Социальное развитие Красноярского края после ВОВ. Устройство автоматического ввода резерва АВР предназначено для восстановления питания потребителей путем автоматического включения резервного источника

Социальное развитие Красноярского края после ВОВ

Социальная сфера края после войны разительно отличалась от той, что была в предвоенный период. Изменения наблюдались во всем, начиная с населения.

Население. Край, как и вся страна, лишился за военные годы значительной части своих жителей. Будучи глубоко тыловой территорией, он не терял гражданское население, как в Европейской части страны, от прямого воздействия оружия. Потери были вызваны только гибелью красноярцев на фронте. Из призванных в армию за годы ВОВ более 462 тыс. жителей края 164 тыс. – 35,5% – не вернулись домой. По удельному весу прямых фронтовых потерь край не отличался от других регионов страны, точно так же как и по доле косвенных. Разрыв семейных связей в годы войны, повышенная младенческая и детская смертность стали причиной того, что в крае, как и в целом в стране, военное поколение детей по численности оказалось вдвое меньше того, которое родилось за 4 года до начала войны.

Несмотря на то, что за годы войны в край прибыло множество людей – эвакуированные вместе с предприятиями и учреждениями из Европейской России работники и их семьи, спецпереселенцы разных категорий, мобилизованные в разных частях страны трудармейцы и т.д., – общая численность населения края сократилась. Если по переписи 1939 г. (на 17 января) на его территории жили 1959,5 тыс. чел., то, по рассчетам, 1 мая 1945 г. – 1870,1 тыс. – на 4,6% меньше. Таким образом, проблема восстановления довоенной численности населения была тоже актуальной для края, хотя и не столь острой, как для европейских районов страны.

Второй негативный «демографический след» войны – нарушение половозрастной структуры населения. Образовавшаяся из-за гибели на фронте большого числа мужчин молодых и средних возрастов диспропорция полов имела многочисленные последствия. Она негативно сказывалась не только на брачно-репродуктивной и экономической сферах, но – прямо или косвенно – на состоянии всех сторон жизни общества в послевоенный период.

Восстановление численности населения в крае шло в сложных условиях. К ним относились: а) обусловленная фронтовыми потерями и растянувшейся на годы демобилизацией из армии после войны диспропорция полов в репродуктивных возрастах (на 1 мужчину приходилось более 3 женщин), б) голод 1946-1947 гг., вызвавший рост смертности, прежде всего младенческой, в) изменение репродуктивного поведения населения. Несмотря на то, что государство жестко регулировало «порядок» в демографической сфере, запрещая под страхом уголовного наказания аборты (до 1955 г.), а цивилизованных средств ограничения рождаемости практически не существовало, красноярцы все равно в массовом порядке сокращали число детей в семье. Тем не менее, естественный прирост населения повышался (из-за роста числа ежегодных рождений и уменьшения количества смертей). Благодаря ему и притоку переселенцев население края увеличивалось и за 4 пятилетку превысило довоенную численность: на 1 января 1951 г. оно составляло 2121,0 тыс. чел.

Красноярский край отличался от многих регионов страны тем, что в послевоенный период на его территории находилось много специфических контингентов пришлого населения. Основная их масса прибыла в годы войны, но процесс продолжался и после ее окончания. Условия жизни разных групп переселенцев, оказавшихся в крае, отличались особой сложностью. Общим у всех было отсутствие собственного жилья, предметов первой необходимости. Им требовалась также природно-климатическая, а многим и этнокультурная адаптация. Вместе с тем они различались как начальными условиями проживания, так и приоритетностью вопросов, решаемых по отношению к ним. По условиям проживания их можно разделить на 3 группы: рабочие и их семьи, прибывшие с эвакуированными предприятиями и задержавшиеся на какое-то время в крае после войны; 2) мобилизованные рабочие, в большинстве из среднеазиатских республик. По социальному положению к ним примыкали эвакуированные семьи с оккупированных территорий, а также прибывшие в годы войны в порядке планового переселения; 3) репрессированные этносы, выселенные со своих территорий и частично размещенные в крае, а также репатриированные в послевоенный период граждане из западных районов страны. Представители третьей группы находились в наиболее сложном положении. Их положение усугублялось не только тяжелейшими материально-бытовыми условиями проживания, но и психологическим неприятием со стороны местного населения. После кровавой войны, гибели родных и близких красноярцам нелегко было оставаться к ним беспристрастными. Поначалу, по-видимому, депортированные без юридических оснований народы ждали освобождения в любой момент, и соответственно решали вопросы своего жизнеустройства. Но с принятием в ноябре 1948 г. указа Верховного Совета СССР, закреплявшего статус спецпереселенцев навечно, их положение и отношение к жилью и ко всем остальным проблемам устройства постоянной жизни изменилось.

Урбанизация. За годы войны население значительно перераспределилось по территории края. Численность сельских жителей из-за мобилизации на фронт, оттока в города и сокращения естественного прироста уменьшилась с 1939 по 1945 гг. с 1374,5 до 1200,0 тыс. чел. (на 22,6%), городского – выросло с 585,0 до 670,1 тыс. (на 14,5%). Удельный вес горожан среди красноярцев поднялся с 29,9 до 35,8%, соответственно снизилась доля сельских жителей, т.е. происходила урбанизация. Этот общемировой модернизационный процесс, составлявший сущность ХХ в., не обошел и край. Он ускорился в годы первых пятилеток, затем был искусственно стимулирован войной, а в послевоенный период темпы урбанизации еще выросли более чем вдвое благодаря ускорению развития в крае индустриальных отраслей экономики. К началу 1951 г. в городских поселениях проживали уже 885,0 тыс. чел. – 41,7% населения края. За вторую половину 40-х гг. численность горожан в крае выросла на треть. За тот же срок население деревни также подросло, но меньше, –с 1200,0 до 1236,0 тыс. чел., а удельный вес его снизился к началу 1951 г. до 58,3%.

Признаком модернизации и урбанизации края выступало не только перемещение населения в города, но, главное, разрушение многих норм традиционного образа жизни, качественное изменение всех его сфер, норм поведения людей.За годы войны общество, особенно в деревне, во многом стало «женским», и не столько из-за деформации половой структуры населения, сколько из-за роста роли женщин в общественной жизни. Вырос их удельный вес в занятом на производстве населении. Они заменили ушедших на фронт не только рядовых, но и многих руководящих работников, особенно низшего звена. На женские плечи легла тяжесть и послевоенного восстановления и развития экономики. В основной своей массе они уже не возвратились в домашнее хозяйство, а продолжали работать в общественном производстве. Благодаря изменению положения в экономической сфере женщины переживали глубокую эмансипацию. Это напрямую отразилось на их репродуктивных установках: крайне тяжелые условия труда и быта заставляли их сокращать рождаемость.

За годы войны модернизировалось общественное сознание жителей края. Мощные миграции военных лет – служба в армии красноярцев, в том числе их пребывание за границей на заключительном этапе войны, прибытие в край эвакуированного населения из западных районов, массовая депортация разных народов и насильственные переселения других контингентов «взрывали» традиционную культуру общества, особенно «сельского мира». Достаточно сказать, что немцы, в абсолютном большинстве своем депортированные в край в военные годы и расселенные по всей его территории, стали третьим по численности этносом во всем населении и вторым – в сельском. Край принял большое число поляков, финнов, прибалтийских народов, а также калмыков и лиц многих других национальностей. Общество, в том числе сельское, стало более открытым и терпимым к «чужому» во всех его проявлениях, сосуществование разных народов с отличными друг от друга культурами стало нормой повседневной жизни.

Война очень изменила моральные установки в обществе, вплоть до самых глубинных. Главной болью были потери людей, разрушение семей, несбывшиеся матримониальные планы. Сотни тысяч молодых женщин, лишившись мужей или не успев выйти замуж, оказались выключенными из брачно-репродуктивных процессов. Многие из них решали свою судьбу радикально. Резко выросла внебрачная рождаемость, несмотря на то, что она резко нарушала и моральные общественные устои, и суровые юридические нормы тех лет. Это явление, бывшее «ответом» на гибель мужчин в войне, охватило всю страну. Но в крае, особенно в сельской местности, уровень внебрачной рождаемости был значительно выше среднероссийского и таковым оставался на протяжении всех десятилетий до конца советского периода.

Условия и уровень жизни. После войны повышение материального благосостояния населения имело особую актуальность. Красноярцы, как и все советские люди, устав от постоянного перенапряжения и тягот военного времени, заслужили право на лучшую жизнь. Многие, будучи участниками освободительного похода Советской Армии, своими глазами увидели жизнь европейских стран и получили возможность самостоятельно сравнить жизненные реалии двух систем – социализма и капитализма. Возможные последствия этого «неодекабризма» хорошо понимало советское руководство. Однако и после окончания войны приоритеты гражданской, частной жизни остались отодвинутыми далеко на задний план. Традиционно невысокий уровень жизни в крае, еще больше снизившийся в годы войны, восстанавливался с большим трудом. Жившие тогда поколения помнили, что это был очень тяжелый в бытовом плане период, не намного отличавшийся от военного.

Значительная доля трудностей, пережитых тогда красноярцами вместе со всеми советскими людьми, была связана с тем, что страна мобилизовала огромные материальные и людские ресурсы для дальнейшего укрепления оборонной мощи и завершения в самые сжатые сроки разработки и производства ядерного оружия. Милитаризация и наращивание военного производства проходили на «руинах» социальной сферы, противоречили насущным интересам населения и сдерживали рост его уровня жизни. Восстановление и развитие послевоенной экономики шло не через высвобождение средств из ВПК, а, наоборот, – за счет материальных потерь населения.

Основной проблемой в плане жизнеобеспечения проживавших в крае людей являлось удовлетворение их нужд в самых необходимых потребительских товарах. СМИ активно внедряли в общественное сознание представление о необходимости общими усилиями и жертвами компенсировать расходы на войну, распространить режим жесткой экономии на все. Так оправдывались жесткая налоговая политика, ограбление людей посредством государственных займов, убытки граждан от денежной реформы, тотальный дефицит товаров и т.д.

Трудящиеся в послевоенный сталинский период были сильно ограничены в правах. Дефицит трудовых ресурсов обусловливал жесткое административное регулирование рабочей силы, основным методом которого стали различные мобилизации. Практически исключалась свобода выбора в сфере экономики. Крестьяне были прикреплены к колхозам, не имели права выхода из них, а появлявшиеся в их семьях дети становились колхозниками автоматически, по факту рождения. Рабочие и служащие также независимо от своей воли и интересов были вынуждены работать там, где нужно государству, а в случае необходимости – менять место проживания, привычный образ жизни, адаптироваться к новым условиям. После войны власти не спешили с реэвакуацией предприятий и возвращением домой эвакуированных работников. Некоторые из них так и остались жить в крае. Таким образом, люди были прикреплены не только к предприятиям, но и к территориям. Еще более бесправными являлись спецпереселенцы разных категорий, до середины 1950-х гг. не имевшие права покидать места своего насильственного поселения.

Психологическая атмосфера послевоенного общества была непростой, но внешне здоровой, оптимистичной. Все жили под воздействием недавной великой Победы. Она оказывала большое, если не основное, влияние на экономическое развитие края. Коллективная жизнь, напряженный труд, взаимовыручка и взаимодействие, сохранявшиеся с военных лет, были характерными чертами жизни красноярцев и в послевоенный период. Понимание единства трудностей и судеб, нацеленность на достижение общегосударственных целей, обостренное чувство долга требовали подчинения личных интересов и настроений – общим, что обычно приводило к работе на пределе сил. Надо подчеркнуть, что стремление к ускоренным темпам социалистического строительства было сильно не только в партийно-государственном руководстве, но и в широких слоях общества.

Уровень жизни в городе и деревне различался принципиально. Город, при всех ограничениях и недостатках, все-таки являлся объектом заботы властей. Деревня же была полностью предоставлена самой себе в плане социального развития и жизнеустройства вообще. Условия жизни в ней были особенно сложными. На протяжении 1940 – нач. 1950-х гг. политика государства в отношении деревни строилась преимущественно на административном принуждении крестьян к труду и принимала часто откровенно карательный характер. Жесткий диктат в отношении колхозов, который отчетливо проявлялся в годы войны, после нее еще больше увеличился. Антикрестьянская государственная политика резко усилила отчуждение колхозников от результатов своего труда. Налоговые обложения колхозов и личных подсобных хозяйств, характер распределительных отношений в деревне, условия труда, способы и размеры изъятия у колхозников произведенной продукции и т.д. – все это делало жизнь в деревне невыносимой. Рассказы приезжавших туда горожан о том, как они живут и работают, возбуждали у сельчан острое желание уехать в город. Но официально сделать это колхозники не могли, так как были приписаны к колхозу без права выхода из него и не имели паспортов, без которых устроиться в городе было невозможно.

Оптимистические ожидания красноярцев на улучшение жизни в послевоенные годы были быстро подорваны сохранявшейся повсеместной нищетой и разрухой. Предельно острой оставалась продовольственная проблема. Потребление за годы ВОВ снизилось по всем продуктам и в городах, и в сельской местности. Но если горожане находились на карточном снабжении, то сельские жители были абсолютно не защищены. В конце войны в Сибири на одну крестьянскую семью приходилось по 49 г сахара и 13,2 г чая на 6 мес., по 2,3 кг печеного хлеба и 91 г мяса и сала в месяц, 1 яйцо на 15 чел. в день.

После войны ситуация принципиально не менялась. Сельские жители, работавшие «за палочки» или получавшие «крохи» на трудодни, выживали в основном за счет своих приусадебных хозяйств и других источников (охоты, рыбной ловли, сбора грибов, ягод и т.д.). Горожане имели несколько источников питания. Это, прежде всего, государственная торговля, в которой до конца 1947 г. сохранялись карточки. У владельцев индивидуальных домов имелись огороды, многие горожане занимались коллективным огородничеством. Несколько послевоенных лет сохранялись подсобные хозяйства предприятий и учреждений. Продолжали работать коммерческие магазины, цены в которых для трудящихся были запредельными. Несмотря на высокие цены, важным источником продовольствия оставались колхозные рынки. Многие горожане получали продовольственную помощь от сельских родственников.

Нормы распределения продуктов по карточкам в городах были далеко не «социально справедливыми». Реальная действительность 40-х гг. наглядно демонстрировала социальное неравенство между рядовыми тружениками и номенклатурными работниками, социальная защищенность которых даже на самых низших ступеньках управленческой иерархии была намного выше, чем рабочих и служащих. Привилегированный статус руководящих кадров в системе распределительных отношений был официально закреплен рядом документов, в частности, Постановлением СНК СССР от 12 июля 1943 г. Все они делились на три группы. Каждая имела определенные привилегии, для обеспечения их потребительскими услугами использовались «закрытые каналы».

Карточная система распределения была дифференцированной и по отношению к труженикам различных отраслей народного хозяйства, материальное стимулирование которых осуществлялось через зарплату, премиальную систему, а также продуктами, товарами и т.п. Лучшее положение имели труженики индустриальной сферы. Однако в условиях острейшего дефицита товаров и продуктов в более выгодном положении оказались те группы городского населения, которые находились в непосредственной близости от каналов распределения товаров (работники торговли, общепита, карточных бюро) или непосредственно участвовали в их производстве (работники хлебозаводов, мясокомбинатов и др.) и беззастенчиво ипользовали «благоприятную для себя ситуацию». Положение не улучшилось и после отмены карточек. Это подтверждают официальные данные о растратах и хищениях в торговле и общепите накануне и после отмены карточной системы. Сумма растрат и хищений в Восточной Сибири в среднем на 1 работника торговли и общественного питания в месяц значительно превосходила их зарплату. Все это оказывало реальное влияние на социальное расслоение в обществе. Близость к каналам распределения в условиях полуголодного и глодного существования в 1940-е гг. существенно повышала социальный статус этих групп населения.

Значительные продовольственные трудности после войны испытывали и основные производители продовольствия – рабочие совхозов и колхозники. Оплата труда у них, особенно у колхозников, была намного ниже, чем в индустриальных отраслях, и к тому же выдавалась нерегулярно. А основной источник жизнеобеспечения – приусадебное хозяйство – подвергалось давлениям со стороны властей. Чудовищные налоги заставляли владельцев приусадебных хозяйств сокращать их насколько возможно.

Красноярцы, как и все советские люди, пережили жестокий голод в 1946-1947 гг., хотя в крае в 1946 г. был получен хороший урожай. Но весь колхозный хлеб был изъят в продовольственный фонд страны. В городах было легче – там сохранялись карточки, хотя в части городских поселений они были отменены, и цены на продукты повысились. В деревнях же люди пухли и умирали с голоду. Не получив оплаты за труд в колхозе, они были вынуждены выживать любой ценой. Собирали на колхозных полях колоски, мерзлый картофель. Воровство продуктов, даже в самых ничтожных размерах, каралось сурово, невзирая на пол и возраст умиравших от голода «воров».

Хороший урожай в 1947 г. позволил государству накопить продовольственные ресурсы, и 14 декабря того же года отменить карточки. Эту меру трудно оценить однозначно. С одной стороны, карточки в психологическом смысле были связаны у людей с войной, и поэтому их отмена для многих стала символом перехода к новой жизни. С другой стороны, большая часть населения была психологически не готова к отмене карточек. Товаров было недостаточно, чтобы удовлетворить потребности граждан. Это тут же отразилось на продовольственном снабжении. Во избежание ажиотажного спроса была введена норма отпуска продуктов в одни руки, что фактически означало все то же нормированное распределение. Лишь в 1951 г. удалось выйти по потреблению на уровень 1940 г., но после этого он перестал расти.

Продовольственная проблема, которая трактовалась тогда предельно примитивно – накормить народ досыта хлебом – не теряла остроты весь послевоенный период. Однако на официальном уровне это не признавалось. Напротив, рукою Сталина было внесено в Отчетный доклад XIX съезду КПСС (октябрь 1952 г.): «Зерновая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой и серьезной проблемой, решена с успехом, решена окончательно и бесповоротно». В действительности до осени 1954 г. – сбора первого целинного урожая – в магазинах было невозможно свободно купить хлеба, не говоря о других продуктах.

Начало мирной жизни отмечалось тотальным дефицитом непродовольственных товаров. Известно совершенно необычное обращение в ЦК ВКП(б) нескольких секретарей обкомов Сибири с просьбой не проводить в городах демонстрации 7 ноября 1946 г. из-за плохого обеспечения населения теплой одеждой. Крайне низкий уровень жизни в СССР заставлял советское руководство принимать меры для восстановления легкой промышленности. Установка на широкое развертывание производства товаров народного потребления и развитие выпускающих их отраслей была оформлена несколькими постановлениями СМ СССР в 1946-1948 гг. Большая ответственность за их выполнение возлагалась на местные органы.

Красноярский край сильно отставал от других регионов по развитию легкой промышленности. До войны практически все даже простейшие непродовольственные товары завозились на его территорию из западных районов страны. Переориентация предприятий республиканского и союзного подчинения и даже значительной части местной промышленности на военные заказы до предела обострила проблему обеспечения населения потребительскими товарами. После войны ситуация осложнялась необходимостью восстановления разрушенных предприятий легкой промышленности в Европейской части страны, приоритетным развитием тяжелой индустрии и перераспределением средств в ее пользу, что углубляло разрыв в объемах производства продукции групп «А» и «Б», хотя часть продукции последней тоже использовалась для военных нужд. Например, производство шерстяных и шелковых тканей было восстановлено в 1948 г., но большая доля их предназначалась для шинелей и парашютов.

В 1940-х гг. в крае было немало сделано для производства товаров народного потребления на предприятиях местной промышленности и промкооперации. Удалось возродить многие предприятия и ремесла, разрушенные и утерянные в войну. Это позволило нарастить объемы производства товаров первой необходимости, были сделаны первые шаги по освоению местной сырьевой базы. Производством многих товаров на месте удалось снизить напряжение в снабжении населения. Однако острый дефицит товаров массового спроса в крае, как и по всей стране,сохранялся, поскольку планы по развитию легкой и пищевой промышленности не выполнялись. Но в то же время именно в годы послевоенной пятилетки начался выпуск сложных потребительских товаров – легковых автомобилей «Победа» и «Москвич», мотоциклов, радиоприемников, преображавших облик городов и быт советских людей. На их покупку мало кто имел средства, также как на мебель и книги, которые после отмены карточек стали появляться в свободной продаже. Они не только дорого стоили, но и большинству людей их просто некуда было ставить.

Уровень дохода рядовых тружеников оставался очень низким и зависел не столько от степени профессионализма работников, сколько от отрасли производства. Но у большинства трудящихся была маленькая зарплата, которая к тому же после войны снизилась в связи с сокращением рабочего времени. Основные производители материальных благ были поставлены на грань выживания. Чуть ли не половина рабочих и служащих имела заработок, больше половины которого тратилось на питание по самому необходимому человеку минимуму. Значительную часть зарплаты отнимали налоги. Так, из заработка в 200 руб. изымалось 67 руб.

Ситуацию усугубляла политика государственных займов денежных средств у населения, которая в послевоенный период сохраняла принудительный характер. На некоторых крупных заводах тяжелой промышленности по госзайму удерживалось до 35% заработка. Во время голода 1946-1947 гг. было выпущено два займа восстановления и развития народного хозяйства – на 45 млрд. руб. Подписка на них шла под лозунгом «Трех-четырех недельный заработок – взаймы государству». Мероприятие было организовано как социалистическое соревнование и проведено в предельно сжатые сроки. Вопреки названию займа средства пошли не столько на восстановление экономики, сколько на модернизацию ВПК.

В один день с отменой карточек была объявлена денежная реформа. Она проводилась с ущербом для населения. Находившиеся на руках деньги менялись в соотношении 10 к 1. Процедура обмена хранившихся в сберкассах вкладов осуществлялась на более льготных условиях, но тоже имела конфискационный характер. Первые три тысячи менялись 1 к 1, от трех до десяти тысяч – 2 к 1, свыше десяти – 3 к 1. Реформа решала не социальные, а государственные задачи: высвобождаемые деньги направлялись не в социальную сферу, а в стратегически важные отрасли промышленности. Она усугубила без того тяжелое материальное положение людей, но в памяти живших тогда поколений осталась как «социально справедливая» акция.

Отмена карточек и переход к свободной торговле были призваны способствовать повышению материального уровня жизни народа. Были установлены единые государственные розничные цены. Но при этом пайковые цены на продукты были повышены в среднем в 3 раза, а цены на промтовары, вопреки ожиданиям, остались высокими. Для деревни новые цены были установлены на более высоком уровне по сравнению с городом. Был взят курс на значительный рост товарооборота, расширение объемов торговли между городом и деревней, увеличение сети магазинов и лавок. Однако развивавшаяся торговая сеть, которая состояла из государственных и коммерческих магазинов, были доступна главным образом горожанам. В сельской местности магазинов было мало, потребительские товары туда почти не завозились, да и денег на их приобретение у колхозников не было. Среди горожан тоже не было равенства в потреблении.Легковые автомобили, приемники, велосипеды, фотоаппараты – послевоенные символы благосостояния – приобретала главным образам номенклатура. Повседневные товары тоже не всем были одинаково доступны. Самое приятное воспоминание людей старшего поколения – проводившееся в 1948–1952 гг. ежегодное снижение цен на товары массового спроса. Государство могло себе это позводить и не оставалось «внакладе», т.к. существовал огромный разрыв между розничными и закупочными ценами. В действительности же «сталинское изобилие» – пропагандистский миф, который вряд ли могли разделять бедные слои горожан, а тем более жители деревень. При жизни Сталина низкий уровень зарплаты сопровождался постоянным дефицитом продуктов питания, не говоря об одежде и обуви, которых остро не хватало. Телогрейки, армейские шинели и кирзовые сапоги – послевоенная одежда большей части населения – стали выходить из обихода только в начале 1950-х гг.

Жилье. Населенные пункты края не подверглись военному разрушению, однако и они нуждались в дальнейшем развитии и, в известной мере, в восстановлении. Жилищный вопрос в городах стоял на первом месте еще до войны. Тогда на одного жителя Красноярска приходилось менее 4 кв. м жилья. За войну жилищная проблема еще обострилась. Испытывавшие нехватку жилой площади города и поселки приняли большую массу эвакуированного населения. Часть его была расселена за счет уплотнения местных жителей – «подселения», часть – на приспособленных для этой цели площадях. В города шли непрерывным потоком сельские жители. Новые рабочие часто размещались в хозяйственных и культурно-бытовых помещениях. В общежитиях устанавливались двухярусные нары. Нередко в одной комнате проживали по две и более семей. За военные годы городское население края значительно выросло, но жилья строилось мало - было возведено лишь около 100 тыс. кв. м. К тому же, как и во всех в сибирских городах, строились преимущественно простейшие дома и временные жилища упрощенного типа – каркасно-засыпные бараки, землянки. В райцентрах края строительство жилья не велось. В 1946 г. на одного жителя Красноярска приходилось 3,3 кв. м жилплощади, большинство населения размещалось в коммунальных квартирах и бараках без элементарных удобств. Особенно остро стояла эта проблема в северных районах.

В послевоенный период выросли ассигнования на жилищное строительство. Хотя все отпущенные средства вкладывались в города, темпы строительства не удовлетворяли даже минимальных потребностей их жителей. В 1947 г. обеспеченность жилой площадью горожанина не превышала 3,5 кв. м, что было в 2,5-2,8 раза ниже официально установленных санитарных норм. Деревня вообще обходилась без государственного участия. Между тем жилищная проблема там тоже появилась, так как именно в сельскую местность вселялись основные массы спецпереселенцев, которых в послевоенный период в крае насчитывалось сотни тысяч.

За годы войны обветшали и нуждались в ремонте многие жилые дома и культурно-бытовые здания. По официальным оценкам, в начале 4 пятилетки износ жилого фонда в сибирских городах составлял 30-40%. В сильно перенаселенных помещениях возросла нагрузка на санитарно-техническое оборудование (где оно имелось), не хватало топлива для обогрева. Во многих зданиях вышли из строя канализация, отопитительная система, разрушилась кровля. Ассигнований, выделяемых на строительство и ремонт объектов социально-бытовой сферы, было недостаточно. При этом их удельный вес в Сибири был ниже, чем в РСФСР в целом. В 4 пятилетке он составлял в Красноярском крае 7,5%, а в РСФСР – 13, в 5-й – соответственно 10,8 и 16%. Но и эти средства не освиавались ремонтно-строительными организациями из-за нехватки рабочей силы, техники и стройматериалов. На строительстве жилых бараков широко использовался труд японских военнопленных. Построенные ими «временные» здания в Красноярске и других городах края пережили советскую эпоху.

Строительство жилых и социально-культурных зданий в послевоенный период в крае сдерживалось ведомственным подходом. Его финансирование осуществлялось преимущественно через министерства. Они рассматривали эти объекты как второстепенные, а основные средства старались направить в промышленное производство. Туда же посылались в случае нужды строители. Так, в 1955 г. по приказу начальства Норильского ГМК 2,5 тыс. квалифицированных рабочих были сняты со стройплощадок жилых домой и направлены на объекты основного производства. Из-за этого норильчане не получили около 22 тыс. кв. м. жилплощади. В Красноярске в 5 пятилетке (1951-1955 гг.) более 35% предприятий и учреждений не ввели в эксплуатацию ни одного кв. м жилья. Ведомственное финансирование социальной сферы вело также к распылению средств. Каждое ведомство пыталось решить жилищную проблему своими силами, и если средств не хватало, то объекты стояли недостроенными годами.

Жилищно-комунальное хозяйство городов,объединявшее бани, прачечные, гостиницы, водопровод, канализацию, по ряду качественных показателей продолжало отставать от предвоенных лет. В 1940-х гг. удалось не допустить его разрушения, и по некоторым направлениям даже улучшить состояние. Но серьезных подвижек в благоустройстве жилого фонда в крае не наблюдалось.

От военных лет край получил «в наследство» сложную санитарно-эпидемическую обстановку, которая продолжала обостряться под воздействием многих причин. В числе первых была скученность населения в жилых домах, в большинстве своем лишенных элементарных удобств. С началом войны практически прекратили работу службы по очистке городов, и очень часто сточные воды выпускались прямо на улицы. В городах практически не развивалась канализационная система, нечистоты выбрасывались прямо в реки, из которых население брало воду для пищевых нужд. Обострило санитарную обстановку прибытие эвакуированных, спецпереселенцев, мобилизованных в трудармию. Многие проживали в сырых бараках, землянках, но дезинфекционных средств для их обработки не хватало. Лекарства были в постоянном дефиците, в том числе и в больницах. В сельской местности угроза заразных заболеваний проистекала также от домашних животных, на лечение которых не было необходимых сывороток. Свой вклад в осложнение санитарной обстановки вносили промышленные предприятия, которые ориентировались на выполнение плана любой ценой, и экологические последствия от своей деятельности в расчет не принимали. В таких условиях комплекс санитарно-противоэпидемиологических мероприятий стал важным фактором, влиявшим на социальное положение жителей края.

Несмотря сложность обстановки медикам в послевоенный период удалось не допустить распространения эпидемий и даже расширить сеть медицинских учреждений в крае, что в немалой степени способствовало снижению смертности. Жесткая административно-командная система управления в этом плане оказалась эффективной. В ситуации, когда не хватало даже самых простых дезактивационных средств, она позволила рационально распорядиться имеющимися ресурсами, медицинскими кадрами, обеспечивать соблюдение элементарных санитарных норм в местах массового скопления народа (железнодорожные вокзалы, гостиницы, школы и др.). Огромную роль сыграло массовое использование антибиотиков и сульфаниламидних препаратов. В те годы они действовали на больных, как «живая вода». Снижение заболеваемости остроинфекционными заболеваниями и смертности от них, особенно младенческой и детской, - яркое свидетельство успехов красноярской медицины..

Народное образование и культура. Война тяжело сказалась и на сфере культуры. Как по всей стране, в крае резко ослабли и без того маломощная ее материальн-техническая база и кадры интеллигенции.

Народное образование находилось в очень тяжелом состоянии. Крайне узкая материальная база еще ослабла за годы войны. Школы государство строило только в городах, а в деревне этим занимались, как могли колхозы. Проблемы в сфере образования были во всем, начиная со зданий и кончая бумагой с чернилами. Учеба в 2 смены являлась нормой, вполне обычным явлением были 3 смены. Не хватало учителей. Их подготовкой занимались Красноярский педагогический и несколько учительских институтов.

Уровень образования населения был низким. Большинство имело начальное образования или были только грамотными. Несмотря на официальные отчеты о превращении СССР в «страну всеобщей грамотности» к концу 30-х гг., реальность была далека от таковой. И в городе, и особенно в деревне сотни тысяч людей оставались неграмотными.

С 1949/1950 уч. года было возобновлено решение прерванной войной задачи – достижение всеобщего неполного среднего – 7-летнего – образования. Условий для этого было недостаточно. Отсюда и результат. Задача не была решена до конца 1950-х гг.

Медленно росла численность учащихся из-за медленного роста благосостояния семей и нехватки средств у государства. Мешала низкая обеспеченность семей – плата за обучение в старших классах сохранялась до 1956/57 уч. года. Мало какая семья позволяла такую роскошь – учить в старших классах школы детей: не было средств, а в деревнях не было и средних школ. Не во всякой деревне имелась даже начальная школа – на учебу надо было отправлять детей в другой населенный пункт, нередко за десятки километров от дома.

Для молодежи, которая не сумела получить в годы войны школьное образование и уже работала, открывались вечерние школы – ШРМ и ШКМ.

Вернувшиеся с фронта молодые люди могли поступать в вузы на льготных условиях. При предприятиях открывались отделения вузов и техникумов для подготовки специалистов для собственного производства. Благодаря этому число студентов вузов выросло с 2 тыс. в 1940/41 уч. году до 18 тыс. в 1960 г., число учащихся средних уч. заведений – с 38 тыс. до 58. До войны не знали заочного и вечернего образования. Теперь более половины студентов и учащихся получали специальность на них. Основная подготовка велась по педагогическим и инженерно-техническим спец-тям.

Подготовка рабочих кадров до конца 50-х гг. велась в системе трудовых резервов.

Победа в войне с фашизмом укрепляла у красноярцев надежды на лучшую, счастливую жизнь. Великие жертвы военного времени, казалось, открывали для тех, кто выжил, путь в светлое будущее. Советское общество первых послевоенных лет было «обществом надежд».

В послевоенные годы произошел творческий взлет красноярских деятелей искусства. Крупным событием стало создание в 1946 г. Красноярского отделения СП СССР, а в 1949 г. – Хакасского отделения СП СССР. Оно вызвало творческий подъем и рост рядов писателей, художников, работников театрального искусства и всей интеллигенции. В послевоенный пери