Студопедия — ТРИНАДЦАТЬ. Последствия распущенной Джесси и Ральфом лжи оказались примерно настолько неприятны, как я и ожидала
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

ТРИНАДЦАТЬ. Последствия распущенной Джесси и Ральфом лжи оказались примерно настолько неприятны, как я и ожидала






 

Последствия распущенной Джесси и Ральфом лжи оказались примерно настолько неприятны, как я и ожидала. Единственным способом выжить было игнорировать всех и все. Это позволяло не сойти с ума — и то едва-едва, — но ужасно претило мне. Такое чувство, будто я все время сдерживаю слезы. Аппетит пропал, спала я тоже скверно. Тем не менее, как ни плохо мне приходилось, я гораздо больше тревожилась из-за Лиссы. Она выполняла свое обещание изменить положение вещей. Дело продвигалось медленно, но верно. То один, то другой член какой-нибудь королевской семьи, а иногда и по двое подходили к ней во время ланча или в классе и приветствовали ее. Она отвечала им ослепительной улыбкой, смеялась и разговаривала, как с лучшими друзьями.

Поначалу я не понимала, как она добивается своего. Она сказала, что будет использовать принуждение, чтобы расположить к себе других членов королевских семей и настроить их против Мии. Но я не видела, чтобы она это делала. Возможно, конечно, что она добивалась расположения людей без всякого принуждения. В конце концов, она была умная, славная и где-то даже забавная. Любому могла понравиться. Однако что-то подсказывало мне, что она завоевывает дружбу не старомодным способом, и в итоге, поломав голову, я поняла, что к чему.

Она не использовала принуждение, если я находилась поблизости. Мы виделись с ней очень незначительную часть дня, она знала, что я не одобряю, когда она прибегает к своей силе, и потому делала это, лишь когда меня не было рядом.

Спустя несколько дней тайного принуждения я поняла, что мне нужно сделать: снова проникнуть в ее голову. По собственному желанию. Один раз получилось, значит, получится и еще. По крайней мере, так я внушала себе, сидя как-то днем на уроке Стэна. Но это оказалось совсем не так легко, как я думала, отчасти потому, что я была слишком взвинчена, чтобы расслабиться и открыть себя ее мыслям. Еще у меня вызывал беспокойство тот факт, что сейчас она чувствовала себя относительно спокойно, а проникнуть в ее голову легче удавалось тогда, когда в ней кипели эмоции.

Тем не менее, я поступила в точности как в прошлый раз, когда подглядывала за ней и Кристианом. Медитация. Медленное дыхание. Глаза закрыты. Сосредоточиться по-прежнему трудно, но, в конце концов, я сумела переместиться, проскользнуть в ее голову и увидеть мир ее глазами. Шел урок американской литературы, время самостоятельной работы, но она, как и большинство учеников, не занималась делом. Они с Камиллой Контой прислонились к стене в дальнем конце класса и негромко разговаривали.

— Это неприлично, — решительно говорила Камилла, хмурое выражение портило ее хорошенькое лицо. На ней была голубая юбка из чего-то вроде бархата, достаточно короткая, чтобы демонстрировать длинные ноги и поставить под сомнение ее вкус. — Если вы делали это раньше, ничего удивительного, что у нее возникло привыкание и она позволила это Джесси.

— Она не позволяла этого Джесси, — убежденно ответила Лисса. — И у нас не было ничего похожего на секс. Просто никаких других «кормильцев» мы не имели, вот и все. — Лисса полностью сосредоточилась на Камилле и улыбнулась ей. — Ничего страшного. Все слишком остро реагируют.

Камилла выглядела так, словно всерьез сомневается в этом, но чем дольше она смотрела на Лиссу, тем больше рассеянным делался ее взгляд. В конце он совсем ничего не выражал.

— Правильно? — нежным, как шелк, голосом спросила Лисса. — В этом нет ничего страшного.

Камилла снова нахмурилась, пытаясь стряхнуть с себя принуждение. Сам факт того, что дело зашло так далеко, был совершенно невероятен. Как заметил Кристиан, использовать принуждение по отношению к мороям — дело неслыханное. Камилла, несмотря на свой волевой характер, проиграла сражение.

— Да, — медленно сказала она. — На самом деле в этом нет ничего страшного.

— И Джесси лжет.

Камилла кивнула.

— Определенно лжет.

Душевное напряжение выжигало Лиссу изнутри, когда она прибегала к принуждению. Сейчас оно потребовало от нее значительных усилий, а ведь она еще не закончила.

— Что вы делаете сегодня вечером?

— Мы с Карли собираемся в ее комнате изучать тест Маттесона.

— Пригласите меня.

Камилла задумалась.

— Хочешь изучать его с нами?

— Конечно, — ответила Лисса и улыбнулась.

Камилла улыбнулась в ответ.

Лисса прекратила принуждение, и волна головокружения нахлынула на нее. Она почувствовала слабость. Камилла оглянулась, как бы в удивлении, но потом стряхнула с себя это необычное ощущение.

— Ну, значит, увидимся после обеда.

— Увидимся.

Когда Камилла отошла, Лисса подняла руки, чтобы связать волосы в «конский хвост». Пальцы слегка дрожали и не могли аккуратно захватить все волосы, но тут внезапно другие руки помогли ей, собрав их. Она резко обернулась, увидела перед собой льдисто-голубые глаза Кристиана и отпрянула от него.

— Не трогай меня! — воскликнула она с содроганием.

Он наградил ее своей ленивой, слегка кривой улыбкой и откинул с лица пряди непокорных черных волос.

— Ты просишь или приказываешь?

— Заткнись!

Она оглянулась по сторонам, избегая его взгляда и желая убедиться, что никто не видит их вместе.

— В чем проблема? Беспокоишься о том, что подумают твои рабы, увидев, как ты разговариваешь со мной?

— Они мои друзья, — возразила она.

— Ах, ну да, конечно. Судя по тому, что я видел, Камилла зачем-то тебе нужна. Друзья до гроба.

Он скрестил на груди руки, и, несмотря на всю свою злость, она не смогла не отметить, как красиво его серебристо-серая рубашка оттеняет темные волосы и голубые глаза.

— Она, по крайней мере, не такая, как ты. Не притворяется моим другом, а потом не перестает вдруг замечать меня без всякой причины.

По его лицу скользнуло выражение неуверенности. С тех пор как я накричала на него после приема, между ними нарастали напряженность и раздражение. Поверив моим словам, Кристиан перестал разговаривать с ней, а если она пыталась завязать разговор, вел себя очень грубо. Теперь, спустя неделю, она, чувствуя себя обиженной и сбитой с толку, оставила все попытки наладить с ним контакт. Ситуация становилась все хуже и хуже.

Сейчас, глядя на него глазами Лиссы, я видела, что он все еще неравнодушен к ней. Тем не менее, была задета его гордость, и он не собирался демонстрировать слабость.

— Правда? — злым голосом спросил он. — А я-то думал, что именно так королевские особы и ведут себя. Ты, по крайней мере, в этом преуспела. Или, может, ты просто используешь принуждение, чтобы заставить меня думать о тебе как о двуличной суке. А на самом деле ты вовсе не такая, хотя я сильно сомневаюсь в этом.

При слове «принуждение» Лисса вспыхнула, снова обеспокоенно оглянулась по сторонам, но решила не доставлять ему удовольствия продолжать спор. Просто бросила на Кристиана последний сердитый взгляд, метнулась через весь класс и присоединилась к группе мороев, корпевших над своими заданиями.

Вернувшись в себя, я тупо оглядела класс, пытаясь разобраться в том, что видела. Какой-то крошечной, крошечной частью души я начала сочувствовать Кристиану. Но это была такая крошечная часть, что игнорировать ее не составляло труда.

Утром на следующий день я отправилась на тренировку с Дмитрием. Теперь наши занятия стали самой любимой моей частью дня, в какой-то степени из-за моей глупой влюбленности в него, но еще и потому, что при этом рядом не было посторонних.

Как обычно, мы начали с пробежки, и он бежал со мной, спокойно, почти мягко давая инструкции, видимо, из опасения еще больше расстроить меня. Он знал о слухах, но никогда не заговаривал об этом.

По окончании пробежки он позволил мне нападать на него с любым самодельным оружием, которое оказалось под рукой. К собственному удивлению, я сумела нанести ему несколько ударов, хотя они, похоже, причинили больше вреда мне, чем ему. В результате каждый раз после очередного удара я еле удерживалась на ногах, а он даже не шелохнулся. Тем не менее, я продолжала бросаться на него с почти слепой яростью. Не знаю, с кем я по-настоящему сражалась в эти мгновения: с Мией, Джесси или Ральфом. Может, со всеми сразу.

В конце концов, Дмитрий объявил конец тренировки. Когда мы относили использованное снаряжение на склад, он глянул на мои руки и выругался по-русски. К этому времени я уже узнавала эти слова, но он отказывался объяснить, что они означают.

— Где твои перчатки?

Я глянула на свои руки. Сегодня они выглядели даже хуже, чем в прежние дни. От холода кожа огрубела и пошла трещинами, некоторые из них кровоточили. Кое-где появились волдыри.

— У меня нет перчаток. В Портленде в них не было нужды.

Он снова выругался, заставил сесть в кресло, а сам достал «аптечку». Стирая влажной тканью кровь, он сердито сказал:

— Будут у тебя перчатки.

Я перевела взгляд на свои несчастные руки.

— Это только начало?

— Начало чего?

— Превращения меня в Альберту. В нее и... во всех других женщин-стражей. Они жесткие и мускулистые. Постоянно тренироваться, да еще по большей части на свежем воздухе — где уж тут выглядеть хорошенькой. — Я помолчала. — Такая... такая жизнь... разрушает их. Я имею в виду внешний вид.

Он поднял на меня взгляд теплых карих глаз, и в груди все сжалось. Проклятье! Нужно как-то справиться со своими чувствами к нему.

— С тобой этого не произойдет. Ты слишком...

Он заколебался, подыскивая нужное слово, а я мысленно перебирала возможности. Божественная. Убийственно сексуальная. Наконец он сдался и просто повторил:

— С тобой этого не произойдет.

И снова занялся моими руками. Интересно, он считает меня хорошенькой? Я всегда была уверена в том впечатлении, какое произвожу на парней своего возраста, но что касается Дмитрия... Я не знала. Напряжение в груди нарастало.

— А вот с моей мамой произошло. Раньше она была красавицей. Полагаю, и сейчас хороша, в некотором роде. Но далеко не так, как прежде... Сто лет ее не видела, — добавила я с горечью. — Может, теперь вообще ее не узнаю.

— Ты не любишь свою мать.

— Это так заметно?

— Ты почти не знаешь ее.

— Это точно. Она бросила меня. Я выросла в Академии.

Закончив очищать открытые раны, Дмитрий достал баночку целебной мази и начал втирать ее в огрубевшие участки кожи. Я буквально растворилась в ощущении, возникшем, пока он массировал мои руки.

— Ты так говоришь о ней... но как иначе она могла поступить? Знаю, ты хочешь стать стражем. Знаю, как много это значит для тебя. Думаешь, она испытывала другие чувства? Как сложилась бы твоя жизнь, если бы она не оставила тебя здесь?

Не люблю, когда приводят подобные разумные аргументы.

— По-твоему, я лицемерю?

— Просто хочу сказать, что тебе не следует так сурово относиться к ней. Она очень уважаемая женщина-дампир. И направила тебя по тому же пути.

— Это не убило бы ее — повидаться со мной, — пробормотала я. — Но наверно, ты прав. Отчасти. Могло быть гораздо хуже. Могло получиться так, что меня вырастили бы «кровавые шлюхи».

Дмитрий поднял на меня взгляд.

— Я вырос в дампирской общине. Они не так плохи, как тебе кажется.

— Ох! — Внезапно я почувствовала себя ужасно глупо. — Я не хотела...

— Все нормально.

Он снова сосредоточился на моих руках.

— Значит, у тебя там были родные? И они растили тебя?

— Да, мать и две сестры. Я мало виделся с ними после того, как пошел в школу, но мы поддерживаем связь. В основном эти общины возникают вокруг семей. Там хватает любви, какие бы рассказы о них ты ни слышала.

Чувство горечи вернулось, и я потупила взгляд, чтобы скрыть его. Пусть мать Дмитрия и другие его родственницы считалась обесчещенными, его семейная жизнь с ними была счастливее, чем моя с «достойной уважения» матерью-стражем. Во всяком случае, он уж точно лучше знал свою мать, чем я свою.

— Да, но... разве это не странно? Разве многие мужчины-морои не бывают там?..

Он продолжал круговыми движениями втирать в мою кожу мазь.

— Иногда.

В его голосе прозвучало что-то, подсказавшее мне, что углубляться в эту тему не следует.

— Я... Извини. Я не имела в виду ничего плохого...

— На самом деле... ты, скорее всего, и не подумала бы, что это плохо, — ответил он спустя, наверно, целую минуту и натянуто улыбнулся. — Ты не знаешь своего отца?

Я покачала головой.

— Нет. Мне известно лишь, что у него были классные волосы.

Дмитрий скользнул по мне взглядом.

— Наверно. — Он снова занялся моими руками. — Я знал своего отца.

Я замерла.

— Правда? Большинство моройских парней не остаются... в смысле, некоторые остаются, но обычно они просто...

— Ну, он любил мою мать. — Он произнес слово «любил» почти с отвращением. — И часто бывал у нее. Он отец и моих сестер. Но когда он приходил... ну, он не слишком хорошо обращался с матерью. Делал ужасные вещи.

— Например? — Я заколебалась. В конце концов, речь шла о матери Дмитрия, и я не знала, как далеко могу зайти. — Те, что делают с «кровавыми шлюхами»?

— Нет, он зверски избивал ее.

Он наложил повязки на мои руки, но по-прежнему держал их в своих, по-моему, даже не замечая этого. Я-то уж точно заметила. Его руки были большими, теплыми, с изящными длинными пальцами. В другой жизни он мог бы играть на пианино.

— О господи! — воскликнула я. — Какой ужас! — Я невольно стиснула руки, в ответ он сжал свои. — Это кошмар. И она... она позволяла ему это?

— Она — да. — Уголок его рта приподнялся, возникла лукавая и одновременно грустная улыбка. — Я — нет.

Меня захлестнула волна восхищения.

— Расскажи мне, расскажи! Ты выбил из него это дерьмо?

Его улыбка стала шире.

— Именно.

— Класс! — Я думала, что круче, чем Дмитрий, быть невозможно, но ошибалась. — Ты отдубасил своего папочку! В смысле, это, конечно, ужасно, но... Здорово! Ты и вправду бог.

Он удивленно уставился на меня.

— Что?

— Так, ничего. — Я поспешно сменила тему разговора. — Сколько тебе тогда было лет?

Он по-прежнему выглядел слегка ошеломленным из-за этого моего замечания насчет бога.

— Тринадцать.

Вот это да! Ну, точно бог.

— Ты отколотил отца, когда тебе было всего тринадцать?

— Это оказалось не так уж трудно. Я был сильнее его и почти такого же роста. Я не мог позволить ему продолжать в том же духе. Хотел, чтобы он усвоил — быть мороем из королевской семьи не означает, что можно творить что угодно с другими людьми... даже с «кровавыми шлюхами».

Я просто ушам своим не поверила. Неужели он имел в виду собственную мать?

— Мне очень жаль.

— Все нормально.

Отдельные куски головоломки встали на свое место.

— Ты поэтому так расстроился из-за Джесси?

Он тоже из королевской семьи и тоже пытался воспользоваться этим своим преимуществом по отношению к девушке-дампиру. Дмитрий отвел взгляд.

— Я расстроился по многим причинам. В конце концов, вы нарушили правила, и...

Он не закончил и снова посмотрел мне в глаза с тем выражением, которое создавало между нами ощущение теплоты.

К несчастью, воспоминание о Джесси испортило мне настроение. Я опустила взгляд.

— Ты наверняка слышал, что обо мне говорят...

— Я знаю, что это неправда, — перебил он меня.

Его быстрая, уверенная реакция удивила меня.

— Откуда?

— Потому что я знаю тебя, — твердо ответил он. — Знаю твой характер. Знаю, что ты хочешь стать выдающимся стражем.

Его уверенность вернула мне ощущение теплоты.

— Я рада, что хоть кто-то понимает. Все прочие считают меня совершенно безответственной.

— Несмотря на то, что ты больше заботишься о Лиссе, чем о себе? — Он покачал головой. — Нет, твое чувство ответственности глубже, чем у некоторых стражей вдвое старше. Ради достижения своей цели ты сделаешь все, что потребуется.

Я задумалась над его словами.

— Не уверена, что действительно смогу сделать все.

Он этим своим крутым движением вопросительно вскинул бровь.

— Не хочу коротко стричься, — пояснила я.

Он явно удивился.

— Это и не требуется.

— Все женщины-стражи коротко стригут волосы. Чтобы были видны их татуировки.

Он неожиданно отпустил мои руки и отклонился назад. Медленно потянулся к моей голове, захватил локон и задумчиво накрутил его на палец. Я замерла, какое-то время в мире не существовало ничего, кроме ощущения его прикосновения к моим волосам. Потом он отпустил их, явно удивляясь и даже смущаясь из-за того, что только что сделал.

— Не обрезай их, — угрюмо сказал он.

Каким-то чудом я сумела вспомнить, что это такое — разговаривать.

— Тогда никто не увидит моих татуировок.

Он зашагал к двери, с легкой улыбкой на губах.

— Зачесывай их наверх.

 







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 361. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

Понятие метода в психологии. Классификация методов психологии и их характеристика Метод – это путь, способ познания, посредством которого познается предмет науки (С...

ЛЕКАРСТВЕННЫЕ ФОРМЫ ДЛЯ ИНЪЕКЦИЙ К лекарственным формам для инъекций относятся водные, спиртовые и масляные растворы, суспензии, эмульсии, ново­галеновые препараты, жидкие органопрепараты и жидкие экс­тракты, а также порошки и таблетки для имплантации...

Тема 5. Организационная структура управления гостиницей 1. Виды организационно – управленческих структур. 2. Организационно – управленческая структура современного ТГК...

Интуитивное мышление Мышление — это пси­хический процесс, обеспечивающий познание сущности предме­тов и явлений и самого субъекта...

Объект, субъект, предмет, цели и задачи управления персоналом Социальная система организации делится на две основные подсистемы: управляющую и управляемую...

Законы Генри, Дальтона, Сеченова. Применение этих законов при лечении кессонной болезни, лечении в барокамере и исследовании электролитного состава крови Закон Генри: Количество газа, растворенного при данной температуре в определенном объеме жидкости, при равновесии прямо пропорциональны давлению газа...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия