СПРОСИМ У ДИРЕКТОРА БОРОДУДИНА

 

Наши предыдущие беседы мы вели с мысленно синтезированными психологом и гериатром. А эта беседа с реальным человеком — Бородулиным Владиславом Николаевичем. Владислав Николаевич — врач высшей категории, директор Таганрогского дома престарелых. Человек далеко не пенсионного возраста, он стал лучшим другом для своих далеко немолодых пациентов. Они ему доверяют и поверяют свои мысли и тайны. Владислав Николаевич знает не только историю болезни каждого старика, но и историю его жизни. А истории у них таковы, что почти по каждой из них прокатилось «красное колесо», оставив рубцы на сердце и в душе.

Разные люди живут в этом доме. Всех их Владислав Николаевич вместе со своими помощниками из сотрудников и из жильцов старается объединить в одну, если не семью, то дружную группу.

А. — Владислав Николаевич, что приводит людей в ваш дом? Какие мотивы руководят человеком с жизненным опытом, порой сохраняющим достаточные силы, оставить родных людей, родные места и стать «проживающим» в интернате для престарелых?

В. Н. — В заявлениях будущих обитателей домов-интернатов не предусмотрено указание побудительных причин, да мы и не допытываемся. О них люди расскажут сами, когда немного оглядятся, отогреются душой на новом месте, когда привыкнут говорить: «В нашем доме».

Подходя к вашему вопросу теоретически, можно сгруппировать побудительные причины по трем видам: социальные, психологические и медико-социальные. Но не забудем, что за этими видами — человеческие судьбы.

А. — Так может быть, раскрывая содержание этих видов, вы проиллюстрируете их реальными ситуациями, конечно, не называя имен и фамилий.

В. Н. — Так и поступим. К социальным причинами поступления в дома-интернаты для престарелых чаще всего относятся: отсутствие жилья или угроза его утраты, минимальный размер пенсии, отсутствие социальных служб вблизи от места жительства.

Ф., 76 лет, учительница, старожил в доме-интернате. Накануне войны Ф. вышла замуж, еще и «медовый месяц» не закончился, началась война, молодой муж ушел на фронт и погиб. Она учила детей, ждала любимого, не верила в его смерть. Подошла старость. Маленькая учительская пенсия, ветхое жилье без хозяина. Только у нас к ней вернулось ощущение собственной полезности другим людям. Ф. ухаживает за больными, работает библиотекарем дома-интерната.

Еще один пример. Супружеская пара 3. жила в деревне. Состарились, дети уехали в город, крестьянский труд не по силам двум старикам, тем более муж стал часто болеть, вот и решили обратиться в интернат. Здесь они получили отдельную комнату, поддерживающее лечение.

А. — А как же с деревенской любовью к земле?

В. Н. — Нашли им кусочек земли, помогли разбить огород. Когда чувствуют себя лучше, навещают родные края, иногда их проведывают соседи-односельчане.

Психологические причины поступления более сложны и рассказывать о них постороннему человеку труднее. Это — несовместимость характеров и как следствие невозможность проживания в семье с близкими и родными. Особенно тяжко, если речь идет о родных детях. Это одиночество и желание быть среди людей, как говорят мои пациенты, «на людях».

Д., 70 лет, родилась в Варшаве, в семье профессионального революционера. Из-за преследований властей семья эмигрировала в Советский Союз, но здесь отец и мать попали в застенки НКВД, как «польские шпионы», откуда не вернулись. В 12 лет девочка осталась сиротой и дочерью «врагов народа», попала в спецдетдом для таких детей. Там ей в первый раз «откатали пальчики» (сняли отпечатки). Во время войны работала на заводе, точила снаряды. Обнаружился брак, снова снимали отпечатки. «Не ее ли это вражеские происки?». Пронесло. После войны по замужеству оказалась в Грузии. Снова работала на заводе, шли годы, родила сына, забылся детский страх перед человеком в форме. Но началась «суверенизация» и националистический шабаш в Грузии. Всей семьей буквально бежали в Россию. Здесь новое горе: умерла невестка, а вскоре сын. Если бы не попала к нам, не знаю, что бы сталось с несчастной женщиной. Д., сама испытавшая много горя в жизни, хорошо понимает других людей и люди к ней тянутся, называют ее «общественным директором».

Наконец, медико-социальные причины. Большинство пожилых людей,тем более одиноких, нуждаются, в той или иной степени, в постоянном медицинском наблюдении и уходе, в психологической поддержке и психиатрической немощи.

И., 85 лет доставлена в интернат «скорой социальной помощью». Осталась без близких и родных. Тяжело заболела, слегла, а ухаживать за ней некому.

По разным причинам попадают люди в дом-интернат, все их не уложишь ни в какую схему, спасаются не только от немощи, но и от одиночества, от грубости и жестокости сегодняшней жизни.

А. — А как у вас дела до части пожарной безопасности? Нет ли у вас одеял с пугающей надписью «Ноги? Не поражает ли меблировка чрезвычайной скромностью — скамейками, исключительно, с Александровского, ныне имени Пролетарских субботников, бульвара? Кредитов отпускается в достаточном количестве?

В. Н. — Цитируете Ильфа и Петрова. Там еще плакаты была: «Пища — источник здоровья», «Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу» и «Мясо — вредно». Почти все, кто впервые посещает ваш дом, вспоминают сатириков. Смеемся. Как этони странно, но тем не менее, именно в последние годы дома-интернаты приобрели достойный вид. Здесь осуществляется квалифицированная медицинская помощь, созданы комфортные условия проживания, уютные комнаты, благоустроенная территория, бытовые услуги. Работают кабинеты лечебного массажа, физкультуры, физиотерапии, стоматологии. Неужели ничего не заметили?

А. — Все заметил. И простите, если обидел вас своей шуткой.

В. Н. — Нет, нисколько. Видимо образ 2-го дома социального обеспечения старгородского губстраха крепко сидит в сознании наших людей. Кстати сказать, когда «Двенадцать стульев» вышли в свет, наши старики были молодыми и задорными комсомольцами. Возможно, что они, решая вопрос об определении в интернат, тоже вспоминают эти строчки. И все же я хочу продолжить перечень тех услуг, которые оказывает интернат своим подопечным: бесплатное протезирование зубов, бесплатное получение ортопедической обуви, юридическая помощь и своевременная доставка пенсии.

А. — Пенсию проживающие в интернате получают полностью?

В. Н. — Нет, только 25% причитающейся суммы, 75% зачисляются на счет интерната, берущего на себя все материальные затраты по содержанию и уходу за престарелыми людьми. Но на вопррос Остапа Ибрагимовича о кредитах, я бы ответил, что их, конечно, недостаточно.

А. — Денег, как известно, никогда не бывает много. А как вы поступаете в случае тяжелого заболевания старого человека?

В. Н. — Так же, как в любой семье, где есть пожилые люди. Если возможно, лечим дома (с той разницей, что у нас круглосуточно работает медицинский пост), при острой необходимости — госпитализируем в специализированные отделения больниц города.

А. — Есть ли условна для досуга, для развлечений?

В. Н. — Естественно. Если уж мы взялись вспоминать старгородский 2-ой дом социального обеспечения, то я бы повесил лозунг «Хороший досуг — залог здоровья» или что-нибудь в таком духе. Демонстрируются кинофильмы, наши жильцы признают только из разряда «ретро». В концертном зале в праздничные дни выступают профессиональные артисты, но не меньшим успехом пользуются собственные самодеятельные певцы и музыканты. А свой день рождения можно отметить в кругу друзей, попеть и если ноги «не барахлят», то и потанцевать.

А. — Есть ли у вас верующие люди?

В. Н. — Конечно. Для них в доме существует освященная молельня. В ней часто можно увидеть тихо молящегося человека. Отмечаем большие религиозные праздники. В эти дни совершается торжественная служба, звучат религиозные песнопения. Надолго запоминаются добрые слова батюшки.

Все эти неформальные решения создают в доме-интернате особый, благоприятный для жизни психологический климат.

Началом начал мы считаем уважение прав и достоинства человека, то чего многие из них были прежде лишены. Здесь слабых защитят, а сильный получит возможность реализовать свои способности и возможности во благо других людей.

А. — Я читал, что в ряде стран отказались от всех видов пансионатов для престарелых, вместо этого в Дании, к примеру, вообще не строят таких домов, а те, что были — переданы под квартиры, чтобы люди, живя по своим, сложившимся за долгие годы индивидуальным стандартам, могли получать все виды социальной помощи на дому, в привычных для них условиях..

В. Н.— Такая проблема обсуждается и в нашей печати. Но я считаю, что небольшие по размерам и по численности жильцов дома-интернаты эффективней.

А. — Почему небольшие?

В. Н. — Потому что в больших человеку трудно жить. Слава Богу, гигантомания в России не коснулась строительства домов-интернатов для престарелых. Здесь было бы трудно решать проблемы психологии совместного проживания: большой коллектив утомителен пожилому человеку. Небольшие дома легче расположить вблизи родных, «насиженных» мест, поддерживать контакты со старыми знакомыми. Вспомните российские традиции с их тяготением к соборности.

А. — Но есть ведь не только добрые, но и дурные традиции. Я читал, что в подобных учреждениях Франции старики часто просто-напросто спиваются. У вас такого не бывает?

В. Н. — Попытки бывают, но ведь существует определенный порядок, где крайняя (именно крайняя) мера — выселение из дома-интерната за нарушение режима.

Проживающий С., 75-ти лет, с высшим образованием, в прошлом занимавший руководящие должности, поступил к нам после перенесенной глубокой драмы — он потерял всех своих близких. Один жить не смог, подал заявление в интернат, но и в коллективе тоже не смог поначалу найти верный тон поведения. Спиртное стало для него средством утешения и забвения. Потихоньку спивался, до и много ли старому человеку надо? Только активное вмешательство в его судьбу интернатского врача-психотерапевта вывело С. из тяжелого состояния, вернуло ему душевное равновесие.

А. — Владислав Николаевич, трудно быть директором такого учреждения?

В. Н. — Трудно, но интересно.

А. — Хочу попрощаться с вами словами из Библии: «Благодать вам и мир от Бога. Да зачтется вам добро ваше».