КАЛУЖЕНИН - прозвище Донского атамана Осипа Петрова, очевидно, полученное им по той причине, что он был выходцем из служилых полковых Казаков г. Калуги (См.ПЕТРОВ ОСИП). 4 страница

В 1848 г. ген. К. был назначен Наказным атама­ном Кавказкого Линейного Войска.и оставался им четы­ре года. Как боевой командир и мудрый атаман, К. пользовался общим уважением и симпатиями Линейцев, а его имя - в казачьем произношении Круковской - попало в некоторые казачьи песни.

КРУГ СПАСЕНИЯ ДО­НА - собрался 11 мая н. ст. 1918 г. в Новочеркасске и состоял из представителей станиц уже освобожденных от красной гвардии. За пять-шесть недель соввласти на Дону, отдохнувшие после фронта Мировой войны. Ка­заки близко ознакомились с идеалами и действиями ее представителей. Признав теорию и практику большевиз­ма для себя неприемлемой, они дружно принялись очищать от пришельцев свои города, станицы и хутора. Первые столкновения нача­лись в станицах Луганской (8 марта), Хомутовской (9 марта). 18 марта восстали Суворовцы, поддержанные станицами Нижне-Чирской, Есауловской, Потемкинской, Верхней к Нижней Курмоярскими, Нагавской, Баклановской и Филоновской. Они призвали из степей донских партизан с Походным ата­маном П. X. Поповым, после чего поднялся почти весь Дон, освобождаясь с успехом от власти чужаков. Станицы Кривянская, Заплавская, Бесергеневская, Мелеховская, Раздорская и Богаевская, под командой войскового старшины М. А. Фетисова, заня­ли Новочеркасск и образо­вали Временное Донское пра­вительство с председателем есаулом Г. П. Яновым. 4-го апреля им пришлось уйти из столицы Дона под давлением подошедших красных под­креплений, но 25 апреля Новочеркасск снова и надолго перешел в руки Донцов, Тогда то представители освобожденных станиц собрались на К.С.Д. Уже 3/16 мая На­родное Собрание избрало на пост Донского атамана генерала П. Н. Краснова и одоб­рило проект Основных Зако­нов, первый пункт которых подтверждал независимость Донской республики Всевеликого Войска Донского. До полного освобождения Дона и съезда Большого Войскового Круга атаман получил всю полноту власти по управлению краем и по организации вооруженных сил. Постановления Круга С. Д. Были утверждены Большим Войсковым Кругом в сентябре того же 1918 г.

КРУТЬКИ - рыбаки-браконьеры, ловившие рыбу в запретное время или в «заповедных» водах Нижнего Дона.

КРУШИТЬСЯ (дон.) - печалиться, тосковать.

КРЫГА - льдина, плывущая по реке.

КРЫЛЕС (некр.) - балкон, галлерея вокруг дома.

КРЫЛЬЦА - верхняя часть спины, лопатки.

КРЫМСКАЯ СТОРОНА - старинное название степи вдоль правого берега Донца и Нижнего Дона.

КРЮКОВ Дмитрий Ива­нович (дон.) - род. ок. 1815 г., ст. Глазуновской; вахмистр действительней службы. Его отец войсковой старшина в отставке Иван Гордеевич К. оставил сыну в наследство «офицерскяй участок», на котором К. вел хозяйство и благодаря которому имел возможность дать образова­ние своим детям. Из них Николай умер в молодости, Федор стал известным каза­чьим писателем и журналистом, Александр был полезен Дону в качестве ученого лесовода, но в 1920 г. замучен в Чека слободы Михайлов­ской, Евдокия и Мария умерли от голода в тридцатых годах. К. неоднократно из­бирался атаманом своей ста­ницы и умер выполняя чет­вертый срок этой должности.

КРЮКОВ Петр Федорович (дон.) - рожд. 1904 г., ст. Глазуновской; внук предыдуще­го, талантливый народный поэт. В 1920 г. вывезен из Крыма заграницу и обучался в Донском кадетском корпу­се; потом поселился во Фран­ции и занимался сельским хозяйством. Горячий каза­чий патриот К. принадлежал к Вольно-казачьему Движе­нию с первых дней его организованного существова­ния в эмиграции. Печатался в журналах «Вольное Каза­чество», «Казакия», «Казачье Единство». В последние го­ды жизни издавал и редак­тировал «Казачий Литера­турный Сборник». Умер 8 апреля 1963 г. в госпитале г. Сан Африк (Франция).

КРЮКОВ Федор Дмитрие­вич (дон.) - род. 7 февраля 1870 г., ст. Глазуновской; отец предыдущего; писатель и общественный деятель, член Русской Государственной Думы первого созыва. Учился в Устьмедведицкой гимназии и закончил курс Историко-филологического факультете в Московском университете. Вначале слу­жил преподавателем истории и географии в Орловском кадетском корпусе, а потом назначен инспектором Нижегородского реального училища. В 1906 г. избран пред­ставителем донского населе­ния в Русскую Государственную Думу и после ее Принудительного роспуска, бил одним из подписавших Выборгское воззвание. В связи с этим провел несколько месяцев в камере петербург­ской пересыльной тюрьмы, по обвинению в деятельно­сти направленной к ниспровержению существующего строя. Судом был оправдан, но в административном порядке лишен права пребывания в родной станице и долгие годы оставался под полицейским надзором. Это не помешало К-ву сотрудничать в журнале «.Русское Богатство» в качестве редактора отдела беллетристаки, при главном редакторе В. Г. Короленко. С началом Первой Мировой войны - журнал, вместе с газетой «Русские Ве­домости», командировал К-ва военным корреспондентомна фронт. В 1916 г. ему поручено заведывание Краснокрестовским отрядом Государственной Думы.

После революции, летом 1917 г. К. возвратился на Дон и бессменно изби­рался представителем своей станицы на Донские Круги всех созывов; пришлось ему принимать участие и в вооружейной борьбе за Каза­чий Присуд. Неизменный секретарь Круга, он в 1920 г. эвакуировался из Новочеркасска вместе с Донским правительством и отходил на Кубань. Умерот гнойного плеврита 20 февраля 1920 г. в ст. Ново-Корсуньской, где и погребен.

По тематике литературного творчества К. заслуженно считается казачьим наци­ональном писателем. Первая его повесть «Казачка» напе­чатана еще в студенческие годы автора; его стихотворение в прозе «Родимый Край» известно широким кругам грамотных Казаков. В ноябре 1920 г. ст. Усть-Медведицкая чествовала своегопитомцапо поводу 25-тилетнего юбилея его литературной деятельности.

КРЮЧКОВ Кузьма Фирсович (дон.) - род. в 1890 г. на хуторе Нижне-Калмыковском, Усть-Хоперской ста­ницы; популярный народный герой. Окончил станичную школу; на военную службу призван в 3-й Доя. каз. Ер­мака Тимофеевича полк. В начале Первой Мировой войны слава онем прогремела на всю Россию, как о воине, совершившем беспримерный подвиг, упорного сопротивления Германцам. Это была одна из первых боевых встреч. Сторожевой дозор из четырех рядовых во гла­ве с приказным К-вым нео­жиданно наткнулся на разъезд в 30 человек противника. Окруженный ими, К. отбивался винтовкой и шашкой, а после, вырвав из рук немецкого улана пику, заставив ею разорвать кольцо окружения и сумел уйти из рук неприятеля, оставив на поле боя 14 трупов против­ника; из них на долю К-ва приходилось 12.Сам он получил 16 колотых ран. Конь, раненный одиннадцать раз, вынес своего потерявшего сознание и склонявшегося к его шее, всадника. За этот подвигК. первым из всех рядовых Русской армия в 1914 г. награжден Георгиевским крестом. К концу войны он заслужил 2 Георгиевских креста и 2 медали. После развала Русской армии возвратился с полком на Дон в звании подхорунжего. В чин хорунжего произведен за боевые отличия во время восстания против большевиков; сражался с ними в ря­дах 15-го Дон. каз. атамана Назарова полка и пал в бою под деревней Лопуховка Са­ратовской губ, 18 августа 1919 г. Погребен на кладби­ще родного хутора.

КУБАНСКИЕ КАЗАКИ - коренные жители правого берега р. Кубань и Приазо­вья. Под своимименем К. К. появляются в исторических источниках только пе­ред концом XVII ст., но истории известны Казаки про­живавшие в тех же местах, и раньше. Наше имя встречается в разных начертаниях высеченным на камнях в текстах греческих и римских инскрипций Меотиды и Танаиды уже в античную эпо­ху н. эры. Там. оно писалось, как Касакос, Гасакое, Касагос (В. В. Латышев, Вс. Миллер Язык Осетин). Персидская география Х в. (Гудуд ал Алэм) знала там же в Приазовье Землю Касак. Выходцев из этой земли русские летописи называют Козарами, Черными Клобуками и Черкассами. В 1282 г. оттуда же выселились Пятигорские Черкассы, основавшие г. Черкассы на Днепре (И. Болдин). Этот род Черкасов считался на Руси христианским со славянской ре­чью. Со слов Pyсских, такими их описал Матвей из Мехова и германский посол в Москву Сигизмунд Герберштейн, жившие на переломе пятнадцатого и шестнадцатого столетий. Русские икрымские акты того времени называют их также Казака­ми Азовскими. Прозвище К. К. появляется в актах только через двести лет после этого. Так именовались, обосновавшиеся за турецкой границей на Кубани, сторонники Степана Разина. Кроме старой веры, они унесли ссобой разинский дух враж­ды к Москве и ее донским сторонникам.

В эпоху Разина влия­тельные круги донского на­селенияне проявляли осо­бенного интереса к русским церковным распрям, не принимали близко к сердцу и реформы патриарха Никона. Они не разделяли той ненависти к московским порядкам, с которыми приходили на Дои служилые Казаки, запоздавшие с возвращение на родную реку. Сторонники Разина представлялись старожилым Донцам только смутьянами, из-за которых осложнялись отношения с царем и в результате выступления которых пришлось пожертвовать частью политической независимости.

Между тем, антимосковские выступления продолжались на севере Дона и после гибели Разина. Теперь они влились в формы сопротивления «никонианским» новшествам. При этом поборникам старого обряда приходилось выдерживать натиск и со стороны южан, покорных царским велениям и со стороны самих Русских, не стеснявшихся вторгаться в северные области казачьих владений. Крепким прибе­жищем старообрядцев на Дону несколько лет остава­лись городок и монастырь у речки Медведицы. Там собирались наиболее упорные противники Москвы и ста­рожилые и новопришлые. Московиты разрушили этот оплот «древлего благоче­стия» в 1689 г. и тогда ос­татки, непримиримых ушли за турецкую границу на Сев. Кавказ. Сначала они обосно­вались на р. Аграхань, а в 1703 г., с разрешения султана, перешли на правый берег Нижней Кубани. Там от Лабы до Азовского моря они и основали несколько поселений и с этого времени стали именоваться Кубанскими Казаками.

В 1708 г. Донской атаман Булавин и его помощники направили к ним свою грамоту: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, аминь. От донских атаманов-молодцов, от Кондратия Афанасьевича Булавина и от всего Великого Войска, рабом Божиим и. иска­телям имени Господни, Кубанским Казакам, атаману Савелию Пахомовичу или кто протчии атаманы обретаютца и всем атамана-молодцам челобитье и поздрав­ление. Милости у вас атама­нов-молодцов слезно просим и Бога молим, и ведомо вам чиним, что послали мы Вой­ском на Кубань в Ачюев к Хосяну-паше и к Сартлану-мирзе свое войсковые пись­ма об мировом между вами и нами и крестном состоянии, как жили и наперед се­го старые Казаки».

Описав дальше события победного булавинского вос­стания, они закончили. «И хотели было послать к вам, атаманы-молодцы, своего Ка­зака, а твоего, Савелий Пахомович, племянника Анто­на Ерофеева с теми же тор­говыми людьми, с которыми письма посланы к Хосяну-паше и к Сартлану-мирзе. И мы о том ныне поопасались с сим письмом его, Антона, к вам послать потому, что от неправедных бывших наших старшин Кубанцы многие сиры и разорены. А ныне мы государи наши батюшки, Савелий Пахомович и все атаманы-молодцы, обещалися Богу, что стать нам за бла­гочестие, за дом Пресвятыя Богородицы и за святые со­борные и апостольские Цер­кви, и за предание седми Вселенских Соборов, как они святые на седми Вселенских Соборах утвердили веру христианскую и во отеческих книгах положили, и мы в том друг другу души подавали и кресту святое Еван­гелие целовали, чтобы нам всем стоять в соединении и умирать друг за друга».

27 мая 1708 г. из Черкасска на Кубань пошло но­вое письмо. Начиналось оно поклонами знакомым и род­ственникам с просьбою при­слать кого либо для связи: «А если у кого товары ка­кие и вы возите к нам, Вой­ску, для продажи неопасно. А у нас ныне войска со всех рек, с Дону, с Донца, с Хопра, с Бузулука, с Медведи­цы и со всех запольных речек на острову изо всякой станицы старших людей, кро­ме молодых, которые встречине (поверстанные из ста­ничных гарнизонов, каждый третий. Составитель). И по сему письму будем вашу милость ожидать к себе и вам бы пожаловать приехать к нам в Черкасск не помешкав с тем вместе, как посланы будут из Ачюева от Хосяна-паши и от Сартлана-мурзы с письмами Татары. А ныне на реке у нас Казаков в едином согласии тысяч со сто и больше, а наперед что будет, про то Бог весть, потому что многие русские люди бегут к нам на Дон денно и нощ­но с женами и детьми от изгона царя нашего и от не­праведных судей, потому что они веру христианскую от нас отнимают».

В конце письма просят ничего не рассказывать о своей переписке с Доном ни­каким русским людям, если бы они там оказались. Это значит, что среди К. Каза­ков обычно Русских не бы­ло, а их общины состояли из людей, которые знали, «как жили и наперед сего старые Казаки».

В сентябре месяце 1708 г., после того как Дон был занят русскими войсками, остатки армии Булавина вме­сте с семьями тоже ушли на Кубань. Количество их ис­точники указывают по раз­ному, от двух до сорока ты­сяч. Очевидно, самую пра­вильную цифру дает А. И. Ригельман - 8.000 душ обоего пола. Повел их атаман Иг­нат Некрасов.

На Кубани Некрасовцы основали несколько новых поселений между прежними К. Казаками. Больше всего их разместилось на Таман­ском полуострове в трех го­родках со старыми донскими названиями: Блудиловский, Голубинский и Чирянский. Казаки объединились здесь в Великое Войско Кубан­ское, куда принимались все Казаки, уходившие от наси­лий. Приходили Донцы,несмирившиеся с новыми по­рядками на Дону, приходили Волгские Казаки, потерпев­шие от Петра 1-го в 1709-10 гг. пришла и часть Запорож­цев после поражения под Полтавой.

Первые десятилетияК.К. не прекращали борьбы начатой Разиным и Булавиным. Они совершили несколько походов вглубь России, до­ходили до Харьковской, Са­ратовской и Пензенской гу­берний. Посещали и Дон, где расправились с некото­рыми противниками. По до­говору с султаном, они должны были признавать Крым­ского хана его наместником и сноситься с ним через Ачуевского пашу или через сераксира, проживавшего в Копылах (ст. Славенской}. Они не могли устанавливать непосредственные диплома­тические связи с соседями, должны были охранять границу со стороны России и следить за поведением ближних кочевников. Как некогда в Золотой Орде, они сохра­няли веру отцов, не платили налогов, жили по своим обы­чаям с выборными атаманами, могли заниматься добы­чей нефти, скотоводством и рыболовством. Благодаря непрочности пограничного по­ложения, избегали хлебопа­шества. Годом смерти атама­на Некрасова считается 1757, когда прекратились и выпа­ды К. Казаков на русские рубежи.

Во время Русско-турецкой войны в гг. 1735-39, К. К. находились в рядах армии султана. Вскоре посленееначалосьих постепенное переселение на Дунай и в М. Азию. Россия должна быласмириться с их существова­нием: по договору с Сагиб Гиреем (1-го ноября 1772 г.), «все татарские и черкесские народы, томанцы и некрасовцы по прежнему имели быть во владении хана Крымско­го» (Н. А. Смирнов, Политика Россия на Кавказе, стр. 103).

Когда турки оставили Тамань, К. К. переселились на левый берег Кубани. Че­рез шесть лет, в августе ме­сяце 1783 г., после жестоких боев с полками Суворова, они всем Войском отошли к Анапе.Там собралась и их сильная морская флотилия. 18 сентября на думбасах и морских чайках отплыли н берегам М. Азии шесть с половиною тысяч душ К. Казаков. Среди горцев осталось не больше 200-300 семей, из которых часть смешалась с Адыгейцами, а другие послу­жили после первыми кадра­ми населения Некрасовской станицы в Майкопском от­деле. Прожив два века на турецкой земле, К. К. до на­ших дней сохранили в памяти годы пребывания на Кубани. Еще и теперь Некрасовцы «кубанцы» отличают себя от «дунаков». которые, по словам Минорского, посетившегоих в Турции, «не имеют ничего общего с первоначальными К. Казаками. Большая часть - это просто южно-русские переселенцы и беглецы и лишь по недоразумению именуются Казака­ми» (В. Ф. Минорский. Урусских подданых султана.Живая Старина, 1902, июнь—июль).

Непримиримость первых К. Казаков питалась мо­тивами религиозными и по­тому нерушимо переходила от поколения к поколению больше двух веков. У насе­ления Запорожского Низа, претерпевшего руину Сичевой республики в 1775 г., по­добные религиозно-идеологические мотивы отсутствовали. Может быть, благодаря этому значительное большинство Днепровских Казаков легче примирилось с русскими виновниками своего несчастья. Наиболее стойкие, как и Некрасовцы, ушли в турецкие границы, другие остались на местах в надежде приспособиться к новым условиям политической жиз­ни. К султану идти не хотели, потому что в памяти хранилась трехсотлетняя борьба сТурками. Пришлось смириться с неизбежностью и склонить головы перед Русской царицей. Уже в 1787 г. Казаки оставшиеся в пределах сичевых земель, бились на стороне России. Но и после этого Запорожцы не получили обратно свои старые днепровские земли, ставшие теперь Новороссией. Весь край перешел в чужие руки, а имя Запорожцев, 10 января 1790 г, было убрано с исторической сцены одним росчерком царского пера. Наихместо призваны к жизни Черноморские Казаки. Запорожские. Черкасы. оставшиеся еще на Днепре, объявлены «казачьим сословием». Через два года русские власти порешили переселить их на новые места и первым шагом к этому мероприятию послужило высочайшее пожалование Черноморским Казакам Тамани и Приазовья с правым берегом Кубани «от устья ее к Усть-Лабинскому редуту». В 1792 г. место, ушедшего отсюда недавно. Великого Войска Ку­банского заняли бывшие Запорожские Казаки.

Кубань стала границей России с весны 1783 г. От этого времени русские укрепленные редуты и сторожевые «бекеты» Донских Казаков передвинулись на ее правый берег. Вместе с тем за спиной казачьих станиц вдоль Азовско-Моздокской линии основана полоса земледельческих поселений. К 1791 г. в них состояло 23.960 государст­венных крестьян и их семей. Новые К. К. должны были охранять их мирный труд. С переселением Черноморцев все Приазовье, древняя Земля Касак, покрылось десятками казачьих поселений с названиями прежних запо­рожских куреней. Для защи­ты от нападений с турецкой стороны эти сорок станиц-куреней выставили 10 кон­ных и 10 пластунских пол­ков. В 1794 г. к ним на по­мощь принудительно переселены с Дона Казаки, основавшие станицы Усть-Лабинскую. Кавказскую (рядом с Царицинским укреплением), Григореполисскую, Прочнокопскую, Темнолесскую и Воровсколесскую. Жители этих станиц выставили еще один полк.

Между 1794 г. и 1801-м Казаками с Дона и Днепра населены станицы: Ново-Ма-рьевскую, Рождественскую, Новотроицкую, Богоявленскую, Сенгилеевскую, Расше ватскую, Дмитриевскую, Ильинскую. Ких жителям добавили некоторое число однодворцев и государственных крестьян Курской, Орловской и Воронежской губерний, среди которых вероятно, находилось немало и расказаченных при Петре служилых Казаков.

В 1802-1804 гг. основа­ны станицы: Ладожская, Ти­флисская, Казанская, Темижбекская. Воронежская. Они населены Казаками с Донца и из упраздненного Екатеринославского Казачего Войска (см.). Их жители дали кадры для нового Кавказского казачьего полка. Все переселенцы так же как и Черноморцы стали называть­ся К. К-ми, причем, жившие на восток от станицы Воро­нежской, считались Линейцами. Среди них значительное большинство пришло с Дона, а меньшая часть с б. Гетманщины или московских окраин. К ним добавляли некоторое количество «разных выходцев», из которых большинство, несомненно, составляли недавние слижилые Казаки.

Очевидность такого предположения подтверждается указами, относящимися к переселению Казаков «ма­лороссийских», в Полном Собрании законов Россииской империи том XXX, г. 1808, статья №22902о Казаках-пересенцах говорится: «Для Войска Черноморского люди сии будуттем полезнее, что, ведя уже некогда подобный образ жизни и от­правляя прежде личную службу, скорей приобыкнут к перенесению службы каковую в Войске отправлять будут обязаны, а тем самым полезнее других для защиты границ, куда переселятся».

Там же пункт 20: «Для предупреждения злоупотребления при таковом переселении вкрастся могущего, Канцелярии Войска Черноморского предварительно и строжайше запретить принимать в виде сих Переселенцев таковых, кои не будут иметь надлежащих для того от Малороссийского генерал-губернатора свидетельств, и естьли бы они могли случиться, оных непременно должно возвращать через пересылку земской полицией Малороссийскому генерал-губернатору для обращения на прежнее жительство. Мера сия более всего приемлется на тот конец, чтобы под предлогом дозволенного переселения КАЗАКАМ,немогли воспользоватьсясим и помещичьи крестьяне, и наипаче беглые разного ро­да люди, а потому должное в сем-случае наблюдение по всей строгости остается на собственной ответственности Войсковой Канцелярии и особенно поручено быть должно главному тамошнему края начальству».

На два года раньше, в томе XXIX. ст. №2225 при­казывается следить, чтобы «переселившимся на землю Черноморского Войска ка­зенным крестьянам назначать удобные земли и далее, пяти лет ни под каким видом не оставаться на земле Черноморского Войска».

В 1820 г. статья № 28241 тома 37-го напоминает высочайше утвержденные правила для переселения Малороссийских Казаков и в пун­кте «Б» подчеркивает: «Пе­реселение совершать добро­вольно и единственно из со­словия Казаков».

Такие законодательные постановления устраняли всякую возможность для Русских и Украинцев пере­селяться в станицы на поло­жении равном с Казаками. Правительству нужны были такие люди, которые уже «вели некогда подобный об­раз жизни», и каковых бо­гатый запас сохранялся в бывших служилых Казаках с московских окраин или в по­коренных недавно Запорож­ских Черкасах, Днепровских Казаках. Судя по актах Пе­реяславского договора, в 1654 г. чистокровных Каза­ков на Днепре было не мень­ше, чем 300-350 тыс. душ обоего пола. Ко времени пе­реселения их на Кавказ, чи­слоих за полтора века дол­жно было еще вырости. Не мало безработных станиц обреталось к началу XIX в. и по городам бывших окра­ин В. княжества Московско­го. Они не ушли на Дон в свое время и оставались на местах, довольствуясь поло­жением городовых служи­лых людей. Когда империя расширилась во все стороны, они оказались глубоко в ты­лу, а в полевых войсках их место заняли стрельцы, ко­пейщики, рейтары, гусары, драгуны, более удобные для правительства. По актам XVIII в. известны уже одни городовые Казаки, которых тоже начали зачислять в регулярные полки «нового строя». Многие из них и раньше оказались вне горо­довых станичных общин. Это были земледельцы, пе­решедшие на положение од­нодворцев, Казаков беломестных, Казаков помещиков. Последних числилось до 15 % всех служилых Казаков (А. В. Чернов. Вооруженные силы Русского государства в XV—XVII вв.}. И из актов видно, что сами московские власти, особенно после Смуты, постоянно ста­рались сохранить племенную чистоту казачьих общин: «на убылое место опричь казачьего роду иных людей ста­вить не ведено» (Акты Московского государства, т. II, 15, 55).

Нет причин, по которым русское правительство руководилось бы иными правилами при основании линейских станиц на Сев. Кавказе. И если после I860 г. за Кубанью появляются стани­цы с названиями Ярославская. Тульская, Костромская, Нижегородская, Пензенская, Саратовская и т. п., то это значит только, что они переселялись на Кубань часто с прежними названиями. Ведь «размещенные по городам Казаки получали название того города, где были поселены» (А. В. Чернов. Вооруженные силы...). То же самое видим в Сичи, где курени-землячества назывались попополнявших их бойцами, а в дальнейшем эти названия вместе с Черноморцами тоже пришли на Кубань. Конечно, могло случиться, что некоторые станицы получили свое имя по указанию русского военного начальника. Но это совсем не значит, что население какой либо Курской, Тульской, Полтавской или Корсунской станицы составилось из Русских и Украинцев, обратившихся в Казаков. Приток приписных Казаков, еслион, вооб­ще, был, составлял только незначительный процент общего населения станиц. По официальным данным, от 1860 года до 1892 в станицы вселено (без указания, в качестве ли воинов или иного­родних земледельцев): отставных солдат - 1014 семей, государственных крестьян - 1338 семей, разных сословий - 939 семей или в среднем около 12-13 тыс. душ обоего пола (Л. Я. Апостолов. Краткий исторический очерк Кубанской области). Если их всех сделали Казаками, то при населении в 900 тыс. душ (там же, по данным 1890 г.) они составили бы не больше полутора процента К. Казаков. Такой инородный прирост не угрожает нарушением этнической чистоты никакому народу. Но нельзя упускать из виду, что одновременно со станицами за их спиной возникли земледельческие поселения государственных крестьян.

Между 1809 и 1825 гг. на Кубань переселено 89.616 душ Днепровских Казаков обоего пола. Они основали станицы: Новощербиновскую, Новокорсунскую, Новодеревянковскую, Новонижестеблиевскую, Новоджерелиевскую, Новомышастовскую, Новоминскую, Ново-титаровскую, Новолеушковскую, Нововеличковскую, Таманскую, Павловскую, Елизаветинскую, Марьин­скую, Петровскую, Ахтанизовскую и Темрюкскую.

В гг. 1825-26 на Верхние Кубань и Куму переве­дениз под Ставрополя Хо­перский каз. полк, основав­ший станицы: Невинномысскую, Беломечетскую, Суво­ровскую, Бекешевскую и Баталпашинскую (см. ХОПЕР­СКИЙ ПОЛК).

В 1848 г. с Днепра сно­ва переселено 14.317 душ Ка­заков об. пола в станицы Должанскую, Камышеватскую и в г. Ейск. Тогда же больше 25 тысяч Полтавских и Черниговских Казаков все­лено в линейские станицы, что повело к смешению - в них казачьих диалектов дон­ского и черноморского.

1860 г. все К. К., т. е. Войско Черноморское и ста­ницы шести бригад Кавказ­ского Линейного каз. Войска соединены в одно военно-административное общество - Кубанское Казачье Войско. Рескриптом от 24 июля 1861 г. император Александр I предоставил в пользование Войску закубанские склоны Кавказского хребта, откуда должны были выселиться местные Горцы. После этого в Закубанье образовалась 96 новых станиц. «Из новых поселенцев этих станиц были сформированы 7 конных полков и один (Шапсугский) батальон. Но потом произо­шло изменение: «в 1896 г. было изъято из состава Ку­банской области Черномор­ское побережье. Казакам, по­селившимся здесь, было предложено или перейти на кре­стьянское положение, или - при несогласии на это - вы­селиться в пределы Кубан­ской области», а «12 организованных там станиц были обращены в села, Шапсуг­ский батальон был расфор­мирован» (Д. Е. Скобцов. Три года революции и гражданской войны на Кубани).

До полного завоевания Кавказа К. К. выполняли по очереди кордонную службу, хотя посылали свои полки и на иные фронты русских внешних воен. В отношении административного управле­ния край постепенно прирав­нивался к обычным губерни­ям и стал называться Кубан­ской областью. Областью управляли Наказные атаманы по назначению и с правами генерал-губернаторов. За од­ним исключением, все они, были не казачьего происхождения. Казакам разрешалось сохранять, привычные для них, особенности быта, во­енной службы и местного самоуправления.

После того, как кавказ­ские границы отодвинулись далеко на юг, К. К. должны были принять на себя но­вый обременительный род службы. Их полки включе­ны в Русскую армию в ка­честве иррегулярных частей и стали появляться на всех фронтах наступательных и оборонительных войн Рос­сии.

1-го августа 1870 г. ут­верждено «Положение о воинской повинности и содер­жании строевых частей Ку­банского и Терского каза­чьих Войск». Упразднено прежнее линейское террито­риальное управление полка­ми и бригадами. Станицы К. Казаков распределены по отделам Баталпашинскому, Ей­скому, Екатеринодарскому, Закубанскому, Кавказскому, Майкопскому и Таманскому. Они высылали свою моло­дежь на долгую полковую службу с собственным ко­нем, седлом, одеждой я ору­жием. Таким образом семья не только теряла наиболее ценных работников, но дол­жна была уделить из своего достояния крупную сумму денег на снаряжение служи­вых.

Несмотря на это, тру­долюбивые семьи, умело ис­пользовали природные бо­гатства края и станицы ско­ро зацвели хозяйственными и культурными достижения­ми. Закладывая новые посе­ления, Казаки в первую оче­редь строили храмы и шко­лы. К началу нашего века сельское хозяйство Кубан­ской области заняло одно из первых мест в России по чи­слу живого и мертвого инвентаря, лошадей, скота, земледельческих машин и ору­дий, по вывозу на экспорт зерновых продуктов. Круп­ную роль в хозяйственном развитии станиц приобрела кооперация. 306 станичных потребительских обществ объединялись частью в Ку­банском Кооперативном бан­ке, с годовым оборотом в 30 миллионов рублей, а частич­но в Южно-Кубанском кре­дитном и сберегательном ко­оперативе. Станицы и хуто­ра образовали три акционерных общества, построивших жел. дор. ветки: Армавир-Туапсинскую, Кубано-Чер-номорскую и Ейскую. Ста­ничные школы ликвидирова­ли безграмотность почти целиком. 150 средне-учебных заведений, гимназий, реаль­ных училищ, технических школ, выпускали в жизнь культурных деятелей, а сот­ня профессиональных низ­ших школ подготавливала кадры хорошо обученных специалистов.

Весь этот культурный рост опирался почти исклю­чительно на собственные силы К. Казаков, создававшую местную казачью интеллигенцию. Русские же власти прилагали усилия к укрепле­нию психологических связей с империей, к национальной унификации с русским на­родом. Этим целям должно было служить воспитание и образование казачьей моло­дежи за границами Кубан­ской области в общерусских высших и военных школах. Напр., будущие офицеры не имели на Кубани своих под­готовительных учебных за­ведений и должны были про­ходить курс кадетских кор­пусов и военных училищ вне казачьей среды, где они те­ряли сознание казачьей обо­собленности и исключитель­ности. То же самое происходило с большинством Каза­ков окончившие русские высшие школы: они разъез­жались во все концы импе­рии и насыщались привязанностями к чужой культур­ной жизни. Офицеры же, возвратившись в свои полки из русских военных училищ, часто приносили в них, чуждый К. Казакам, дух «регулярщины», палочной, а иног­да и «скулодробительской», дисциплины. Терялась духовная связь между рядовыми и их начальниками, нарож­далась взаимная отчужден­ность и даже враждебность.