Британский опыт приватизации правоохранительной и пенитенциарной системы

В 80-х гг. мир стал свидетелем крупномасштабного эксперимента. Политика глобальной приватизации, проводившаяся кабинетом М. Тетчер в Великобритании, привела к. приватизации многих служб, осуществляющих воздействие на преступность: от тюремных структур до органов поддержки обвинения в суде. В последнее десятилетие явно наметилась тенденция по перепоручению второстепенных функций полиции гражданским предприятиям. Например, Конвоированием заключенных занимаются частные фирмы. В.этой стране функционирует ряд частных тюрем. Стал формироваться исправительно-коммерческий комплекс.² Полиция планирует предать частным структурам ряд других функций, которые, по мнению специалистов полицейского ведомства, являются второстепенными и мешают выполнению главного: пресечению преступлений и обеспечению привлечения преступников к уголовной ответственности.³ К числу таких второстепенных функций относят:

— розыск без вести пропавших людей;

— обучение граждан методам обеспечения собственной безопасности;

— розыск потерянных вещей;

— розыск пропавших собак;

— контроль за соблюдением тишины;

— осуществление полицейского обслуживания мероприятий, сопровождающихся большим скоплением людей;

— выдача лицензий на право пользования огнестрельным оружием.'

Королевская обвинительная служба также пошла по пути приватизации — частные юридические фирмы могут быть приглашены для того, чтобы представлять сторону государственного обвинения в судебных процессах.²

При многих положительных моментах такой реорганизации правоохранительной системы (она стала более дешевой, сохранившиеся силы оказалось возможным сконцентрировать на решении наиболее сложных задач воздействия на преступность) общий итог эксперимента по глобальной приватизации оказался отрицательным. В перспективах приватизации государственных служб разуверились даже ближайшие сподвижники М. Тетчер. Один из них, М. Фридеман, подвел горькие итоги этого эксперимента в книге с красноречивым названием "Нет такого понятия, как бесплатный завтрак". Весьма красноречиво название и еще одной статьи — "Продаваемое правосудие".³ Приватизация тюрем поставила немало проблем.⁴ Видимость экономичности обернулась глубинными негативными процессами разложения государственной службы после ее приватизации. Тюрьмы, находившиеся в ведении частных предприятий, отрицательно зарекомендовали себя. Факты взяточничества там фиксировались несоизмеримо чаще, чем в государственных, нарушения режима стали нормой. Большинство из них вновь были переданы в ведение государства. Было отмечено и такое негативное явление, как утрата групповой морали, которая до приватизации не считалась серьезным положительным фактором. Но после ее утраты стало очевидно, что такие понятия, как чувство долга, преданность своему делу, призвание, не были пустыми фразами и попытка заменить их формализованными критерия

ми, по которым осуществлялись денежные выплаты, потерпела фиаско.¹ Политика приватизации различных ветвей государственной службы оказалась под большим вопросом.² В 1991 г. по сравнению с предыдущим преступность в Великобритании возросла на 16% — в этом году в Соединенном Королевстве было зарегистрировано 6 млн. преступлений.³ Был ли вызван столь интенсивный рост преступности неудачей приватизационной политики, сказать трудно. Однако несомненно одно: успеха в борьбе с преступностью приватизация правоохранительной системы не принесла.

Некоторый интерес представляют размышления английского ученого Дж. Паттена об истоках роста преступности в английском обществе. По его мнению, причину роста преступности следует искать в благополучии, демократии и свободе как атрибутах западного образа жизни. В его трактовке концепция государства всеобщего благоденствия предусматривает высокий уровень преступности как плату за упомянутые привилегии.⁴ Возможно, рассуждения Дж. Паттена не лишены определенных оснований. Однако вряд ли можно считать, что высокий уровень преступности в лондонском районе Стоунбридже вызван благополучием его жителей и всеобщим благоденствием. Весьма показателен и следующий эпизод социальной жизни "общества всеобщего благоденствия": летом 1992 г. по Великобритании прокатилась волна массовых беспорядков. Жители Бристоля, Ковентри, Блэкберна и других британских городов, возмущенные свертыванием социальных программ, начали погромы. Они встречали градом камней и бутылками с зажигательной смесью посланных для их усмирения полицейских.⁵ Аналогичные волнения имели место и во Франции, где голодные жители разгромили несколько складов с продовольствием. Даже в такой богатой стране, как Америка, насчитывается 25 млн. человек, живущих впроголодь.⁶ Возведением баррикад отреагировали шведские рыбаки и фермеры на присоединение их страны к Общеевропейскому Союзу, что существенно сказалось на снижении их жизнен-

ного уровня. По поводу свободы в демократическом обще-стве^весьма красноречиво высказался венгерский криминолог И. Вай: "Что это за свобода, если 1/3 населения может оказаться жертвой преступления, если каждый свободен лишь для того, чтобы оказаться жертвой преступления и постоянно испытывать страх".'