УРОЧИЩЕ МАЙЕРСА

 

 

Очнувшись от тяжкого забытья, Марк и Бринн стали бредить, и Гарек встревожился. Вторжение призраков в их тела могло нанести им невосполнимый ущерб — ведь на Саллакса это подействовало очень плохо, хотя дух О'Рейли и был настроен вполне дружески. На телах обоих не было заметно ни малейших повреждений — ни от стрел Гарека, ни от нападения духов. Однако оба казались измученными до предела и без звука подчинялись любым приказаниям Гарека. Он уложил их и велел отдыхать, а когда в полдень пошел проверить, как они там, то оба уже спокойно спали, и никакие кошмары их явно не мучили.

На следующий день на заре Гарек и Стивен, отдавая Лахпу последние почести, сожгли его тело на погребальном костре. Глядя на вздымавшиеся языки пламени, Гарек думал о том, как несправедлив был Гилмор к серонам, считая их чуть ли не дикими зверями. Нет, они не были ни животными, ни бездушными убийцами, хотя Малагон и предпринял попытку создать из них целую армию, рассчитывая на то, что они, лишенные души и способности самостоятельно мыслить, будут подчиняться только его приказам. Но истребить человеческую сущность в серонах ему все же до конца не удалось. И Лахп был тому доказательством. Его доброта, его желание помочь, его готовность пожертвовать ради других даже собственной жизнью — все это, безусловно, доказывало, что сероны куда больше способны на сострадание и прочие вполне человеческие чувства, чем об этом было известно даже их создателю.

Во время того страшного ночного сражения с призраками Гарек черпал силы только в неколебимой решимости Стивена сражаться до победы. Порой их битва с духами напоминала некий изысканный, весьма прихотливый и сложный танец, и Гарек сам удивлялся тому, с каким неизменным изяществом и милосердием он дарит смерть этим, уже мертвым, существам. Он понимал, что все это происходит благодаря подаренной ему Стивеном магической силе, и сильно сомневался, что когда-либо снова проявит в сражении подобное совершенство.

Гарек и прежде часто думал о том, в чем, собственно, коренное отличие волшебников от обычных людей. Теперь он знал это, ибо самообладание, которое он обрел, сражаясь с целой армией призраков, было даровано ему именно колдовством, и благодаря этому колдовству стены, половицы и даже сам воздух готовы были, казалось, подчиняться любой его команде. Да, в эти мгновения он и сам творил волшебство!

Гарек стер грязь с башмаков — это были горные ботинки Стивена — и недоуменно покачал головой. Нет, никакой он, конечно, не волшебник; просто его руками действовала магия посоха.

Магия посоха. Гарек уставился на ореховую дубинку, которую Стивен держал в руках. С виду самая обыкновенная палка, однако она уже несколько раз спасала им жизнь. И никто до сих пор так и не понял, откуда берется эта немыслимая сила; даже Гилмор не сумел этого объяснить, А хватит ли этой силы, чтобы спасти Элдарн?

Глядя, как Стивен, худой и бледный, ногой подталкивает в костер дымящуюся ветку, Гарек вдруг подумал: а ведь дело их, пожалуй, еще не проиграно. Хотя Гилмора больше нет с ними, но Стивен, похоже, владеет достаточно сильной магией, чтобы защитить их от Нерака, а стало быть, они, возможно, сумеют проникнуть во дворец Велстар, уберечь дальний портал и вернуть в Элдарн ключ Лессека.

Гарек вздохнул: мечты, мечты... Ведь нужно не просто доставить камень в Горек. Так или иначе, нужно еще отыскать этого последнего сенатора Лариона, Канту, а для этого им придется отправиться в Прагу.

Словно прочитав мысли Гарека, Стивен глянул на него, печально улыбнулся и спросил, бросив посох на землю:

— Ну что, будем плот строить?

И довольно скоро грубоватый, но прочный плот уже стал обретать нужную форму. К счастью, в хижине нашелся весь необходимый инструмент и в очень приличном состоянии, так что Стивен сразу попросил Гарека срубить несколько больших сосен неподалеку от хижины, потом они вместе очистили их от веток и распилили ствол на доски шагов в пять длиной. К вечеру у них набралось уже сорок пять таких досок, и они принялись их скреплять, подбирая примерно равные по толщине, так что в итоге плот получался относительно ровный и на удивление прочный. Во всяком случае, до Ориндейла, как считал Гарек, на нем вполне можно будет доплыть.

В хижину они вернулись совершенно без сил, но страшно собой довольные, а когда почуяли запах ароматного рагу, то забыли и про боль в натруженных руках. Марк и Бринн почти полностью пришли в себя и успели приготовить отличный ужин.

На следующее утро они работали уже вчетвером, и через некоторое время Гарек окончательно пришел к выводу, что с Марком и Бринн все в порядке, и испытал огромное облегчение, понимая, что на этот раз его рискованная игра со смертью закончилась все-таки хорошо. Решение выстрелить в них пришло к нему внезапно, и это был единственный момент во время всей битвы, когда он действительно колебался. Зато те полдня, в течение которых он с тревогой ждал, чем все это кончится, показались ему вечностью. Стивен в пылу сражения попросту не видел того, что он тогда натворил, а Бринн и Марк ничего не помнили. И Гарек от всей души благодарил за это богов Северных лесов. Теперь ему и работать стало гораздо легче, и он с радостью пилил и подгонял тяжелые доски.

— Вы с Гареком были просто неотразимы, когда сражались с этими призраками, — тихо сказал Стивену Марк.

— Между прочим, Габриелю О'Рейли мы жизнью обязаны, — откликнулся Стивен. — Если бы он нас не предупредил, они бы нас точно смяли. А так мне хватило времени подготовить Гарека. Один, без него, я бы не справился.

— И как же все-таки действует твой посох? Ты понял?

— Не особенно. Однако мне вовремя пришло в голову, что его могущество можно как-то разделить. — Он посмотрел в сторону леса, где Гарек на опушке измерял срубленную сосну куском веревки. — И, слава богу, это сработало. Если бы я не сумел передать часть магической силы посоха Гареку, мы и сами бы сейчас превратились в призраков. Между прочим, ты с Габриелем с тех пор в какой-нибудь контакт вступал?

— Нет. Он не объявлялся с тех пор, как предупредил нас о приближении духов.

— Как ты думаешь, он еще вернется?

— Надеюсь, что да. Ведь он уже дважды спас мне жизнь. И насчет Саллакса он нас предупредил. — Марк быстро оглянулся на Бринн и спросил: — Кстати, вчера он случайно не появлялся?

Стивен покачал головой.

— А что, если он не успел уйти достаточно далеко и столкнулся с теми призраками?

— Будем надеяться, что этого не произошло, — успокоил его Марк. — У него с Нераком свои счеты, не говоря уж о том, что его терзает чувство страшной вины. Ты только представь себе, какой это ужас — быть вынужденным служить самому большому своему врагу!

— Да уж, Нераку за многое придется ответить.

— А ты отдаешь себе отчет, что он запросто может всех нас уничтожить?

— Да, я это учитываю, но надеюсь, что этого все же не произойдет. Особенно если мы сумеем добраться до Праги и отыскать этого сенатора, друга Гилмора...

— Канту, — подсказал Марк. — Да, он, наверное, сможет нам помочь. Но как узнать, как он сейчас выглядит и где именно его следует искать?

— Ну, ответа на эти вопросы у меня нет, так что давайте сперва хотя бы до Ориндейла доберемся. — Голос Стивена звучал вполне оптимистично, и они вновь принялись за работу.

К концу дня к основе плота прибавились еще два уровня. Некоторые виды работ приходилось делать, стоя по щиколотку в ледяной воде, и Марк был рад, что они заранее догадались приготовить достаточно досок и строили верхнюю палубу, устроившись уже на плоту.

— На этой палубе мы, по крайней мере, останемся относительно сухими, — сказал он, чувствуя, что совершенно продрог. — При одном лишь слое бревен мы бы промокли до нитки, едва успев в путь выйти.

— А если внутренний отсек установить под нужным углом, то, надеюсь, мы сумеем спастись и от воды, которая на плот будет заплескиваться, — вставил Стивен. — Я, между прочим, тоже кое-что соображаю и не только клиентам в банке улыбаться могу!

Гарек и Бринн дружно заулыбались, услышав незнакомые слова, а Марк притворно застонал, понимая, что сейчас Стивен ударится в объяснения тех инженерных принципов, которыми воспользовался при строительстве плота. Он явно соскучился по своим еженедельным математическим поединкам, и теперь ему было интересно применить свои математические познания в иной области и на ином этапе их бесконечного путешествия.

Из остатков веревки, которую они нашли в хижине траппера, Гарек сделал прочные короткие петли на каждом углу плота и две петли покрупнее в центре.

— Это чтобы руками хвататься в случае чего, — с улыбкой пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Бринн. — Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь в воду свалился, правда?

— Тогда петлю для меня сделай особенно крепкой, — тоже улыбнулась она.

От ее улыбки у Гарека потеплело на сердце. Бринн отчаянно тревожилась о Саллаксе, да и трудно было предположить, что ему удалось уцелеть во время нашествия смертоносных призраков. Так что Гарек быстро прошептал, желая ободрить Бринн:

— Ты особенно не тревожься, Саллакс — парень упрямый, кого угодно переупрямит. И наверняка нашел выход из этой передряги. Уверен, что нашел! — И он тут же с тоской заметил, как погасла улыбка Бринн.

— Он очень боится, Гарек... очень боится! И вина эта невыносимая его мучает. Хотя на самом деле разве он виноват? Нет, мы должны найти его!

— И мы непременно его найдем, обещаю.

Стивен, даже не подозревая, о чем они говорят, невольно прервал их беседу, бросив Гареку конец якорного линя. Настроение у него было отличное.

— Привяжи вон к тому дереву, — крикнул он Гареку, — не то наш замечательный плотик ночью возьмет да и сбежит от нас!

Гарек пошел привязывать плот, а Стивен, стоя рядом с Марком, все любовался плодами их совместных трудов. Плот, освещенный оранжевыми закатными лучами, выглядел не слишком презентабельно, но Стивену он ужасно нравился. Это неуклюжее плавучее средство казалось ему вполне весомым, вполне ощутимым и реальным доказательством того, что они живы, что они действуют по собственной воле и в собственных интересах.

Стивен просто сиял от счастья, когда, обняв Марка за плечи, спросил:

— Ну и как мы его назовем?

— Кого? Эту чудовищную неуклюжую этажерку, совершенно, по-моему, не пригодную к плаванию? — поддразнил его Марк.

— Глупости, — заявил Стивен, — твое насмешливое описание не имеет ни малейшего отношения к нашему замечательному плоту. И вообще, слово «этажерка» слишком длинное и не уместится у него на носу.

— А разве у него есть нос? — спросил Марк.

— Черт возьми, не будь таким занудой! Это прекрасное судно — крепкое и надежное, — Стивен особенно подчеркнул слово «судно», — и оно отлично и с комфортом доставит нас в Ориндейл. И, кстати, это займет раз в десять меньше времени, чем если бы мы пошли пешком.

Какое-то время обоим показалось, что они снова у себя в доме № 147 на Десятой улице Айдахо-Спрингс, пьют себе пиво и шутят насчет необходимости «завязать с фастфудом». Марк подумал, как легко они опять перешли к привычной пикировке, столь естественной в их прежней жизни.

— А Как насчет того, чтобы назвать плот «Капина Прекрасная»? — предложил Гарек.

— Это твоя подружка? — спросил Марк.

— Бывшая, — ответила за Гарека Бринн. — Они под конец поссорились.

— Ага, — кивнул Стивен, — и ты, значит, по ней скучаешь?

— Нет, не особенно, — серьезно ответил Гарек. — Просто мне кажется, что это действительно прекрасный плот, и он немного похож на нее. Только и всего.

Бринн громко расхохоталась:

— Ну да, и корма у него такая же основательная!

Даже в наступающих сумерках стало видно, что Гарек густо покраснел.

— А что плохого в женщине с широкими бедрами? — пожал плечами Марк. — По-моему, это просто отлично. Верно, Гарек? Уверен, такую женщину даже самый сильный шторм с ног не собьет.

Теперь уж засмеялся и Гарек.

— Это точно. И я надеюсь, наш плот будет столь же устойчив, когда мы вниз по реке поплывем.

А Стивен, выпрямившись во весь рост, драматическим жестом приложил руку к сердцу и воскликнул:

— Да будет так: пусть наше судно носит имя «Капина Прекрасная»!

— «Капина Прекрасная»! — эхом откликнулись все.

— А теперь, друзья мои, прошу всех к столу. — Стивен широким жестом указал на дверь хижины. — Должен отметить, что помимо умения уничтожать разъяренных духов, посланных нам на погибель, наш общий друг Гарек является поистине виртуозом рыбной ловли!

 

 

* * *

Однако плавание на «Капине Прекрасной» пока что не оправдывало их ожиданий. Стивен с Марком подсчитали, что в первый день они прошли около шести миль — меньше, чем могли бы пройти пешком. Вечером Гарек срубил и очистил от веток три крепеньких деревца, сделав из них шесты, с помощью которых они рассчитывали несколько ускорить свое продвижение по реке. Стивен собирался в качестве шеста воспользоваться своим посохом.

Теперь они действительно двигались несколько быстрее, но все же были еще очень далеко от Ориндейла. «Капина Прекрасная» оказалась довольно неуклюжей — задевала за камни, цеплялась за ветви упавших в воду деревьев, — и они тратили уйму времени, чтобы освободить ее от этих пут. Но Стивен считал, что чем дальше к северу, тем шире и глубже будет становиться река, так что плыть станет гораздо легче.

Стараясь развлечь друзей и поддержать у них хорошее настроение, Гарек постоянно рассказывал всякие смешные истории о своих взаимоотношениях с той упрямой и несговорчивой красоткой, чьим именем был назван их плот. Оказывается, он ссорился с ней почти ежедневно.

— Я просто не представляю, почему вы с ней так и не поладили, — поддразнивала Гарека Бринн. — По-моему, Капина тебе отлично подходит.

— Я думал об этом, — сумрачно откликался он, — но если уж я соберусь прожить с кем-то до конца своей жизни, я бы хотел, чтобы эта женщина не заставляла меня каждый день думать, что этот конец уже наступил.

Подобные ответы всех смешили, а Бринн шутливо брызгала в Гарека холодной водой, словно желая его остудить.

Наконец холмы вокруг стали более низкими и покатыми — вскоре река должна была вынести их на фалканские равнины, и все были несказанно рады тому, что Блэкстоун остался позади.

Путешественники установили определенный график дежурств и по очереди, стоя в двух передних углах плота, высматривали на воде препятствия, громко оповещая о них остальных, и с помощью шестов выбирали наиболее безопасный курс. Гарек постоянно держал лук наготове, зорко высматривая дичь; на третий день плавания ему удалось подстрелить довольно крупного оленя, и свежее мясо всеми было встречено с энтузиазмом, потому что рыба уже несколько поднадоела. Последняя бутылка вина, которую они прихватили с собой из хижины траппера, отлично дополнила жаркое. Ночевали они прямо на плоту, привязав его к дереву.

И все же, несмотря на неуклюжесть «Капины Прекрасной» путешествие по реке оказалось куда более легким и безопасным, чем бесконечные сражения с лесными зарослями, тянувшимися вдоль реки. Инженерная уловка Стивена удалась на славу, и вода редко заплескивалась даже на нижнюю палубу. Путешественники все дни проводили на верхней палубе, пользуясь возможностью отдохнуть, промыть и перевязать раны, растереть переутомленные мышцы, привести в порядок припасы, приготовить еду и обсудить, как отыскать Саллакса, как добраться до Праги и как определить местонахождение Канту. Впервые с тех пор, как они внезапно оказались в Элдарне, Марк и Стивен чувствовали себя по-настоящему отдохнувшими.

Теперь у них хватало времени и на то, чтобы наконец оплакать своих погибших товарищей. Шестеро были убиты или пропали без вести, если считать со дня битвы у стен Речного дворца, но во время перехода через горы путешественники считали непозволительной роскошью вслух вспоминать тех, кого с ними больше нет.

Теперь же, находясь на плоту, неторопливо несомом рекой к Ориндейлу, под теплыми лучами солнца люди оттаяли и обрели наконец-то возможность вспоминать своих погибших товарищей. Солнце пригревало им спины и успокаивало душу. Бринн с Гареком оплакивали Намонта, Мику и Джеронда, горевали, вспоминая гибель Гилмора, исчезновение Версена и невольное предательство Саллакса. И, утешая друг друга, они вновь и вновь клялись, что непременно доведут задуманное до конца.

Стивен тревожился о судьбе Ханны. Пока что все шло хорошо, но настроение у него оставалось сумрачным.

Однажды в полдень Стивен сидел в одиночестве и смотрел, как «Капина Прекрасная» преодолевает очередную излучину реки. Случайно увидев в воде собственное отражение, он просто не узнал себя: худой, бородатый, мрачный. Куда только делось то выражение невинного восторга и удивления, что было всегда ему свойственно. Нет, прежнего Стивена, наивного и исполнительного сотрудника банка, уже не вернешь, а жаль.

Стивен поморщился: надо бы, по крайней мере, как-то привести в порядок собственную внешность. Он по-прежнему носил свой изрядно обтрепавшийся твидовый пиджак, надевая его поверх толстой шерстяной рубахи, украденной еще в Эстраде, и джинсы, которые за время странствий стали грязнее грязи. Сильно отросшие волосы выглядели неопрятно — нечесаные, спутавшиеся; щеки провалились — ведь добыча пищи превратилась в ежедневное сражение.

— Господи, на что я похож! — вздохнул Стивен.

— Ну, допустим, ты у нас и так был далеко не красавчик, — услышал он голос Марка и даже подскочил от неожиданности.

— Черт бы тебя побрал! Я и не заметил, как ты подкрался! Дай-ка мне твой ножик.

— У тебя свой есть.

— Твой острее.

Марк вручил ему свой охотничий нож и предупредил:

— Ты с ним поосторожней. В Нью-Джерси, между прочим, обладание таким ножом считается уголовным преступлением.

Стивен задумчиво изучал нож, решая, как поступить, чтобы не сделать хуже. Потом пожал плечами — да нет, хуже просто некуда! — и решительно отхватил ножом довольно большую прядь волос.

— Ну вот, — сказал он, бросая отстриженные волосы в реку, — начало положено.

— Ничего себе! — восхитился Марк. — Быстро ты с ними разделался!

— Погоди, я еще и побреюсь!

Старания Стивена увенчались успехом: теперь он выглядел почти так же, как и в первые дни после прибытия в Элдарн. Затем он разделся до трусов и, тщательно выстирав в реке свою одежду, разложил ее на палубе для просушки. Старенький пиджак он как следует выколотил на нижней палубе, точно грязный половик, и несколько раз протер мокрой тряпкой, полагая, что теперь пиджак все же стал чище.

Впечатленный достигнутыми Стивеном результатами, Марк решил последовать его примеру, тоже сбрил бороду и, проведя рукой по гладкому подбородку, признался:

— Действительно, гораздо лучше. По крайней мере, на ощупь. Хорошо бы, конечно, еще горячий компресс, а потом массаж с каким-нибудь гелем, но в нынешних условиях сойдет и бритье охотничьим ножом.

Стивен снова задумчиво посмотрел на свое отражение в воде.

— Ты знаешь, я почувствовал, что мне просто необходимо привести себя в порядок. Я и сам толком не понял почему. Наверное, очень хотелось верить, что возвращение назад все же возможно.

— Только ты не хочешь возвращаться назад, — без малейшей улыбки продолжил его мысль Марк.

— Не хочу. Пока что. Но когда-нибудь нам все равно придется вернуться. И когда-нибудь мы непременно это сделаем. И мне необходимо было понять, что это в наших силах.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но, по-моему, бритье и чистая одежда — это далеко не все. Этого недостаточно, чтобы вернуться назад. Мы стали иными. Этот мир изменил тебя... Нет, нас! Навсегда изменил.

— Да, я понимаю. И все же хотелось сделать хоть что-то. Ведь должно же это быть нам как-то засчитано, верно?

— Тебе нужно отыскать Ханну.

— Да, нужно. А еще мне нужно, чтобы этот насквозь промокший плот двигался быстрее. — В отчаянии Стивен даже рукой по воде шлепнул, и река в ответ окатила его ледяными брызгами.

— Ну вот, уж теперь-то ты точно своего добьешься! — вновь принялся подтрунивать над ним Марк. — Ты в одних трусах, промокший насквозь и несчастный, плывешь на плоте по незнакомой реке, которой даже на карте нет. Разве может женщина, любая, я уж не говорю о Ханне, не влюбиться в тебя хотя бы из жалости? — Марк повернулся к Бринн, с любопытством прислушивавшейся к их разговору. — А ты как думаешь, Бринн?

— Ни одна женщина не устоит перед мужчиной, похожим на несчастного мокрого щенка, — в тон ему ответила Бринн. — Мне, например, сразу захотелось бы отвести беднягу домой и немного согреть.

— Вот видишь! — не унимался Марк. — Моя девушка прямо у меня на глазах признается в самых нежных чувствах к тебе! Я, пожалуй, и опомниться не успею, как она, чего доброго, предложит нам и любовью втроем заняться.

— Ну, хватит, уймись, — улыбнулся Стивен. Потом встал, потянулся и головой вперед бросился в воду. Вынырнув рядом с плотом, он, отфыркиваясь, сообщил: — Ну и холодная, черт побери!

— Стивен, вылезай сейчас же! — крикнул ему Гарек. — Ты же насмерть простудишься! Не забывай — если мы тебя потеряем, придется передать твою волшебную дубинку Марку или Бринн, и тогда весь Элдарн точно полетит в тартарары. Вылезай быстрее! — И он ойкнул, когда Бринн довольно-таки сильно стукнула его по уху.

— Да нет, я уже привык. Отличная водичка! — откликнулся Стивен. — Я, пожалуй, еще немного проплыву рядом с плотом.

Марк снова принялся работать шестом, направляя «Капину Прекрасную» по течению, а Стивен, энергично работая руками и ногами, некоторое время плыл рядом с плотом, испытывая почти забытые, но такие приятные ощущения, возникающие после солидной спортивной зарядки. Он даже немного обогнал плот и, поджидая его, решил нырнуть.

Набрав в легкие побольше воздуха и с силой отталкиваясь ногами, Стивен устремился ко дну реки, различая в мутноватой воде гладкие камни, подгнившие стволы деревьев и торчащие из коричневатого песка острые скалы. Здесь был свой, совершенно неизведанный мир, весьма скудно освещенный солнцем, мир сумрачных сердитых скал и затянутого илом топляка, точно попавший в ловушку вечной тишины и монотонной одноцветности. Стивен подплыл к какому-то причудливому скоплению валунов и древесных стволов, напоминавшему чье-то жилище, но, почувствовав, что от нехватки воздуха легкие жжет как огнем, поспешил вынырнуть на поверхность.

— Да вот же он! — услышал он звонкий голос Бринн и увидел рядом «Капину Прекрасную».

Отдышавшись, Стивен махнул друзьям рукой и снова нырнул: ему не терпелось рассмотреть, что же это за логово там, на дне.

Опустившись на колени перед этой странной грудой камней и ветвей, он смотрел, как бесчисленные рыбки какой-то удивительной формы снуют туда-сюда, проникая сквозь разные щели и отверстия внутрь этого сооружения. Стивен ощупал дно, но тут же поднял целое облако ила, сквозь которое ничего не было видно. Впрочем, когда муть осела, он все же увидел нечто и даже прищурился, стараясь как следует это разглядеть. Постепенно оно становилось все лучше различимым, и Стивен вдруг почувствовал, как в душе его возрождается надежда. Однако пора было всплывать, и он сильно оттолкнулся ногами, устремляясь наверх, к солнечным зайчикам, пляшущим по воде, но что-то крепко держало его за ноги. Его охватила паника.

 

 

* * *

— Он слишком давно под водой.

Гарек старался говорить спокойно, хотя давно уже вскочил и всматривался в воду, надеясь заметить на ее поверхности пузырьки или рябь, указывающие на местонахождение Стивена. Мимо безмолвно проплывали листья и мелкие ветки, проследовало к Равенскому морю гнилое бревно; в воде спокойно отражались росшие по берегам деревья — зелеными, золотистыми и коричневыми пятнами лесной палитры.

— Стивен — отличный спортсмен, — возразил Марк. — Я, например, всегда завидовал его легким. Я специально занимался плаванием с тренером и знаю, что говорю.

— И все-таки мне это не нравится. — Гарек сказал это довольно спокойно, но по-прежнему продолжал напряженно вглядываться в сверкавшую солнечными бликами воду. — Что-то тут не так.

Его тревога передавалась и Марку, и он даже стал быстрее работать шестом, тоже вглядываясь в зеленоватую речную воду и пытаясь увидеть хоть какое-нибудь свидетельство того, что Стивен попал в беду.

И вдруг заметил на воде маленький кружок — словно от лопнувшего пузыря, поднявшегося со дна. Он тут же всполошился и что было сил заработал шестом, выводя «Капину» на середину реки.

— Вон там, смотри! Видишь? — Он указал Гареку на это место, где уже расплывался новый кружок. — Похоже, глубина здесь довольно большая.

А Гарек уже стаскивал башмаки. Потом разделся до пояса и, нырнув прямо в пузырящийся на поверхности воды круг, мгновенно исчез в глубине.

Марк быстро сказал Бринн, хватая ореховый посох:

— Постарайся удерживать плот на месте. Во всяком случае, далеко отсюда не отплывай.

И вслед за Гареком прыгнул в воду.

А Стивен изо всех сил сражался с невидимой силой, упорно удерживавшей его на дне. Неведомая тварь схватила его за ту самую ногу, которую ему чуть не откусил греттан и которая странным образом совершенно выздоровела во время битвы с духами. У этого подводного жителя была прямо-таки стальная хватка, так что все попытки Стивена освободиться оказались тщетными. Изогнувшись, он ухватился за лодыжку обеими руками и потянул на себя, но легкие уже разрывались от недостатка кислорода, и он постарался выдохнуть как можно сильнее, направив струю воздуха к поверхности и надеясь таким образом привлечь внимание Марка. Он понимал, что времени у него почти не осталось.

Вдруг чья-то рука стала помогать ему, крепко схватив его за лодыжку. Это был Гарек. И тут случилось нечто ужасное, у Стивена просто сердце в пятки ушло, когда он увидел, что и рука Гарека почти по локоть исчезла в придонном иле.

Теперь они оба оказались в ловушке.

Гарек изо всех сил старался вырваться, отталкиваясь ногами и дергая руку так, словно готов был ее оторвать. При этих рывках он нечаянно попал ногой Стивену прямо в переносицу. У того перед глазами мелькнула яркая вспышка, и он едва не лишился чувств от боли, с трудом удержавшись от крика и желания хлебнуть воды.

От удара и нехватки кислорода мысли у Стивена путались, распадаясь на тысячи мелких фрагментов; он то ли все еще продолжал бороться, то ли уже сдавался — ему и самому это было не ясно, его словно уносило куда-то речным течением, и он с полным равнодушием сознавал, что сейчас умрет, что уже умирает, когда вдруг почувствовал, что кто-то с силой втискивает ему в руку конец посоха.

Посох обжигал. В нем словно был заключен некий родник гнева и сострадания. И Стивен вдруг полностью пришел в себя, ясно понимая, где находится, и странным образом не ощущая более ни малейшей нехватки кислорода. Он мгновенно коснулся рукой Гарека, как и тогда в хижине, передавая ему часть той магической силы, которую получал от посоха, и служа как бы ее проводником. И через несколько секунд Гарек тоже успокоился и перестал биться: волшебный посох и его спас от неизбежной смерти под водой.

Стивен пожал ему руку, и Гарек ответил на его рукопожатие, словно говоря, что с ним теперь тоже все в порядке, и даже попытался хлопнуть Стивена по спине в знак благодарности.

«Это хорошо, — думал Стивен, — теперь и Гарек защищен. Значит, нам надо отсюда выбираться, а то как-то холодновато становится».

Зависнув над ними, Марк уже несколько раз выныривал на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха и заверить Бринн, что Стивен и Гарек живы.

— Но их что-то держит! — крикнул он, вынырнув во второй раз.

— А что?

— Не знаю — я ничего не могу рассмотреть. Такое ощущение, что они здорово увязли в придонном иле. По-моему, сейчас Стивен и пытается их обоих освободить. — И Марк снова исчез под водой.

Бринн прилагала все усилия, чтобы удержать «Калину Прекрасную» на месте. Утрат с нее хватало. Потеряв Гилмора и Саллакса, она панически боялась, что река отнимет у нее и Стивена с Гареком. И, проклиная «эту чертову реку», она с трудом удерживалась от желания тоже нырнуть в воду вслед за всеми.

Стивен понятия не имел, сможет ли посох по-прежнему обеспечивать им возможность нормально дышать, если попытаться все свои усилия сосредоточить на уничтожении того неведомого существа, что скрывается в своем логове под толстым слоем ила. Впрочем, выбора не было. И он, призвав все свое мужество, стиснул свое оружие обеими руками, сосредоточился и направил конец посоха в ил, прямо между собственными ступнями.

Сначала ничего особенного не происходило, хотя Стивен сразу почувствовал, с какой силой магия посоха устремилась куда-то вниз. Однако и он, и Гарек по-прежнему, точно тисками, были зажаты лапами неведомого и злобного существа, таившегося в глубине. К счастью, магия, «отвечавшая» за поддержание в них обоих жизни, оказалась совершенно незатронутой новыми усилиями Стивена. Гарек держался на редкость спокойно — особенно если учесть абсурдность ситуации, в которой он оказался: быть пойманным за руку на глубине в двадцать футов неизвестно кем! Однако Гарек был совершенно уверен, что Стивен с помощью своей магии непременно спасет их.

Но магия отчего-то не действовала.

Стивен вновь сосредоточился и предпринял вторую попытку, мысленно представив себе, что это сама земля сперва удерживала их, а теперь ослабила свою хватку и позволила им спокойно всплыть на поверхность. Он думал о том, как река неторопливо несет их тела, точно куски плавника, и старался подавить в своей душе любую искру гнева или отчаяния, надеясь на то, что существо, взявшее их в плен, решит, что они уже мертвы, и выпустит их.

И снова у него ничего не вышло.

Стивен встревожился. Чувствуя волнение друга, Гарек ободряюще хлопнул его по спине, словно говоря: надо попробовать еще раз.

Стивен, готовясь в очередной раз полностью очистить мысли от всего лишнего и сосредоточиться, на мгновение отвлекся, заметив, что во тьме под ними, похоже, метнулась в сторону какая-то странно неуклюжая рыба, точнее далее не рыба, а некое реликтовое существо, которому еще только предстояло превратиться в настоящую рыбу. Рыба, по всей видимости, искала рядом с ними какую-нибудь столь же медлительную, как она сама, добычу. Стивен провел рукой по гладкому дереву посоха и, уже приготовившись к следующей «мозговой атаке», вдруг почувствовал, что они куда-то движутся.

Сперва очень медленно, а затем все быстрее их тащило по илистому дну к гигантской трещине в подводных скалах, скорее всего оставленной мореной. Глаза Стивена расширились от ужаса: теперь он ясно видел останки изломанных деревьев, наваленных как попало и прикрывающих этот провал; казалось, их переплетенные корни и ветви сами тянутся им навстречу, точно в кошмарном сне. И Стивен понял: та груда камней и деревьев образована на дне вовсе не течением, а тем чудовищем, той невидимой тварью, что грозила в скором времени превратить их обоих в некое дополнение к своей подводной конструкции. Стивен извивался и дергался из последних сил, пытаясь высвободить ногу и без конца ударяя посохом по дну реки, но, несмотря на все его усилия, их с Гареком неотвратимо тащило к логову неведомого подводного врага.

Наконец впереди он увидел вход в пещеру, которого не замечал прежде: темный узкий провал между двумя массивными валунами, как бы опиравшимися друг на друга. Их медленно, но неудержимо подтаскивало к этой черной зияющей щели, когда над ними и чуть сзади появился Марк и, схватив Стивена за руку, а Гарека за лодыжку, принялся тянуть их к себе. Но это ничуть не замедлило их продвижения к пещере. Гарек попытался свободной рукой отыскать в иле того, кто их удерживал, и его вторая рука тоже попалась в невидимую ловушку. Он в полном отчаянии посмотрел на Стивена, в его глазах стоял страх. Гарек молча молил спасти его от неминуемой смерти, сделать хоть что-нибудь, хотя бы попробовать что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.

Стивен огляделся в отчаянии, надеясь, что в голову придет какая-нибудь новая идея, и вдруг догадался: та сила, что удерживает их на дне и, возможно, пытается погубить, наверняка тоже служит Малагону. Точнее, Нераку. Теперь все его мысли действительно были сосредоточены на Нераке, Гилморе, Лессеке и других членах Сената Лариона. Ключ Лессека, этот безобидный с виду кусок камня, по-прежнему лежит у него дома на письменном столе. И он представил себе, как передаст этот камень Канту, последнему из сенаторов Лариона, в преддверии последнего и решающего сражения древней магии, заключенной в волшебном столе, с тем злом, которое стремится этой магией завладеть, а потом и положить конец всему живому на свете. Стивен все свои мысли, все свои силы, всего себя собрал в единый комок и сосредоточился на этих образах, забыв обо всем — о себе, о Гареке, о Бринн, о Марке и даже о Ханне.

И посох, словно благодарный за это самоотречение, ответил ему. Магия, заключенная в нем и проявлявшаяся до сих пор в виде довольно сильного свечения, теперь давала им с Гареком не только свободно дышать под водой, но и ключом забила у Стивена в душе, обострив его восприятие и разум.

И на этот раз, поднимая посох, чтобы в очередной раз ударить им по дну, Стивен твердо знал, что в этот удар должен вложить всю свою душу. Ложе реки вздрогнуло — эта дрожь волнами отдалась в холмах, окружавших урочище Майерса, и новый удар Стивен нанести не успел: река выпустила их из плена. Неловко всплывая спиной вверх, они с Гареком буквально вылетели на поверхность.

Бринн громко закричала и заплакала, когда над водой наконец показались головы всех троих, и, позабыв о том, что «Калину» нужно удерживать на месте, бросила шест и, протягивая к спасшимся руки, дрожащим голосом вопрошала:

— Вы целы? Никто не ранен?

— Все хорошо, Бринн! — крикнул ей Марк. — Мы просто немного испугались — что-то держало их там и не пускало. Но Стивену удалось...

— Это не мне удалось! — перебил его Стивен.

— Ну, не тебе, так твоему посоху.

— И не посоху.

Сильно отталкиваясь ногами, Стивен поплыл к плоту, крепко прижимая к груди магический посох и стараясь удержать в душе его магию — на тот случай, если неведомое существо вдруг вынырнет из воды и снова потащит их на глубину.

Но магия посоха и сама, похоже, не собиралась пока что его покидать. Точно смертоносная волна, она вздымалась в его душе, сдерживаемая тонкой пленкой его сознания, словно зная: опасность все еще близка и вполне реальна. И давала Стивену силу — или, по крайней мере, иллюзию такой силы, которой было бы достаточно, чтобы и он, и его друзья могли спокойно выбраться в безопасное место.

Стивен весь похолодел при одной лишь мысли о том, что их снова может утянуть на дно, к той подводной пещере. А что, если магии посоха не удастся отразить нападение этой подводной твари? Нет, нужно как можно скорее взобраться на плот, а уж там сколько угодно размышлять о том, что с ними только что произошло. И будь он проклят, если хоть что-нибудь понимает в этом! Он хорошо помнил, как холодно и страшно ему стало на дне реки, когда он — вот это-то и было самое ужасное — на какое-то время утратил веру в могущество посоха. А «Капина Прекрасная» между тем уплывала от них все дальше, несомая течением, и Гарек, поняв, что им никак не удается сократить расстояние между собой и относительной безопасностью плота, закричал:

— Эй, Бринн! О чем ты думаешь? Тебя же от нас уносит!

— Ох, простите! — И Бринн, вспомнив о своих обязанностях, схватила шест и довольно быстро остановила плот, который словно стремился поскорее убежать от той опасной речной излучины.

Как только они, задыхаясь, вползли на плот, Гарек схватил второй шест и крикнул:

— Давайте-ка поскорее удирать отсюда!

И он с силой оттолкнулся.

А Стивен, совершенно обессилев, растянулся на теплых, высушенных солнцем бревнах верхней палубы «Капины», чувствуя, как магия посоха покидает его плоть и мозг, вновь исчезая в недрах посоха, земли, небес или какого-то неведомого пространства. На этот раз, впрочем, он еще довольно долго чувствовал у себя внутри ее присутствие; она словно затаилась в потаенном уголке его существа, маскируя св