НАСЛЕДСТВО

Дела, имеющие отношение к на­следству, связаны с VIII домом, в веде­нии которого находятся также кризис и смерть. В меньшей степени эти дела затрагивают также IV дом (домашний очаг,; семья, а следовательно, и роди­тельское состояние, недвижимое иму­щество) и II дом (богатство, обладание собственностью).

На предмет наследства следует рас­сматривать ось II—VIII домов и отно­шения между. планетами, которые в этих двух домах господствуют. Дисгар­моничное положение Юпитера, Сатур­на и Урана в этих секторах может указывать на разбазаривание имущест­ва и финансовые потери.

НАСТОЙЧИВОСТЬ

Настойчивость — черта характера, довольно часто встречающаяся у Тель­цов, Раков и Козерогов. Если те или иные факторы в гороскопе подчерки­вают влияние Меркурия, то настойчи­вость проявляется в основном в ин­теллектуальной сфере. Если преобла­дают Марс или Уран, то к этим качес­твам. прибавляется наступательность, агрессивность: человек умеет трудить­ся самозабвенно и страстно.

НАУКА

Со времен Декарта и вплоть до начала XX в. в основе научного подхо­да лежали в основном механистичес­кие взгляды на Вселенную. Мир вос­принимался как объективная реаль­ность, совершенно отдельная от наблюдателя, функционирующая в соот­ветствии с незыблемыми законами Причинности и неизменными принципами; казалось, что достаточно понять эти принципы, чтобы господствовать над миром, укротить энергию, устано­вить безграничное владычество над Природой и космическим пространст­вом. В отличие от религиозных и философских учений, которые неиз­менно полны противоречий, наука ут­верждала себя как сфера, где факты можно и нужно подтверждать опытом и где законы неопровержимы.

Целью ученых и. исследователей было открытие основного составного элемента, являющегося одновременно общим, знаменателем и более не дели­мым «первокирпичиком» упорядочен­ной Вселенной. Долгое время наибо­лее авторитетные теории отводили эту роль атому. Однако физики открывали все более и более мелкие частицы. Механистические учения рухнули поч­ти до самого основания, когда про­изошла двойная революция: создание квантовой теории и теории относи­тельности.

Перед изумленным взглядом перво­открывателей физики микромира мате­рия, которую считали средоточием нерушимого порядка, вдруг стала выде­лывать странные гримасы, вести себя непонятно, нарушая все элементарные «правила приличия», предписанные картезианской наукой...

В результате новейших исследова­ний открылись совершенно новые пер­спективы, которые можно кратко сформулировать в трех пунктах:

1. Наблюдаемый мир неотделим от наблюдателя, поскольку природа, все условия, сами средства, при помощи которых производится эксперимент, изменяют поле наблюдения. А значит, нет абсолютной, неизменной реальнос­ти, объективных явлений, которые можно было бы отделить от наблюда­теля и его относительной точки зре­ния.

2. Научная теория применима толь­ко в пределах неких ограничений, в рамках определенной система. Слово не тождественно предмету, карта — это не местность, теорема — не то же самое, что процесс, который она опи­сывает. Гипотеза при одних условиях может быть верной, а в каком-то кон­тексте может оказаться ложной. На­пример, Ньютоновская система абсо­лютно справедлива на планетарном уровне, но становится явно недоста­точной и даже совсем неверной, когда речь идет о галактиках или электро­нах. То же самое мы видим на приме­ре Евклидовой геометрии. В общем, человеческий разум может лишь гро­моздить модели представлений о дей­ствительности, которая многообразна, противоречива, трудноуловима, несво­дима к отвлеченным схемам — она совершенно относительна и изменяет­ся в зависимости от точки зрения, подхода и методов исследования, кото­рыми пользуется разум, стремящийся ее познать.

3. Механистическая, линейная, фрагментарная модель, которой поль­зуются рационалисты, стремящиеся отыскать формулы и уравнения для окончательного объяснения строения Вселенной, теперь мало кого может удовлетворить. Ей современные иссле­дователи предпочитают всеобъемлю­щую органическую модель: на смену понятию «первокирпичика» приходит понятие совокупности, неделимой тка­ни. Подразумевается, что основной и неделимой сущностью является корре­ляция внутри совокупности явлений, а не какие бы то ни было составляющие частицы атома. Такая модель действи­тельности получила название «bootst­rap» (букв. «шнурки от ботинок», англ.) — это то, что воспринимается нами как множество обособленных, раздробленных объектов, соотносящееся с уни­кальным порядком, но воспринимаемое с различных точек зрения.

В общем, ключевым моментом и главным переворотом последних десятилетий стал отказ науки от мифа об объективной действительности. Картезианская логика, которая стремилась свести мир к линейной последовательности причин и следствий, представляется теперь все более и более устаревшей, а рационалистский подход —лишь один из множества инструментов.для измерения и сравнения, такой же относительный и ограниченный, как и любой другой. В этом отношении метод аналогий не более и не менее продуктивен — и никакой конкурёнции здесь нет, просто область исследования и цели разные. В рационалистском подходе есть элемент амбиций покорителя, аналогический в основе своей более дружествен. Человек и мир вокруг него составляют живую симфонию, живое переплетение взаи­модействий и соответствий. Нетрудно заметить, что в основе астрологии — именно этот тип воспри­ятия. Тем не менее некоторые астрологи стремятся соблюсти подобие рацио­нального рассуждения, доказать сущес­твование причинной связи между планетами и человеком, между космичес­кими и биологическими ритмами. Та­кой подход прогрессивен и необходим, но если придавать ему преувеличенное значение, то астрология лишается час­ти своих преимуществ из-за отказа от символики и аналогий. Символ — под­вижная, многообразная сущность, всег­да незавершенная. У символа две сто­роны: светлая и темная, — ив этом его очарование, богатство и сила. Сто­ит только попытаться измерить его, взвесить, препарировать, закрепить за ним однозначные функции — и суть его выхолощена и убита.

Является ли астрология Наукой? И да и нет. Если понимать слово «наука» излишне механистично, то, безусловно, это не наука. Однако современные представления о том, что такое наука, требуют более гибких определений. В сущности, ситуация очень похожа на случай с психологией: когда наука начинает изучать человека, она пере­стает быть точной и непогрешимой.

Эйнштейн сказал: «Когда математи­ческие законы ссылаются на действи­тельность, им недостает определенности, а когда они точны, они не соотно­сятся с действительностью».

Объектом изучения является не сама действительность, а представле­ние о ней, так как любое явление воспринимается нами через фильтр наших чувственных и мозговых струк­тур (или наших измерительных приборов), при этом оно преобразуется, ви­доизменяется или создается заново. Физики все более и более убеждаются в том, что само понятие материи труд­ноуловимо. Когда идет речь о ядерных процессах, лежащих в основе этой пресловутой материи, то говорят уже не о предметах, объектах, которые можно идентифицировать и зафиксиро­вать и которые подчиняются строгим законам. Говорят о «тенденции к су­ществованию», о «вероятности нали­чия». Наши знания о явлениях все более и более сводятся к тому, как они, влияют на наши регистрирующие и измерительные приборы. Физик Эддингтон выразил это так: «Мы облада­ем точными знаниями о наших наблю­дениях а не о свойствах как таковых. Первые настолько же подобны вторым, насколько номер нашего телефона по­хож на нас». Когда результаты наших наблюдений хорошо вписываются в наши представления о действительнос­ти, то кажется, что нам эту действи­тельность удалось обхитрить. Если же образуется разрыв, а противоречия бросаются в глаза, то мы боремся с искушением отрицать существование этой действительности как «неправиль­ной и обманчивой», вместо того чтобы просто признать недостаточность и неполноту использованной нами схе­мы.

«Научный метод, — пишет Ф. Капра, — состоит в том, чтобы выделить ограниченную группу явлений и попы­таться построить модель описания этой Группы. Всякая модель — это прибли­жение, справедливое для определенно­го круга явлений. Вне этого круга они уже не дают удовлетворительного опи­сания природы».

В значительной мере прогресс в науке состоит в разрушении устарев­ших жестких систем, претендующих на монополию в своей области, однако над нею не властных.

В качестве инструмента познания мира рационалистский подход применим для определенных типов функцио­нирования действительности. Однако существует, вероятно, еще множество других типов функционирования, которые требуют адекватных средств, как, например, символы в астрологии. Если я вижу кого-то в анфас, это же не значит, что профиля у него нет!

НАУКА

(способности к занятиям наукой)

С определенными знаками соотно­сятся не только определенные отрасли науки, но и разные типы исследовате­лей. Например, Раку интереснее зани­маться генетикой; Деве — естествоз­нанием и изучением бесконечно мало­го; Водолею по душе кибернетика, ин­форматика, идеи межпланетных поле­тов; Рыбам — астрофизика и исследо­вание бесконечно большого; Козерогу ближе всего теоретическая математи­ка. С точки зрения черт характера, можно выделить тип «лунного» учено­го, рассеянного и мечтательного (Эй­нштейн), «сатурнианского» — строгий затворник и мизантроп, «уранического» — классический тип ученика кол­дуна и т.д.

Скорпиона всегда влечет к разре­шению. самых темных загадок, к про­никновению в самые глубины строе­ния природы. Там, где оказал свое влияние Скорпион, исследователь всег­да пойдет по пути иррационального — если будет выбор. Что касается Стрельца, то, одержимый идеями о потустороннем мире, он часто прини­мает иррациональное решение в качес­тве исходной посылки.