Глава 13. Вслед за Олли на площадке вагона появился Майлз

Вслед за Олли на площадке вагона появился Майлз. Он шагнул на перрон, подслеповато щурясь, как человек, впервые увидевший солнечный свет после долгого заточения в подземелье. Мэри и Абель беспомощно смотрели на мальчиков и молчали. Олли помахал внезапно притихшей толпе костылем, а потом ловко спустился по ступенькам, демонстрируя обычную живость. Правая штанина его армейских брюк была подвернута до колена и болталась.

Ужасающе худой, с лицом, покрытым смертельной бледностью, за ним спускался Майлз, сосредоточенно глядя себе под ноги, чтобы не упасть со ступенек. Стараясь ничем не выдать потрясения, помрачневший Абель предложил Мэри руку, и они вместе шагнули вперед, чтобы встретить сына и брата.

— Майлз? — неуверенно проговорила Мэри, не зная, позволит ли он обнять себя.

Он непонимающе уставился на нее.

— Мэри? Это ты? Мой Бог, да ты стала настоящей красавицей. Впрочем, я тоже, верно? — Он иронически улыбнулся, почти как раньше, обнажая зубы, которые уже начали портиться. — А где мама?

— Дома. Она с нетерпением ждет тебя, Майлз, и я... тоже.

Мэри почувствовала, как у нее задрожал подбородок, а на глаза навернулись слезы.

Майлз опустил на землю свои баулы и протянул к ней руки.

— Что ж, сестренка, иди ко мне и обними своего брата.

Она крепко прижала его к себе, еще раз ужаснувшись его худобе.

— Кожа да кости, — жалобно простонала она. — Сасси придется хорошенько постараться, чтобы откормить тебя.

— Как она поживает?

— Она все такая же, — сказала Мэри. — Только постарела немного. И стала чуточку быстрее уставать.

— А мама?

— Боюсь, все по-прежнему. Потом я расскажу тебе о ней поподробнее.

За спиной послышались скрип и шарканье.

— Привет, крошка Мэри.

Это был Олли. Как и у остальных, форма висела на нем мешком, но глаза по-прежнему поблескивали озорным огнем. Его отец обернулся к Майлзу и обнял его, не в силах сдержать слезы.

— Милый Олли, — сказала Мэри. На глаза ей опять навернулись слезы, когда она подалась к нему, чтобы легонько поцеловать. — Добро пожаловать домой.

Губы Олли сложились в улыбку.

— Должен тебе сказать, ради этого стоило вернуться. Ты стала еще красивее. Как ты думаешь, Майлз?

— Я сказал ей то же самое, — согласился Майлз. — Если бы я не знал Мэри, то забеспокоился, как бы она не возгордилась,

— Это лишь добавило бы ей очарования, — заметил Олли. Пока Майлз показывал Абелю, что из их багажа принадлежит его сыну, Олли взял Мэри за руку и радостно пожал. — Спасибо за письма.

— Так вы их получили?

— Целых четыре. Перси ревновал, как черт, что ты отправила их мне, но я ничуть не жалею об этом. Так ему и надо.

— Они предназначались для всех вас, и, я уверена, он знал об этом. Или то, что я не писала каждому из вас в отдельности, было с моей стороны непатриотично?

— Ни в коем случае! Перси получил кучу писем от других девчонок.

— В самом деле?

Поверх головы Олли Мэри видела, как Перси пытается освободиться от Люси, вцепившейся в него мертвой хваткой. Изрядно похудевший, он наклонился к ней, чтобы компенсировать разницу в росте.

— Но он ждал лишь твоих писем, — негромким шепотом сообщил ей на ухо Олли.

Она стала всматриваться в его лицо, пытаясь обнаружить признаки того, что ее ночные страхи не были беспочвенными.

— Олли? Ты, случайно, не сотворил какого-нибудь нелепого самопожертвования ради Перси и меня, а? — Но тут ее молнией пронзила другая мысль: «Боже, а если он и не думал ни о чем таком...»

— Интересно, как бы я мог совершить какое-нибудь нелепое самопожертвование ради Перси и тебя? — полюбопытствовал Олли, касаясь ямочки у нее на подбородке.

— Моя очередь, Олли, — прозвучал за спиной голос Перси, и Мэри почувствовала, как у нее подгибаются колени.

— Она в твоем распоряжении, — пошутил Олли и, опираясь на костыли, заковылял к своим вещам с улыбкой человека, только что нашедшего сокровище, а теперь вынужденного отдать его другому.

Мэри мысленно представляла себе сцену возвращения Перси столь же часто, как и вспоминала о том, как они расстались... Что она скажет, как будет вести себя? Все будут смотреть на них в ожидании романтической драмы, но она не даст повода для сплетен.

Но теперь, когда они оказались лицом к лицу, все заранее приготовленные слова разлетелись, как парашютики одуванчиков на ветру. Не думая ни о чем, Мэри протянула руку - не для пожатия и не для того, чтобы оттолкнуть Перси, — а просто чтобы погладить его по огрубевшей щеке.

— Привет, Перси, — сказала она ровным голосом.

— Привет, Цыганочка. — Он стоял перед ней в своей обычной позе, сунув руки в карманы и глядя на нее с таким видом, словно она была коллекционным вином, которым следует наслаждаться крохотными глотками, а не пить залпом. — Почему ты не писала мне?

—Я... я... — Краешком сознания Мэри отметила, что они остались одни — Олли заковылял с отцом прочь, чтобы увести Люси и не дать ей подслушать их разговор, а Майлз отправился поздороваться с Джереми и Беатрисой. — Я боялась.

Мэри знала, что это будет первый вопрос, который он задаст, а потому решила сказать правду.

— Боялась?

—Я... не могла заставить себя написать то, что ты хотел прочитать. Ты был на войне. Я боялась, что мои письма расстроят тебя.

— Ты переоценила опасность.

— Пожалуй, да, — согласилась Мэри, сгорая от стыда. Любое письмо из дому, полученное посреди того ужаса, через который им пришлось пройти, было бы лучше, чем ничего. Она застенчиво протянула руку и вновь коснулась туго натянутой кожи у него на скуле. — Вы все так страшно похудели.

— Если бы только это, — обронил Перси.

— Да, — понимающе кивнула Мэри. Они потеряли нечто очень важное, что составляло самую их суть, — наивность и чистоту, решила она. Она видела признаки этой потери в их лицах, знакомых и чужих одновременно. Каждое утро в зеркале, перед началом очередного утомительного дня на плантации, она сама замечала в себе следы этой потери. — Но у тебя были мои молитвы, если уж не письма, Перси. Ты не можешь себе представить, как я счастлива, что они были услышаны.

Она смотрела на него и не могла наглядеться. А он стоял, сохраняя холодное самообладание, что сбивало с толку и даже пугало ее.

— Они были услышаны. Но нога Олли...

Мэри в ужасе поднесла руку ко рту.

— Ты хочешь сказать...

— Та немецкая граната предназначалась мне. Олли спас мне жизнь.

Прежде чем Мэри успела открыть рот, перед ней возник Майлз. Его лицо было хмурым.

— Мэри, когда мы едем домой? Я хочу увидеть маму.

Ошеломленная признанием Перси, Мэри обвела растерянным взглядом толпу, потянувшуюся к выходу с платформы, и заметила, что к ним пробирается Беатриса, в своем наряде похожая на большую черную птицу. За ней следовала Люси. Замыкал шествие Джереми, нагруженный цветами, которые вручили мальчикам по случаю возвращения домой.

— Я приехала с Уориками, Майлз, — пояснила Мэри, по-прежнему ощущая на себе немигающий взгляд Перси.

— Все вышло так, как я и ожидала, — с раздражением заявила Беатриса. — Я уже сообщила мэру Харперу, что парад следовало бы перенести на другой день, но он не хочет, чтобы собравшиеся лишний раз приезжали для этого в город. Абель же намерен отвезти Олли домой. Бедный мальчик очень устал.

— Как и Майлз, — сказала Мэри. — Кроме того, ему не терпится увидеться с мамой.

— Но мы все в «паккард» не поместимся, — заметила Люси, пододвигаясь поближе к Перси и бросая косые взгляды на Мэри.

— Мы прекрасно знаем об этом, Люси. — Беатриса окинула ее ледяным взглядом. — Майлз, дорогой, вы с Мэри поезжайте с Абелем, а потом, часа в четыре, давайте встретимся у нас и оттуда пойдем в город. Надеюсь, мальчики смогут хоть немного отдохнуть.

Никто не возражал, и багаж понесли к машинам. Беатриса взяла цветы из рук супруга и сунула огромный букет Люси.

— Будь добра, помоги мне отнести их в машину, Люси.

— Но я... — запротестовала было Люси, стараясь раздвинуть стебли гладиолусов, закрывавшие ее лицо.

— Прошу тебя, не спорь со мной.

Беатриса подмигнула сыну и Мэри, уводя Люси.

Когда они снова остались одни, Перси вынул руки из карманов и взял Мэри за плечи.

— Сегодня вечером, после того как утихнет вся эта кутерьма, я отвезу тебя и Майлза домой. Имей в виду, тебе придется задержаться, чтобы мы могли поговорить. И не вздумай отказываться, Мэри.

— Не буду, — прошептала она.

Кровь гулко шумела у нее в ушах, и она боялась, что лишится чувств.

Перси впервые за все время улыбнулся.

— Вот и умница.

Он коснулся ямочки у нее на подбородке и поспешил вслед за родителями и Люси к «паккарду».