Снова в гостях у Ренье

 

После смерти Грейс Ренье и его сестра Антуанетта вновь посвятили себя общественной жизни княжества. Антуанетта появлялась рядом с братом на разных мероприятиях, особенно на балу Красного Креста.

Но потом сын Антуанетты Кристиан написал о Гримальди книгу. В ней не было ничего, кроме лести, за которой скрывалось притворное равнодушие и низость избалованного юноши, который отказывался от всякой ответственности, игнорировал дядю и в конце концов лишился своей доли наследства. Даже если Ренье считал сестру причастной к этому сочинению, вслух он об этом не говорил.

Поскольку Антуанетта возложила на себя обязанности старшей государственной деятельницы, Ренье, похоже, не собирался поднимать шум вокруг этой истории хотя бы ради их прошлого.

– Когда мне исполнилось одиннадцать лет, я пошел в школу. Она оставалась дома, – рассказывал он, – живя то у матери, то у отца, то у деда. Мы не были близкими людьми, у каждого была своя жизнь. Говорят, будто она хотела захватить трон, но, по‑моему, это преувеличение. Да, она меня критиковала. Возможно, зашла слишком далеко в своей критике, что не мешало мне быть с ней в хороших отношениях.

Инцидент сильно раздули. У нее была своя жизнь, у меня – своя, но это не значит, что мы сожгли все мосты и не разговаривали друг с другом. Да, порой я бывал на нее зол, а она, в свою очередь, сердилась на меня. Между нами были разногласия. Но мы никогда из‑за этого не рвали отношений. И вообще, покажите мне брата с сестрой, у которых бы не было разногласий.

Было видно, что Ренье неприятно говорить о том давнем инциденте, когда Антуанетта с мужем пытались захватить трон. Обычно в таких случаях Ренье говорит, что не считает его настоящей попыткой переворота.

А вот о других случаях посягательства на его трон он рассказывает куда с бо́льшим удовольствием и даже с улыбкой. Например, на юге Англии жил некий Джордж Гримальди, державший паб и авторемонтную мастерскую. Так вот этот Джордж утверждал, что является 13‑м маркизом и полноправным князем.

– Правда, это мало помогло, – добавляет Ренье с улыбкой.

Затем был итальянский адвокат по фамилии Гримальди, который утверждал, будто он прямой потомок одного из Гримальди, у которого в XVI веке незаконным образом отняли монакский трон, и у него есть документы, подтверждающие его право претендовать на этот трон.

– Когда мы в последний раз о нем слышали, он все еще жил в Италии.

Затем на трон посягал кто‑то из немецкой ветви семейства. Правда, основания для этого были весьма шаткими.

– Трудно сказать, родственники ли мы вообще, – добавляет Ренье.

По его словам, новые претенденты появляются потому, что Гримальди – довольно распространенная фамилия в Генуе и у некоторых лиц, носящих ее, возникает соблазн заявить свои права на княжеский титул.

– Недавно очередной претендент объявился на Корсике. Там тоже много Гримальди. Так вот, он заявил, что является наследником трона, но не хочет править страной. Поэтому он делает мне одолжение и не станет меня свергать.

Помимо княжеского титула Ренье обладает еще 142 титулами. Полный список включает несколько герцогских и графских титулов, а также титулы маркиза. Таким образом, Ренье – самая титулованная персона в мире.

Ко многим из его титулов полагалась та или иная медаль. Добавим сюда многочисленные награды и знаки отличия, которых Ренье удостоился за долгую жизнь, и будет понятно, что все эти ордена и медали представляли для него определенную сложность, поскольку на официальных мероприятиях он должен был надевать их все.

– Скажу честно, – говорил он, – все эти медали не слишком меня интересуют. Я получил их в знак уважения или признания каких‑то заслуг. И когда мне вручают очередную медаль, я принимаю ее с благодарностью. Но я не придаю им особого значения и никогда к ним не стремился, равно как не горел желанием носить их.

Поскольку ему вручили их из самых искренних побуждений, ему трудно выбрать, какие надеть, а какие – нет. В результате он надевает их все.

– Злые языки говорят, что я целыми днями любуюсь медалями и начищаю их до блеска. Все это вздор. И уж конечно, я не вешаю их на пижаму, – добавил князь с улыбкой.

 

– Самое трудное для любого родителя, – говорит Ренье, с любовью глядя на семейные фотографии в своем кабинете, – невозможность уберечь детей от боли. А также оградить их от себя, что подчас еще труднее. Мы с Грейс всегда давали детям возможность сделать собственный выбор, потому что, в конце концов, это их жизнь.

Тем не менее, по его словам, это не всегда легко, особенно если вы видите, что ваш ребенок совершает ошибку.

– Первый брак Каролины был неудачным. И я, и Грейс это предвидели, но что мы могли сделать? Когда ваш ребенок приходит к вам и говорит, что хотел бы связать свою жизнь с кем‑то, что вы ему скажете? Мне кажется, в таких случаях лучше не спорить. Что еще важно: даже если между вами конфликт или кризис, нельзя захлопывать перед ним дверь. Он должен знать, что у него есть дом, куда можно вернуться.

Когда Каролина объявила о помолвке с Филиппом Жюно, родители не одобряли ее выбор.

– У него была отвратительная репутация, и как личность он ничего собой не представлял. Ни образования, ни специальности у него не было. Он не работал. Я вообще не знал, чем он занимается. О нем было известно лишь то, что он представитель парижской «золотой молодежи», которая проматывала деньги в ночных клубах.

Когда еще до свадьбы кто‑то поинтересовался у Ренье, чем занимается избранник его дочери, он ответил:

– Чем‑то или ничем.

Когда стало ясно, что их брак рушится, ходили слухи, будто Грейс и Ренье чуть ли не на пороге церкви сказали Каролине, что, если она передумает и откажется пойти к алтарю, они ее поддержат.

– Это не совсем так, – уточняет Ренье. – По‑моему, в таких случаях самое главное – искренность. Она решает все. У вас есть ребенок, и этот ребенок влюблен. Конечно, мы пытались ее остановить, отговаривали как могли. Но она не желала нас слушать. Что нам оставалось? Только одно – примириться, даже если мы были против.

А вот Стефано, по словам Ренье, ему импонировал. Он оказался хорошим мужем, хорошим отцом, и Каролина была с ним счастлива. Когда Стефано погиб, ее горе было понятно князю.

– Нашим детям было трудно расти. Их жизнь протекала у всех на виду. Все это создавало массу трудностей.

Они сильно переживали из‑за смерти матери, особенно Стефания.

Правда, когда она уезжала, чтобы строить свою жизнь, Ренье, по его собственному признанию, был не всегда доволен.

– Порой мне было больно. Но в глубине души я старался убедить себя, что она делает то, что считает нужным. Да и кто сказал, что быть родителем легко? Приходится со многим мириться, на многое закрывать глаза. Но самое главное – разговаривать с детьми. Не захлопывать перед ними дверь. Ребенок должен знать, что у него есть дом, он всегда может в него вернуться, и ему там не скажут «Что я тебе говорил?», не станут водить пальцем у него перед носом.

Ренье переживал, что его дети рано лишились матери, и старался быть для них хорошим отцом.

– Хорошей матерью для них я никак не мог быть. Я не пытался их от всего оградить, давал им самим разобраться в сложных ситуациях. Они очень близки между собой. Правда, Альбер на многое смотрит сквозь пальцы, – добавляет Ренье загадочно.

– Отец – единственный мужчина, который ни разу меня не предал, – призналась Стефания как‑то раз в интервью одному женскому журналу. В некотором роде это довольно печальное признание в устах двадцатитрехлетней девушки. С другой стороны, оно говорит о том, что Стефания ценила его поддержку.

– Я, в свою очередь, тоже это ценил, – заявил Ренье. – Наверное, это результат того, что мы никогда не закрывали полностью дверь. Можно сказать ребенку: «Пожалуйста, не делай этого» – и привести все мыслимые доводы почему. Но если ребенок хочет поступить так, а не иначе, нам остается лишь сказать ему: «Будь осторожен». Что еще мы можем сделать? У меня с детьми очень разные отношения. Альбер – мой сын, и отношения отца и сына совершенно особые. Каролина теперь сама мать и постоянно заботится обо мне. Что касается Стефании, то она очень независима. И я это прекрасно знаю. А еще у нее сильный характер, наверное, самый сильный из всех троих.

После смерти Грейс ему, несомненно, было очень одиноко. Многие из его друзей к тому времени уже умерли, да и сам он заметно сдал. В конце 1994 года, когда он вместе с Каролиной находился на французском курорте Ле‑Боль, ему стало плохо с сердцем.

Они сразу вернулись в Монако, где семидесятидвухлетнему Ренье сделали шунтирование. Хотя операцию старались держать в секрете, о ней вскоре стало известно. Казалось, он вот‑вот отречется от трона. Но Ренье не отрекся.

Отец и сын часто говорили, что любят работать вместе и поймут, когда сын должен будет сменить отца.

В 1997 году Монако отмечало свой семисотлетний юбилей. А через два года – пятидесятилетие царствования Ренье. Хотя князь продолжал приходить в рабочий кабинет и выполнял обязанности главы государства, он перестал ездить по миру, а вместо себя отправлял сына.