Несколько замечаний по поводу Ведийской обрядности

 

 

1. «Те, кто так знает, и те, кто в лесу чтут Веру и Истину, соединяются с пламенем, после пламени — с днём, после дня — со светлой половиной месяца — с полугодием растущего Солнца, после этого полугодия — с миром Богов, после мира Богов — с Солнцем, после Солнца — с молнией; их, ставших молнией, ведёт в миры Брахмана, приблизившись, Пуруша, состоящий из манаса; и они в тех мирах Брахмана, в запредельной дали, обитают. Нового возврата для них нет. А те, кто завоёвывают [свои] миры жертвой, дарами, тапасом, они соединяются с дымом после дыма — с ночью после ночи — с тёмной половиной месяца, после тёмной половины месяца — с полугодием убывающего Солнца, после этого полугодия — с миром Предков, после мира Предков — с Луною; Луны достигнув, они становятся пищей; там Боги их поглощают, словно сому, [говоря]: «Возрастай! Уменьшайся!» Когда это [состояние] потом проходит, тогда они ниспадают в пространство, из пространства — в ветер, из ветра — в дождь, из дождя — в землю; достигнув земли, они становятся пищей; вновь они приносятся в жертву на огне человека, затем рождаются на огне женщины. Так они по этому [кругу] обращаются, направленные к мирам. Те же, кто этих двух путей не знают, становятся червями, птицами, кусающимися тварями» («Брихадараньяка-упанишада» 6.2).

 

2. Всех людей условно можно разделить на три типа: творцы, хранители и потребители. В индийской Ведической традиции им соответствуют: дивья — обладающие Божественной природой, способные к Духовному творчеству в высшем смысле этого слова; вира (буквально: «герои») — хранители и защитники Духовной и материальной культуры народа, Наследия Предков, являющиеся также творцами в научной и производственной сфере; пашу — люди, обладающие животной природой, связанные узами невежества, не способные, по большому счёту, ни к Духовному, ни к материальному творчеству (работа у заводского станка для них — не творчество, а производственная необходимость), ориентированные лишь на потребление всего, созданного и накопленного первыми двумя типами людей.

 

3. В соответствии с тремя типами людей, существуют три типа религиозности, или три различных пути: путь Богов — Дэваяна, путь непосредственного Духовного Самопознания; путь Предков — Питрияна, путь следования Обычаю; и путь «беспутных» — путь бездуховности, который может выражаться как в материализме, так и в формальной, «внешней» религиозности — догматическом «обрядоверии», лишённом глубокого Духовного смысла.

 

4. Первый путь — путь Богов — можно охарактеризовать «модным» ныне словом «эзотерический». Но речь здесь идёт не о каких-то «подпольных» знаниях, тщательно скрываемых от широкой общественности тщательно законспирированной группой «Духовных партизан». Природа подлинно эзотерического такова, что о нём можно буквально кричать на базарной площади, но Сокровенное всё равно останется таковым для несведущих, ибо Его постижение зависит не от степени формальной осведомлённости искателя, а от уровня его Духовного развития. Иными словами, Знание, которое может быть раскрыто на пути Богов, — это Знание Внутреннее, Духовное Ведание, которому нельзя «научить» извне, раскрыв на словах какие-либо «оккультные тайны». Так, опыт человека Божественной природы (дивья-бхава) абсолютно бесполезен для человека, в котором преобладает животная природа (пашу-бхава), сколько последнего ни учи разным «эзотерическим» премудростям.

 

5. Как три вышеозначенных Духовных пути соотносятся с обрядовой практикой? В первом случае обряд, ритуал (равно как и всякая форма вообще) не является необходимым, хотя и может использоваться, дабы «соблюсти Обычай» и тем самым показать достойный пример другим. Во втором случае ритуал является, прежде всего, средством сохранения и передачи потомкам того опыта, который призваны охранять и сберегать люди-хранители, а также значительным подспорьем для их личного продвижения по Пути. В третьем же случае ритуал становится самоцелью, подменяя собой то, на что он должен указывать, превращаясь из сакрального действа в подражательскую «пустышку».

 

6. Человеческое общество в наш Чёрный (Железный) век состоит преимущественно из людей, относящихся к третьему типу. Значительно меньше имеется людей второго типа, а первого — вообще считанные единицы. Но если бы последних не было вовсе — человечество, выродившись в «тупиковое» направление эволюции, вообще перестало бы существовать. Поэтому всякая полноценная религиозная традиция, в рамках которой низшие имеют возможность учиться у высших, а высшие — находить верные пути к раскрытию своей Истинной (Божественной) Природы, — в этот век должна нести в себе смысл, который может быть раскрыт на трёх различных уровнях понимания. Иными словами, непосредственный Духовный опыт, обретаемый людьми первого типа, должен быть «подкреплён» ритуалом — своего рода культурным «языком», понятным людям второго типа и действующим облагораживающе на людей третьего типа, не вызывая при этом, насколько это возможно, у последних суеверного отторжения.

 

7. «У него, так знающего, жертвователь — это тело жертвы, жена — это вера, тело — топливо, грудь — алтарь, волосы — жертвенная подстилка, косичка — пучок травы, сердце — жертвенный столб, любовная страсть — растопленное масло, гнев — жертвенное животное, тапас — жертвенный огонь, <...> речь — хотар, дыхание — удгатар, глаз — адхварью, манас — брахман, ухо — агнидхра; когда он воздерживается — это обряд посвящения, когда ест — приношение, когда пьёт — это его вкушение сомы, когда наслаждается — обряды упасад, когда он движется, входит, встаёт — это праваргья; его рот — очаг ахавания, произнесение [слова] — приношение, распознающее знание — обряд хома; когда он ест вечером и утром — зажигание жертвенного огня; утро, полдень, вечер — соответствующие приношения сомы; то, что для него день-ночь — это жертвы полумесячий; полумесяцы и месяцы — жертвы через четыре месяца; времена года — приношения животных; периоды на пять лет — приношения в течение двух, трёх и т.д. суток; всё его имущество — саттра, смерть — ритуальное омовение [в конце обряда], а эта пожизненная агнихотра — саттра. Знающий так, который покидает мир на северном пути [Солнца], к величию Богов уйдя, к слиянию с Солнцем он идёт; а кто покидает мир на южном пути [Солнца], к величию Предков уйдя, идёт он к слиянию с Луной, мира Луны достигает. Оба эти величия, и Солнца, и Луны, знающий Брахман обретает, а после того — величия Брахмана он достигает» («Тайттирия-араньяка» 10.64).

 

8. Человек, относящийся к первому типу, то есть обладающий Божественной природой (дивья-бхава), совершая ритуальное действо, с одной стороны, исполняет Вселенский Закон (гласящий, что Мироздание держится жертвой), а с другой — подаёт благой пример людям второго типа (вира-бхава), позволяющий им подняться на более высокий Духовный уровень — из вира стать дивья (при тотальной трансформации своего существа в процессе ритуала).

 

9. Таким образом, принадлежащий ко второму типу (вира), достигая совершенства в ритуале, который на определённом этапе становится внутренним жертвоприношением, пресуществяет своё естество посредством совершаемого обряда — раскрывает свою Божественную (дивья) природу, вследствие чего не возвращается на землю, но «достигает величия Брахмана».

 

10. Рассмотрим практическую сторону ритуального действа и его символику на примере церемонии ашвамедхи (Ведического жертвоприношения коня).

 

11. «Ом! Голова жертвенного коня — это поистине время рассвета, глаз — это Солнце, дыхание — ветер, раскрытая пасть — Агни Вайшванара, туловище жертвенного коня — это год, спина — небо, брюхо — воздушное пространство, пах — земля, бока — страны света, рёбра — промежуточные стороны, члены — времена года, сочленения — месяцы и половины месяцев, ноги — дни и ночи, кости — звёзды, мускулы — облака, пища в его желудке — песок, жилы — реки, печень и лёгкие — горы, волосы — деревья и травы, передняя половина — восходящее [Солнце], задняя половина — заходящее [Солнце]; когда он оскаливает пасть — сверкает молния, когда он встряхивается — гремит гром, когда пускает мочу — льёт дождь, его ржание — речь. Поистине день родился, подобный махиману, что перед конём, рождение его — в восточном море; ночь родилась, подобная махиману, что позади коня, рождение её — в западном море; эти махиманы поистине возникли по обе стороны коня. Став конём, он понёс на себе Богов, жеребцом — гандхарвов, скакуном — асуров, лошадью — людей. Море — его привязь, море — источник рождения» («Брихадараньяка-упанишада» 1.1).

 

12. Само жертвоприношение происходит одновременно на трёх уровнях: физическом (само ритуальное заклание коня — сожжение на священном огне его сальника, сопровождаемое выливанием в огонь растопленного масла из особых сосудов: золотого и серебряного), речевом (произнесение соответствующих мантр) и ментальном (воспроизведение в уме всех указанных в тексте отождествлений). Особая значимость этого священнодействия выражалась в его связи с фигурой Праджапати, как бы приносившего в ходе обряда Себя в жертву Самому Себе. Следующий текст содержит прямое обращение к коню, олицетворяющему собой весь космос:

 

13. «Твоя спина — небо, твоё местоприбывание — земля, твоё дыхание — воздушное пространство, твой источник рождения — море, твой глаз — Солнце, твоё дыхание — ветер, твоё ухо — Луна, твои сочления — месяцы и половины месяцев, члены — времена года, твоё величие — год» («Тайттирия-самхита» 5.7.25).

 

14. Интересно, что брахман, совершавший жертвоприношение, делал свою работу исключительно ментально, молча сидя на своём месте на протяжении всей длиннейшей церемонии (ашвамедха длилась более года); при этом его деятельности приписывалось значение большее, нежели деятельности всех остальных жрецов (совершающих работу на физическом плане) вместе взятых. Его задача во время совершения ритуального действа была — увидеть, как вся Вселенная приносится в жертву Праджапати. Так как конь (то есть Вселенная) есть одна из форм Праджапати, то фактически речь шла о принесении Праджапати в жертву Праджапати. Именно в этом заключалась сакральная суть обряда. При этом сам брахман также отождествлялся с Праджапати [126].

 

15. Принимая во внимание то, что приношение Праджапати в жертву Самому Себе есть Его главный акт в качестве Творца Мира, — а в этой Своей функции Он носит Имя Вирадж, — брахман в конце концов должен был увидеть себя тождественным Праджапати в форме Вираджа. А так как Праджапати является ещё и олицетворением ритуала, брахман тем самым, согласно авторитетному комментарию Саяны, становится принадлежащим к сфере ритуала.

 

16. К аналогичному видению картины ашвамедхи должен прийти и заказчик церемонии — царь. Он также созерцает Праджапати, приносимого в жертву Праджапати; при этом себя он может рассматривать то как главное действующее лицо, то как жертву. Таким образом, все главные участники ритуала должны в процессе его совершения коренным образом изменить свой онтологический статус: они становятся соучастниками изначального жертвенного акта, которым Праджапати творит мир, переходя из обыденного существования в сферу ритуала, из мира профанного в мир сакральный.

 

17. Но мир ритуала — это особый мир, уже не человеческий, но Божественный. Для вхождения в него (и, так сказать, эффективного функционирования в нём) необходима предварительная подготовка — более или менее тщательное очищение и «новое рождение» — инициация, Духовное посвящение (дикша). Например, для участия в ашвамедхе (и для того, чтобы оказаться достойным плода этого величайшего из Ведийских жертвоприношений) требовались многочисленные и чрезвычайно сложные посвятительные и очитительные обряды, в том числе пост, бдение, передача царской власти на время ритуала одному из жрецов и т.д.[127]

 

18. В то же время сам ритуал выступает в роли очистительного действа, ибо приобщение к миру Божественному само по себе рассматривается как очищающее человека. В самом начале «Шатпатха-брахманы», при изложении процедуры принятия обета (что должно предшествовать началу всякого жертвоприношения), говорится следующее:

 

19. «Кто собирается принять обет, тот, стоя между очагами Ахавенией и Гархапатьей и повернувшись лицом к востоку, прикасается к воде; он прикасается к воде потому, что человек — это нечистое, ибо он лжёт, и потому, что этим действием [достигается] внутреннее очищение, ибо вода — это чистое. "Став достойным ритуала [то есть ритуально чистым], я приму на себя обет", — так [говорит он]; ибо поистине вода очищает. "Став чистым с помощью этого чистого, я приму на себя обет", — так [говорит он]; потому он и прикасается к воде... После совершения [жертвоприношения] он слагает с себя [обет], произнося [мантру]: "О, Владыка обетов! О, Агни! Я выдержал обет. Я был достоин этого. Я достиг успеха". Двоякий поистине [мир] этот: Истина и ложь [составляют его]; и нет третьего. Поистине Боги — это Истина, человек же — ложь. Поэтому, произнося [мантру]: "Вот я перехожу от лжи к Истине", — он переходит из [мира] людей в [мир] Богов. Тогда — пусть говорит он только Правду, ибо этот обет поистине держат Боги. Правду говорят Они. Поэтому Они исполнены сияния; сияющим поистине бывает тот, кто зная это, говорит Правду. После совершения [жертвоприношения] он слагает с себя [обет], произнося: "Теперь я есмь, кто я есмь". Ибо, приняв обет, он делается как бы нечеловеческим; а так как нехорошо ему сказать: "Теперь я перехожу из Правды в ложь", — и так как поистине он как бы снова делается человеком, пусть он слагает с себя обет, произнося: "Теперь я есмь, кто я есмь";» («Шатапатха-брахмана» 1.1.1.1,3-6).

 

20. Таким образом, ритуал становится неким «ключом» к раскрытию человеком его Истинной (Божественной) Природы. Лишь для постигшего свою Истинную Природу страдание и всякая нечистота перестают существовать, и даже смерть более не страшит раскрывшего Само Бессмертное Божественное в своём Сердце. Познание Божественного в себе есть истинная цель Духовного Пути человека, и в этом — смысл всех Духовных традиций. Ритуал же — лишь помощь человеку на пути Духовного Самопознания, но он не является самоцелью, ибо, как учит «Бхагават-гита»:

 

Лучше, чем жертва, состоящая из вещества,

Жертва знанием... [128]

Жертвенной ложкой-Брахманом

Жертва-Брахман

В жертвенном огне Брахмана

Жертвуется Брахманом;

Установленный в действии-Брахмане,

Пусть он достигнет Брахмана... [129]

 

 

Слава Роду!

 

[1998]