Дадаистский манифест 1918 годаСмысл трех букв «ВСЕ» выражает в себе все, и жизнь, и любовь и веру и смерть. ВСЕ сильнее любой философской мысли и идеи. Все это и точка и запятая и все знаки припенания вместе взятые. Все есть все, все есть жизнь. Попадешь ты на небо, а тебе скажут Все. – без эмоционально, что ты ответишь ВСЕ! – с интонацией, а я еще могу, или ВСЕ! – жалостью за мало совершенного, ВСЕ – разочарования, печали, тоски, тревоги. В начале было слово и слово было Бог. Бог есть все.
В С Е.
МАНИФЕСТЫ ДАДАИЗМА Переводы, примечания и справки об авторах Вальдемара Вебера
Хуго БАЛЛЬ
Манифест к первому вечеру дадаистов в Цюрихе
Дада – новое направление в искусстве. Об этом говорит уже то, что до сих пор никто ничего о нем не знал, а завтра о нем заговорит весь Цюрих. Слово «Дада» взято из словаря. Все ужасно просто. По-французски оно означает: конек, любимое занятие. По-немецки: адье, прощай, будь добр, слазь c моей шеи, до свидания, до скорого! По-румынски: да, верно, вы правы, это так, конечно, действительно, так и порешим. И так далее. Интернациональное слово. Только слово. Слово как движение. Все просто до ужаса. Создать из этого направление в искусстве – значит предвосхитить многие затруднения. Дада-психология, Дада-Германия со всеми ее несварениями и конвульсиями туманов, Дада-литература, Дада-буржуазия, и вы, уважаемые поэты, творившие при помощи слов, но никогда не творившие само слово, ходившие вокруг да около голой сути, – вы тоже Дада. Дада-мировая война и ее нескончаемость, Дада-революция и ее задержка. И вы, друзья, и вы, горе-поэты, вы, дражайшие мануфактуристы и евангелисты, – вы тоже Дада. Дада-Тцара[1], Дада-Хюльзенбек[2], Дада м`дада, Дада м`дада, Дада мхм’, Дада Деро Дада Дада-Хю, Дада-Тца. Как достигают вечного блаженства? Произнося: Дада. Как становятся знаменитым? Произнося: Дада. С благородным жестом и изящными манерами. До умопомрачения, до бессознательности. Как сбросить с себя все змеиное, склизкое, все рутинное, борзописское? Все нарядное и приглядное, все примерное и манерное, благоверное, изуверное? Произнося: Дада. Дада – это душа мира. Дада – это гвоздь сезона. Дада – это лучшее цветочное мыло в мире. Дада-господин Рубинер[3], Дада-господин Корроди[4], Дада-господин Анастазиус Лилиенштайн[5]. По-немецки это значит: больше всего ценить гостеприимство Швейцарии; а в смысле эстетическом все зависит от качества. Читаю стихи, которые ставят перед собой целью ни много ни мало как отказ от языка. Дада-Иоганн Фуксганг[6] Гёте. Дада-Стендаль. Дада-Будда. Далай Лама, Дада м’ Дада, Дада м’ Дада, Дада мхм’ Дада. Все дело в связях, в том, чтоб их вначале слегка нарушить. Не хочу слов, изобретенных другими. Все слова изобретены другими. Хочу совершать собственные безумства, следовать своему ритму, иметь соответствующие ему свои гласные и согласные. Если замах мой на семь аршин, мне следовательно нужны слова длиною в семь аршин, слова же господина Шульце не больше двух с половиной сантиметров. Наконец-то можно стать свидетелем возникновения членораздельной речи. Я заставляю гласные кувыркаться, просто произвожу звуки, как если бы мяукала кошка. Всплывают слова, плечи слов, ноги, руки, ладони слов. Ау, ой, у... Не обязательно произносить много слов. Стих – это повод обойтись по возможности без слов и языка. Этого проклятого языка, липкого, как грязные руки маклеров, от прикосновений которых стираются монеты. Хочу владеть словом в тот момент, когда оно заканчивается и когда оно начинается. У каждого дела свое слово, но само слово стало делом. Почему нам не отыскать его? Почему дерево не могло бы называться плюплюшем или плюплюбашем, после того как выпал дождь? Слово, слово, слово – вне вашей сферы, вашего спертого воздуха, вне этой смехотворной импотенции, этого поразительного самодовольства, вне ваших наветов, вашей очевидной ограниченности! Слово, господа, слово, – общественная проблема первостепенной важности.
1916
Рихард ХЮЛЬЗЕНБЕК Дадаистский манифест 1918 года
Сочинен Р. Хюльзенбеком от имени: Тристана Тцара, Франца Юнга, Георга Гросса, Марселя Янко, Герхарда Прайса, Рауля Хаусмана, Вальтера Меринга, О’Люти, Фредерика Глаузера, Хуго Балля, Пьерра Альберта Биро, Марио д’Ареццо, Джино Кантарелли, Прамполини, Р. ван Рееза, мадам ван Реез, Ганса Арпа, Гю Тойбера, Андре Морозини, Франсуа Момбелло-Пасквати. Искусство в своем воплощении и направленности зависит от эпохи, в которую оно живет, а люди искусства – созданья егоэпохи. Высочайшим искусством станет то, которое содержанием своего сознания отразит многотысячные проблемы времени, искусство, несущее на себе следы потрясений последней недели, искусство, вновь и вновь оправляющееся от ударов последнего дня. Самыми лучшими, самыми потрясающими художниками станут те, что ежечасно спасают свою истерзанную плоть из хаоса жизненной катаракты, что одержимы интеллектом времени, руки и сердца которых кровоточат. Оправдал ли экспрессионизм наши надежды на такое искусство, стал ли он искусством, представляющим собой баллотировку наших актуальнейших задач?
НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Оправдал ли экспрессионизм наши надежды на искусство, которое бы впрыснуло в нашу плоть эссенцию жизненной правды?
НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Под предлогом осмысления экспрессионисты сплотились в литературе и живописи в направление, которое уже сегодня страстно жаждет литературного и художественно-исторического признания и ждет почестей и одобрения своей кандидатуры со стороны граждан. Под предлогом пропаганды души они в своей борьбе против натурализма вернулись к патетически-абстрактному стилю, истоки которого в бессодержательной, удобной, неподвижной жизни. Театральные подмостки полнятся королями, поэтами, фаустовскими натурами любого сорта; в бездеятельных головах витает мелиоризм[7], чье детское, психологически наивнейшее мировосприятие должно якобы знаменовать собой критическое дополнение к экспрессионизму. Ненависть к прессе, ненависть к рекламе, ненависть к сенсации свидетельствует о людях, для которых их кресло важнее, чем шум улицы, и которые как достоинство выставляют то, что могут быть околпачены любым уличным спекулянтом. То сентиментальное сопротивление эпохе, которая не лучше и не хуже, не реакционнее и не революционнее, чем все другие эпохи, та вялая оппозиция, заглядывающаяся на молитвы и фимиам, когда ей не хочется делать бумажные пули из аттических ямбов,– все это качества молодежи, никогда не умевшей быть молодой. Экспрессионизм, рожденный за границей, стал в Германии по доброй традиции сытой идиллией и ожиданием хорошей пенсии, со стремлениями людей деятельных он не имеет ничего общего. Поставившие подписи под этим манифестом объединились под боевым девизом ДАДА!!! для пропаганды искусства, от которого они ожидают осуществления новых идеалов. Что же такое ДАДАИЗМ? Слово «Дада» символизирует примитивнейшее отношение к окружающей действительности, вместе с дадаизмом в свои права вступает новая реальность. Жизнь предстает как синхронная путаница шорохов, красок и ритмов духа, которая без колебаний берется на вооружение дадаистским искусством, – со всем ее сенсационным гвалтом и горячкой удалой повседневной психики, со всей ее жестокой реальностью. Здесь проходит резко обозначенная граница между дадаизмом и со всеми предыдущими художественными направлениями, и прежде всего с футуризмом, который недоумки с недавнего времени выдают за «новое издание импрессионистского воплощения». Дадаизм – первое из художественных направлений, которое не противостоит жизни эстетически, но рвет в клочья все понятия этики, культуры и внутренней жизни, являющиеся лишь одеждой для слабых мышц.
БРУИТСКИЙ стих[8] описывает трамвай таким, какой он есть, дает сущность трамвая вместе с зевотой рантье по имени Шульце и скрежетом тормозов.
СИМУЛЬТАННЫЙ стих учит смыслу сумбурной переклички всего на свете: в то время как господин Шульце читает, балканский поезд мчится по мосту около Ниша[9], а свинья визжит в подвале мясника Нуттке.
СТАТИЧЕСКИЙ стих создает из каждого слова индивидуальность, из трех букв ЛЕС встает лес с кронами деревьев, ливреями лесничих и дикими свиньями, быть может, даже с пансионатом, быть может, даже с бельведером или bella vista[10]. Дадаизм приводит к неслыханным новым возможностям и формам выражения во всех видах искусств. Он превратил кубизм в эстрадный танец, он пропагандировал бруитскую музыку футуристов (чисто итальянские проблемы которого ему не хочется обобщать) во всех странах Европы. Слово «Дада» указывает также на интернациональность движения, не связанного ни религиями, ни границами, ни профессиями. Дада – интернациональное выражение этой эпохи, великая фронда художественных движений, художественное отражение всех начинаний, конгрессов в защиту мира, потасовок на овощных рынках, ужинов на Эспланаде и т.д. и т.д. А в живописи Дада хочет использовать новый материал. Дада – это клуб, основанный в Берлине, в который можно вступить, не беря на себя никаких обязательств. Здесь – каждый председатель и каждый может сказать свое слово, когда речь идет о художественных проблемах. Дада – не повод для осуществления честолюбивых замыслов некоторых литераторов (как уверяют наши враги). Дада – способ мышления, проявляющийся в любом разговоре, так что можно сказать: этот – дадаист, а тот – нет; клуб Дада имеет поэтому своих членов во всех частях света: и в Гонолулу, и в Новом Орлеане, и в Мезеритце. Быть дадаистом – значит при других обстоятельствах быть больше купцом, партийцем, чем художником (и только случайно быть художником). Быть дадаистом – значит давать вещам овладеть собой, быть противником отложения солей. Просидеть лишь мгновенье на стуле – значит подвергнуть жизнь опасности (мастер Венго уже вынул револьвер из кармана брюк). Ткань под рукой рвется. Жизни, которая посредством отрицания стремится стать возвышенней, говорят – Да! Говорить «да» значит говорить «нет»: потрясающий фокус бытия окрыляет нервы истинного дадаиста – вот он лежит, вот он мчится, вот он едет на велосипеде – Полупантагрюэль, Полуфранциск, и хохочет, хохочет. Долой эстетически-этические установки! Долой бескровную абстракцию экспрессионизма! Долой теории литературных глупцов, взявшихся переделать мир! За дадаизм в литературе и живописи, за дадаистские события в мире. Быть против этого манифеста – значит быть дадаистом!
1918
|
