Комаров Александр Витальевич. Особые органы центрального управления Сибирью в XVII-нач. XX вв. : Дис. ... канд. ист. наук : 07.00.02 : Иркутск, 2004 233 c. РГБ ОД, 61:05-7/92

 

Содержание диссертации:

Введение 3

I. Глава I. Центральное управление Сибирью в XVI- ХУШ вв

1.Сибирский приказ, как первый опыт по созданию особых структур цен
трального управления регионом 32

2. Сибирский приказ в системе государственных учреждений Россий
ской империи XVIII в 48

П. Глава П. Новые подходы к организации управления Сибирью и I Сибир
ский комитет 56

1. Поиск оптимальной модели управления Сибирью в первые десятилетия

XIX в. Начало Сибирской реформы 1822 г 56

2. Основные направления деятельности I Сибирского комитета. Итоги его

работы 82

Ш. ГлаваШ. П Сибирский комитет(1852-1864 гг.) 109

1. Новые задачи по управлению Сибирью и учреждение II Сибирского коми
тета 109

2. Деятельность II Сибирского комитета по обустройству Сибири: результа
ты и значение 134

IV. Глава IV. Комитет Сибирской железной дороги 166

1. Начало строительства Транссиба и создание Комитета Сибирской же
лезной дороги 166

2.Практические мероприятия Комитета Сибирской железной дороги его
место в системе особых органов центрального управления Сиби
рью 182

Заключение 199

Список сокращений 206

Список литературы 224

 

Введение диссертации:

Современное Российское государство насчитывает в своем составе 21 республику, более 50 краев и областей и несколько национальных автономных округов.¹ Несмотря на то, что социально-политические потрясения, сопровождавшие распад Советского Союза и период создания нового демократического государственного организма, уже стали частью истории нашей страны, многие внутренние проблемы остаются нерешенными. К числу таких проблем относится и проблема поиска оптимальных путей взаимодействия центральной власти и отдельных регионов Российской Федерации. Решение данной проблемы, в значительной мере, зависит от того, насколько рационально будут организованы управленческие механизмы в системе центр-регион, от того, насколько четко будут разграничены властные полномочия и, наконец, от того, в какой мере центральная и местная администрация будут понимать, и учитывать в своей деятельности интересы друг друга.

Опыт прошлого служит наглядной демонстрацией того, что практиковать единый подход ко всем составным частям России столичные чиновники могут далеко не всегда, а для осознания специфики и насущных потребностей отдельно взятой области центральной администрации требуется длительное время и значительные усилия.

В XIX столетии известный специалист по русскому государственному праву А. Градовский отмечал, что «Россия, занимающая больше половины Европы и значительную часть Азии, заключающая в себе самые разнообразные местности, которые некогда имели свою особую историю, в видах политического благоразумия, не могла не допустить некоторых местных особенностей в своих владениях».²Организация регионального управления рассматривается Градов-ским как некий проблемный теоретический и практический вопрос, с которым сталкивались не только ученые, но и, прежде всего, царская администрация. Различные преобразования, осуществляемые в сфере управления периферийными районами и определенная непоследовательность правительственной политики в данной области, свидетельствовали о сложности означенного вопроса.

Не видя возможности решить его силами обычных правительственных инстанций, верховная власть была вынуждена прибегать к созданию особых административных структур с территориальной компетенцией. К числу таких структур можно причислить некоторые приказы Московского государства, а также некоторые временные центральные комитеты ХЕК века.³

Сегодня перед руководством Российской Федерации, в том числе стоит задача оптимальной организации центрального управления регионами. Важность этой задаче придает процесс регионализации, происходящий в нашей стране. Опыт окраинной политики самодержавия и, в частности, опыт работы особых центральных органов, занимавшихся управлением окраинами Российской империи, представляет в этой связи как теоретический, так и практический интерес.

Одной из наиболее значимых составных частей России, как в досоветский период, так и сегодня, является Сибирь. Это географическое название, несколько столетий назад являлось общим для всех территорий, находящихся за Уралом. Для многих россиян оно по сей день объединяет в себе Урал, Западную и Восточную Сибирь, а также Дальний Восток, то есть, 87% общей площади Российской Федерации.⁴Как полагают некоторые исследователи, «...геополитическая стратегия, основанная на базисе Сибири - шанс для будущего, который Россия не должна упустить».⁵ «Не упустить» предоставленный шанс можно лишь при условии использования сбалансированных подходов к устройству системы центрального управления теми субъектами федерации, которые находятся на территории Сибири. Поиск таких подходов, пусть не всегда систематический и целенаправленный, вёлся царской администрацией с момента начала вхождения сибирских территорий в общероссийскую административную систему. По мнению Н. М. Ядринцева, «управление Сибирью представляло всегда громадные затруднения, так как этот край был завоёванный, в котором приходилось удерживать новоприобретенные земли, усмирять инородцев, вести дипломатические сношения с азиатскими странами, заводить торговлю, открывать промыслы, колонизировать страну и обеспечивать её продовольствиє. К этому ещё присоединялась чрезвычайная отдалённость Сибири от Москвы и Петербурга на тысячи верст, а, следовательно, и от правительственного надзора».⁶Действительно, при осуществлении центрального управления Сибирью в досоветский период, верховная власть столкнулась с трудностями, в чём - то более значительными, чем те, с которыми сталкиваются современные российские власти. Чтобы устранять возникающие затруднения, царская администрация, периодически вверяла управление сибирским краем особым центральным учреждениям. К истории создания и деятельности этих учреждений мы и намерены обратиться в настоящей работе.

Работ, в которых отдельно и комплексно рассматривались бы особые центральные правительственные инстанции, занимавшиеся вопросами центрального управления Сибирью, не было найдено нами ни в отечественной, ни в зарубежной историографии. Однако в публикациях, посвященных как истории Сибири, так и общероссийской проблематике, затрагивались отдельные моменты, связанные с названными учреждениями.

Примерно к 40-м гг. ХГХ в., когда за Уралом были реализованы основные мероприятия Сибирской реформы 1822г., завершился определенный этап развития системы центрального управления краем. На фоне происходящих преобразований, объектом изучения правоведов, историков и публицистов стали события последних десятилетий ХГХ столетия, связанные, в том числе, с процессом развития особых органов центрального управления Сибирью. Уже во второй половине ХГХ в. о деятельности Сибирского приказа и особых Сибирских комитетов писали такие авторы, как П.Н. Буцинский, Н.Н. Оглоблин, М.А. Корф, СМ. Прутченко, И.Я. Фойницкий, Н.М. Ядринцев и др. Иногда это происходило в рамках биографических исследований, посвященных крупным российским государственным деятелям, карьера которых, так или иначе, имела отношение к сибирскому региону. Одним из таких политиков был М.М. Сперанский. Одним из первых его биографов был М.А. Корф, написавший двухтомную работу о жизни Сперанского⁷, в которой затрагивались и сюжеты сибирской истории.

Корф отмечал, что до Сперанского «...Сибирь ещё никогда не имела правильного устройства».⁸ Коротко рассмотрев состояние дел за Уралом в тот период, когда пост сибирского генерал-губернатора занимал И.Б. Пестель, автор описывает обстоятельства назначения на эту должность М.М. Сперанского и деятельность последнего в качестве члена I Сибирского комитета. Сам комитет, по мнению М.А. Корфа, был создан в личных видах Сперанского⁹, что не совсем верно. Согласиться можно с выводом автора о том, что Сперанский играл в работе комитета очень важную роль.

Работа М.А. Корфа примечательна тем, что содержит описание личного вклада в деятельность I Сибирского комитета таких людей, как А.А. Аракчеев и Г.С. Батеньков, взаимоотношений Аракчеева и Сперанского, а также позволяет получить представление о влиянии этих взаимоотношений и других механизмов закулисной политической борьбы при дворе на решения I Сибирского комитета.

К сожалению, участие М.М. Сперанского в решении проблем Сибири было лишь одним эпизодом в его сложной и неоднозначной служебной карьере, а М.А. Корф ставил перед собой задачу рассмотреть государственную деятельность Сперанского в целом. Очевидна глубокая симпатия автора к М.М. Сперанскому, что делает некоторые его суждения предвзятыми. Тем не менее, многие мысли и оценки М.А. Корфа, связанные с I Сибирским комитетом, несомненно, представляют интерес для современных исследователей.

Особый центральный комитет с территориальной компетенцией упоминается в обобщающем труде А. Градовского по русскому государственному праву. Первый том «Начал русского государственного права» вышел в свет в 1875 году, второй был опубликован годом позже.¹¹ Анализируя систему высших и центральных государственных учреждений Российской империи, Градовский обратил внимание на особый Кавказский комитет, который занимался рассмотрением «... высших административных вопросов по наместничеству Кавказскому».¹²Именно этот комитет в 1852 году станет образцом для создания П Сибирского комитета. Хотя деятельность I и П Сибирских комитетов Градовским

не рассматривается, его работа интересна с точки зрения подходов, примененных автором при исследовании центральной инстанции с аналогичными функциями. Градовский определил статус Кавказского комитета в системе государственных учреждений, коротко рассмотрел его состав и причины создания. Наиболее важным для нас представляется то, что деятельность Кавказского комитета анализируется автором во взаимосвязи с общим развитием административной политики самодержавия на Кавказе, обусловившим изменение целей и задач, стоящих перед комитетом. Несмотря на то, что А. Градовский не проводил аналогий между Кавказским комитетом и другими территориальными комитетами, а также не мог сделать общих выводов о результатах его деятельности (на момент издания рассматриваемой нами работы А. Градовского Кавказский комитет ещё функционировал), им фактически была выработана одна из первых теоретических схем исследования правительственных инстанций, подобных Кавказскому комитету. Данная схема может быть использована и в наши дни.

К 70-м - 80-м гг. XIX в. проблемы статуса Сибири, как части Российского государства, организации центрального управления ею, вопросы ссылки за Урал и т.п., приобретают все большее значение. К ним обращаются не только авторы, выражающие взгляды и интересы имперского центра, но и выходцы из сибирского общества, оценивающие административную политику самодержавия с точки зрения региональных интересов. К числу таких людей принадлежал Н. М. Ядринцев, чьи высказывания об особенностях управления Сибирью мы уже приводили.

Рассматривая политику царизма в Сибири достаточно критически, Ядринцев практически во всех своих работах старался указать некую ущемленность региона в составе России, на его неполноправный статус. Не случайно одна из крупнейших его работ, изданная ко дню трехсотлетия Сибири, получила красноречивое название - «Сибирь как колония».¹³

В своих публикациях Н. М. Ядринцев очень большое внимание уделял состоянию местного управления за Уралом, действиям местной администрации и

влиянию этих действии на жизнь сибирского общества. Понимая, однако, что состояние местного управления в значительной мере зависит от центральной власти, он упоминает и о столичных государственных учреждениях, ведавших делами Сибири. Именно Ядринцев определил Сибирский приказ, учрежденный в Москве «при воеводском управлении», как «...род колониального департамента»,¹⁴ а двухсотлетний период управления Сибирью, предшествующий реформе 1822 г., как «гордиев узел», который предстояло рассечь Н.М. Сперанскому.¹⁵

В связи с государственной деятельностью Сперанского Ядринцевым упоминается особый комитет «по сибирским делам», подчиненный комитету министров, то есть I Сибирский комитет. Последнее обстоятельство сближает работы Ядринцева и труд М. А. Корфа, о котором говорилось выше. Вместе с тем, Н.М.Ядринцев основное внимание уделяет не столько личности Сперанского, сколько предложенным им законопроектам, составившим основу «Учреждения для управления Сибирскими губерниями» 1822 г., а также эффекту, который произвело в Сибири введение в действие нового административного устройства. Работа I Сибирского комитета, связанная с реформой 1822 года, автором, к сожалению, подробно не рассматривается. Фактически мы можем говорить лишь о том, что, оценивая итоги реформы 1822 года, Ядринцев дал косвенную оценку того значения, которое имела для сибирского региона деятельность I Сибирского комитета. Оценка оказалась не самой утешительной - автор пришел к заключению, что «...сибирские законы Сперанского никогда не действовали в полной силе».¹⁶ Впрочем, не смотря на подобный вывод, в работах Н. М. Ядринцева всё же можно найти свидетельство того, что реформа 1822 года, осуществленная под руководством I Сибирского комитета, имела исключительное значение для Сибири и «...оставила глубокое впечатление во всей ея исторической жизни».¹⁷

Изучение истории ссылки за Урал, уже причисленной нами к группе проблем, вызывавших в последние десятилетия ХГХ в. интерес историков и публицистов, заставило обращаться к деятельности Сибирского приказа и особых

Сибирских комитетов И. Я. Фойницкого. Названные центральные инстанции рассматривались автором, прежде всего, как учреждения, ведавшие ссылкой. Работу Сибирского приказа на этом поприще Фойницкий оценивает весьма высоко, подчеркивая информированность приказа о численности и распределении в Сибири ссыльных, высокий уровень организации процесса этапирования осужденных и т.п.¹⁹

Исследование И. Я. Фойницкого, впрочем, не ограничивалось одними проблемами ссылки, поскольку организация последней, в значительной степени зависела от состояния системы центрального и местного управления Сибирью. Историю сибирской ссылки автор сопровождает замечаниями о некоторых общих проблемах политико-административного обустройства Сибири, как части Российского государства. Фойницкий полагал, что опыты самодержавия по унификации управления Сибири с европейской частью России в XVHI веке имели мало успеха, а в начале следующего, XIX в. контроль центра над состоянием дел за Уралом вообще сделался призрачным, что порождало потребность в усилении связи между центром и региональными властями.²⁰ В качестве связующего звена автором упоминается I Сибирский комитет, однако, упоминание о нем весьма краткое. В силу специфики своего исследования, Фойницкий писал лишь о некоторых, обсуждавшихся комитетом вопросах ссылки.

Более подробно автор рассматривал историю создания и деятельности II Сибирского комитета, указывая на связь учреждения последнего с ревизией Н. Н. Анненкова в Западной Сибири, определяя круг задач и полномочий комитета. Критическое отношение автора к практической деятельности «нового» Сибирского комитета позволило ему достаточно точно определить некоторые важные недостатки этой деятельности, связанные, прежде всего, с ограничениями прав комитета, сделанными при его создании. Появления этих недостатков Фойницкий находит, анализируя всё те же проблемы сибирской ссылки, а, точнее говоря то, как члены П Сибирского комитета их решали. Вместе с тем, автор находил изъяны в действиях комитета, не связанных со ссылкой.²¹

Фойницкий не ставил перед собой задачи исчерпывающе изучить историю Сибирского приказа и двух Сибирских комитетов, а потому упустил многие важные аспекты деятельности названных центральных государственных учреждений. Тем не менее, та часть рассматриваемой работы автора, которая посвящена П Сибирскому комитету, делает его исследование значимым не только с точки зрения истории ссылки за Урал.

В 80-е годы ХЕХ в. продолжали выходить работы, посвященные ранним периодам истории Сибири и, в т.ч., истории организации центрального управления краем. Как известно, на протяжении значительной части XVEI-XVIII столетий управление Сибирью осуществлял Сибирский приказ. Одним из авторов, внесших свой вклад в исследование опыта работы Сибирского приказа, был П.Н. Буцинский.

Буцинский в общих чертах рассмотрел процесс переподчинения Сибири различным центральным инстанциям московского государства, до момента учреждения самостоятельного Сибирского приказа. Анализ деятельности последнего автор начал, определив круг полномочий приказа. Большое внимание уделено взаимоотношениям Сибирского приказа с воеводами, служащими за Уралом. Предметом интереса автора, в данном случае, выступали механизмы контроля над представителями местной администрации со стороны приказных чиновников и мера эффективности подобного контроля. По мнению Буцинского, действия сибирских воевод от центральных властей зависели мало, Сибирский же приказ вынужденно терпел хищнические и грабительские деяния воевод, несмотря даже на многочисленные жалобы, поступающие по поводу этих деяний из Сибири.²²

Недостатками приведенной работы П.Н. Буцинского, с точки зрения изложения истории Сибирского приказа, в значительной степени, связаны с тем, что автор рассматривал более широкий круг проблем, нежели проблемы, касающиеся Сибирского приказа. Буцинский не старался максимально точно описать структуру приказа, детально изучить его функции, но всё же им были затрону-

ты интереснейшие сферы деятельности приказных чиновников, важные для изучения истории развития системы управления Сибирью в целом.

Большой шаг в деле изучения истории Сибирского приказа был сделан Н.Н. Оглоблиным. В период с 1895 по 1901 гг. из печати вышли четыре тома подготовленного им «Обозрения столбцов и книг Сибирского приказа». Сам составитель достаточно скромно писал о том, что «задача предлагаемого обозрения - служить архивным руководством для лиц, интересующихся документами этого учреждения. Дать этим лицам надлежащее понятие о содержании документов приказа и сообщить указатели последних». Как считал Оглоблин, «отношение обозрения к исторической литературе о Сибири ограничивается лишь тем, что оно отмечет, какие из документов Сибирского приказа уже нале-

"УЛ.

чатаны и в каких именно изданиях». Мы позволим себе не согласиться с приведенными мнениями автора. Составленное им обозрение вряд ли можно причислить к сборникам документов и подобным им источникам, прежде всего потому, что тексты документов Сибирского приказа Оглоблиным приводятся, главным образом, в кратких извлечениях. Н.Н. Оглоблин выполнил систематический и подробный источниковедческий анализ материалов приказного делопроизводства. Документы сибирского приказа (а точнее, Казанского и Сибирского приказов, поскольку нижняя хронологическая граница «обозрения» определяется 1592 г.) разделены автором на четыре основные группы:

1. Документы воеводского управления

2. Документы таможенного управления

3. Документы по сношениям местного управления с центральным

4. Документы центрального управления.

Названные группы, в свою очередь, делились на многочисленные разделы и подразделы. Классификация документов приказа, разработанная Оглоблиным на основе общих, характерных для каждой группы признаков, несомненно, заслуживает внимания, однако для нас наибольшую важность представляет не она. Особый интерес представляют наблюдения автора, касающиеся обстоятельств возникновения тех, или иных приказных документов, а также замеча-

ния по поводу дел и событий, фигурирующих в рассматриваемых актах, решений Сибирского приказа и т.п. На основе подобных замечаний и наблюдений, в изобилии встречающиеся во всех четырёх частях труда Н.Н. Оглоблина, автор делал выводы общего характера о деятельности Сибирского приказа.²⁵ Таким образом, «Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа» представляется нам полноправным исследованием хотя далеко не исчерпывающим, но целиком посвященным одному из органов центрального управления Сибирью. Остаётся лишь сожалеть, что документальное наследие других центральных инстанций, осуществлявших в ХУШ-ХІХ вв. управление Сибирью, не попали в поле зрения Н.Н. Оглоблина.

Сибирский приказ не был обойден вниманием и такого крупного исследователя российской истории, как СМ. Соловьев. На страницах его многотомной «Истории России с древнейших времен» неоднократно упоминаются различные проблемы, связанные с Сибирью, и, в том числе, с особым Сибирским приказом.²⁶ Автором рассматриваются такие стороны деятельности приказа, как поощрение заселения Сибири русскими крестьянами, защита коренного населения Сибири от возможного произвола со стороны служилых людей, регулирование торговли с Китаем и т.п. Говоря о восстановлении Сибирского приказа в 1730 году, Соловьев анализирует причины, по которым деятельность приказа была возобновлена. Вместе с тем, нужно отметить, что СМ. Соловьевым сибирские проблемы затронуты не столь глубоко, как проблемы истории европейской части России.

Весьма серьёзной работой, посвященной истории управления Сибирью, была книга С. Прутченко «Сибирские окраины», опубликованная в 1899 г. Основное внимание автор концентрировал на административной реформе 1822 г., предлагая читателям свой анализ «Учреждения для управления Сибирскими губерниями».²⁸ В отличие от рассмотренной нами выше работы Н.Н. Оглоблина, речь идёт не об источниковедческом анализе. «Сибирские окраины» стали одним из первых опытов историко-правового исследования административной политики самодержавия в Сибири.

Сюжеты, связанные с преобразованиями сибирской системы управления в соответствии с разработанными М.М. Сперанским законопроектами, Прутченко предваряет экскурсом в те периоды истории края, когда делами Сибири ведал Сибирский приказ. Им сделаны обобщающие выводы о взаимоотношениях приказа и сибирских воевод, а также о взглядах центрального правительства на то, в какой мере соотносятся интересы центральных и местных властей, наконец, о характере приказного управления Сибирью и целесообразности такого управления. Примечательно, что автор обратился и ко второму периоду деятельности Сибирского приказа, указывая на причины, вынудившие царскую администрацию восстановить в 1730 году Сибирский приказ и анализируя то, насколько успешной была интеграция восстановленного Сибирского приказа в систему новых высших и центральных государственных учреждений Российской империи. Считая действия центральной власти по организации управления Сибирью второй половины XVIII- нач.ХГХ вв., в общем, малоуспешными, СМ. Прутченко подчеркивает необходимость серьезной реформы, каковой и стала реформа 1822 года.

Идеи М.М.Сперанского, а затем и основные законоположения о новом административном устройстве Сибири рассмотрены автором «Сибирских окраин» весьма подробно, причем С.М.Прутченко широко использовал опыт не только отечественных, но и зарубежных государственно-правовых учений. Не менее основательно изучены достоинства и недостатки «Учреждения для управления Сибирскими губерниями» 1822 года, обнаружившиеся в ходе его практического применения

В рамках рассматриваемого исследования автор подробно изучил архив I Сибирского комитета, а также некоторые документы, касающиеся П Сибирского комитета. Непосредственно о I Сибирском комитете Прутченко писал сравнительно немного, в той лишь мере, насколько это было необходимо для достижения главной цели - детального анализа «Сибирского учреждения» 1822 года. Решения комитета часто упоминались автором в связи с различными проблемами, возникавшими в процессе функционирования реорганизованного

аппарата управления сибирскими губерниями. Интерес представляют замечания общего характера, сделанные СМ. Прутченко о взаимодействии местных сибирских и центральных властей, о трудностях, преодолеваемых членами I Сибирского комитета в ходе введения в действие отдельных положений, составляющих основу сибирской реформы и т.п.

Несмотря на то, что история деятельности особых центральных органов управления Сибирью освещена СМ. Прутченко не всеобъемлюще, его работа выгодно сочетает в себе подходы, свойственные как исторически, так и государственно-правовым исследованиям, а также отличается высоким уровнем обобщения.

В начале XX в. появляются работы, затрагивающие различные аспекты деятельности Комитета Сибирской железной дороги. Следует заметить, что сооружение Транссибирской железнодорожной магистрали вызвало широкий интерес не только в российском обществе, но и за рубежом. В этой связи сравнительно быстрое попадание информации о Комитете Сибирской железной дороге на страницы различных публикаций, посвященных либо истории строительства Сибирского рельсового пути, либо проблеме переселения в Сибирь, представляется вполне закономерным.

Одной из самых фундаментальных публикаций, посвященных Транссибу, стала работа, принадлежащая перу СВ. Саблера и И.В. Сосновского. Фактически, данная работа стала официальным очерком истории сооружения Сибир-ской железной дороги. Об учреждении Комитета Сибирской железной дороги авторы говорят, как об исторической грани «...нового периода в ходе построй-ки дороги». Состав Комитета, круг вопросов, которые должны были обсуждаться в новом административном органе и особенности процедуры принятия решений комитета, изложены Саблером и Сосновским весьма обстоятельно. Авторы не забыли упомянуть и о Подготовительной комиссии при Комитете Сибирской железной дороги.

Подробно описывая ход строительства железнодорожного пути и создания инфраструктуры, необходимой для эксплуатации дороги, СВ. Саблер и И.В.

Сосновский обращались к конкретным решениям, принятым членами Комитета по поводу определения направления различных участков Транссиба, ассигнований необходимых для строительства денежных сумм. Авторами рассматривались и так называемые вспомогательные предприятия, многие из которых имели большое значение для развития всей Сибири.

Таким образом, в рассматриваемой работе СВ. Саблера и И.В. Сосновского история Комитета Сибирской железной дороги представлена достаточно полно, но всё же не исчерпывающе. Освещая мероприятия по сооружению Транссиба, авторы далеко не всегда указывали на то, какое отношение имел к ним Комитет, поскольку первостепенной задачей Саблера и Сосновского было составление общей картины прокладки Сибирского рельсового пути. В этой связи, рассматриваемая нами работа имеет много общего с другими публикациями досоветского периода, так или иначе, затрагивающими вопросы деятельности особых центральных инстанций, создаваемых специально для решения проблем Сибири.

В первом десятилетии XX века Сибирский приказ, особые Сибирские комитеты и Комитет Сибирской железной дороги упоминались такими авторами, как А.А. Кауфман, Г.Жерновков, Н.Н. Козьмин и др. Их работы в основном обладали той же особенностью, что и уже рассмотренные нами исследования -особые центральные органы управления Сибирью выступали в них далеко не основным объектом изучения, а потому деятельность данных органов, как правило, анализировалась избирательно и кратко.

В досоветский период были сделаны первые шаги по изучению истории возникновения и работы особых правительственных инстанций, осуществлявших в XVI -нач.ХХ вв. центральное управление сибирским регионом. После 1917 года историки продолжали обращаться к проблемам сибирского управления и, в частности, к опыту работы Сибирского приказа, а также особых комитетов по делам Сибири.

В числе первых публикаций советского времени, посвященных системе управления Сибирью, стала опубликованная в 1919г. статья А.Турунова «Сис-

тема центрального управления старой Сибири». Несмотря на довольно общее название, в статье рассматриваются центральные правительственные инстанции, управлявшие Сибирью до 1763г., главным образом - Сибирский приказ. Различные аспекты деятельности этого приказа, как мы могли убедиться, затрагивались в исторической литературе задолго до появления работы Турунова, поэтому данная работа, в некоторой степени, повторяет более ранние публикации, однако назвать вторичной ее нельзя.

Как и П.Н.Буцинский, А. Турунов упоминал различные центральные правительственные инстанции, ведавшие делами Сибири до 1637г. При этом он приводит один из вариантов классификации приказов Московского государства, выделяя территориальные приказы. Также автор писал об общих принципах организации работы приказов и о некоторых подробностях, связанных непосредственно с Посольским приказом, Новгородской четью и приказом Казанского дворца. Переходя к рассмотрению деятельности Сибирского приказа, Турунов, прежде всего, коротко указывает на причины его создания, очерчивает круг полномочий нового учреждения и при этом отмечает, что некоторые вопросы, касающиеся Сибири, не могли получить разрешения в Сибирском приказе, причем со временем количество подобных вопросов увеличивалось. Рассматривая структуру Сибирского приказа, автор писал и о такой специфической его части, как Соболиная казна.

В поле зрения Турунова попали и изменения в системе центрального управления Сибирью, произошедшие в царствование Петра I. Именно в рамках данных преобразований работа Сибирского приказа была временно прекращена. Деятельность приказа после его восстановления в 1730 году описывается автором довольно коротко, главным образом, речь идет о последовательном сужении круга полномочий приказа, вплоть до его окончательной ликвидации в 1763г.

Несмотря на то, что хронологические рамки исследования, предпринятого А. Туруновым, охватывали весь период существования Сибирского приказа, ограниченный объем статьи не позволил детально описать этот период, сравнить

значимость приказа в первый и второй периоды его деятельности и т.п. Однако, благодаря тому, что А.Турунов анализировал опыт работы Сибирского приказа в контексте общего развития системы центрального управления Сибирью, его работа представляется более информативной, чем многие предшествующие исследования.

К 30- м гг. XX века объектом анализа историков стала уже не столько деятельность отдельных центральных инстанций Московского государства и Российской империи, сколько общие вопросы внутренней политики царской ад-министрации и в том числе, политики окраинной. При этом отношение исследователей к политическому курсу царизма, проводимому на окраинах России, имело яркую идеологическую окраску и носило критический характер, что далеко не всегда имело под собой достаточные основания. Произошедшие перемены, впрочем, не означали, что в исторической литературе перестали появляться публикации, связанные с особыми центральными учреждениями, осуществлявшими управление окраинами. Окраинная политика самодержавия, имевшую непосредственную связь с деятельностью данных учреждений, без упоминания о них рассматривать было бы сложно.

В 1936 г. журнал «Архивное дело» опубликовал статью СБ.Окуня «Сибирский комитет»³³, которая имела определенное сходство с исследованием Н.Н.Оглоблина, о котором мы говорили выше. С.Б.Окунь предпринял попытку обозрения документальных материалов, сохранившихся в архивах I Сибирского комитета. Однако, источниковедческий анализ документов I Сибирского комитета, сделанный СБ.Окунем, был куда более кратким, чем «Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа» Н.Н.Оглоблина. Задачи четкой классификации документов, описания форм их составления, происхождения и т.п., столь важные для Оглоблина, Окунем практически не преследовались. Его работа дает представление главным образом о том, какие стороны политической и социально-экономической жизни Азиатской России были отражены в делах I Сибирского комитета. Автор перечисляет материалы, касающиеся общих вопросов управления и ссылки, политики самодержавия в отношении коренных народов

Сибири, переселения за Урал, численности населения Сибири, материалы о состоянии сельского хозяйства и промышленности Сибири, сибирской торговли и, наконец, о некоторых граничащих с Сибирью государствах. Все эти материалы, упомянутые Окунем, косвенно свидетельствуют о том, что деятельность I Сибирского комитета была крайне многогранна. В целом, рассматриваемая работа в большей степени может служить руководством для желающих получить информацию о тех или иных аспектах истории Сибири, а не о самом I Сибирском комитете.

В 60-е гг. прошлого столетия появились комплексные работы по истории государственных учреждений царской России и, в том числе, особых центральных органов управления Сибирью. К числу таких работ относится исследование И.А.Емелъяновой ^м, опубликованное в 1962 году.

В работе Емельяновой, как особая группа правительственных учреждений рассматриваются временные центральные комитеты. Сибирские комитеты и Комитет Сибирской железной дороги не выделяются автором в качестве отдельного объекта для анализа, но важными представляются общие характеристики центральных комитетов, данные И.А. Емельяновой. Характеристики эти можно распространить и на комитеты, ведавшие делами Сибири.³⁵ С некоторыми выводами, сделанными автором, например, о результативности работы временных комитетов, соглашаться трудно, однако некоторые выводы остаются верными и в наши дни.

По меньшей мере, две публикации, имеющие отношение к Сибирскому приказу и I Сибирскому комитету, вышли в свет в 1965 году. Так, Сибирскому приказу была посвящена значительная часть статьи А.Н.Копылова об органах центрального и воеводского управления Сибири конца XVI-XVU вв.³⁶ Хотя данная статья во многом повторяла более ранние публикации, в частности, упомянутую нами работу А. Турунова, она заслуживает внимания, поскольку некоторые моменты, связанные с Сибирским приказом, в частности устройство приказного аппарата, Копылов описывает более подробно, чем его предшественники.

Определенные параллели можно провести между рассмотренной нами выше книгой М.Корфа, и работой В.Г.Карцова «Декабрист Г.С.Батеньков».³⁷ В рамках биографического исследования, посвященного Батенькову, Карцов приводит данные, касающиеся I Сибирского комитета. Интересны замечания автора, характеризующие А.А.Аракчеева, ММ.Сперанского и их взаимоотношения, от которых в том числе зависел ход дел, обсуждаемых в I Сибирском комитете. Карцов подчеркнул значимость роли, сыгранной в работе комитета Г.С.Батеньковым. Именно личностные характеристики государственных деятелей России XIX века придают ценность исследованию В.Г.Карцова. непосредственно о I Сибирском комитете, его решениях, полномочиях и т.п. автор, к сожалению, почти ничего не пишет.

В большинстве работ, о которых мы говорили выше, авторы практически не освещали деятельность П Сибирского комитета. Изменению сложившейся ситуации способствовало появление в 1972 году статьи А.С. Кузнецова «Сибирская программа царизма 1852 г.». Кузнецов коротко рассмотрел причины создания комитета и круг его полномочий, но основную часть своего исследования он посвятил конкретному документу, определявшему ряд правительственных мер по «...устройству Сибири, рассчитанных на длительный период» - Сибирской программе 1852г. Как отмечает А.В. Ремнев, термин «Сибирская программа 1852 г.» был введен в научный оборот именно А.С. Кузнецовым.³⁹ Таким образом, автор подчеркнул значение деятельности П Сибирского комитета, как органа, формирующего правительственную политику в Сибири. Несмотря на то, что Кузнецов проанализировал далеко не все аспекты работы II Сибирского комитета, его статья дала значительный импульс к дальнейшему изучению историками данного правительственного учреждения.

К 70-м г