Глава 35. Эвелин выронила меч и повернулась к мужу, который без сознания лежал на земле

Эвелин выронила меч и повернулась к мужу, который без сознания лежал на земле. Упала рядом с ним на колени и наклонилась, не зная, можно дотрагиваться до него или нет.

Падая, Грэм сильно ударился о камень. Осторожно повернув его голову, Эвелин обнаружила глубокую рану и вскрикнула от страха. Она отдернула руку и в ужасе смотрела на окровавленные пальцы.

«О Боже! Не умирай, Грэм!» — Эвелин не знала, произнесла эти слова вслух или мысленно. Снова и снова она пыталась звать на помощь, но было очевидно, что никто ее криков не слышит. Что делать?

Она бросила взгляд на возвышающийся в отдалении замок. Никто не спешил ей на помощь. А если воин с арбалетом вернется? Она не может оставить Грэма, но и дотащить до замка тоже не сумеет. Ее взгляд остановился на жеребце. Происшествие испугало коня, который сначала отбежал, но сейчас приближался к лежащему на земле хозяину. Он явно нервничал, двигался рывками, глаза налились кровью.

Одна мысль о том, чтобы сесть верхом, заставила Эвелин содрогнуться, но выбора у нее не было. Нет времени бежать в замок. Грэм не может так долго оставаться беззащитным. Она должна привести помощников, иначе он умрет здесь, на лугу.

Собрав всю волю, Эвелин побежала к жеребцу. Но при ее приближении он испугался и попятился. Она перешла на шаг. Вытянув руку вперед, она забормотала что-то воркующим тоном, чтобы успокоить его.

Через минуту ей удалось приблизиться и ухватить поводья, но жеребец вздрогнул, рванулся и едва не вырвал их из ее опухших ладоней. Только безысходная решимость заставила Эвелин удержать поводья, когда все в ней кричало, что надо бросить их и бежать от коня как можно дальше.

— Помоги мне, — уговаривала она жеребца. — Ну пожалуйста, позволь мне сесть в седло.

Эвелин понимала, что страх, который она так явно испытывает, мешает животному успокоиться. И прежде чем конь успел вырваться, а она сама лишиться мужества, Эвелин ухватилась за луку, взлетела в седло, выпрямилась, покрепче взяла поводья и, посылая жеребца вперед, сразу ударила его каблуками в бока. Конь рванулся, она едва не вылетела из седла, но, полная решимости справиться, удержалась. Жеребец скакал все быстрее, вскоре они уже почти летели над землей, Эвелин приникла к его шее и молилась, чтобы не упасть.

— Быстрее, пожалуйста, быстрее, — шептала Эвелин, ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди. Никогда в жизни она не испытывала такого страха. В памяти вспыхивали картины ее последней скачки в грозу и падения. Вспоминался страх смерти, страх того, что ее не найдут или что родственники отыщут ее разбитое тело на дне ущелья. Но усилием воли Эвелин отбросила страшные воспоминания и сосредоточилась на одном — как можно скорее позвать людей на помощь Грэму.

Ворота оставались открытыми, потому что Грэм был вне стен. Эвелин обхватила руками шею коня и все подгоняла его, продолжая криками призывать помощь. Ей было не до того, чтобы беречь связки, которые отзывались острой болью при каждом звуке.

Пролетев по мосту, она оказалась наконец во внутреннем дворе, куда выскочили Боуэн, Тиг и еще дюжина воинов, встревоженных ее криками.

Боуэн с Тигом бросились ей навстречу. Жеребец встал как вкопанный. Эвелин сидела с закрытыми глазами, мертвой хваткой вцепившись в шею коня, но из-за внезапной остановки вылетела из седла через его голову.

Падение было ужасным. Боль пронзила ее насквозь. Эвелин задохнулась и, распластавшись на земле, хватала ртом воздух.

Над ней склонились Боуэн и Тиг. Оба говорили сразу, и Эвелин не могла сфокусировать взгляд на их губах, чтобы хоть что-то разобрать. В голове стучала лишь одна мысль — надо скорее вернуться к Грэму!

— Грэм! — крикнула она, надеясь, что ее голос прорвется сквозь шум.

Боуэн наклонился ниже, обеими руками взял ее за плечи и заставил смотреть на него. Лицо его было страшным, глаза потемнели так, что Эвелин задрожала.

— Эвелин, скажи, что случилось! Ты ранена? Где Грэм?

— Арбалетчик, — прохрипела она, все еще не в состоянии вздохнуть как следует. — В Грэма выстрелили на лугу. Он упал и ударился головой. Мне пришлось оставить его. Я не могла его поднять. Пришлось оставить, чтобы привести помощь.

— Тихо, тихо, — успокаивающе прошептал Боуэн. — Ты сделала все правильно. Можешь встать? Ты ничего себе не сломала?

Не обращая внимания на боль во всем теле, Эвелин попыталась дотянуться до поводьев жеребца, который стоял рядом, фыркал, раздувал ноздри и прял ушами.

Тиг подхватил ее.

— Нет, Эвелин, ты останешься здесь. Скажи нам, где Грэм. Мы поедем за ним.

Боуэн уже отдавал приказы своим людям, которые садились в седла.

Эвелин не стала слушать Тига и оттолкнула его руку.

— Я сама покажу, — борясь с хрипотой, заявила она. — Пожалуйста, помогите ему!

Она попыталась сесть на лошадь, но сил оказалось мало. Боуэн подхватил ее. Эвелин решила, что он не позволит ехать, но вместо этого брат Грэма подтолкнул ее вверх и помог оказаться в седле.

Не задерживаясь ни секунды, она рванулась вперед — пронеслась мимо ворот, проскакала по мосту, не обращая внимания на боль, полетела по лугу, страшась, что, может быть, Грэм умирает как раз в эту минуту.

Теперь Эвелин лучше управляла своим жеребцом, вовремя придержала его, но все же не удержалась в седле и полетела на землю раньше, чем конь остановился. Вскочив с земли, она бросилась к неподвижно лежащему мужу и со страхом вгляделась в его лицо.

Подошли братья и с мрачными лицами осмотрели Грэма — рану на голове и стрелу, глубоко проникшую в его тело.

— Он жив! — с неистовой верой произнесла Эвелин.

Тиг поднял невестку и обнял, чтобы удержать на ногах.

— Конечно, жив, — успокоил он ее. — Мы отвезем его в крепость. Лекаря уже вызвали, он ждет в замке, чтобы обработать рану Грэма, когда мы его доставим. — Тиг твердой рукой отвел ее в сторону и, глядя прямо в глаза, объяснил: — Мы сделаем носилки и отнесем его домой. Не беспокойся. Я не хочу, чтобы ты снова садилась на его жеребца. Ты могла разбиться насмерть. Поедешь со мной, потому что пешком тебе не дойти.

Эвелин отчаянно замотала головой.

— Нет, я не оставлю его.

Тиг начал было спорить, но Эвелин отвернулась, чтобы не видеть, что именно он говорит, и поспешила к Грэму, которого воины осторожно перекладывали на самодельные носилки. Когда процессия двинулась с места, она встала рядом и взяла Грэма за руку.

Боуэн согласился с доводами Тига, настаивая, чтобы Эвелин вернулась в замок верхом, но она упрямо не желала оставить мужа даже на короткое время, пока процессия шла к замку.

Боуэн со вздохом сел на коня и взял поводья, чтобы отвести его в конюшню. Верховые воины окружили носилки, защищая своего лэрда со всех сторон. Эвелин не отставала и всю дорогу крепко держала Грэма за руку.

Ее пугала бледность мужа и то, что рана на голове продолжала кровоточить, а вид древка, торчащего из плеча, заставлял содрогаться. Даже если рана окажется несмертельной, через несколько дней он может погибнуть от лихорадки.

Путь до крепости казался бесконечным. Когда процессия достигла ворот, весь клан пришел в волнение. Рори встретила их красными от слез глазами. Отец Драммонд стоял рядом и не давал ей броситься к носилкам брата.

Эвелин было жаль девушку, но подойти и успокоить золовку она не могла. Сейчас главное — помочь Грэму, остальное не имело значения.

Воины понесли лэрда наверх, в его покои.

Эвелин проскользнула вперед и сдернула с кровати меховое покрывало. Потом быстро развела в камине огонь и зажгла все свечи, какие были в комнате.

Лекарем оказался еще совсем молодой человек, примерно того же возраста, что и отец Драммонд, по имени Найджел. Эвелин затрепетала, когда он вошел и начал осматривать Грэма. Она с сомнением спросила у Боуэна, способен ли такой молодой человек вылечить рану ее мужа. Боуэн заверил, что все будет хорошо, что этот молодой воин очень умелый лекарь. Его мать лечила всех в клане Монтгомери, но прошлой зимой умерла, однако передала сыну свое искусство.

Последней соломинкой для Эвелин оказалось появление Норы и Мэри, которые собрались помогать Найджелу.

— Нет! — резко выкрикнула она с намерением вытолкать женщин из комнаты. — Вон отсюда! Не смейте дотрагиваться до него. Убирайтесь обе! Оставьте моего мужа мне и его братьям! Никто не притронется к нему без моего разрешения. Клянусь, оторву голову всякому, кто меня ослушается.

Она пришла в такое волнение, что в конце концов Боуэн и Тиг приказали женщинам уйти из покоев лэрда.

Эвелин подошла к Найджелу, который прочищал рану Грэма, и заглянула ему в лицо.

— Почему он не приходит в себя? — с тревогой спросила она. — Рана глубокая? А как быть со стрелой?

— Миледи, еще рано что-нибудь говорить. Я полагаю, что рана на голове несерьезная, но чем дольше он остается без сознания, тем это тревожнее. Правда, надо извлечь стрелу, так что для него же лучше ничего не чувствовать, во всяком случае, пока я ее не выну.

Эвелин обхватила себя за плечи и с отчаянием посмотрела на Боуэна. Тот приобнял ее за плечо и слегка стиснул. Она обернулась, чтобы видеть его лицо.

— Все будет хорошо. Грэм и не такое выдерживал. Увидишь, он поправится.

Слезы, которые она так долго сдерживала, наконец хлынули из глаз. Изо рта Эвелин, царапая натруженное горло, вырвалось рыдание.

— Лучше тебе не смотреть, — не убирая руки с плеча Эвелин, сказал Боуэн. — Пусть Найджел делает свое дело. Посиди у огня, приди в себя. Ты очень сильно ушиблась сегодня. Когда закончит с Грэмом, он должен будет осмотреть и тебя.

Эвелин еле держалась ногах. Она дрожала от холода, но не хотела оставлять Грэма ни на минуту.

Тиг коснулся ее руки, и она медленно подняла на него взгляд.

— Пойдем, Эвелин. Ты столько перенесла сегодня. Не надо тебе смотреть, как Найджел будет вынимать стрелу. В такой момент Грэм может стать агрессивным и невольно причинить тебе вред.

Эвелин молча позволила отвести себя к очагу и усадить на скамью. Тиг взял покрывало с кровати и укутал ее плечи.

— Хочешь пить? — спросил он.

Эвелин не сразу поняла, о чем он спрашивает, потом отрицательно покачала головой. Она просто сидела и смотрела на мужа, пока Найджел занимался своим делом — удалял стрелу из его плеча. В какой-то момент Грэм, очевидно, пришел в себя, потому что Эвелин заметила некое движение, а Боуэн и Тиг бросились к нему и прижали к кровати. Эвелин закрыла ладонью рот, чтобы не закричать и тотчас не броситься к мужу. Грэм должен знать, что она рядом. Вдруг он подумает, что жена оставила его? Хуже того, вдруг посчитает, что именно она стоит за этим нападением?

Хриплый стон слетел с ее губ — наверное, громкий, потому что и Боуэн, и Тиг повернули к ней голову.

— Эвелин, он ненадолго очнулся, — сказал Боуэн. — Это хороший знак.

Искра надежды согрела ее. Эвелин плотнее завернулась в покрывало и стала смотреть, как Найджел убирает оперение стрелы и оставляет гладкое древко, чтобы протолкнуть его сквозь плечо Грэма. Конечно, останется сквозная рана, но она будет меньше, чем если тащить древко назад.

Эвелин стало знобить — наступала реакция на пережитое. Ее сильно трясло, зубы стучали. Она сама не знала, сколько времени просидела здесь, дрожа и раскачиваясь из стороны в сторону.

Наконец Найджел распрямился, в окровавленных руках он держал стрелу, извлеченную из плеча Грэма. Потом лекарь осторожно и медленно начал обрабатывать раны.

Боуэн с Тигом отошли от кровати и сели по обе стороны Эвелин, но чуть впереди, чтобы она могла видеть их губы.

— Тебе лучше? — с тревогой спросил Тиг.

Его слова не сразу дошли до ее сознания. Братья беспокойно переглянулись. Наконец Эвелин кивнула. Они заговорили о другом, но она даже не пыталась вникать в суть разговора, понимая, что у обоих много вопросов, которые нужно задать. С ужасом думала о том, что им рассказать.

Она прикрыла глаза. Как уйти от свалившегося на нее кошмара? Грэм не умрет! Он не может умереть!

Боуэн коснулся ее руки, но она сидела не двигаясь и не сводя глаз с кровати, на которой лежал муж.

Наконец Боуэн и Тиг поднялись и отошли. Эвелин проследила за ними взглядом и поняла, что они отдают распоряжения воинам. Отряд всадников отправится на поиски врага.Кровь застыла у нее в жилах. Когда выяснится правда, войны не избежать.