Классификация жаргонной лексики

 

Н.Н. Кохтев отмечает, что «для большинства современных индустриальных обществ не характерна «жесткая» дифференциация языка на более или менее замкнутые, самодостаточные подсистемы: социально и культурно обусловленные разновидности единого национального языка постоянно влияют друг на друга, в связи с чем явления, присущие одной разновидности языка, могут «перетекать» в другую (или другие)…» [13, С. 45]. В настоящее время наблюдается активное использование в устной речи слов, словосочетаний и устойчивых выражений из сферы субстандарта, главным образом, из сферы просторечия и жаргона. Естественно, что русистика должна отреагировать на изменившуюся речевую ситуацию. В истории русского языка подобные явления наблюдались неоднократно. Последнее по времени относится к первой четверти двадцатого столетия: «В частности, в стандартный словарь проникают элементы следующих классовых и профессиональных диалектов:

1) словаря фабрично-заводских рабочих;

2) матросского словаря (что не трудно себе объяснить, если мы вспомним ту роль проводников революции, которую сыграла «морская братва» в самой толще нашего, главным образом, провинциального населения);

3) «блатного» жаргона людей темных профессий (сюда относятся, например, липа и прилагательное липовый, глаголы хрять, зекать и т.д., которые сейчас далеко вышли за первоначальный круг их носителей)…» [13, С. 44]. В современной живой русской речи, а также в наиболее мобильно отражающей эту речь публицистике и беллетристике нередко можно встретить фразы наподобие следующей: «Чуваки подваливают, на балде – по штуке, коры – штуки по три, а зажимают, лишку не отстегнут…». На стандарте эту фразу можно сформулировать следующим образом: «Заходят молодые люди (мужчины или юноши), на голове по тысяче рублей (головной убор целой в тысячу рублей), туфли – тысячи по три, а скупятся, лишнего не заплатят…» Так мастер-парикмахер рассказывает о профессиональных буднях. В его речи жаргонизмы употребляются совершенно естественно.

Активное вторжение такой лексики и фразеологии в современный речевой быт вызывает определенные трудности не только у изучающих русский язык как иностранный, но и у самих носителей русского языка. Решению проблемы способствует значительно активизировавшаяся в последнее время лексикографическая деятельность и появление ряда словарей субстандартной лексики и фразеологии. Следует, однако, иметь в виду, что уровни отдельных лексикографических публикаций могут обнаруживать существенные различия.

Процессы взаимодействия протекают как в активной, так и в пассивной форме. При пассивном заимствовании слово переходит из одной подсистемы этноязыка в другую, сохраняя (хотя бы первоначально) прежнее значение. При активном заимствовании, то есть при активном влиянии заимствующей подсистемы, наблюдается изменение семантической структуры уже на начальном этапе (по существу, слово или выражение заимствуется с измененным значением). Ср., например, употребляющееся довольно активно в современной печати чернуха в значении «клевета, очернение». Здесь совершенно очевидно просматривается влияние стандартной лексико-семантической парадигмы (в сущности, омонимичной), с присущими стандарту значениями. Ср. «чернить, очернить, представить в черном свете», «клеветать, опорочить, сгустить краски, представить пессимистически» (стандарт) – чернуха «подделка, фальшивка», чернушник «занимающийся подделкой документов, подписей» etc. (жаргон). «При постоянном контакте и взаимодействии двух (или больше) языковых разновидностей в одном социуме может происходить не только локализованная в акте коммуникации интерференция кодовых элементов, но и их заимствование. При заимствовании знак не только используется говорящим в качестве речевого вкрапления (часто индивидуального), как это происходит при интерференции, а вступает в парадигматические и синтагматические связи с элементами заимствующей его системы» [19, С. 66]. В связи с этим, очевидно, было бы целесообразным, с функциональной и семантической точек зрения, различать в русском языке жаргонизмы и жаргоноиды.

Под жаргоноидами А. М. Горлатов понимает отдельные слова, словосочетания и фразеологизмы русской фени (воровской жаргон), употребляющиеся параллельно в других подсистемах языка в иных значениях. (Не следует, безусловно, игнорировать и иносистемных заимствований, которые традиционно рассматриваются лингвистикой как омонимы. Приведем примеры. Так, параллельно жаргонному фрайер, имеющему значение «не вор», употребляется просторечное фрайер / фраер, которое обнаруживает значение «франт, модник» (любопытно, что в немецком языке, из которого, очевидно, произошло заимствование, Freier фиксируется в значении «жених») [4; с. 18]. Таким образом, просторечное фрайер / фраер относится к жаргоноидам. Жаргонизму «дать по рогам», для которого словари фиксируют значение «запретить после освобождения из ИТУ проживать в центральных городах, существует просторечная параллель «дать по рогам», употребляющаяся в значении сбить спесь (самоуверенность) с кого-либо. Немало интересных примеров можно обнаружить в стихах В. Высоцкого, который, впрочем, не только чувствовал семантические различия сопоставляемой лексики и фразеологии, но и специально подчеркивал эти различия? «Глотал упреки и зевал от скуки, Что оторвался от народа – знал, – Но оторвался – это по науке, А по жаргону это – «убежал» [4, С. 19].

Жаргонизмы – слова и выражения, принадлежащие какому-либо жаргону. В современной лингвистической литературе слово жаргон обычно употребляется для обозначения различных ответвлений общенародного языка, которые служат средством общения различных социальных групп.

Не стоит путать жаргонизмы с однокоренным словом жаргоноиды. Это более узкое понятие, которое означает отдельные слова, словосочетания и фразеологизмы русской фени (воровской жаргон), употребляющиеся параллельно в других подсистемах языка в иных значениях. (Не следует, безусловно, игнорировать и иносистемных заимствований, которые традиционно рассматриваются лингвистикой как омонимы. Приведем примеры. Так, параллельно жаргонному фрайер, имеющему значение «не вор», употребляется просторечное фрайер / фраер, которое обнаруживает значение «франт, модник» (любопытно, что в немецком языке, из которого, очевидно, произошло заимствование, Freier фиксируется в значении «жених»).

Таким образом, с функциональной и семантической точек зрения можно выделить:

1) жаргонизмы, сохраняющие свое значение и в другой подсистеме;

2) жаргонизмы, имеющие в других подсистемах жаргоноиды;

3) жаргонизмы, не корреспондирующие с элементами других подсистем [10; с. 56].

Ср. соответственно: 1) бабки «деньги» (жаргон / просторечие), бухарь «пьяный» (жаргон / просторечие), кореш «приятель» (жаргон / просторечие), анаша «наркотик из конопли» (жаргон / стандарт); 2) просторечное барыга, употребляющееся в значении «проходимец», перешло в просторечие из жаргона, в котором до сих пор отмечается в значении «скупщик краденого». Жаргоноидом же является просторечное духарь «весельчак» (ср. жаргонное духарь «смельчак, храбрец»). 3) бан «вокзал»; шлепер «мелкий карманный вор», хаза «явочная квартира», маруха «сожительница», мастырка «членовредительство» и т.п. Основной корпус современной русской фени образуют слова, словосочетания и фразеологизмы первой и второй групп. К третьей группе относятся, преимущественно, иноязычные заимствования и вышедшая из активного употребления исконная лексика. Представленная классификация, в известной степени, условна и не отражает всего многообразия межподсистемного лексического взаимодействия, поскольку отправной точкой анализа является интержаргон, который представляет собой вторичную подсистему (например, по отношению к просторечию). Следует иметь в виду, что сама феня – социально-речевой стиль современного русского этноязыка – в лексическом отношении представляет собой конгломерат многочисленных заимствований и новообразований, базирующихся на таких первичных системах как просторечие, стандарт и, реже, территориальный диалект. Полезность такого подхода видится, прежде всего, в функциональном (сфера употребления) и семантическом разграничении лексики активного употребления, которая в настоящее время подводится под рубрику блатного жаргона. Кроме того, такое сопоставление дает основание отрицательно оценивать бытовавшее и бытующее мнение о том, что жаргонизмы выходят из активного употребления в самом жаргоне, если становятся известными широкой аудитории.

Можно привести другую классификацию жаргонной лексики, автором которой является В. В. Колесина:

1) групповые или корпоративные жаргоны

 

Групповые, или корпоративные, жаргоны обычно возникают в группах людей, тесно между собою чем-нибудь связанных. Формы связи могут быть самыми различными. Важно, чтобы эта связь каким-то образом объединяла людей, например, служба в армии, обучение в институте или школе, занятие туризмом, спортом, коллекционированием и т.п. Даже отъезд людей для работы на Крайний Север порождает особые жаргонные слова, например, моржовые или комариные – названия надбавки к зарплате в зоне Крайнего Севера. Длительное пребывание людей на фронте во время Отечественной войны вызвало появление специфических жаргонных слов, например, сабантуй «сильный артиллерийский обстрел», рама «немецкий разведывательный самолет» и т.д. Жаргон возникает в среде людей, предающихся различным порокам, например, картежной игре, пьянству и т.п.

2) Жаргон преступного мира

Жаргоны деклассированных употребляются в сферах людей, принадлежащих к уголовному миру, обычно отбывающих срок наказания в тюрьмах, лагерях и т.п. или занимающихся преступной деятельностью на свободе. Несмотря на наличие территориальных разновидностей, этот жаргон обладает относительным единством. По своей специфике он резко отличается от групповых, или корпоративных, жаргонов. Поэтому есть основание рассматривать его отдельно [11; с. 42].