БУДИМИР(Юлия, Глафира Фирсовна, Михевна) Михевна (у входной двери), потом Глафира Фирсовна. Михевна. Девушки, кто там позвонил? Вадим Григорьич, что ли? Глафира Фирсовна (входя). Какой Вадим Григорьич, это я! Что это у вас, серебряные, лестница-то какая крутая: лезешь, лезешь, насилу вползешь. Уф.. Летала-летала, да к вам попала. Пришла и села как квашня. А Вадим-то Григорьич, чай, позже придет. Михевна. Ах, матушка, Глафира Фирсовна! Да никакого и нет Вадима Григорьича; это я так, обмолвилась... Извините! Глафира Фирсовна. Сорвалось с языка, так уж нечего делать, назад не спрячешь. Ну, как встала-ночевала, все ли жива, бралиянтовая? Эка досада, не застала я самой-то! Михевна. Посидите, матушка; она, надо быть, скоро воротится. Глафира Фирсовна. А куда ее Бог понес? Михевна. К вечеренке пошла. Глафира Фирсовна. За богомолье принялась. Аль много нагрешила? Михевна. Да она, матушка, всегда такая; как покойника не стало, все молится. Глафира Фирсовна. Знаем мы, как она молится-то. Михевна. Ну, а знаете, так и знайте! А я знаю, что правду говорю, мне лгать не из чего. Чайку не прикажете ли? У нас это мигом. Глафира Фирсовна. Нет, уж я самоё подожду. (Садится.) Михевна. Как угодно. Глафира Фирсовна. Ну, что ваш плезир-то? Михевна. Как, матушка, изволили сказать? Не дослышала я... Глафира Фирсовна. Ну, как его поучтивей-то назвать? Победитель-то, друг-то милый? Михевна. Не понять мне разговору вашего, слова-то больно мудреные. Глафира Фирсовна. Ты дуру разыгрываешь аль стыдишься меня? Так я не барышня. Поживешь с мое-то, да в бедности, так стыдочек-то всякий забудешь, ты уж в этом не сомневайся. Я про Вадима Григорьича тебя спрашиваю... Михевна (приложив руку к щеке). Ох, матушка, ох! Глафира Фирсовна. Что заохала? Михевна. Да стыдно очень. Да как же вы узнали? А я думала, что про это никому не известно... Глафира Фирсовна. Как узнала? Имя его ты сама сейчас сказала мне, Вадимом Григорьичем окликнула. Михевна. Эка я глупая. Глафира Фирсовна. Да, кроме того, я и от людей слышала, что она в приятеля своего много денег проживает... Правда, что ли? Михевна. Верного я не знаю; а как, чай, не проживать; чего она для него пожалеет! Глафира Фирсовна. То-то муж-то ее, покойник, догадлив был, чувствовало его сердце, что вдове деньги понадобятся, и оставил вам миллион. Михевна. Ну, какой, матушка, миллион! Много меньше. Глафира Фирсовна. Ну, уж это у меня счет такой, я все на миллионы считаю: у меня, что больше тысячи, то и миллион. Сколько в миллионе денег, я и сама не знаю, а говорю так, потому что это слово в моду пошло. Прежде, Михевна, богачей-то тысячниками звали, а теперь уж все сплошь миллионщики пошли. Конечно, у себя-то в руках и приходу и расходу больше полтины редко видишь; а уж я такую смелость на себя взяла, что чужие деньги все на миллионы считаю и так-то свободно об них разговариваю... Миллион, и шабаш! Как же она, вещами, что ль, дарит ему аль деньгами? Михевна. Про деньги не знаю, а подарки ему идут поминутно, и все дорогие. Ни в чем у него недостатка не бывает… До чего уж, до самой малости; чай с сахаром и то от нас туда идет... Глафира Фирсовна. Все еще это не беда, стерпеть можно. Разные бабы-то бывают: которая любовнику вещами, - та еще, пожалуй, капитал и сбережет; а которая деньгами, ну, уж тут разоренье верное... Михевна. Сахару больно жалко: много его у них выходит... Куда им пропасть этакая? Глафира Фирсовна. Ну, вот и спасибо, только мне и нужно, все я от тебя вызнала. Что это, Михевна, как две бабы сойдутся, так они наболтают столько, что в большую книгу не упишешь, и наговорят того, что, может быть, и не надо? Михевна. Наша слабость такая женская. Разумеется, по надежде говоришь, что ничего из этого дурного не выдет. А кто же вас знает, в чужую душу не влезешь, может, вы с каким умыслом выспрашиваете. Да вот она и сама, а я уж по хозяйству пойду. (Уходит.) Входит Юлия Павловна. Глафира Фирсовна, Юлия. Глафира Фирсовна. Что это ты словно потолстела, изумрудная? Пошли, творец! Чего ж лучше, как не красотой цвести! Юлия (снимая платок). Ах, тетенька, какими судьбами? Вот обрадовали! Глафира Фирсовна. Полно, полно, жемчужная, уж будто и рада? Юлия. Да еще бы! конечно, рада. Целуются. Глафира Фирсовна. Бросила родню-то, яхонтовая, да и знать не хочешь! Ну, я не спесива, сама пришла, уж рада не рада ль, а не выгонишь, ведь тоже родная. Юлия. Да что вы! Я родным всегда рада, только жизнь моя такая уединенная, никуда не выезжаю. Что делать-то, уж такая я от природы! А ко мне всегда милости просим. Глафира Фирсовна. Что это ты, как мещанка, платком покрываешься? Точно сирота какая. Юлия. Да и то сирота. Глафира Фирсовна. С таким сиротством еще можно жить. Ох, сиротами-то зовут тех, кого пожалеть некому, а у богатых вдов печальники найдутся. Да я бы на твоем месте не то что в платочке, а в аршин шляпку-то соорудила, развалилась в коляске, да и покатывай! На, мол, смотри! Юлия. Да и мне рядиться-то не к чему и не к месту было, я к вечерне ходила. Глафира Фирсовна. Да, уж тут попугаем-то вырядиться не для кого, особенно в будни. Да что ты долго? Вечерни-то давненько отошли. Юлия. Да после вечерни-то свадьба была простенькая, так я осталась посмотреть. Глафира Фирсовна. Чего это ты, милая, не видала? Свадьба как свадьба. Чай, обвели да и повезли, не редкость какая. Юлия. Все-таки, тетенька, интересно на чужую радость посмотреть. Глафира Фирсовна. Э, да что нам о чужих! Поговори о себе. Как твой-то сокол? Юлия. Какой мой сокол? Глафира Фирсовна. Ну, как величать-то прикажешь? жених там, что ли? Вадим Григорьич. Юлия. Да как же... Да откуда ж вы?.. Глафира Фирсовна. Откуда узнала-то? Слухом земля полнится: хоть в трубы еще не трубят, а разговор идет. Юлия (конфузясь). Да теперь скоро, тетенька, свадьба у нас. Глафира Фирсовна. Полно, так ли? Ненадежен он, говорят, да и мотоват очень. Юлия. Уж каков есть, такого и люблю. Глафира Фирсовна. Удерживать бы немножко. Юлия. Как можно, что вы говорите! Ведь не жена еще, как я смею что-нибудь сказать? Вот Бог благословит, тогда другое дело; а теперь я могу только лаской да угождением. Кажется, рада бы все отдать, только б не разлюбил. Глафира Фирсовна. Что ты, стыдись! Молодая, красивая женщина, да на мужчину разоряться, не старуха ведь. Юлия. Да я и не разоряюсь и не думала разоряться, он сам богат. А все ж таки чем-нибудь привязать нужно. Живу я, тетенька, в глуши, веду жизнь скромную, следить за ним не могу; где он бывает, что делает... Иной раз дня три, четыре не едет, чего не передумаешь; рада Бог знает что отдать, только бы увидать-то. Глафира Фирсовна. Вот наш тебе совет: брось-ка ты его сама, пока он тебя не бросил. Юлия. Ах, как можно, что вы! всю жизнь положивши, да я жива не останусь. Глафира Фирсовна. Вот посмотри, как Флор Федулыч расстроен через тебя. Юлия. И Флор Федулыч? Глафира Фирсовна. Я его недавно видела, он сам хотел быть у тебя сегодня. Юлия. Я его не приму. Как я стану с ним разговаривать? Со стыда сгоришь. Глафира Фирсовна. Да ты не очень бойся-то. Он хоть строг, а до вас, молодых баб, довольно-таки снисходителен. Человек одинокий, детей нет, денег двенадцать миллионов. Юлия. Что это, тетенька, уж больно много. Глафира Фирсовна. Я так, на счастье говорю, не пугайся, мои миллионы маленькие. А только много, очень много, страсть сколько деньжищев! Чужая душа - потемки, кто знает, кому он деньги-то оставит, вот все родные-то перед ним и раболепствуют. И тебе тоже его огорчать-то бы не надо. Юлия. Какая я ему родня! Седьмая вода на киселе, да и то по муже. Глафира Фирсовна. Захочешь, так родней родни будешь. Юлия. Я этого не понимаю, тетенька, и не желаю понимать. Глафира Фирсовна. Очень просто: исполняй всякое желание его, всякий каприз, так он еще при жизни тебя озолотит. Юлия. Надо знать, какие у него капризы-то! Другие капризы и за ваши двенадцать миллионов исполнять не согласишься. Глафира Фирсовна. Капризные люди кому милы, конечно. Сирота у него была на попечении, красавица, получше тебя гораздо; а вот теперь он отдал ее замуж, мысли-то у него и освободились, и об тебе вспомнил, и до тебя очередь дошла. Юлия. Очень я благодарна Флору Федулычу, только я никаких себе попечителей не желаю, и напрасно он себя беспокоит. Входят Михевна и Стеша. Юлия, Глафира Фирсовна, Михевна, Стеша. Стеша. (вносит водку) Чай готов, не прикажете ли? Глафира Фирсовна. (выпивает) Уах! фу! Где это вы берете зелье этакое? Михевна. В винной лавке. Глафира Фирсовна. Нет, чай, Бог с ним! Вот чудо-то со мной, вот послушай! Как вот этот час настанет, и начинает меня на съестное позывать. И с чего это сталось? Юлия. Так можно подать. Глафира Фирсовна. Зачем подавать, малахитовая? У тебя ведь, я чай, есть такой шкапчик, где все это соблюдается - и пропустить можно маленькую и закусить! Я не спесива: мне огурец - так огурец, пирог - так пирог. Юлия. Есть, тетенька, как не быть! Глафира Фирсовна. Вот мы к нему и пристроимся. Перекушу я малым делом, да уж и пора мне. Глафира Фирсовна уходит Михевна и Стеша идут за ней. Звонок. Даша. Вам письмо, Юлия Павловна. От Вадима Григорьича. (уходит) Юлия, потом Горничная. Юлия (раскрывает письмо и читает). "Милая Юлия, я сегодня буду у тебя непременно, хоть поздно, а все-таки заеду". Вот это мило с его стороны. (Читает.) "Не сердись, моя голубка". (Повторяет.) "Моя голубка"! Как хорошо пишет. Как на такого голубя сердиться! (Читает.) "Я все эти дни не имел минуты свободной: все дела и дела и, надо признаться, не очень удачные. Я все более и более убеждаюсь, что мне без твоей любви жить нельзя. И хотя я подвергаю ее довольно тяжким испытаниям и сегодня же потребую от тебя некоторой жертвы, но ты сама меня избаловала, и я уверен заранее, что ты простишь все твоему безумному и безумно любящему тебя Вадиму". Входит Стеша. Стеша. Кто-то подъехал, никак Флор Федулыч. Юлия (прячет письмо в карман). Так ты поди, сядь в передней, да посматривай хорошенько! Если приедет Вадим Григорьич, проводи его кругом да попроси подождать в угольной комнате. Скажи, мол, дяденька у них. Стеша уходит. Входит Флор Федулыч. СЦЕНА ВТОРАЯ (Юлия, Флор Федулыч) Юлия, Флор Федулыч. Флор Федулыч (кланяясь и подавая руку). Честь имею... Прошу извинить! Юлия. Забыли, Флор Федулыч, забыли. Прошу садиться. Флор Федулыч. Да-с, давненько. (Садится.) Юлия (садясь). Я ведь никуда, Флор Федулыч, я все дома - а ежели ко мне кто, я очень рада. Флор Федулыч. Здоровьице ваше? Юлия. Да ничего, я... слава Богу... Флор Федулыч. Дюшесы нынче не дороги-с... Юлия. Что вы так смотрите на меня, Флор Федулыч! Переменилась я? Флор Федулыч. К лучшему-с. Юлия. Ну, что вы, не может быть. Флор Федулыч. Позвольте, позвольте-с! В этом мы не ошибаемся, на том стоим: очаровательность женскую понимаем. (Осматривая комнату.) Домик-то так, после смерти супруга, и не отделывали? Юлия. Кто у меня бывает, кто его видит! Зачем же лишний расход. Флор Федулыч. Да ведь у вас есть другой дом, в городе-с. Отделать там небольшую квартиру, комнат шесть-семь, хороших; две-три гостиные-с, будуар. Мебель а-ля Помпадур-с. Юлия. Сколько хлопот, да и не привычна я к такой жизни. Флор Федулыч. Хлопоты-с эти не ваше дело-с, это я беру на себя, вам только и труда будет переехать-с. А если вы не привычны к такой жизни, так мы вас постепенно приучим. Юлия. Все это напрасно, Флор Федулыч, мне ничего не нужно. Флор Федулыч. Теперь позвольте объяснить, в чем состоит цель моего визита. Юлия. Сделайте одолжение. Флор Федулыч. Денег приехал занять у вас, Юлия Павловна. Юлия. Денег? да на что вам? у вас своих девать некуда. Флор Федулыч. Мы найдем место, употребим с пользой. Я вам хорошие проценты дам. Юлия. А много ли же вам нужно? Флор Федулыч. Да все пожалуйте, все, что у вас есть. Юлия. А у меня-то что ж останется? Флор Федулыч. Да вам и не след иметь деньги, это не женское дело-с. Женское дело - проживать, тратить; а сберегать капиталы, в настоящее время, и для мужчины довольно хитро, а для женщины невозможно-с. Юлия. Вы так думаете, Флор Федулыч? Флор Федулыч. Не думаю, а наверно знаю. У женщины деньги удержаться не могут, их сейчас отберут. До прочих нам дела нет; а вас мы беречь должны. Коли мы за вашими деньгами не усмотрим, нам будет грех и стыдно. Ведь если вас оберут, мы заплачем. А вы мне пожалуйте ваши деньги и все бумаги, я вам сохранную расписку дам и буду вашим кассиром. Капитал ваш останется неприкосновенным, а сколько вам потребуется на проживание, сколько бы ни потребовалось, вы всегда можете получить от меня. Юлия. Но я могу прожить более того, сколько мне следует процентов. Флор Федулыч. Это не ваши расчеты; и барыш мой, и убыток мой, на то мы и купцы. Ваше дело - жить в удовольствии, а наше дело - вас беречь и лелеять. Юлия. Даром я ничьих услуг принимать не желаю: чем же я заплачу вам за ваши заботы? Флор Федулыч. Разве дети платят что-нибудь своим родителям? Юлия. Платят, Флор Федулыч, и очень дорого: платят любовью. Флор Федулыч. Так ведь и мне, кроме этого, ничего не нужно-с. Юлия. Я вам очень благодарна за вашу доброту; но принять вашего предложения решительно не могу. Флор Федулыч. Почему же-с? Юлия. Я выхожу замуж. Флор Федулыч. Это дело другого рода-с. Позвольте полюбопытствовать имя, отчество и звание вашего будущего супруга. Юлия. Я теперь не могу сказать, еще дело не решено. Флор Федулыч. Хоть и не решено, но зачем же скрывать-с? Тут дурного ничего нет-с. Я могу быть вам полезен, могу лучше вас разузнать о человеке и вовремя предупредить, если дело неподходящее. Не шутка-с, счастье и несчастье всей жизни зависит. Юлия. Нет, Флор Федулыч, в таком деле я на людей полагаться не хочу, я сама желаю устроить свою жизнь. Флор Федулыч (встает). Как вам будет угодно-с. Значит, мои услуги вам не нужны-с? Юлия. Очень жалею, Флор Федулыч, что не могу принять их. Флор Федулыч. Но, во всяком случае, прошу не забывать-с! Милости прошу откушать как-нибудь. Я всякий день дома-с; от пяти до семи часов-с, больше времени свободного не имею-с. Юлия. Благодарю вас. Постараюсь, Флор Федулыч. Флор Федулыч. Честь имею кланяться. (уходит). Из боковой двери выходит Дульчин.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ (Юлия, Дульчин) Юлия (бросаясь к Дульчину). Ах, милый, ты уж здесь? Дульчин. Здравствуй, Юлия, здравствуй! Юлия (вглядываясь). Ты чем-то расстроен? Дульчин. Отвратительное положение. Юлия. Что такое? Говори скорей! Дульчин. Ох, уж мне совестно и говорить-то тебе. Юлия. Да что, скажи, не мучь меня! Дульчин. Денег нужно. Юлия. Много? Дульчин. Много. Юлия. Ах, милый мой, да давно ли... Дульчин (хватаясь за голову). Уж я не знаю, давно ли, - теперь нужно, платить по векселю нужно, - завтра срок. Юлия. Что ты прежде не подумал, отчего не предупредил меня? Дульчин. Совсем из головы вон. Да я надеялся, что он отсрочит, он столько пользовался от меня. А вчера ростовщик вдруг ни с того ни с сего: "Нет, говорит, тебе больше кредиту, плати". Юлия. Как же быть-то? Дульчин. Подумай хорошенько, Юлия, поищи, попроси у кого-нибудь! Юлия. Где же мне искать, у кого просить? Решительно не у кого. Дульчин. Ах, отчаяние! Вот урок, вот урок! Ведь меня арестуют! Юлия (испугавшись). Как арестуют? Дульчин. Так; посадят в знаменитую московскую яму. Ведь это конец всякой репутации, всякого кредита. Юлия. Ах, мой милый, так надо искать денег, непременно надо. Дульчин. "Надо, надо!" Разумеется, надо. А как найдешь? (Махнув рукой.) Э, да что тут! Лучше не искать. Нет, уж лучше пулю в лоб. Юлия. Ах, перестань! Какие страшные вещи ты говоришь. Дульчин. Нисколько не страшно. А коли, на твой взгляд, это уж очень страшно кажется, так ищи денег. Юлия. Погоди, дай подумать. Вот сейчас у меня был богатый человек, он обещал и предлагал мне все, что я пожелаю. Дульчин. Вот и прекрасно! Что же ты ему сказала? Юлия. Я ему сказала, что ни в чем не нуждаюсь, что у меня свой капитал; да если бы и нуждалась, так от него ничего и никогда не приму. Дульчин. Зачем же это, Юлия, зачем? Это просто возмутительно! Эх вы, женщины! Человек набивается с деньгами, а ты его гонишь прочь. Такие люди нужны в жизни, очень нужны, пойми ты это! Юлия. Да ведь эти люди даром ничего не дают. Он действительно осыплет деньгами, только надо идти к нему на содержание. Дульчин. Да... вот что... Ну, конечно... а впрочем... Юлия. Как "впрочем"? Ты с ума сошел? Дульчин. Нет, я не то... Все-таки с ним нужно поласковее. А так, по знакомству, он не даст тебе? Взаймы не даст? Юлия. Не знаю, едва ли. Но как просить у него? Сказать ему, что я солгала, что у меня капиталу уж нет? Так ведь надо объяснить, куда он делся. Сколько стыда, унижения перенесешь. Ведь это пытка! Дульчин (целуя руки Юлии). Юлия, голубушка, попроси, спаси меня! Юлия. Надо спасать, нечего делать. Тяжело будет и стыдно, ох как стыдно. Дульчин. Это уж последняя твоя жертва, клянусь тебе! Юлия (задумавшись). Я думаю, что выпрошу. У женщин есть средство хорошее: слезы. Да коли они от души, так должны подействовать. Дульчин. Нет, зачем, нет, зачем! Юленька, ангел мой, он тебе и так не откажет. Ты пококетничай с ним, я позволяю. Юлия. Ты позволяешь, да я-то себе не позволю. (Со слезами.) А лгу, ведь, может быть, и позволю. Что не сделает женщина для любимого человека! (Подумав.) Много ли тебе нужно? Дульчин. Я должен около шести тысяч, а ты проси уж больше, проси шесть. Нужно заплатить за квартиру. Юлия. За квартиру заплачено. Дульчин. Ах, какая я дрянь! Зачем ты платишь за меня, зачем? Юлия. Э, мой друг, я не жалею денег, был бы только ты счастлив. Дульчин. Да ведь я жгу деньги, просто жгу, бросаю их без толку, без смысла. Юлия. И жги, коли это доставляет тебе удовольствие. Дульчин. В том-то и дело, что не доставляет никакого; а, напротив, остается после только одно раскаяние, отчаянное, каторжное, которое грызет мне душу. Одно еще только утешает, спасает меня. Юлия. Что, скажи! Дульчин. То, что я могу еще исправиться: потому что я не злой, не совсем испорченный человек. Другие губят и свое, и чужое состояние хладнокровно, а я сокрушаюсь, на меня нападают минуты страшной тоски. А как бы мы могли жить с тобой, если бы не мое безумие, если бы не моя преступная распущенность! Уж это будет твоя последняя жертва для меня, последняя. Юлия. Я на всякие жертвы готова для тебя, мой милый. Дульчин. Только ты помни, что это твоя последняя жертва. Теперь для меня настанет трудовая жизнь; труд, и труд постоянный, беспрерывный: я обязан примирить тебя с родными и знакомыми, обязан поправить твое состояние, это мой долг, моя святая обязанность. Пригласи всех своих родных как-нибудь на днях, хоть в воскресенье, надо же мне с ними познакомиться. Юлия. Да, да, конечно, надо. Дульчин. Вот мы их и удивим: явимся с тобой перед ними и объявим, что мы жених и невеста, и пригласим их через неделю на свадьбу. Юлия. Что же значат все мои жертвы? Ты мне даришь счастие, ты мне даришь жизнь. Какое блаженство! Я никогда в жизни не была так счастлива. Я не нахожу слов благодарить тебя, милый, милый мой! Дульчин. Юлия, ты мало себя ценишь; ты редкая женщина, я отдаю тебе только должное. Юлия (положив руки на плечи Дульчина). Нет, я тебя не стою. Ты моя радость, моя гордость! Нет и не будет женщины счастливее меня. (Прилегает к нему на грудь.)
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ (Флор Федулыч, Глафира Фирсовна, Лавр Мироныч, Ирина, Василий, Сергей) Флор Федулыч сидит в креслах с газетою в руках. Входит Василий, потом Глафира Фирсовна. Василий. Когда прикажете кушать подавать? Флор Федулыч. Еще рано, погоди, может быть, подъедет кто-нибудь. (Входит Глафира Фирсовна.) Видишь, вот и гости. Через четверть часа закуску, через десять минут после закуски - обед. Василий. Слушаю-с. (Уходит.) Глафира Фирсовна. Здравствуйте, Флор Федулыч, вовремя ль я пришла-то? Флор Федулыч. Момент самый благоприятный - к обеду-с. Глафира Фирсовна. Я уж и позавтракала, и обедала раза два, и полдничала. Флор Федулыч. Это ничего-с. У нас простые люди говорят: палка на палку нехорошо, а обед на обед нужды нет. Глафира Фирсовна. Да я и не откажусь лишний раз пообедать; беда не большая, стерпеть можно. Совсем не обедать нездорово, а по два да по три раза хоть бы каждый день Бог дал. Флор Федулыч. Покорнейше прошу садиться. Глафира Фирсовна. Присяду, присяду. Так вот-с, приятель у Юлии Павловны есть и очень близкий. Флор Федулыч. Так и ожидать надо было. Глафира Фирсовна. Дульчин он, Вадим Григорьич. Флор Федулыч. Что же мы можем предпринять? Глафира Фирсовна. Вы не мешайте только мне, а уж я похлопочу; разобью я эту парочку. Флор Федулыч. В таком случае большую благодарность получите. Глафира Фирсовна. Да разве я из благодарности? Жалеючи ее делается. Конечно, я - человек бедный, вот, Бог даст, зима настанет, в люди показаться не в чем. Флор Федулыч. Шуба за мной-с, хорошая шуба. Глафира Фирсовна. Ну уж куда мне хорошую! хоть бы какую-нибудь, только, отец родной, чтоб из соболька сибирского.. Флор Федулыч. Для вашего удовольствия все будет исполнено. Глафира Фирсовна. Что это, я смотрю на вас, вы как будто не в духе? Флор Федулыч. Неприятности есть-с от племянников. Лавр Мироныч больше других беспокоит, потому жизнь неосновательную ведет. Глафира Фирсовна. Ему-то бы грешно: он всем вам обязан; сколько раз вы его из ямы-то выкупали. Флор Федулыч. На яму он мало обращает внимания-с. Пристроишь его к должности, он человек способный-с, живет год, другой хорошо и вдруг в одну минуту задолжает; когда успеет, только дивишься. И ничего его долги не беспокоят, платить он их и в помышлении не имеет. Хоть бы глазком моргнул-с. Наберет где-то с полсотни переводных французских романов и отправляется в тюрьму равнодушно, точно в гости куда. Примется читать свои романы, читает их дни и ночи, хоть десять лет просидит - ему все равно. Ну, и выкупаешь из жалости. А выкупишь, сейчас расчешет волосы, наденет шляпу набок и пошел щеголять по Москве как ни в чем не бывало. А тут еще распустил слух по Москве, что я за его дочерью 300 тысяч приданого даю. А я ведь дам тысяч пять-шесть – и довольно. Глафира Фирсовна. Да. Больше и не следует. Сергей (входит) Лавр Мироныч с дочерью. Флор Федулыч. Легок на помине. (Входит Лавр Мироныч под руку с Ириной.) Флор Федулыч, Глафира Фирсовна, Лавр Мироныч и Ирина. Лавр Мироныч (почтительно кланяясь). Честь имею кланяться, дяденька! Мое почтение, Глафира Фирсовна! (Кивает головой и садится.) Ирина страстно целует Флора Федулыча, приседает Глафире Фирсовне, садится в кресло и погружается в глубокую задумчивость. Флор Федулыч. Откуда вы теперь, Лавр Мироныч? Лавр Мироныч. Из городу домой заехал, пробежал газеты, захватил Ирень и к вам. Биржевую хронику изволили смотреть-с? Флор Федулыч. Все то же, перемены нет-с. Лавр Мироныч. Немножко потверже стало. Из политических новостей только одна: здоровье Папы Римского внушает опасения. Глафира Фирсовна. Кому же это? Уж не тебе ли? Лавр Мироныч. В Европе живем, Глафира Фирсовна. Глафира Фирсовна. Да Бог с ним, нам-то что за дело! Жив ли он, нет ли, авось за Москвой-то рекой ничего особенного от того не случится. Флор Федулыч (Ирине). В унынье находитесь, Ирина Лавровна? Глафира Фирсовна. Да уж и я тоже смотрю. Ирина. Ах!.. я - несчастная... я - самая несчастная... если есть на свете несчастная девушка, так это я. Глафира Фирсовна. Что так это уж очень? Лавр Мироныч. Моя бедная Ирень влюблена. Флор Федулыч. Я полагаю, что это больше от чтения происходит. Лавр Мироныч. Да, дяденька, мы с ней постоянно следим за европейской литературой; все, решительно все, сколько их есть, переводные романы выписываем. Ирина. Только одно это утешье для меня в жизни и есть. Еще папа меньше меня читает, он делом занят, а я просто погружаюсь, погружаюсь... Лавр Мироныч. Прежние романы лучше были; нынче уж не так интересно пишут. Вот я теперь четвертый раз Монте-Кристо читаю; как все это верно, как похоже!.. Флор Федулыч. Что там похожего-с? Я считаю так, что это только одна игра воображения. Лавр Мироныч. Да на меня, дяденька, похоже, точно с меня писано. Ирина. Нет, папа, на вас это еще не так похоже. Лавр Мироныч. Это потому тебе кажется, что у меня денег нет; а чувства и поступки все мои, и если б мне досталось такое состояние... Ирина. Нет, уж кто похож на Монте-Кристо, кто похож... так это... это один человек. Глафира Фирсовна. Не в него ли ты и влюблена-то? Ирина. Ах, да разве есть средства, есть какая-нибудь возможность для девушки не полюбить его? Это выше сил. Разве уж которая лед совершенный. Глафира Фирсовна (всплеснув руками). Ах, батюшки! Вот так победитель! Откуда такой проявился? Лавр Мироныч. Феномен. Необыкновенный человек. Глафира Фирсовна. Что же в нем необыкновенного? Ирина. Все, все необыкновенное! Красавец собой, умен, ловок, как одет, как деньги проигрывает! Он совсем их не жалеет, бросает тысячу, две на стол, а сам шутит. Сядет ужинать, кругом него толпа, и он за всех платит; людям меньше пяти рублей на водку не дает. Флор Федулыч. Таких-то феноменов мы достаточно видали. Ирина. Ах, надо его знать, чтоб понять все это очарование, а на словах не расскажешь. Флор Федулыч. Вот как-с! Интересно узнать этот феномен-с. Лавр Мироныч. Какая цель скрывать тебе, Ирень? чего тебе бояться? Соперниц у тебя нет, он только на тебя одну и обращает внимание. Глафира Фирсовна. Ты мне скажи, кто у вас этот феномен-то? Ирина. Ах, как вы этого не знаете, странно! Ведь он один в Москве-то, больше нету; Вадим Григорьич Дульчин. Глафира Фирсовна. Да-да; так вот кто! Ну, чего уж еще? Вот вас теперь пара: ты богатая невеста, он богатый жених. Ирина. Ах, не жених еще! это еще только моя надежда, моя мечта. Лавр Мироныч. Одно предположение с нашей стороны. Мы с Ирень между страхом и надеждой. Глафира Фирсовна. Да что же ему не жениться на Аринушке? Какой еще невесты? Он один в Москве, и ты тоже одна в Москве - чего еще? Ирина. Вы думаете? Флор Федулыч, это у вас новая картина в зале? Флор Федулыч. Недавно купил на выставке-с. Лавр Мироныч. Оригинал? Флор Федулыч. Я копий не покупаю-с. Ирина. Так пойдемте, надо ее посмотреть хорошенько. (выходит с Флором Федулычем) Глафира Фирсовна манит к себе Лавра Мироныча. Лавр Мироныч. Что вам угодно-с? Глафира Фирсовна. У Флора Федулыча на уме было Аринушке суприз сделать. Лавр Мироныч. Сюрприз-с? Глафира Фирсовна. Да; приехал бы в девишник да выложил бы перед женихом бумажник, - вот, дескать, вам. Лавр Мироныч (с любопытством). А неизвестно сколько-с? Глафира Фирсовна. Миллион. Лавр Мироныч (отшатнувшись). Невообразимо-с! Хоть бы половину, да и то невероятно. Глафира Фирсовна. Ну, уж я не знаю; а только по его чувствам видно было, что около того. Какова штука? Красиво? Лавр Мироныч (со вздохом). Эффект удивительный! Глафира Фирсовна. Заговорили б в Москве-то. Лавр Мироныч (ударив себя в лоб). Поразительный эффект, Глафира Фирсовна! (уходят, входят Флор Федулыч с Василием) Флор Федулыч, Василий, потом Юлия Павловна. Василий. Они желают вас одних видеть. Флор Федулыч. Проси, проси сюда. (Василий уходит). Скоренько вздумала визит отдать, скоренько. СЦЕНА ПЯТАЯ (Юлия Павловна, Василий, Флор Федулыч) (Входят Юлия Павловна и Василий.) Василий. Сюда пожалуйте-с! Флор Федулыч. Милости просим! И прямо к обеду-с. Юлия. Я обедала. Я вам не помешаю, я на несколько минут, а впрочем, я могу и подождать. Флор Федулыч. Как можно, помилуйте-с! Пообедать мы еще успеем, не к спеху дело. (Василью.) Ступай! затвори двери! Василий. Слушаю-с. (Василий уходит.) Флор Федулыч. К вашим услугам. Покорнейше прошу. (Указывает кресло.) Юлия. Благодарю вас. (Помолчав.) Флор Федулыч! Флор Федулыч. Что прикажете? Юлия. Вы давеча приезжали занять денег у меня? Флор Федулыч. Так точно-с. Юлия. Теперь я приехала к вам занять денег. Флор Федулыч. Напрасно беспокоились; я взаймы не даю-с. Юлия. Флор Федулыч, мне нужны деньги. Флор Федулыч. Не верю, извините, не может быть-с. На что вам деньги, вы не торгуете. Что вам нужно-с? Богатый гардероб, экипажи, ну, птичьего молока-с? Извольте, я все достану, а денег не дам-с. Юлия. Я вас не узнаю. Молодая, хорошенькая женщина просит у вас денег, а вы отказываете! Да вы с ума сошли! Дайте мне денег, я вам приказываю! Флор Федулыч. Шутите! Не строго приказываете. Уж коли приказывать, так надо построже, а коли просить, так надо поучтивее.
Юлия. Женщины капризны; чтоб исполнить свой каприз, они готовы на все. Флор Федулыч. Да-с, это точно-с. Юлия (подходит к Флору Федулычу). Женщины переменчивы, Флор Федулыч; я давеча отказалась от ваших услуг, а теперь, видите, на них напрашиваюсь. Я обдумалась, милый Флор Федулыч, я заметила в вас такую нежность ко мне... Ведь вы меня любите и желаете мне добра? Флор Федулыч. Всей душой желаю добра-с, оттого и денег не даю. Юлия (садится на ручку кресла, на котором сидит Флор Федулыч). Ну, голубчик, Флор Федулыч! (Обнимает его). Ну, милый мой! Флор Федулыч (освободясь). Извините-с. Извольте садиться на место, Юлия Павловна! Мы и в этаких позициях дам видали, только уж это другой сорт-с; а вам нехорошо. Извольте садиться на кресло, я желаю быть к вам со всем уважением. Юлия ( садясь на кресло). Вы даже в мою искренность не верите. Флор Федулыч. Не верю и в дураках быть не хочу-с. Ведь после вы посмеетесь надо мной, скажете: на какую пустую штуку поддела. Да посмеетесь-то не одни. Юлия. Бог с вами! Флор Федулыч. Скажите, зачем вам деньги, скажите всю правду! Юлия. Обманывать я вас не хочу, а и правды сказать не могу. Флор Федулыч. В таком случае кончимте этот разговор. Если кушать вам не угодно, так кофею не угодно ли или фруктов? Я прикажу сейчас подать. Юлия. Ах, ничего мне не надо. Но поймите вы, что я без этих денег не могу возвратиться домой. Флор Федулыч. Деньги эти не вам и не на дело-с: они будут брошены. Юлия. Что вам до того, кому они нужны? Прошу я, уж мое дело, куда я их дену. Флор Федулыч. Нет, не так рассуждать изволите. Прежде чем просить, вы мне дайте отчет-с, - куда вы дели те деньги, которые вам муж оставил? Юлия. Как! вы требуете от меня отчета? Флор Федулыч. Да-с. Да не нужно, я и без вас знаю, куда деньги делись, это история простая. Любовник, долго нейдет, день, другой не кажется, ну, сейчас послала за ним: "Возьми что хочешь, только приходи! Мало тысячи, возьми две!" Отчего же ему и не взять-с? Потом двух мало, бери пять либо десять. Вот куда идут наши деньги-с! Юлия (закрываясь руками). Не мучьте вы меня! Спасите, Флор Федулыч, умоляю вас! Флор Федулыч. Не могу-с; у меня деньги дельные и на дело должны идти. Тут, может быть, каждая копейка оплакана, прежде чем она попала в мой сундук, так я их ценю-с. А ваш любовник бросит их в трактире со свистом, с хохотом, с хвастовством. У меня все деньги рассчитаны, всякому рублю свое место; излишек я бедным отдаю; а на мотовство да на пьянство разным аферистам у меня такой статьи расхода в моих книгах нет-с. Юлия. От этих денег зависит все мое счастье. Флор Федулыч. Не верю-с. Юлия. Это уж последняя жертва, последняя, которую я для него делаю. Флор Федулыч. Не верю-с. Эти деньги завтра же или даже нынче будут проиграны, и другие понадобятся. Юлия. Через неделю наша свадьба, а если я этих денег не достану... Флор Федулыч. Никакой свадьбы... Ничему я не верю-с... Юлия (сложив руки). Флор Федулыч, Флор Федулыч, умоляю вас! Флор Федулыч. Не могу-с. Юлия (падая на колени). Флор Федулыч, от вас зависит счастие всей моей жизни. Не погубите меня!.. Флор Федулыч (хочет поднять ее). Что вы, что вы, помилуйте! Юлия. Нет, я не встану. Если вы дадите денег, я буду благословлять вас, как благодетеля, как отца. Если вы откажете, вы будете причиной моей погибели, я прокляну вас... вы будете моим злодеем!.. Флор Федулыч. Нет, нет-с!.. Замолчите, прошу вас!.. Я не допущу, чтоб вы считали меня злодеем-с. (Поднимает Юлию.) Много ли вам нужно-с? Юлия. Шесть тысяч... Флор Федулыч. Шесть тысяч-с? И из такой малости вы себя унижаете?.. Вы, богатая, добрая, милая дама, боже мой! Юлия. Для мужа можно на все решиться. Флор Федулыч. Все-таки даме-то, которая в уважении... Нет, это грустно-с! Юлия. Моего стыда никто, кроме вас, не знает и, надеюсь, не узнает; вы меня пощадите. Флор Федулыч. Это будьте без сомнения, только все-таки-с... Теперь у меня к вам просьба: я вам поверю эти деньги на слово, но вы возьмите документ непременно-с, так не отдавайте!.. Это мое условие! Юлия. Хорошо, я возьму!.. Флор Федулыч уходит в кабинет. Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 308. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы! Шрифт зодчего Шрифт зодчего состоит из прописных (заглавных), строчных букв и цифр... Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений... Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета... Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...
Методы прогнозирования национальной экономики, их особенности, классификация В настоящее время по оценке специалистов насчитывается свыше 150 различных методов прогнозирования, но на практике, в качестве основных используется около 20 методов...
Тема: Кинематика поступательного и вращательного движения. 1. Твердое тело начинает вращаться вокруг оси Z с угловой скоростью, проекция которой изменяется со временем
1. Твердое тело начинает вращаться вокруг оси Z с угловой скоростью...
|
