Ты умудрилась разбить сердце черствому свирепому негодяю. И ты познала, чем это чревато (с) "Убить Билла".
В ответ раздался смех – хриплый, даже сиплый, недобрый и громкий. Зазвенели и закачались многолетние сосульки на потолке. Локи невольно поежился от поднявшегося сквозняка, а йотунский царь, высокий и плечистый, все покатывался, дергая в такт раскатам смеха босой ступней – здоровенной и когтистой, никакая рысь не постыдилась бы таких ногтей. - Ты смешной! – заявил Тор, отсмеявшись. Он выпрямился и встал из глубокого, вытесанного в камне кресла. Локи уже до костей промерз в этом стылом мире, однако когда он посмотрел на камень, покрытый изморозью, у него все внутри передернулось. Тор, звеня не то когтями, не то ниткой крупных ледяных бус на широкой, синей груди, подошел к нему вплотную и склонил лицо. Локи едва дыхание перевел – так или иначе, йотунский правитель пугал его своими свирепыми алыми глазами, полностью лишенными искр разума. А, кроме того, от Тора шла ровная, мощная волна холода, у Локи даже концы волос курчавились от настолько низкой температуры. Дыхание Тора обжигало ему лицо, но Локи терпеливо ждал, морально уже признав несостоятельность своей миссии. - Разве ты умеешь воевать? – промурлыкал Тор, вытянул руку и довольно нежно провел длинным, острым когтем по щеке гостя. - Нет, - признался Локи после паузы. – Я за миролюбивые способы решения конфликтов. Тор осклабился рядом острых, как у зверя, зубов. - А детей ты приносить умеешь? – спросил он, издевательски поигрывая черным локоном. - Нет, - смирно ответил Локи, не смея отстраниться. - Тогда ты бесполезная партия, - заметил Тор, наклонился и сказал тихо-тихо, чтобы слышал только Локи, а не его свита. – Но пахнешь вкусно. Локи дрогнул и отступил. - Но ведь вы, йотуны… - начал было он неуверенно. О йотунах, народе крайне воинственном, но крайне загадочном, знали мало. Мир их был стылый, пустой и заброшенный, а его обитатели войной встречали любого, кто пытался исследовать Йотунхейм. Потому и желающих-то было мало. Однако кое-какие сведения, так или иначе, просачивались.
Локи знал, что старый король, крайне угрюмый и нелюдимый, умер. Поговаривали, что власть в Йотунхейме не передается по наследству, ее нужно завоевывать смертью. Глядя на молодого царя, здорового и злобного, Локи даже не усомнился в истинности слуха. Для него это было дикостью и чушью – своего отца, Одина, Локи любил. А Тор своего, видимо – не очень.
Локи бы в жизни не спустился в Йотунхейм, если бы не напряженная обстановка с огненными великанами. Асгард доживал последние золотые дни мира, дни отдыха перед бурей. Пока асы наслаждались музыкой и танцами, в Мунспельхейме шла полноценная подготовка. Разведчики доносили, что великанов стало слишком много, им слишком тесно в своем запеченном, как куриный пирог, мире. Совсем скоро эта армия хлынет наружу, оставляя после себя пепел и оплавленный камень. Асгарду определенно нужен был сильный союзник, достаточно свирепый, чтобы остановить вторжение, и достаточно тупой, чтобы понести потери. Йотуны для этого подходили идеально, но, к сожалению, они не брали ни денег, ни вина, ни драгоценностей. Как оказалось, династический брак им тоже не подошел.
- Мы, йотуны, что? – поинтересовался Тор. Локи поглядел на черные борозды в его щеках – пес его знает, татуировки или шрамы. - Вы обоеполые, - смело выдохнул Локи. – Вы можете приносить потомство. Тор высоко вскинул темно-рыжие брови, хмыкнул и прошелся по залу, неприятно хрустя костяшками. Локи обреченно следил за ним взглядом, чувствуя, что сказал что-то совершенно не то. Тор вдруг снова засмеялся, коротко и неприятно, остановился и взглянул на Локи. - Мой отец уже разорвал бы тебя на клочья, - сказал он негромко. Локи сглотнул, а его свита невольно схватилась за оружие. - Но я просвещенный монарх, - фыркнул Тор, сморщив на секунду нос. – Я уважаю неприкосновенность послов. Надо же, слова он какие умные знает, чучело ледяное. - Я приношу извинения, если обидел, - сипло ответил Локи, волнуясь. Он совершенно не понимал, куда выведет эта беседа, а таких ситуаций Локи крайне не любил. - Извинения приняты, - сухо ответил Тор. – Я готов принять жертву. - Что? – переспросил Локи, который было расслабился. - Жертву, жертву, - пояснил Тор буднично. – Расплату за нанесенное мне оскорбление. Локи заморгал, облизнул губы, которые тут же заныли от холода, и осторожно переспросил: - Какого характера жертву? - Построптивее, - засмеялся Тор, показывая ослепительно белые зубы. Локи молчал, лихорадочно пытаясь понять, чего от него требуется, а Тор, устав ждать, подошел к нему и сказал, глядя с интересом в бледное лицо. - Живую жертву. Локи вздрогнул. - Зачем? – брякнул он от неожиданности. – И за что? Разве йотуны не… - О, йотуны - да, - перебил его Тор, неприятно улыбаясь, - но дитя - добыча, которая завоевывается в честном бою. И никак иначе. Локи моргнул. - Я не знал, - промямлил он, вполне, впрочем, осознавая, что незнание не освобождает от ответственности. – Но зачем же жертва? - Допустим, я голоден, - равнодушно ответил Тор, облизывая когти на руках.
Локи попятился прочь, проклиная в глубине душе и себя, и свою миссию. Говорили же, что йотуны людоеды, а он решил, что это преувеличение. Как оказалось – вовсе нет. - Оставь мне свои извинения и проваливай, пока цел, - заявил Тор. – И думать забудь о Йотунхейме, принцесса. Мы вам не помощники. Локи удрученно кивнул и сказал тихо: - Мне нужно посоветоваться со своими людьми. Тор хмыкнул и вернулся на свой каменный трон. Широко расставил ноги, а Локи стыдливо отвел глаза от длинной набедренной повязки, которая ничего особенно не скрывала.
Он отошел к своей свите и мысленно пересчитал воинов: десятеро, считая его самого. Категорически мало, чтобы выдержать бой с йотунами. - Ну и кого ты им оставишь? – шепотом поинтересовался Фандрал. – Мы все знали, на что идем. - Никого я не оставлю, - задумчиво прошипел в ответ Локи, - помолчи.
Плести заклинание молча было трудно – Локи все время боялся сбиться, поэтому четко проговаривал про себя слоги. Насколько все же легче, когда слышишь свой голос. Несмотря на его страх, магия сработала как надо – один Фандрал, настоящий, исчез, а вместо него появилась точная копия. - О, - тихо раздалось из пустоты. – А я и не знал, что борода мне так не идет! - Замолкни, - рассердился Локи. – Будешь держаться за мой плащ, чтобы мы тебя не потеряли.
Он крепко взял за локоть копию и подвел к Тору. - Вот моя… мое подношение. - Отлично, - заявил Тор, пристально оглядывая Фандрала. Копия усердно таращилась в ответ и то и дело пыталась схватиться за оружие. - Я могу идти? – уточнил Локи. - Вали, - согласился Тор, кровожадно облизываясь. Локи влил в копию чуточку своей жизненной силы, чтобы та еще побегала от йотуна, давая им время сбежать, и отпустил шерстяной рукав.
Они практически успели добежать до выхода из ледяного лабиринта, когда стены задрожали, и до них донесся громкий, яростный рев разъяренного зверя. Локи припустил со всех ног, разом забыв и про честь, и про достоинство. В последний раз он так пугался, когда в детстве за ним погнался дракон. Это был маленький дракон, ручной, однако тогда Локи чуть душу не отдал высшим силам. А сейчас за ними спешил вовсе не дракон, и далеко не ручной, и видимо, остальная свита разделяла его страхи, потому что помчались они, как безумные, тараном снося стражу. Локи едва вывалился наружу, слыша далекий топот позади, и заорал не своим голосом: - Хеймдалль, портал! Портал, черт возьми! Портал открылся прямо у него перед носом, и они завалились туда кучей, толкаясь и пихая друг друга локтями. Локи протолкнул перед собой Фандрала, обретшего видимость – копия-то уже развеялась, и запрыгнул сам, последним, услышав перед прыжком яростный крик: - Колдун! Стой! Убью! Пространство вытянулось в иголку, по которой Локи летел, как насаженная бабочка, и уже давно за его спиной никого не было, портал захлопнулся сразу за ним, но Локи все еще слышал звенящую в ушах злобную ругань и обмирал от страха. ***
В Асгард пришла осень – пожелтели листья, воздух стал прозрачным, как хрусталь, а на деревьях покраснели крупные багровые яблоки.
Локи было некогда красоваться осенними пейзажами. Он на части рвался, пытаясь везде успеть. Отец некстати впал в сон. Сколько Локи себя помнил – Один всегда ухитрялся найти неудачное время, но сейчас это было совершенно неудачное, хуже-не-придумаешь время, однако разбудить Одина никто не мог, и вся военная подготовка легла на плечи Локи.
Сначала он даже не заметил, что вечное лето закончилось. Каждый день Локи метался как белка между плацами, дипломатическими представительствами и тронным залом, и лишь когда с неба посыпалась мелкая крупа, он остановился и задрал голову, подставляя лицо снегу. Желтые листья побурели, свалялись в неопрятные кучи, которые никто и не думал убирать. Локи машинально щелкнул пальцами, высекая искру и направил пламя в ближайшую кучу. Сырые листья не хотели загораться, дымили сизыми, пухлыми клубами, однако постепенно огонек расползался, и одна за другой кучи загорались. Стало жарко. Локи, стоящий в центре пожара, смотрел сквозь дым на низкое, облачное небо, с которого все сыпался ранний снег. У Локи с утра ныл затылок: видимо во сне он снова, как в детстве, скатился с подушки и уперся в изголовье кровати макушкой. Локи невольно помассировал виски, однако это не помогло – голова болела, а от дыма заслезились глаза.
Локи резко махнул рукой, шагнул в образовавшийся в пламени коридор, и вышел наружу. Кажется, плащ насквозь пропитался дымом, как и волосы и одежда. Локи тихонько фыркнул, рассматривая кострище, которое он тут невольно развел – смертные иногда делали нечто подобное, когда просили помощи у богов. А у кого просить помощи ему? От войны отделяет всего несколько дней, войска Сурта стоят на всех границах, а асов слишком мало, чтобы противостоять. Они могут отражать мелкие стычки, провокации, однако когда Сурт двинет свои полчища, Асгарду несдобровать.
Локи добрался до ближайшей золотой скамьи и присел, вытянув гудящие ноги. Он спал всего пару часов ночью, поэтому его сразу начало клонить в сон, однако Локи упрямо моргал, закутался в плащ, ежась от холодного ветра, и смотрел на городской пейзаж. Отсюда, из парка, Асгард был как на ладони: высокие чертоги, золотые крыши, горящие на фоне серого неба особенно недобро и тревожно. Без привычной зелени Асгард казался грязным и скучным, несмотря на пламенеющие алые яблоки и рябиновые грозди. Эти багровые точки выглядели как-то угрожающе – как будто город уже затопили кровью по колено. Локи болезненно поморщился, сорвал с ближайшей ветви пару ягод рябины и закинул их в рот. Ягоды оказались кислыми, вязали на языке, но Локи медленно разжевал их и с трудом сглотнул. Со своей скамьи он не мог видеть единственное зеленое дерево – яблоню Идунн, но знал, что если пройти за ворота и пересечь пару кварталов, то выйдешь к тщательно окопанной яблоне. От холода на ней все листья потемнели и повисли, но дерево еще живо.
Локи встал, отряхнул с плеч снежную крупу, и пошел вдоль ручейка. Водопады в Асгарде больше не пели, а глухо рокотали, прозрачная вода потеряла свою синеву, стала серой и на вид казалась очень холодной. Локи наклонился у мостика, зачерпнул обеими ладонями – и пальцы тут же свело в судороге, а кожа порозовела. Локи медленно отхлебнул холодной воды, чувствуя, как ноют от нее зубы, а остаток вылил обратно. Когда-то он бегал по этим ручейкам босиком, и вода казалась ему теплой, как парное молоко. Но он вырос, волшебство закончилось, и война ждала его у порога.
Локи утер мокрые руки краем плаща, все еще ощущая запах жженой листвы. Вдохнул полной грудью сырой воздух с отчетливым привкусом плесени, и быстро зашагал на плац, где тренировались эйнхерии. К тому времени, как он добрался до своего чертога, на мощеных дорожках лежал тонкий, скользкий слой снега. Локи чуть было не поскользнулся в темноте на прелых листьях, однако замахал руками и удержал равновесие. Ветерки, которые дули ему прямо в лицо, больше не казались прохладными – это были злые, холодные ветра, они вымораживали насквозь, влезали во все щели и больно жалили шею, лицо и неприкрытые кисти рук. Локи, стуча зубами, ввалился в чертог, где было натоплено, выхватил у проходящей мимо служанки с подноса кусок яблочного пирога. Эти чертовы яблоки, кажется, успели захватить Асгард еще до огненных великанов Сурта: Локи каждый день видел яблочные пироги, печеные яблоки с брусникой, кабанятину, тушеную с яблоками, яблочные запеканки, моченые яблоки с рябиной и черной смородиной. Эти долбанные плоды, их сладковатый запах и сморщенная проваренная мякоть накрепко связались у него с ощущением тревоги. Ощущением… конца.
Однако пирог был вкусный, поэтому голодный Локи грыз его, как отчаявшаяся белка, только крошки летели во все стороны. Локи поискал взглядом мать и брата, решив, что пора поговорить с ними о побеге. То есть, Локи никуда бежать не собирался, хоть и надеялся малодушно, что отец вот-вот проснется и сумеет спасти Асгард, однако матери вовсе незачем дожидаться тут битвы. А зная брата, Локи был уверен, что Бальдур побежит в первых рядах, размахивая луком. Что сделают стрелы, пусть даже заговоренные и из омелы, против раскаленных, каменных созданий? Локи вздохнул, с ужасом подумав, насколько же они обречены, и наткнулся на какой-то странный и страшный взгляд матери.
Фригг сидела с торца стола, одна среди трех пустых мест, и Локи отчего-то встревожился. Мать была бледна до синевы, только большие голубые глаза горели на лице, как звезды. Локи мигом оказался возле нее, взял ее за прохладную ладонь и прикоснулся губами к искривленным от постоянной ткацкой работы пальцам. - Мама? – позвал он тихо, горло перехватило от предчувствия беды и от той жуткой неподвижности, с которой сидела едва дышащая Фригг.
- Мама? – повторил Локи, уже громче, не зная, как пробиться сквозь стену этого отчуждения. Фригг медленно подняла голову, посмотрела снизу вверх ему в лицо, а Локи впервые в жизни заметил морщинки на материнском лице, умело зарисованные пудрой. Их было много – у глаз, у губ, и некоторые были достаточно глубокими, однако раньше Локи их никогда не видел. - Он сбежал, - с трудом, еле дыша, выговорила Фригг. – Он убежал… с друзьями. - Кто? – опешил Локи. Он за день устал, был голоден, как волк, и едва держался на ногах, однако от кошмарной догадки его всего перетряхнуло. - Бальдур? Куда он пошел? Фригг медленно моргнула, а Локи нетерпеливо и довольно грубо тряхнул ее за плечи, выводя из ступора. - Куда он пошел? – крикнул Локи. - В Йотунхейм, - бессильно сказала Фригг. – Он сказал, что если йотуны не хотят помогать нам, он заставит их прийти нам на помощь. - Заставит он, как же! – воскликнул Локи уже на бегу. - Локи, стой! – закричала Фригг и вскочила, с ее колен свалилась пригревшаяся кошка, покатилось шитье. – Не ходи! Ты пропадешь там! - Не могу же я оставить его там! – развел руками Локи, жестом приказав капитану гвардии следовать за ним. Фригг помчалась за ними, как молоденькая, прихватив подол длинного, серо-синего платья. Она догнала старшего сына, больно схватила его длинными ногтями за локоть и дернула. - Не пущу! Я не отпущу тебя! Я не могу потерять обоих сыновей! Локи выдрался из ее хватки, обнял мать за плечи и сбивчиво сказал ей на ухо: - Мам, я не могу оставить его там. Он же мой брат. Ты же знаешь, что он вляпается в неприятность. - Вы оба… вляпаетесь! – закричала Фригг, вне себя от страха и горя. - Все будет хорошо, - улыбнулся ей Локи, хотя никакой уверенности не испытывал. – Я верну его, вот увидишь.
Портал выплюнул его прямо в центр метели. Локи застучал зубами военный марш, разом осознав, насколько все же терпимо было в Асгарде, несмотря на подступающую зиму. Метель била колючим снегом по, щедро запихивала снег в рукава, за шиворот. Локи покосился на стражников, догадываясь, что им в металлических доспехах совсем несладко. Однако он тут же спохватился и поднял вокруг их маленькой группы магический щит. Метель перестала свистеть в ушах, зато снег с такой злобой принялся лупить по сиреневой прозрачной стене щита, что Локи поежился. Он не знал, что будет говорить йотунхеймскому царю, учитывая все обстоятельства их первой миссии, однако бросить брата на растерзание Локи не мог. Не мог, и все. Брат был совсем на него не похож – белобрысый, как отец, синеглазый – весь в мать, добрый и дурной. Бальдур иногда напоминал Локи молодого бычка, из тех, что паслись на зеленых лугах Гренландии. Они смирные, эти бычки, можно даже погладить их по морде или чмокнуть в бархатный нос, однако если укусит слепень, обезумевшее животное будет бежать, куда глаза глядят, трубно реветь и крушить все на своем пути. Судя по приключениям, в которые ухитрялся попадать Бальдур, у него был какой-то свой, персональный слепень.
Локи, конечно, делал скидку на молодость, на непроходимую тупость Бальдура – тупость добряка, однако он утомился спасать младшего. Сейчас Локи было вовсе не до шалостей, а Бальдур и его дружки, такие же чумовые, отважные и глупые, кажется, не понимали, на грани какой катастрофы они находятся. Но все равно, несмотря на все минусы, Локи нравилось быть старшим братом, не нравилось только брести по колено в снегу, чувствуя спиной неприятные взгляды. Пока они никого не увидели. Вокруг были только скалы, однако и у скал есть глаза. Локи отлично ощущал сверлеж между лопаток, казалось, что его беззащитная спина так и манит, воткнуть в нее остро отточенную ледышку. Но никто не показался, даже когда перед замерзшим отрядом встала высокая стена царского дворца. На огромных воротах не было стражи, но Локи не видел ее и в тот раз. Кажется, йотуны не считали нужным охранять своего царя. А может быть, их царь и не нуждался в охране. Во всяком случае, Локи и его воины беспрепятственно зашли в длинный коридор, сложенный из отшлифованных глыб льда. Ветер стих у них за спиной, во дворце было тихо, только потрескивали изредка от мороза стены. Локи заинтересованно посмотрел на холодное, но яркое сияние, и в который раз подумал, что было бы крайне интересно отковырять кусочек и исследовать его. Йотунхейм считался место диким, нецивилизованным, почти первобытным, однако, как Локи убедился, какие-то знания у его жителей были. Вон, освещение провели – знать бы как. Локи завистливо облизнулся и тут же перестал отвлекаться и подозрительно уставился на вышедшую из коридора стражу. Стражники смотрели на гостей алыми, презрительными глазами, однако и не думали нападать, а только жестами показали, в какой коридор свернуть. Подобное гостеприимство ничего хорошего не сулило, однако Локи решительно выдохнул и зашагал быстрее.
***
- Отдай брата, мерзавец! – рявкнул Локи, не позволяя себе быть слабым. Тор, мирно пьющий из кубка что-то алое, густое и исходящее дымком, поперхнулся, закашлялся и выплюнул напиток на пол. Локи с брезгливым содроганием посмотрел на кровавые брызги в бело-рыжей щетине Тора, перевел взгляд на красное пятно на ледяном полу. Тор утер ладонью рот, облизнул губы и слизнул разводы с пальцев, глядя на Локи недобро и хищно. Он отставил кубок на спинку своего трона, а Локи некстати заметил, что кубок – это чей-то большой обломанный сбоку череп. Локи просто передернуло, а Тор расплылся в неприятной, зубастой ухмылке, проследив его взгляд. - Вот и свиделись, колдун, - пророкотал он мягко.
Повел рукой, и пол под ногами Локи задрожал, стал скользким, как стекло. Локи чуть не бахнулся спиной назад, но кое-как удержался кончиками пальцев за ходящий ходуном пол. Тор стоял прямо перед ним, ровно и неподвижно, как статуя, только глаза горели, как у ночного хищника, да шрамы-татуировки на физиономии налились чернотой. Когда пол перестал уходить из-под ног, Локи обернулся и чуть не ударился носом о непроницаемую стеклянную стену. Он слышал, как глухо стучится о лед его стража, и, кажется, даже видел неявные силуэты… а может, и нет. Они с йотуном оказались замкнуты в пустом ледяном шестиугольнике, стены которого были такими высокими, что Локи даже не видел, где они заканчиваются в темноте пещеры. Тор шагнул к нему, неприятно щелкая когтями, а Локи невольно попятился, пока не стукнулся лопатками о стену. - Ты соблюдаешь неприкосновенность послов, - напомнил он торопливо. - Больше нет, - лениво улыбнулся Тор, подошел вплотную, обдавая Локи морозным воздухом. - Мой брат… он жив? – нарочито безнадежно спросил Локи, сложив пальцы так, чтобы в любой момент можно было ударить Тора знаком огня. - Жив, - хмыкнул Тор, - что ему сделается? - Он в порядке? - Неа, - равнодушно ответил Тор, с неожиданным интересом рассматривая своего гостя. Локи было неуютно и неловко под этим пристальным осмотром – Тор как будто лошадь выбирал. - Твой невоспитанный брат явился в мой дворец незваным, - заявил Тор, поймал когтями черные пряди и принялся ими завороженно, фамильярно играть. – Колонны в моем дворце перебил, слуг побил… еще и собаке моей любимой лапу сломал. Нехорошо.
Локи сглотнул. Собак он помнил отлично – те встретили делегацию послов в прошлый раз. Собаки эти были ростом с крупного пони, косматые, с темно-красными, угольными глазами и зубищами, которым позавидовало бы любое чудовище.
- Нехорошо, - согласился он неохотно, - он… не очень хорошо воспитан. - Это я заметил, - хмыкнул йотун. - Он…- начал было Локи, но Тор его перебил: - Он меня не интересует, а вот ты, принцесса, интересуешь, и даже очень. Локи заморгал, а Тор облизнул синие губы, которые выделялись на широкоскулом лице только контуром. - Я отпущу его и даже его драчливых друзяшек! – заявил Тор, насмешливо ухмыляясь. – Но ты останешься у меня. - Ну уж нет! – заявил сердито Локи, запахиваясь в плащ. - Тогда вы оба отсюда не уйдете! – лениво сказал Тор, поигрывая льдинками в своих варварских бусах. – Решай.
- Но я не могу, - с отчаянием сказал Локи после паузы, - я не могу! Я должен быть в Асгарде… - Чтобы воевать, - закончил Тор. – Я знаю. Локи помолчал, но Тор был неумолим и терпелив, наблюдал заинтересованно, сложив руки на груди, и щурил глаза в неприятной, злой улыбке. - Отпусти Бальдура, - попросил Локи с усилием. – А я вернусь. Я выиграю сражение и вернусь. Сам. Обещаю. Тор вскинул одну бровь, густую и золотистую, засмеялся негромко и наконец сказал: - Да ты, верно, шутишь? Он вгляделся в лицо Локи и вдруг фыркнул: - Не шутишь. Ты думаешь, что выиграешь? О нет, поверь мне. Асгард обречен. Локи стиснул зубы. - Слишком долго вы считали себя лучше всех, - процедил сквозь зубы Тор. – А это далеко не так. Локи молчал, а Тор снова потеребил свои бусы и сказал: - Твой брат пришиб моего любимого слугу… понимаешь, куда я клоню? - Смутно, - признался Локи. - Ты прослужишь мне полгода, - поставил условие Тор. – Безропотно. Самозабвенно. Будешь выполнять все мои прихоти. Тогда я отпущу твоего брата. - Год, - быстро сказал Локи, - год, если ты дашь нам роту своих великанов. Тор захохотал так, что сверху, с невидимого потолка, свалилась пара острых сосулек. - А ты не промах, - сказал он довольно. – Год – это долгий срок, принцесса, ты не передумаешь? - Я держу свое слово! - рассердился Локи. - Я помню, - ехидно ответил Тор, прикоснулся когтем к ледяной стене и нарисовал какой-то знак. – Имей в виду, я могу отсюда выйти в любой момент, а ты можешь остаться в ледяной могиле, пока не сдохнешь. Локи открыл рот, а Тор осклабился гадко и промурлыкал: - Но ты же бессмертный! О, это будут долгие и мучительные годы. Так что решай, принц, либо тут останется твой свежий братец, либо ты сам. Третьего не надо. - Я остаюсь, - злобно процедил Локи, гордо выпрямившись. – На год. Мой брат должен вернуться домой. Твои солдаты будут подчиняться ему и помогут нам отстоять Асгард. - Согласен, - тут же ответил Тор и сорвал одну бусину с нитки.
В его больших когтистых пальцах бусина тут же принялась расти, Тор изогнул ее, как гончар гнет глину, и через несколько секунд вылепил из нее кольцо. Локи во все глаза смотрел на чужую магию, а Тор вдруг схватил свою поделку и со всего маха швырнул в стену. Стена пошла трещинами, а кольцо вспыхнуло искрами, и на ледяной пол упал железный, неприятный на вид ошейник. - Это что? – переспросил Локи, пятясь назад от Тора и его рукоделия. - Это гарантия твоего послушания, - заявил Тор, схватил Локи за черные волосы, дернул, заставляя склонить голову, и бесцеремонно затянул на его шее сталь. Надрезал когтем палец и скрепил петли своей кровью, синей и остро пахнущей чем-то неуловимо-знакомым. Локи ждал, что ошейник, не сдерживаемый никаким замком, с грохотом упадет на пол, однако магия крови держала крепко – ошейник сидел как влитой. Локи подергал его пару раз, однако тот и не думал подаваться. Тор насмешливо следил за его попытками, а когда увидел, что Локи сдался, махнул рукой и ледяные стены рухнули.
Локи с удивлением прислушивался к своим ощущениям: как только на нем застегнулся ошейник, он тут же перестал ощущать холод. Локи вытянул руки перед лицом, покрутил ладони, однако не заметил на пальцах не единого признака обморожения. Руки были розовые, совершенно здоровые, но больше не мерзли. Локи потрогал себя за щеки, за шею и осторожно отстегнул плащ. Он ждал, что помутнение пройдет, и он замерзнет, однако без плаща ему стало комфортно. Локи, интереса ради, приложил ладонь к ледяной стене, готовясь ощутить пронизывающий холод, сводящий косточки в пальцах, однако лед был на ощупь как гладкая стена, приятная и какая-то шелковистая. - Что ты там делаешь? – спросил Тор, - иди сюда. Локи послушно подошел к нему, а через пару секунд из переплетения коридоров вынырнул Бальдур – бледный, замерзший, стучащий зубами и несчастный. Локи тут же накинул ему на плечи плащ, быстро растер горячие, как от лихорадки щеки. Кожа Бальдура буквально обжигала, как кипяток, но Локи было некогда подумать, что это значит. Тор терпеливо хлебал свое пойло, рассматривая братьев алыми глазами, так что Локи отвел Бальдура в сторонку, пока его растерянная свита растирала озябших приятелей-придурков младшего принца.
- Что это? – спросил Бальдур, подозрительно уставившись в черный стальной ошейник. - Послушай меня внимательно, - тихо сказал Локи. – Слушай и не спорь, у нас совсем мало времени. Он вкратце изложил брату план действий, и, как он и думал, Бальдур тут же заартачился. - Я не оставлю тебя здесь! Локи встряхнул его за шиворот и прошипел в лицо, пышущее жаром: - Повзрослей наконец! Мы не в том положении, чтобы устраивать сцены. - Но я не справлюсь, - пробормотал Бальдур. Локи поглядел на него с жалостью – ношу, которую он взваливал на младшего брата, он и сам едва тащил. - Тебе придется справиться, - сказал он грустно. – Придется, иначе мне некуда будет возвращаться. Губы у Бальдура дрогнули. - А может, ты попробуешь сбежать? – предложил он с надеждой. – Я отвлеку его, а ты убежишь, и мы вместе вернемся домой. - А его воины побегут за нами? – усмехнулся Локи. – Нам нужны его солдаты, а ты уж проследи, чтобы они не перевернули город вверх дном. - Прости меня, - хрипло сказал Бальдур, видя, что йотун неспешно подходит к ним. – Я люблю тебя. Прости меня, Локи. Локи попытался обнять его, однако они отпрянули друг от друга с криком – Локи показалась, что брат полыхает, как факел, а Бальдур подумал, что обнимает сосульку. - Время нежностей закончилось, - заявил Тор. – Пора служить, моя принцесса. Локи стиснул край своего плаща, накинутого на Бальдура, медленно выпустил его и повернулся к Тору. - Да, - сказал он смирно, сверкая злыми глазами. – Пора. ***
Все, что Локи знал о Йотунхейме – это только то, что там холодно, темно и страшно.
От холода Тор защитил его своей магией. Локи несколько дней упрямо таскал свои шмотки, обливаясь потом, пока, в итоге, не переоделся. Вернее – разделся догола. Тесьму на набедренной повязке пришлось перешивать – Локи был меньше и уже в бедрах любого великана. Первое время он с ужасом наступал босыми ногами на снег, ожидая мучительных судорог холода, однако снег был для него теплым, как песок на прогретом солнцем бережке. И Локи привык.
Почему-то он считал, что Йотунхейм – скучное захолустье, где можно только сосульки палкой сбивать, а оказалось, что это огромный мир, странный и суровый. Локи смотрел на все, что этот мир мог предложить его пытливому уму, и жалел только о том, что перья, чернила и свитки остались в Асгарде. Он бы тут такой научный труд составил, что в любой ученой академии бы ахнули.
Локи видел, как вспахивали ледяные поля и сажали в борозды странные синие корешки. Корешки росли во льду, бугрились и темнели, а наружу пробивались крошечные, звенящие листики ярко-голубого цвета. Эти листики резали острее любого стального ножа – их собирали в грубых кожаных перчатках, мелко резали ледяными лезвиями, крошили до состояния пыли, а потом ковали из них ледяные ножи, молотки и кинжалы. А из корешков, жухлых и темно-фиолетовых, пекли лепешки. Как Локи выяснил, чем старше и противнее был корешок, тем вкуснее из него получалась мука.
Поля вспахивали большие шестиногие животные, похожие на носорогов, слонов и буйволов одновременно. Йотуны называли этих уродливых животных кодоями. Кажется, эти несчастные свирепые твари были единственными крупными животными, что великаны сумели приручить. По крайней мере, из мохнатой шкуры кодоев делали шерстяные нитки, из их кожи шили перчатки, из рогов вытачивали кубки и иглы, а шкурами выстилали постели. Локи чуть не умер от ужаса, когда на него как-то кинулась такая махина, яростно трубя и сверкая маленькими красными глазками. Однако, как оказалось, кодои питаются густым сине-зеленым мхом, слизывая его шершавым языком с камней.
У Тора был свой питомец – громадный, белоснежный, обросший острыми роговыми пластинами. Тор раскатывал на нем по округе и пару раз угрожал прокатить Локи, да все никак руки не доходили.
Но в Йотунхейме было интересно не только наверху. Локи долго облизывался на ходы в пещеры, однако спускаться одному было страшно. В конце концов, он все-таки решился, обзавелся на всякий случай веревкой из шерсти и полез под землю. К его удивлению, магия великанов работала и тут – чем глубже он опускался по скользкому коридору, тем ярче сияли стены, освещая все, как днем. Локи зашел так далеко, что ему стало трудно дышать, больше от волнения, чем от духоты, и когда уже было решил поворачивать, коридор закончился большим залом. Зал был плоский, как будто его сплющило, да так и он застыл. Локи прошелся туда-сюда, водя кончиками пальцев по прохладным белым стенам, а когда догадался поднять голову – то аж присел. Потолок у зала был совершенно прозрачный, и только что перед глазами Локи промелькнуло что-то… юркое. Он едва перевел дыхание, как в центр потолка выплыл важный большой осьминог, сияющий ядовитым, флуоресцентным зеленым светом. Осьминог повернулся и взмыл куда-то вверх, в темноту. Локи зачарованно облизнулся, сообразив, что видит дно подледного моря. И тут было на что посмотреть.
Он уселся удобнее и принялся рассматривать светящихся морских гадов. Некоторые из них были утыканы зубами и шипами, у других на первый взгляд не было никаких защитных приспособлений, однако сами они горели таким тревожным красным светом, что Локи бы не рискнул их трогать, будь он глубоководной камбалой. Иногда в темноте проплывали тускло горящие огоньки – сначала Локи не понял, что это такое, однако когда он присмотрелся, то увидел, что это огромные страшные рыбы с открытыми зубастыми пастями. Горящие огоньки болтались у них прямо во рту, приманивая наивных рыб, хотя он очень сомневался, что такие тут плавают. Он провел в пещере почти целый день, изредка пытаясь нацарапать на полу ногтями хотя бы контуры некоторых рыб. Все-таки чистого пергамента ему ужасно не хватало.
Любознательный Локи с огромным удовольствием изучил бы йотунские традиции и быт, но с йотунами он почти и не сталкивался, не считая Тора. Йотуны, которые пахали на кодоях, на него не отвлекались, а стража его не замечала с тех пор, как он получил позволение ходить, где ему вздумается. Ни одного жилища, кроме дворца, он не видел. Правда, даже из того, что он успел увидеть, он понял, что они йотуны не жалуют не только его. Это были удивительно одинокие и самодостаточные существа. Они и друг друга-то терпели с трудом. Поэтому Локи пришлось изучать единственного великана, который его не избегал – Тора. Однако как раз Тора Локи предпочел бы избегать. Тор откровенно помыкал им, задавал какие-то идиотские, бессмысленные задания. Локи провел почти целый день, складывая льдинки в многоуровневые башни. Когда башня стала выше его роста, Тор небрежно вытащил снизу одну льдинку, и ледяная масса полетела на Локи, оцарапав ему щеку. - Плохо, - коротко сказал Тор, щуря алые глаза. – Потом еще попробуешь. Локи не знал, зачем эти игрушки, однако ослушаться он не мог. А иной раз Тор откровенно издевался над ним, заставляя то перестилать по сто раз ему постель, пока шкуры не лягут в каком-то ему одному известном порядке, то начищать острозубые вилки толченой пемзой.
- Плохо, - сказал Тор, когда вторая башня, на которую Локи ухлопал почти весь день, со звоном и грохотом обвалилась. – Попробуешь еще. - Плохо, - мрачно сказал он, когда третья башня хлынула прозрачной, серо-голубой волной ему под ноги. – Пробуй еще. - Какого лешего я это делаю? – прямо спросил Локи, едва сдерживаясь, чтобы не швырнуть в Тора льдинкой, которую он держал в руке. – Зачем это? - Надо, - весомо ответил Тор, повернулся и ушел. Локи запустил ледышкой в стену. Осколки брызнули во все стороны.
- Одень меня, - приказал Тор однажды, лежа под ворохом шкур. - Прости? – удивился Локи. Он спешил в свою подводную пещеру и зашел только затем, чтобы принести Тору его утреннее пойло – чашу горячей, дымящейся крови. Где брали эту кровь – он не спрашивал, принимал кубок из рук старого, скрипящего просто повара и тащил Тору. Тор потянулся, зевнул, широко открыв зубастую пасть, приподнялся, опираясь на локти, и повторил: - Одень меня. - Может, тебя еще и кормить с ложечки? – предложил Локи, поставив кубок на пол у кровати. Тор выбросил руку, поймал его за черные волосы и затащил к себе в постель. - Если прикажу, - сказал он строго, - будешь кормить с ложечки. - А может, я еще и кушать за тебя буду? – осведомился Локи, стараясь не поддаваться панике. Он чувствовал коленом крепкое бедро Тора под шкурой, и ощущал себя неловко, упираясь другим коленом между чужих расставленных ног.
Тор вскинул лицо, посмотрел на него заинтересовано и выпустил черные пряди. - Нет уж, - сказал он спокойно, спихивая Локи с себя. – Кушать я и сам могу. - А одеться не можешь? Локи вытащил длинную набедренную повязку, несколько секунд изучал ремешки и тесьму, а когда обернулся, то увидел, что обнаженный Тор стоит у кровати, почесывая плоский живот. Локи приложил к нему повязку, стараясь не коснуться чужого бедра или паха даже кончиком пальца. Он с огромным наслаждением препарировал бы йотуна, изучил бы его мышцы, его странную кровь, залез бы в самое нутро, чтобы проверить всякие свои догадки, однако вместо этого ему пришлось застегнуть ремешки и поправить повязку, чтобы она держалась ровно. - Не нравится мне твоя унылая физиономия, - Тор, ухмыльнувшись, поправил свои варварские бусы и еще раз потянулся, шумно зевнул. - Я принц, а не прислуга, - пробормотал Локи. - Да? А мне показалось иначе, - равнодушно сказал Тор. – Сегодня поедешь со мной. ***
Понадобилось две, а может и три ми
|
