст в технике исполнения: «обычное» и «необычное» позволяет совершенно четко провести границу между искусством старой эпохи и искусством сегодняшнего дня. Специалистам эта граница может показаться глупой и слишком очевидной, однако она играет чрезвычайно важную роль: ведь для значительной массы посетителей музея эта грань разделяющая «искусство» и «не искусство». После очевидного контраста, зритель становится более внимательным и находит, что в этих скульптурах больше сходств чем различий. Новое простанство образованное скульптурами Энтони Гормли подчиняется той же логике, что и залы античной скульптуры:

· единая четкая логика построения статуй Энтони Гормли и античное строгое построение человеческой фигуры

· единство материала всех скульптур Энтони Гормли перекликается с мрамором античных скульптур, единая трактовка фактуры скульптур внутри каждого круга скульптур.

· Сомасштабность скульптур внутри единого ансамбля, сомасштабность скульптур Энтони Гормли и античных, и сомасштабность с человеческим масштабом.

· Отсутсвие ансамблевости в подборе скульптур. Если в античном зале еще можно предположить, что эти скульптуры – круг самых «популярных» римских копий греческих скульптур 19 века, то в группе скульптур Энтони Гормли нет законченной композиционной структуры. Их могло быть абсолютно любое количество.

И как раз с этого момента зритель становиться чутким к скульптурам античности, переступает грань «условно-рефлекторного» восхищения перед мастерством выделки, и начинает сравнивать их с собой, со своими идеальными представлениями о красоте, мужестве, геройстве, божественности: наконец начинает размышлять.

 

· Соотнесенность: я\античные скульптуры\скульптуры Энтони Гормли. Какой знак ставить?

Именно этот вопрос задает нам автор: современная скульптура, античная скульптура, человек – в этом спектакле человек играет сам себя, т е «живого человека», античная римская скульптура является не чем иным как воплощением идела, т е «каким ему следует быть». А что скульптуры Энтони Гормли? Может быть это виртуальный человек: человек-схема без конкретных деталей, однако с каким-то своеобразным силуэтом, который позволяет лишь различать в толпе. Интересно, что толпа виртуальных человеко-схем становится посредником между «человеком живущим» и «образом должестовования», ведь без это толпы – между ними нет коммуникации.

· Новая схематичность и стертость скульптур Энтони Гормли

Визуально трактовка человеческой фигуры не самая замысловатая: рельеф статуй создан из единого модуля и навевает мысли о пиксель арте. Это если хотите: трехмерные схемы человеческой фигуры. Это скульптура, с недостатком информации, ее не достаточно. Информация закодированная в каждом модуле не поддается прочтению. Каков именно замысел автора мы разумеется не можем ответить, однако можно очертить некоторый круг трактовок, который порождает скульптура:

· Схематичность. Каждый модуль несет намного меньше информации, чем мы могли бы от него ожидать. Это грубая схема, где конкретные детали не важны. Нужно отметить, что античные римские скульптуры и скульптуры Энтони Гормли исключительно хорошо подобраны по настроению. Это не греческие оригиналы, светящиеся изнутри слепым, безумным, прекрасным искусством. Это римские копии с них, это римское осмысление, рассудительное воплощение выверенного идеала. Очень хочется грубо упростить и сказать, что римская античная скульптура это конктретизированное вплощение при том что содержание: «идеал» относится к абстрактной категории, а скульптура Энтони Гормли –неконкретизированное воплощение, при той же астрактной природе содержания: «схема». Однако это совсем не так. при дальшейшем рассмотрении появляется понимание того что античная конкретизация деталей по сути своей ничего конкретного не изображает. Такая конкретизация не имеет ничего общего с портретным сходством кого бы то ни было, это справочник для скульптора, свод образцов и правил о том как следует изображать черты лица, складки одежды и свежесть юнности. Никогда не существовало таких людей, никогда не существовало таких локтей - это идеал, это материальное воплощение абстрактной категории. Таким образом даже при визуальном разительном различии в детализации, содержательно античные римские скульптуры и скульптуры Энтони Гормли различаются намного меньше, чем нам кажется на первый взгляд. В первом случае это «схема материального и духовного идеала человека», во втором это «схема информация о котором стерта».

· Стертость. Итак, мы пришли к смысловому наполнению скульптуры Энтони Гормли: «схема с недостаточной информацией о конкретных деталях». Мотив недосказанности, стертости очень популярен для современного искуства, ведь в каждой ситуации недосказанность приобретет различный смысл, которым зритель самостоятельно наполнит в зависимости от своей интерпретации художественного произведения. И как раз такая стертость, недосказанность обеспечивает интерактивность искусства, и позволяет существовать свободной воле зрителя:примерить свою индивидуальную правду для этой стертости. Какая же это стертость: стертость конкретной ситуативной сиюминутной неважной детализации(словно эхо римского схематичного идеального образа человека), или стертость индивидуальности, предельной детальности, в которой только и сосредоточен весь смысл сущий?А может быть современному обществу некогда обращать внимание на детали, восприятие жизни стало более поверхностым,абстрактным и менее конкретным. Человек- схема, словно профайл в социальной сети, есть ли у него детали? Или это неважное смазанное пятно на кадре, которое уйдет из истории так и не заметив ни себя ни истории?..