Глава 21. – Разве дата похорон еще не установлена?

 

– Разве дата похорон еще не установлена? – спросил Джейрен, осторожно нарушая молчание.

С мягким скрипом петель Николас открыл ставни, впуская бархатные солнечные лучи.

– Нет, – ответил он усталым голосом, совершенно не гармонирующим с ярким утренним светом. – Но и ждать больше мы не можем. Твое заклинание сохраняет тело неповрежденным, однако… – Принц содрогнулся, словно маленькая пушистая тварь коснулась его ботинок. – По–моему, в этом есть что–то жуткое – держать его в таком состоянии. А сейчас, когда Сесил и дети приехали, у нас и вовсе нет причин для задержки. Что касается Атайи… – Николас сокрушенно вздохнул. – Конечно, ей хотелось бы присутствовать на похоронах, но кто знает, когда она будет готова к этому?

Звук ее имени, а также утренняя прохлада, проникшая под одеяло, постепенно пробудили Атайю ото сна. Принцесса открыла глаза, почти уверенная, что увидит вокруг себя облака, звезды и разнообразные крылатые создания, однако окружающая действительность выглядела совсем не так величественно. Перед Атайей находилась ее спальня в Делфархаме со старыми синими покрывалами и ветхой мебелью. Дневник лежал открытый рядом с кроватью, светло–желтые страницы заполнены изящным почерком Джейрена. Несмолкающий шум голосов раздавался из соседней гостиной.

Принцесса едва шевельнулась, но шорох простынь тут же привлек внимание Джейрена и Николаса, словно дерганье лески рыбаков. Атайя посмотрела в сторону, как будто ожидая увидеть Дарэка, и горло перехватило – она вспомнила, при каких обстоятельствах в последний раз видела старшего брата. Если Дарэк все еще в Делфархаме, то сейчас он должен лежать в пышном гробу, ожидая захоронения в склепе собора Святого Адриэля.

– Доброе утро, – выдохнула Атайя, обращаясь к Джейрену. Голос упрямо отказывался подчиняться.

Слишком сонная, чтобы поднять руки, она ответила на его объятие довольным вздохом. Затем обернулась к Николасу и улыбнулась. Впервые за несколько месяцев принцесса глядела в глаза брата, в которых не было и следа заклинания Мудреца. Николас жив и здоров, кровь его очистилась от яда.

– Николас… ты вернулся.

Брат сжал руки Атайи.

– Ты тоже. – Однако в тоне принца слышалось, что он не слишком уверен в последнем. Николас внимательно смотрел в глаза сестры, словно встревоженный доктор. – Ну что, решила остаться с нами?

– Что? Куда это я собиралась?

Еще мгновение Николас внимательно изучал Атайю, затем с надеждой взглянул на Джейрена.

– Похоже, наконец–то она освободилась от наваждения. Глаза уже не такие мутные, как вчера.

– Ты прав. И речь не такая бессвязная…

– Не будете ли вы оба так любезны перестать обсуждать меня, словно я нахожусь в соседней комнате? – возмутилась Атайя, подняв глаза к парчовому балдахину. – В следующий раз вы начнете произносить слова по буквам, словно я малолетний ребенок.

Николас приподнял каштановую бровь:

– Да, следует признать, это точно она.

С помощью Джейрена Атайя приподнялась на подушках и вдохнула терпкий соленый воздух, наслаждаясь не только простой роскошью жизни, но и тем, что ей повезло проснуться столь прекрасным утром. Солнечные лучи окрасили камыш, лежащий на полу, в цвета полированной бронзы, море было спокойным, волны нежно шептали, что все будет хорошо. Долгожданный мир, наконец–то пришедший в Кайт, был сполна оплачен ее магией и кровью Дарэка.

Джейрен положил руку на лоб Атайи, чтобы удостовериться, что лихорадка прошла.

– Несколько дней подряд ты то приходила в себя, то вновь погружалась в беспамятство, – сказал он, – и вот наконец–то нашла в себе достаточно сил, чтобы окончательно проснуться. Это определенно не та болезнь, которая поразила тебя, когда мы с Тоней освободили тебя от печати. Однако до известной степени нынче было еще хуже. Блокировка привела к беспамятству и лихорадке – это вполне объяснимо, и мы могли этому помочь. – Джейрен запустил пальцы в копну светлых волос. – А сейчас ты все время спала, не двигалась и только дышала. Несколько раз ты просыпалась… но это была не совсем ты. Хуже того, ты была кем–то другим.

Лицо Николаса посерьезнело.

– Ты до смерти напугала нас, Атайя. Ранальф, Мэйзон и Джейрен по очереди дежурили около тебя. Я велел, чтобы ты ни на секунду не оставалась в одиночестве. Однажды мы почти потеряли тебя, – тихо добавил он, побледнев. – Через неделю после того, как все случилось, ты перестала дышать, но Ранальф находился рядом и спас тебя – вероятно, он обучился исцеляющим заклинаниям, когда был наемником. Нам чертовски повезло.

Принц вздрогнул, прогоняя неприятные воспоминания. Внезапно Атайя похолодела и подобно брату вздрогнула.

– Постой, через неделю после… сколько же я?..

С легким вздохом принцесса схватила дневник. За обширным вступлением, содержащим детальный отчет Джейрена о том, что он видел во время Обряда Вызова – она еще успеет прочесть все это более внимательно, когда события этого дня станут не более чем рассеивающимся ночным кошмаром, – следовала серия коротких заметок, касающихся состояния принцессы, последняя из которых была датирована…

– Это ошибка, – сказала Атайя. – Поединок состоялся в середине августа. А эта заметка датирована серединой сентября.

Глаза Джейрена скользнули по странице.

– Я написал ее четыре дня назад. Ты отсутствовала очень долго.

– Целый месяц?

– Учитывая то, как быстро корона выкачивала из тебя жизненную силу, Атайя, – резонно заметил Джейрен, забирая у нее журнал, – большая удача, что ты вообще вернулась.

Возвращаясь к своим мальчишеским замашкам, Николас уселся, скрестив ноги, на полотняный валик в ногах постели с таким видом, словно они все еще были детьми.

– Я понимаю, ты расстроена, но, если это утешит тебя, вспомни, что принуждающее заклинание Мудреца отняло у меня целых восемь месяцев. От моей памяти остались какие–то кусочки и клочки, в основном ощущения, а не сами события. Первую неделю мне пришлось нелегко, но затем я обрел рассудок.

Хотя рассказ принца звучал серьезно, последние слова заставили Атайю улыбнуться.

– И это говорит тот, кто утверждал, что никогда не возьмется за ум.

– Немногие решатся произнести это вслух сегодня, когда я заправляю здесь всем. – Николас бросил сардонический взгляд на Джейрена. – Видишь? Я же говорил тебе, что с ней все в порядке. Она уже снова принялась оскорблять меня. В любом случае, – продолжил он, – я был не просто слегка смущен в тот день, когда Мудрец… скажем так, умер, а я очнулся от этого сна наяву. Я стоял в центре хаоса, совершенно не соображая, что происходит вокруг, и почему вы с Дарэком лежите на земле, а вокруг вас – нечто, напоминающее лужи из расплавленного воска. Каким–то образом в суматохе Джейрен отыскал меня и охранял от этих помешанных колдунов, пока мы уносили тебя с площади.

Николас отвел глаза, внезапно задумавшись.

– Я никогда не думал, что Дарэк… – Принц подался вперед, обхватив колени руками и недоумевая, что его умерший брат и тот Дарэк, которого он помнил совсем другим, был одним и тем же человеком. – Видимо, никто из нас не знал его достаточно хорошо.

– У вас были какие–нибудь проблемы с сарцами? – спросила Атайя, чувствуя, что сейчас она не в состоянии обсуждать этот печальный предмет.

– Нет, – сухо отвечал Джейрен, – ведь большинство из них мертвы. А выжившим недолго осталось. Когда я увидел ящик в руках Люкина, то сразу же понял, что находится внутри, и стал убеждать сарцев отойти от арены. Однако наш друг Курик решил, что это очередной трюк, и велел стражникам Мудреца оттащить меня назад – он подумал, что Люкин, как и Дарэк, сам стремится к своей смерти и решил избавить Мудреца от необходимости убивать его потом. Я кричал им, чтобы они спасали свои жизни, но они только смеялись. Они даже не позаботились наложить на себя запечатывающие заклинания.

– А ты именно так и поступил…

– У меня не было выбора. Я не мог уйти, не узнав, что случилось с тобой. Я думал, что потом мне придется совершить поездку в Кайбурн, чтобы Тоня смогла освободить меня, но она сама прибыла в замок через несколько дней. А что касается города, – продолжал Джейрен, тряхнув головой, – тебе повезло, что ты ничего не разглядела сквозь покровы. Если бы я не видел этого собственными глазами, то никогда бы не смог представить себе, на что способны сотни обезумевших колдунов. Вокруг собора все выжжено огнем – просто чудо, что сама церковь устояла. Многие колдуны просто убили себя сами, чтобы избежать мучительной боли, а те, кто не смог… что ж, те, кто не был растерзан толпой, мстящей за вторжение Мудреца, впали в безумие и сейчас находятся под замком, так что их заклинания больше не могут принести никому вреда. К счастью, Ранальф, Мэйзон и прочие находились в это время в подземельях замка, достаточно далеко от собора, и почувствовали всего лишь легкую головную боль.

Атайя задумчиво наматывала локон на палец.

– Если бы Люкин не положил корону в ящик, я тоже была бы мертва. Забавно, получается, я должна благодарить архиепископа Люкина за то, что он спас мою жизнь. – Принцесса тихо засмеялась. – Если бы он уже не был мертв, одно это убило бы его.

– Спасибо ему также зато, что он принес с собой эту проклятую корону, где бы он сейчас ни был, – фыркнул Николас. – Теперь ни она, ни сам архиепископ никого не потревожат.

– Это так. Но ведь у Люкина остались живые сторонники.

– Да уж, могу тебя заверить, наши проблемы еще далеки от разрешения, – подвел итог Николас, – но даже если мы и не одобряем того, что сделал Мудрец, то должны признать, что он оставил в живых не так уж много адриэлитов, чтобы они могли серьезно побеспокоить нас. С тех пор как я навсегда упразднил Трибунал, у них больше нет никаких прав. Да и Курия сегодня – уже не такой серьезный противник. Они все еще не пришли в себя от того, что Мудрецу удалось за три месяца захватить Кайт, и, нравится им это или нет, должны быть признательны за свое спасение. Не удивляйся, если первое время многие будут стараться обходить тебя за милю, – прибавил он. – Далеко не все уверены, что увиденное ими в тот день – всего лишь иллюзия.

Атайя нахмурила брови.

– Какой абсурд! А что же еще это могло быть?

– Может быть, божественное вмешательство? – Николас молитвенно сложил руки. – Маленькая помощь извне, чтобы убедиться в том, что ты действительно победишь в Обряде Вызова? И кроме того, ты ведь на самом деле смогла направить силу короны. К тому же, как мне говорили, ты создала весьма убедительного архангела.

Принцесса скептически отвергла комплимент.

– Что ж, это лучше, чем называться дьявольским отродьем. В конце концов мои враги поймут, что у меня есть связи в обоих местах.

Атайя попросила стакан разбавленного вина – после четырех недель молчания от такой оживленной беседы горло пересохло. Сейчас она делала неторопливые глотки, слушая, как Джейрен и Николас рассказывают обо всем, что Атайя пропустила за прошедший месяц.

– Сесил и дети вернулись из Рэйки, – говорил Николас. – И Мозель вместе с ними, да и принц Фельджин тоже.

Николас обменялся многозначительным взглядом с Джейреном – эта новость имела гораздо большее значение, чем думала принцесса.

– Я верю, что Сесил и Фельджин стали хорошими друзьями, – предположила Атайя, – и что с ее помощью, о которой говорил Хедрик, он все–таки выбрал себе жену.

Джейрен многозначительно кивнул.

– И помощь ее весьма пригодилась. Он, конечно, прямо не скажет об этом, но я думаю, Фельджин наконец–то понял, на ком хочет жениться.

Все еще сонной Атайе потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что имел в виду Джейрен.

– Что? – воскликнула принцесса, пролив несколько капель вина на покрывало. – Ты думаешь, Фельджин влюблен в Сесил?

– Я это знаю – хотя мне потребовалось целых три кружки эля, чтобы заставить его признаться. Он обожает Мэйлена и Лилиан – души в них не чает и постоянно задаривает сладостями, пока Сесил не видит. Но Фельджин не говорит ей о своих чувствах – и никогда бы не сказал о них, будь Дарэк жив. Ты же знаешь, Фельджин никогда не был подлецом. Так что, я думаю, он даст ей время, чтобы Сесил могла смириться со смертью Дарэка, а затем начнет потихоньку намекать о своих чувствах – если она еще не догадалась. Я видел, как непринужденно они общаются друг с другом. Уверен, она примет его предложение, когда почувствует, что время пришло.

– Если, конечно, ей не претит мысль, что она подбирает одного из отвергнутых тобою женихов, – заключил Николас.

Атайя швырнула в него подушкой.

– Еще один колдун в семье. Могу себе вообразить, что скажет Дагара.

– В настоящее время Дагара ничего не скажет, так как она все еще в монастыре Святого Джиллиана, куда Мудрец отослал ее. Я долго спорил сам с собой, звать ли ее обратно, но затем понял, что должен хоты бы пригласить ее на похороны Дарэка. Я уже послал капитана Элисона за ней – чтобы провести с Дагарой десять дней в карете, нужно обладать достаточно сильной волей.

– Постой, кто это – Элисон?

– Разве ты не помнишь Пола Элисона? Славный воин и верный к тому же. Он охранял ворота в ту ночь, когда умер Родри, и вы бежали из Делфархама.

– Помню, а как же Парр?

На лице Николаса выразилась странная смесь соответствующей обстоятельствам серьезности и внутреннего удовлетворения.

– Повесился в своей камере в подземелье шесть недель назад. Камера Кейла находилась напротив его темницы. Он пытался остановить Парра – бог знает почему, – но того невозможно было удержать. Очевидно, ему не понравилось то, что Мудрец увидел в его будущем.

 

Челюсть Атайи отвалилась, и, несмотря на трагичность обстоятельств, принцесса готова была расхохотаться.

– Парр… колдун?

– Весьма поэтическое возмездие, если хочешь знать мое мнение, – пробормотал Николас с оттенком презрения. – Я предложил Кейлу пост капитана, но он отказался – весьма изящно, ты же его знаешь. Сказал что–то насчет того, что устал от солдатни. Честно говоря, мне кажется, с него и вправду достаточно.

Атайя: понимающе кивнула:

– Так же, как и мне, Николас. Так же, как и мне.

Николас соскользнул с валика и встал рядом с Джейреном, ткнув его в плечо.

– Рассказать ей обо всем прочем или сам расскажешь?

– О чем?

Джейрен налил себе кубок разбавленного вина и откинулся на подушки рядом с Атайей.

– Николас решил учредить пост Верховного королевского колдуна. Он будет советником короля в вопросах, касающихся лорнгельдов, как Хедрик при Осфонине. – В глазах Джейрена промелькнуло тайное удовлетворение. – Видишь ли, именно сегодня, когда отпущение грехов объявлено строго добровольным делом, а обучение магии стало абсолютно легальным, кайтский двор особенно нуждается в подобном ведомстве.

К счастью, Джейрен успел подхватить кубок, выпавший из рук принцессы. На мгновение она онемела, не в силах вымолвить ничего, кроме нескольких несвязных звуков.

– Это… ты…

Николас широко усмехнулся.

– Я собственноручно подписал указ. Будучи регентом, я могу это сделать, сама понимаешь. А учитывая, насколько близко подобрался Мудрец к своей цели, а также его обыкновение не щадить при этом священнослужителей, Курия не стала мне возражать. – Принц взял скрученный пергамент со стола и протянул Атайе. – Я велел, чтобы тебе сделали копию.

Атайя взяла пергамент с золотым обрезом с такой осторожностью, словно сухой лист, готовый раскрошиться в руках. Принцесса развернула его и в благоговейном молчании пробежала глазами, на миг задержавшись на размашистой подписи Николаса и отпечатке кольца Дарэка в самом низу страницы.

Атайя держала в руках будущее Кайта – все, за что она сражалась, уместилось в нескольких простых фразах, написанных черными чернилами на пергаменте.

Принцесса вновь упала на подушки. Ее труд завершен. Конец.

– Спасибо тебе, Николас.

– Нет, Атайя, – ответил он. Глаза принца посерьезнели, он мягко вынул из ее пальцев пергамент и положил на стол. – Спасибо тебе.

Какое–то время Атайя хранила молчание, никто и не пытался прервать его. Затем взглянула вверх, словно в синих складках балдахина ей уже виделись мириады задач, которые предстояло решить.

– Ты понимаешь, что это значит? Это значит, что нам нужно строить школы, и обучать преподавателей, и еще… – От удовольствия, что впереди ее ждет столько работы, принцесса застонала. – Тебе действительно нужен Верховный колдун, но не представляю, как я найду время для этого. Да и в любом случае я не создана для работы советника. Ты сам это знаешь.

Николас переступил с ноги на ногу.

– Само собой, я знаю это. Я и не собирался предлагать этот пост тебе. К тому же тебе просто не хватит на это времени, – прибавил принц несколько уклончиво.

– Тогда кто?

Внезапно Атайя осознала, что Джейрен изо всех сил старается держаться незаметно.

– Поэтому я решил предложить этот пост твоему мужу, – заключил Николас, – который и принял мое предложение после целых… пятнадцати секунд глубоких размышлений.

– Не думаю, что мы будем продолжать жить в лесу, – рассудительно сказал Джейрен, – вот я и решил, что должен заняться чем–то полезным здесь. Ты же не возражаешь?

– Возражаю? Конечно же, нет! Ты пять лет был секретарем Хедрика, ты знаешь все о работе Верховного колдуна. И кроме того, в отличие от меня тебе свойственно думать, прежде чем говорить. К тому же ты гораздо более терпим к разного рода бюрократии. Я бы просто кричала на каждом Совете, что пора прекратить спорить и заняться наконец делами.

Довольное выражение промелькнуло в глазах брата.

– Что касается бюрократии, – произнес он, – если ты уже готова, то один из бюрократов находится в соседней комнате и жаждет увидеть себя. Если быть точным – даже несколько.

Несколько минут Атайя потратила на то, чтобы быстро привести в порядок волосы, и после того как Николас счел, что она выглядит вполне сносно, он проскользнул в соседнюю комнату, чтобы пригласить гостей. Спальня наполнилась веселыми голосами, принадлежащими Ранальфу, Мэйзону, мастеру Тоне и – к ее полной неожиданности – верховному лорду Бэзилу.

Тоня первой подошла к постели Атайи. На ней было воздушное одеяние из вышитого шелка – более роскошное, чем все, что Атайя когда–либо видела на Тоне.

– Как хорошо, что ты снова с нами, девочка моя. Джильда и Жерар хотели приехать, но кто–то же должен присматривать за всем в лагере, и на сей раз эта чертова обязанность досталась не мне.

Одетые в соответствии с дворцовой модой и почти неузнаваемые из–за этого Ранальф и Мэйзон приветствовали ее целомудренными поцелуями в щеку. Краткое заключение в подземелье почти не отразилось на них. Впрочем, Мэйзон заметил:

– Делить одну камеру с Ранальфом оказалось самым ужасным из всего, что я пережил. Никогда не думал, что можно так храпеть.

– Там было сыровато, вот я и подхватил простуду, – быстро отвечал Ранальф. – Я же не ною, когда вспоминаю некоторые твои привычки. Ты всю ночь скрежетал зубами, словно это и не зубы вовсе, а пара мельничных жерновов.

Смеясь над тем, как приятели добродушно подшучивают друг над другом, Атайя протянула руку верховному лорду, блиставшему в мантии цвета сапфира.

– Добро пожаловать, лорд Бэзил. – Выражение притворной озабоченности мелькнуло в глазах принцессы. – Сегодня меня уже не нужно спасать.

– На сей раз нет, – сказал Бэзил. Атайя разглядела за улыбкой глубоко спрятанную печаль. – Когда я увидел, что изображение Хедрика исчезло из регистра в палате Совета мастеров, я понял, что он ушел. В соответствии с его волей я прибыл в Делфархам, чтобы забрать тело в Рэйку. Однако я нахожусь здесь не только по этой причине.

В комнате повисло молчание. Повинуясь легкому движению Бэзила, все прочие отступили на шаг, на лицах застыло почтение. Даже Ранальф изобразил полное достоинства уважение, что еще больше усилило подозрения Атайи. Многозначительный блеск в глазах Николаса доказывал, однако, что ничего зловещего не предвидится.

Верховный лорд сложил руки в молитвенном жесте.

– Атайя Тэйя Чэндис Трелэйн, принцесса Кайта, – начал он, не обращая внимания на то, что она удивленно подняла брови, ошарашенная подобным официальным приветствием, – ты сослужила своему народу великую службу, ты показала себя достойной слугой того, кто наградил тебя волшебным даром. За все твои усилия, твои таланты и то почтение, с которым ты прошла свой путь, я имею честь сообщить, что имя твое внесено в список Совета мастеров, где оно займет место, оставшееся свободным после ухода мастера Хедрика, да упокоится его душа с миром!

Произнеси эти слова кто–нибудь другой, Атайя сочла бы, что стала жертвой некоего розыгрыша. Однако гордость в глазах ее семьи и друзей казалась абсолютно искренней. Потрясенная принцесса изумленно переводила взгляд с одного на другого, не в силах поверить в то, что слышала собственными ушами.

– Кто… я?

Несмотря на торжественность повода, Бэзил хихикнул – Атайя впервые видела, чтобы верховный лорд выглядел таким довольным.

– Он уверял меня, что именно это ты и скажешь. Несколько месяцев назад мы с Хедриком говорили о тебе. – Свет в глазах Бэзила немного померк. – Когда прошлой весной он покидал Ат Луан, я знал, что он не собирается возвращаться.

Бэзил вытащил из складок мантии простое серебряное кольцо и протянул принцессе, ожидая ответа.

– Советую тебе принять предложение, – сказала Тоня с притворной серьезностью. – Никто еще не отказывался от подобного, а Совет выдвигал кандидатуры мастеров при восьмидесяти девяти верховных лордах!

– Мне слишком хорошо известны все они, – отвечала Атайя, последовательность Верховных лордов Совета навеки отпечаталась в ее мозгу. Кредони, лорд Первого Совета, двадцать шесть лет, Сидра, лорд Второго…

Она посмотрела на лорда Бэзила, собрав все свое достоинство и сознавая одновременно, что лежит в постели, одетая только в полотняный халат.

– Это большая честь для меня, милорд. Я постараюсь быть достойной преемницей мастера Хедрика.

Как только Бэзил удовлетворенно кивнул, Джейрен бросился к Атайе и поцеловал ее в губы.

– Просто оставайся такой, как ты есть, – нежно прошептал он, – и ты всегда будешь лучше всех.

Завершая формальности, Бэзил надел кольцо на палец Атайи. После этого принцесса откинулась на подушки и расхохоталась.

– Родри умер бы еще раз, если бы узнал об этом, – заметила она Джейрену, восхищенно любуясь игрой света на простом серебряном обруче, опоясывающем ее палец. – Стать членом Совета было пределом его мечтаний. – Затем принцесса искоса посмотрела на Бэзила. – Не могу представить себе, что бы вы сделали, если бы во время нашей первой встречи кто–нибудь сказал вам, что когда–нибудь я стану членом Совета.

– Вероятно, мне пришлось бы от возмущения уйти в отставку, – признал Бэзил. – Однако сегодня я не могу представить себе никого, кто более вас достоин занять место Хедрика.

– Цени это, моя дорогая, – бросила Тоня. – Больше ты не дождешься комплиментов от этого старого упрямого мула.

Пока Николас предлагал всем вино, Мэйзон выступил вперед и высказал Атайе свои пожелания на будущее.

– Я полагаю, мы еще прочтем ваши труды в будущей «Книге мудрости», – произнес он с оттенком доброй зависти. – Я позабочусь о том, чтобы все студенты моей школы тщательно изучили это сочинение.

– Мои… – Атайя закашлялась. – Полагаю, со временем я напишу что–нибудь… потом.

Несмотря на пространное описание Обряда Вызова, сделанное Джейреном, дневник, лежащий рядом с постелью, выглядел ничтожно тонким. Он словно замер в ожидании ее мудрых мыслей – если принцессе доведется обрести мудрость, – чтобы когда–нибудь она украсила ими пустые страницы.

– Мастер Атайя, – произнес Николас, пробуя на вкус, словно вино, ее новое имя. – Звучит несколько напыщенно.

– Тогда тебе остается только надеяться, чтобы когда–нибудь это имя не сменилось титулом верховного лорда, – заметил Ранальф. – Вот это действительно звучит напыщенно. Прощу прощения, – добавил он, обращаясь к Бэзилу.

Верховный лорд поджал губы, размышляя, стоит ли возразить или нет, но затем решил ради праздника забыть об обидах.

– Позднее мы обсудим все детали, – сказал он Атайе. – Твое формальное вступление и прочее. Церемония будет проведена в палате Совета до завершения года, хотя не думаю, что для колдуньи, столь искушенной в транслокации, будет сложно попасть туда в любое время.

– Полагаю, это означает, что вы расскажете мне обо всех оставшихся заклинаниях Совета, – весело сказала Атайя.

Бэзил с видом мученика кивнул.

Охмелев от выпитого вина и все еще чувствуя слабость после болезни, Атайя вскоре начала зевать. Джейрен мягко предложил всем выйти, чтобы принцесса могла отдохнуть.

– Ну что же, пойду издам пару эдиктов или покомандую кем–нибудь, – проговорил Николас, отставив в сторону стакан и направившись к двери. – А то люди скажут, что я не выполняю мою работу.

– Мэйлен будет готов стать королем только через… десять лет? – вслух размышляла Атайя, пытаясь подавить зевок. – Не уверена, что Кайт выдержит десятилетнее регентство принца Николаса.

Принц через плечо послал ей ухмылку.

– По крайней мере нас ждет множество веселых вечеринок. – Затем, посерьезнев, Николас добавил: – Совет требует, чтобы похороны Дарэка были проведены как можно скорее. Их беспокоит задержка – словно сарцы собираются восстать из мертвых и устроить беспорядки. Тем не менее, я думаю, они правы. Мы должны достойно завершить все это – правление Дарэка… в общем, все. Если ты чувствуешь себя достаточно хорошо, я назначу похороны на конец недели.

– Я приду на похороны, Николас. – Принцесса присутствовала бы на похоронах, даже если бы ее пришлось нести на руках, словно беспомощного инвалида. – Это мой долг.

 

* * *

Похороны короля Дарэка состоялись утром в день осеннего равноденствия, отмечающего переход от лета к осени. Несмотря на то что на похороны собрался чуть ли не весь Делфархам, в соборе царила жуткая тишина, так непохожая на ликующую атмосферу прерванной коронации Мудреца. Аромат роз, лившийся по галереям, заглушался сильным запахом дыма – последствием пожаров, полыхавших весь последний месяц. Даже сияние тонких белых свечей на алтаре казалось приглушенным в этот скорбный день.

Атайя чувствовала себя странно отделенной от окружающего мира, словно глядела вокруг сквозь туманную дымку визуальной сферы. Точно незнакомая ей женщина проследовала, опираясь на руку мужа, по проходу к алтарю, будто не ее, Атайю, почтили глубоким поклоном собравшиеся граждане Кайта, многие из которых еще год назад требовали ее смерти. Приятная перемена, подумала Атайя, словно со стороны наблюдая, как сама наклоняет голову, отвечая на поклоны. Впрочем, в глубине души Атайя понимала, что бунтующей части ее натуры будет не хватать опасностей, связанных с положением отверженной ренегатки.

Другой приятной переменой – и уж ее–то принцесса приняла безо всяких оговорок – стало то, что носивший более двух столетий имя Святого Адриэля собор сменил свое имя. Пока она спала, Николас повелел переименовать собор. Собор Безвинно Пострадавших. Да, название гораздо более подходящее, подумала принцесса, скользя взглядом вверх по массивным известняковым стенам к огромной розе восточного окна. Достойный памятник тысячам и тысячам лорнгельдов, избравшим смерть из страха, который внушал им собственный магический дар.

Служба началась скорбным песнопением, содержащим мольбу о быстром и милосердном Божьем Суде. Атайя удобно устроилась в королевской ложе между Джейреном и Николасом. Справа от Джейрена сидели лорд Бэзил, мастер Тоня, Мэйзон, а также Ранальф и Дриана – последние, как заметила про себя Атайя, держались за руки, поддерживая друг друга в этот скорбный час. Слева от Николаса сидели Дагара и Мозель, Фельджин из Рэйки, Сесил и двое младших Трелэйнов. Принцесса Лилиан, которой было чуть более года, проспала почти всю печальную церемонию. Четырехлетний принц Мэйлен, уже способный понять, что сегодня он в последний раз видит своего отца, жалобно хныкал, несмотря на нежное бормотание Сесил, убеждающей сына, что теперь он – король и должен держаться мужественно перед своими подданными.

Атайя не знала епископа, произносившего хвалу Дарэку, – он был неизвестен почти никому в Делфархаме. Николас и Курия так и не смогли прийти к согласию о том, кто же станет преемником Люкина, поэтому чести проводить похоронный обряд Дарэка удостоили никому не известного священнослужителя из отдаленного восточного графства. Епископ также удостоился чести отменить отлучение Атайи от церкви, возвращая принцессе привилегию, от отсутствия которой она не так уж и страдала, но тем не менее обрадовалась ее возврату.

Возможно сейчас все мы, присутствующие здесь, – подумала принцесса, – как раз и являемся представителями истинной Божьей церкви, а не церкви тех, кто вообразил, что является Его глашатаями.

Когда служба завершилась и граждане Кайта с торжественными лицами потянулись к выходу из собора, королевская семья приблизилась к катафалку, чтобы проститься с умершим. Когда пришел черед Атайи, она заметила, что все прочие отвернулись, возможно, чувствуя, что принцессе захочется сказать брату нечто такое, о чем другим знать не следует. Кольцо Совета сверкнуло в свете свечей, когда Атайя положила руки на драгоценную ткань, которой обтянули гроб брата.

– Жаль, что нам с тобой не хватило времени, – просто сказала она. Атайя никогда бы не подумала, что будет оплакивать уход Дарэка, но сейчас она закрыла лицо белым платком, чтобы остановить слезы. Принцесса оплакивала не только уход брата, но и потерю всего того, что могло родиться и вырасти из их отношений. – Как бы странно это ни прозвучало когда–то, я думаю, мы могли бы стать друзьями.

Отстав от остальных, Атайя направилась к южному крылу собора.

– Я скоро вернусь. Я должна кое–что сделать перед уходом.

Джейрен двинулся было за ней, но принцесса мягко остановила его.

В одиночку она проследовала по узкому коридору позади алтаря мимо статуй святых и могил давно умерших королей, пока не оказалась в уединенной часовне в самом восточном углу собора. Принцесса впервые находилась у могилы Кельвина – она надеялась, что здесь ей рады.

Сияющую бронзовую доску недавно установили на камне прямо перед порогом часовни. На доске было вырезано единственное слово – Грайлен. Николас позаботился об этом, благослови его Боже, – теперь доска станет постоянным напоминанием о верной службе капитана своему господину. Загадочно улыбаясь, Атайя приложила пальцы к губам, затем, преклонив колени, погладила прохладную бронзу. Пусть тело Тайлера и не лежит под этой плитой, дух его незримо присутствует здесь. Как и при жизни, капитан охраняет своего короля.

Атайя медленно вошла в часовню и приблизилась к мраморному саркофагу. Принцесса прислонилась к полированной медной решетке, окружавшей могилу, и спокойно изучала лицо отца. Как похож, подумала она, скользя взглядом по широким плечам и жесткой линии подбородка, навеки запечатленным в камне с серыми прожилками. Руки короля были сложены на груди. В левой руке – меч, а правая пуста, слегка приподнята, ладонь сложена так, словно король принимает некий дар. Солнечный свет лился сквозь арку витражного окна справа от принцессы, пятная пол красными, золотыми и зелеными бликами и делая его похожим на усеянный полевыми цветами луг. Почему–то Атайя почувствовала, что ее траурное одеяние из черного шелка не очень соответствует атмосфере этого места.

– Прости, что не пришла раньше, – сказала принцесса. – Но меня бы тут же схватили, если бы я попыталась.

Запах ладана, доносившийся сюда из церкви, сопровождался тихими звуками органа.

– Сейчас все это позади. Ты, конечно, обо всем уже знаешь, но мне захотелось самой прийти к тебе и рассказать все.

Затем принцесса поведала Кельвину и о Мудреце, и об Обряде Вызова, о тайной силе, скрытой в короне Фалтила, и о героическом поступке брата.

– Ты так гордился бы им, отец. Ради спасения Кайта он сделал все, что должен был сделать, даже помирился со мной. Это чувство долга он унаследовал от тебя. Чтобы постараться понять лорнгельдов, ты принял магическую силу, даже не боясь потерять свою душу.

Атайя остановилась, словно ожидала услышать ответ, затем улыбнулась своей детской фантазии.

– Николас рассказал мне, что скоро с Рэйкой будет заключен формальный союз, – продолжила принцесса, – именно так, как ты всегда хотел. Фельджин выступает послом своего отца, так что скоро Рэйка и Кайт снова станут дружественными государствами. Впрочем, я не удивлюсь, если этот союз укрепится свадьбой – пусть и не той, о которой ты мечтал, – добавила Атайя, коротко рассказав отцу о дружбе Фельджина и Сесил. – Надеюсь, ты не осуждаешь меня за то, что я говорю об этом в день похорон Дарэка, но так хочется думать, что когда–нибудь из их отношений сложится что–то хорошее.

Принцесса потерла подбородок, размышляя, что еще может заинтересовать отца.

– Джейрен стал членом Совета, так что, надеюсь, это благородное собрание наконец–то займется чем–нибудь существенным. Мозель Джессингер согласился стать лорд–маршалом Саре – полагаю, по крайней мере там ему будет довольно спокойно, а тишина и спокойствие – именно то, в чем Мозель в его годы так нуждается. Вместе с Тулисом они справятся… у них обоих нежные души.

Не тревожься о Николасе, – прибавила принцесса, словно отвечая на высказанное королем сомнение. – Несколько лет назад я до смерти испугалась бы при мысли, что он станет править Кайтом, но сегодня вижу – из него выйдет превосходный регент. Да, он слишком много шутит, но когда потребуется, Николас сумеет стиснуть зубы. Боюсь, всем твоим детям свойственно упрямство, – устало заметила принцесса. – А учитывая близкую дружбу Николаса с верховным лордом Совета, упрямство даже не повредит. Теперь, когда обучение магии снова стало законным, влияние Совета мастеров должно возрасти, и ни королевский Совет, ни Курия не захотят столкнуться с семью разгневанными могущественными колдунами. Да, теперь я тоже член Совета мастеров, разве я еще не говорила тебе? Если я не хочу навлечь на Николаса гнев прочих членов Совета, мне придется потрудиться, основывая школы колдовства. Мэйзон уже вынашивает планы превращения нашей маленькой овчарни в школу колдунов, как в Рэйке.

Помолчав еще немного, Атайя поднялась на ноги и расправила складки на юбке. Время пустой болтовни прошло, настал момент сказать то, ради чего принцесса пришла сюда.

– Мне бы так хотелось, чтобы мы лучше понимали друг друга, – произнесла Атайя, сжав медную решетку. – Знаю, я никогда не была такой, какой ты хотел видеть меня… но я просто не смогла бы быть такой. Никто не смог бы занять в твоем сердце место Чэндис. Я просто родилась другой – не такой нежной и спокойной, как она, не способной отдавать всю себя мужу и детям. Я слишком беспокойная… слишком неуемная. По правде говоря, я больше похожа на тебя, – заметила принцесса, голос ее слегка задрожал, – хотя никто из нас не замечал этого раньше. Мне необходима цель – какой для тебя стало завершение гражданских войн и восстановление единства Кайта. Моя магия дала мне эту цель, и сейчас мне есть над чем трудиться. Никто из нас не совершенен, – заключила принцесса, пристально глядя на холодное скульптурное подобие отца. – Жаль, что раньше мы этого не понимали.

Затем во взгляде принцессы появилось что–то молящее, и она еще крепче сжала прутья решетки.

– Ты должен знать, я никогда не хотела причинить тебе вред. Тот день до сих пор преследует меня в кошмарных снах. Мой разум знает, что это был несчастный случай, но сердце не хочет согласиться с ним. По крайней мере подобной трагедии не суждено повториться – теперь никто не должен прятать свой магический дар. Любой колдун может найти учителя и обучиться необходимым навыкам, чтобы не позволить своему мекану принести вред кому–нибудь. И в этом есть твоя заслуга. Я всегда старалась делать то, что, как мне казалось, хотел бы сделать ты сам – или вместе со мной, если бы у нас было время. Я прост