Александра1 День четвертый Стук! Кончик кия гулко ударился о шар, загнав его точно в лунку. Я скривился. - Партия! Мы сидели с Филом в сауне и играли в бильярд. Вчера, после того, как я пришел от Александры, я понял, что мне просто необходимо поговорить с кем-нибудь по душам. И чем скорее, тем лучше. Хотя мы и общались с ее отцом как два приятеля, и он звал меня к себе поболтать, но в этом случае на роль отца наставника он явно не годился. Я позвонил Филу. На счет девушек по вызову я, конечно, дал лишка, а вот завалиться с ним в сауну показалось мне вполне подходящей идеей. Фил, несмотря на все те дурацкие шуточки, которые он отпускает по всякому поводу и без, умел слушать. Ему можно было спокойно вывалить все, что наболело, не особо беспокоясь, что нагружаешь человека своими проблемами: ни одна проблема не задерживается в его ветреной голове дольше, чем на две секунды. На всякий случай скинул смс-ку Софии – она уже лазила по заброшенным развалинам вместе с Рэмом и его студентами в обнимку с фотоаппаратами – чтобы знала, где мы. Она сказала, что будет иметь в виду и, наставив в конце кучу смеющихся смайликов, грозно приписала, что нагрянет с проверкой, на предмет обнаружения в нашей чисто мужской компании женских исключений. Я ответил, что с Филом никаких проституток не нужно – он сам как баба, и тоже послал смайлик – подмигивающий. И вот теперь, напарившись, как раки, мы вдвоем гоняли шары и болтали о всякой ерунде. Он обыграл меня по полной, выиграв три предыдущих партии и всухую сделав в четвертой. - Я знаю, в чем тут дело. - И в чем же? Я кивнул на сукно: - У тебя заколдованный шарик. Фил заржал. Подойдя к стоящему рядом дубовому столу, взял с него огромную кружку светлого пива и отхлебнул. Меня передернуло. Я подлил себе вина. Видимо природа решила поэкспериментировать и сделать меня единственным во всем своем мужском роде – я ненавижу пиво. - Нет, ты не угадал! Шарик я не трогал: я заколдовал кий, - он потряс им в воздухе и направил в мою сторону. – Теперь это моя волшебная палочка. Как думаешь, чего лучше пожелать… давай наколдуем собственный горем? Я усмехнулся - Что ж не публичный дом? Он с интересом посмотрел на меня. - Знаешь, иногда твоя голова рождает светлые мысли. Давай, Влад, загадай желание, а моя чудо палка с удовольствием его исполнит – он замахал кием на манер шпаги и снова засмеялся. - Заткнись, Фил, Гарри Поттера из тебя не получиться. - Почему это? - Он не такой озабоченный. - Ну и зря. Фил кинул кий на зеленое сукно и снял очки. Без этой идиотской оправы его лицо сразу стало каким-то беззащитным. Я прямо таки залюбовался им. - Чего уставился? – Фил принялся салфеткой протирать стекла. - Я, кажется, придумал, какое тебе загадать желание. - Ну-ка, ну-ка, - оживился он. – Выкладывай! - Я хочу сменить пол. - Что? – не понял Фил - Преврати меня в женщину! От неожиданности он выронил очки на пол. - Вот блин! Мальков нагнулся, аккуратно взялся за дужки и начал их осматривать. - «Прадо». Последняя коллекция. Прилично стоят, между прочим, - он поднял на меня глаза. – Что там про женщин? - Без твоих идиотских очков ты стал таким симпатягой, что я в тебя влюбился. Нет-нет! – замахал я руками. – Не отговаривай меня, дорогой, я все решил! Я настолько потерял голову, что готов отрезать себе член и подарить его тебе, в знак моей преданности и бескорыстной любви! У Фила сделалось такое лицо, что я не выдержал. Сохранять в такой ситуации серьезный вид было выше человеческих сил. - Зачем они тебе? Фил глубоко вздохнул и снова напялил очки. - Ты давно был у психиатра? Я осклабился. - А, ладно, я понял! Просто не представляю рядом с собой бабу ростом под метр девяносто. Если ты так ко мне неравнодушен, может тебе проще просто сменить ориентацию? - И какую же роль ты предпочитаешь больше: активную или пассивную? - Ну, с этим разберемся, кода окажемся с тобой в постели. Хотя можно чередоваться… Ты не против? Разговор двух сумасшедших. - Фил, по-моему – это тебе нужно к психиатру. - Согласен. Давно хотел составить тебе компанию. Сжав увесистый кулак, я пару раз стукнул им о другую ладонь. - Знаешь, очки – это личное, - тут же переключился он. – Глаза… как там говорят? зеркало души? Разве я могу позволить всем заглядывать в мою утонченную чувствительную душу? Я покрутил пальцем у виска - Ты ненормальный. - Просто стеснительный. Мне стало смешно Поняв, что сморозил глупость, Фил на секунду смутился, хотел что-то сказать, но в последний момент передумал, видимо решив, что объяснять мне что-то все равно без толку. Вместо этого он спросил. - Что там у тебя с соседкой? - С чего ты решил, что с ней что-то? – удивился я. - Я покопался в твоей голове и нашел там мно-ого интересного. В частности, что у тебя что-то произошло с твоей симпатичной подружкой по подъезду. Так что? Я выжидающе смотрел на него. - Ла-адно! Просто если ты так вдруг позвонил мне, значит, у тебя что-то случилось, и ты явно хочешь со мной этим поделиться. Если бы случилось что-то с тобой, ты бы так не мялся, а спокойно все мне выложил. Значит, в этом виновата… какая-то девушка! Если бы что-то лучилось с Сонькой – ты, либо вообще заперся дома и ни с кем не разговаривал, либо сразу выложил мне все по телефону. Кто остается? Твоя очаровательная рыжая приятельница! – он свысока посмотрел на меня. – Так как, я прав? - Ага. На все сто. - Ты признаешь мое интеллектуальное превосходство? - О, да, умник, ты неподражаем! - Логика, Влад. Это всего лишь логика. - Клоун. - Ладно, хватит обзываться. Что там у тебя? Я рассказал. Фил задумчиво пил пиво. - Я бы не удержался. - Я и не сомневаюсь. - А что ты хотел? Девочка твоя конечно золото, просто замечательная, но Александра…. Тоже ничего,- он помолчал. – Хорошая. Очень хорошая девушка. - Девушка?! – мои глаза полезли на лоб У Фила все, кто относился к женскому полу, делились на две категории: девушки и бабы. Девушки – это те бабы, с которыми он переспал. Заниматься сексом с бабой казалось ему низким занятием, поэтому они тут же переходили в категорию девушек. В тупик он встал только один раз. Этим тупиком оказалась София. На бабу она не тянула, а удостоиться чести называть ее девушкой, не было возможности. Фил не мог изменить своим принципам, поэтому для него она была просто девочкой. - Фил? - Да чего!? – возмутился он. – Я же говорю – не удержался. - Черт, - я был в шоке. – И когда ты все успеваешь? - А разве для этого много времени нужно! – он наклонился через стол и посмотрел на меня. – Так почему ты вчера не воспользовался таким прекрасным моментом? Поверь, она того стоит. - Не идиотничай. - Так почему? - Ты сам знаешь, почему. - София? Я кивнул. - Тогда другой вопрос: если ты поступил правильно, так что же тебя не устраивает? - Просто не ожидал от нее такого. – После секундного молчания произнес я. – Знаешь, я всегда на нее смотрел, как… я не зная. Она была для меня только другом. Я никогда не смотрел на нее по-другому. Мы знакомы с пеленок и… - Тем более, Влад. Если вы знаете друг друга всю жизнь, то рано или поздно именно этим и должно было все закончиться. Не перебивай! - сказал он, когда я открыл, было, рот. – Ты лучше всех знаешь ее, неужели ты не догадывался, что ей от тебя действительно нужно? Я угрюмо молчал. - Видимо, я просто не замечал. - Не хотел замечать, - поправил Фил. – Ты либо совсем слепой, либо ненормальный. Либо слишком правильный. - Она мне то же самое вчера сказала. - Удивляюсь, как не сказала тебе раньше. Пойми, Влад, - он поправил сползшие на нос очки. – Ты для нее как надкусанный бутерброд, который дали попробовать, а потом отняли и убрали подальше, чтобы не могла дотянуться. Ты маячишь перед ней. Всю жизнь маячишь, и травишь. Вроде и знает тебя, выучила уже за столько лет, как облупленного, но… что там внутри, какой ты на вкус - не распробовала. Ей даже не важно – может ты и не понравился бы ей, но… пока не попробуешь – не узнаешь. Я усмехнулся – Фил говорил словами Александры. - Считаешь, случись это все раньше – она бы успокоилась и дала мне жить спокойно? - Думаю, раньше она бы захотела быть с тобой. Хи-хи! – он глупо хихикнул. - И у тебя вряд ли был бы выбор! - Видимо, поэтому я и не хотел ее замечать. Фил задумался. - Неосознанно? Наверное, тебя тоже можно понять. Влад, подвинь бутылку. Я толкнул ему пиво, а себе подлил вина. - А сейчас? - Что, сейчас? – не понял Фил. Похоже, он уже забыл, о чем мы говорили. - Что бы Александра сделала сейчас? - Если бы вы переспали? Да ничего. Если бы ты постарался – осталась удовлетворенной. - И все? - А что ты еще хочешь? – он поднял глаза на лоб. – Может это и звучит странно, но с такими девушками, как твоя соседка, невозможно оставаться просто друзьями до тех пор, пока с ними не переспишь. А как только, - он развел руками. – Так они сразу перестают на тебя смотреть как голодный волк на антилопу, и вы вполне мирно существуете, бок обок друг с другом, не мучаясь угрызениями совести. А теперь… она будет молча проходить мимо тебя, гордо подняв голову. Но, с ее характером, думаю и это ненадолго – пройдет. Я кивнул. - Перебесится и успокоится. - Да. По сути, половина баб такие. Ты им не нужен – им нужно добиться твоего внимания. А там – им все равно. - А София? - София – девочка, – на полном серьезе произнес Фил и посмотрел на меня поверх своей кружки. - Я говорю про баб. София - Человек. С большой буквы. Она всегда поймет. - Даже, если бы вчера что-то было? - Даже. Он помолчал и сделал еще один глоток. - Только, вряд ли вы с Александрой будете также общаться. Я сидел и смотрел на остатки вина в своем стакане. - Она слишком гордая. - Да, Влад. Друзья детства – коварная штука. Они имеют привычку взрослеть. И нужно вовремя это заметить, что бы все не испортить. Я помотал головой. - Нет. Нет, Фил. У меня есть София. Ты знаешь, что она для меня значит. И Александра знает. Поэтому злиться. Я поступил так, как было нужно. Именно так, а не по-другому,– я твердо посмотрел ему в глаза. - Я ничего не испортил. Фил усмехнулся. - Я надеюсь…
София еще не звонила, значит, до сих пор снимает. Но скоро должна была у меня появиться, поэтому я торопился. Поднявшись на свой этаж, я остановился. Странно… Дверь в квартиру Александры была приоткрыта. Дверь была металлическая, и очень тяжелая. Недавно у них сломался замок, и теперь снаружи она запиралась на два запора, а изнутри – только на щеколду. Никаких английских замков – захлопнуть ее было невозможно, поэтому, если она не была заперта – это сразу было видно. Я стоял, смотрел на узкую щелку и не мог понять, в чем дело. Интересно, неужели Александра так торопилась, что не заметила, что оставила дверь открытой? В том, что провинилась именно она, не было никаких сомнений – по воскресеньям ее родители с утра пораньше уезжали за город, на дачу, дышать свежим воздухом, а Александра, если не носилась по городу с очередным интервью, валялась до обеда в постели. Ее ракетами не поднимешь. Кто мог ее вытащить в воскресенье из дома? Так спешила важную встречу, что просто провертела ключом в воздухе? Вполне возможно, но вряд ли. Так что же произошло? Плавный изгиб металла притягивал взгляд. Ручка двери впивалась в сознание холодным блеском, не позволяя хоть на мгновение оторвать взгляд. Я смотрел на нее до тех пор, пока глаза не начал застилать туман. Я моргнул. Ручка осталась на месте. Но начала исчезать, оставляя лишь черный контур. Сначала ручка, затем дверь. Она становилась все прозрачней и прозрачней. Ноги приросли к полу. Я уже мог видеть обстановку прихожей Александру, сквозь тонкий каркас двери. Нет, только не это. Я с силой зажмурился, пытаясь прогнать от себя это видение. Сзади раздались тихие шаги. Я повернул голову и только после этого открыл глаза: по ступенькам поднималась София. - Что такое? Я с опаской покосился на дверь. Она была обычной. Не прозрачной. А ручка? Я опустил глаза ниже… Все в порядке. Я с облегчением перевел дыхание. - Вроде ничего. У Сашки дверь открыта. София подошла ближе и попыталась заглянуть в квартиру. - Александра, ты дома?- она выпрямилась и посмотрела на меня - Думаешь, нужно войти? Я пожал плечами. - Наверно. Не оставлять же дверь открытой. Пропустив вперед Софию, я перешагнул через порог, и закрыл за собой щеколду. - Александра! – крикнул я – подъем! Принимай гостей. Мы замерли и прислушались – тишина. - По-моему никого… Мы пошли по комнатам. Я заглянул на кухню – на столе стояло блюдечко с вишневыми блинчиками, рядом - недопитая чашка с кофе. Я потрогал стакан – еще теплый. Значит, она убежала недавно. Именно убежала – вытащить Александру из дома, не дав перекусив как следует и не допив кофе с корицей могло лишь нечто чрезвычайно важное. Я даже не представляю, что. Она никогда никуда не спешит, даже если опаздывает. У нее своя логика - если уже не успеваешь, зачем торопиться? - все равно опоздаешь. - Влад, иди сюда… Я развернулся и пошел на голос Софии. Она стояла на пороге комнаты Александры. Лицо побледнело, а глаза сделались огромными-огромными. Дрожащей рукой она указывала на что-то в глубине комнаты. - Там, там… - голос не хотел ее слушаться. - Сонь? - Там… Отодвинув стоящую как камень Софию в сторону, я заглянул в комнату. Александра была там. Она висела под потолком как тряпочная кукла, чуть склонив голову на бок. Руки и ноги поникли и болтались в воздухе, как у какого-нибудь арлекина. Лица было не видно: его скрывали спадающая вперед копна рыжих кудрей. И это было хорошо: потому, что вверх к потолку, от ее шеи уходила толстый, туго натянутый шнур, похожий на веревку для сушки белья. Он раз пять для прочности был обмотан вокруг карниза, затем тянулся к трубе батареи и снова к карнизу, обхватив его прочным двойным узлом. Александра была совсем невысокой и ее ноги болтались на уровне подоконника. На ней были детские полосатые гольфы. Один сложился гармошкой и сполз на щиколотку. Меня затрясло. Ноги приросли к полу. Кажется, я даже перестал дышать. В этот момент раздался треск: карниз переломился, и вся конструкция полетело на пол. Шнур размоталась, соскользнул с карниза, и Александра рухнула камнем. Одна нога, попав в промежуток между письменным столом и стеной, застряла. Голова Александры с грохотом клюнула об стол. За спиной взвизгнула Сонька. Тело начало заваливаться на бок пока не соскользнуло с края стола. Веревка натянулась. Александра так и осталась висеть над полом, вытянув руки и раскачиваясь из стороны в сторону. Я очухался и, развернувшись, попытался закрыть собой Софию от этого кошмарного зрелища. - Не смотри туда! – я хотел обнять ее, но она вырвалась и как рыбка выскользнула из моих объятий и подбежала к трупу. – Боже мой… Влад, ее нужно отвязать! Ей же больно! Эта наивная фраза окончательно добила меня. Ноги подкосились и я, по стеночке опустился на пол. София тем временем пыталась приподнять Александру за плечи, чтобы хоть на немного ослабить веревку - Нет, Сонь, - прошептал я. – Ей уже вряд ли будет больно. На глаза навернулись слезы.
Кое-как, вдвоем, мы перерезали веревку, вытащив ногу из-за стола, и переложили Александру на пол. С петлей вокруг шеи было сложнее: она слишком туго ее затягивала, и так впилась в кожу, что снять ее не было никакой возможности. Когда я наклонился, чтобы аккуратно ее перерезать то почувствовал едва уловимый запах кофе и корицы. Руки затряслись. Не выдержав напряжения, я выронил нож. - Влад, соберись. Я поднял голову. София сидела рядом и смотрела на меня. Она была очень спокойной. - Соберись. Нужно ее снять. Я попытался взять себя в руки. Аккуратными, плавными движениями, старясь, чтобы рука вдруг не соскользнула в сторону, кончиком ножа я начал перепиливать тугой шнур. Не дай Бог порезать кожу. Александра так боялась крови… От веревки на шее остался глубокий бардовый рубец. Как же она смогла так сильно затянуть? Я провел рукой по нему и только теперь осмелился взглянуть ей в лицо. Александра мало походила на себя живую: лицо распухло и посинело. Глаза выкатились и остекленели, неподвижно уставившись вверх. Это была не она. Я смотрел в знакомые черты лица и не узнавал ее. Не хотел узнавать. У Александры никогда не было такого лица. Ей бы это не понравилось. Она всегда была живой. Казалось, что кто-то другой лежал сейчас здесь, в Сашкиной комнате, на Сашкином ковре, в Сашкиной одежде… даже волосы были ее. Но это была не она. Александра не смогла бы так долго лежать на одном месте, не шевелясь, уставившись в одну точку. Я попытался закрыть ей веки, но они упрямо оставались в одном положении. Я почувствовал, как на меня потихоньку накатывает истерика… - Влад, - София тихонько положила на меня руку. – Влад, нужно кого-то позвать. Я тупо смотрел перед собой. - Влад? Ты слышишь меня? – она начала трясти меня. – Да очнись же ты, наконец! Я через силу повернулся к ней лицом. - Что ты сказала? - Надо кого-то позвать. Позвонить кому то. Я как балван кивнул. - Давай, давай, поднимайся, - она потянула меня вверх. – Иди. Иди отсюда. Тебе не нужно здесь быть. Сообщи родителям. Предупреди их. Пусть они знают. Не дай бог сейчас приедут и тут же ее увидят. Пусть лучше по телефону. Я кое-как встал. Ноги дрожали. - Иди. Все будет хорошо. - А как же она? - Я останусь здесь, с ней. Она же так не любит быть одна, Правда, Влад? Я напоследок положил руку на лоб Александры. Она уже начала остывать. Закрыв глаза, поднялся с пола. Сделав два шага к двери, я остановился и с силой сжал кулаки. С эмоциями удалось справиться, но на душе было мутно. Господи, Александра, что же ты сделала? Что же взбрело в твою непутевую голову, что ты решилась на такой шаг? Из-за чего? Теперь ты уже ничего не сможешь объяснить. Неужели ты не хотела, что бы все поняли, неужели ничего не оставила… Я зашарил взглядом по комнате. У окна стол с разбросанными бумагами с газетами. Рядом, оставив место для стула, еще один, с компьютером и телевизором. Она говорила, что такой умник как я никогда этого не поймет. Что помимо того, чтобы просто печатать статью и пялиться в монитор, другим глазом запросто можно и просматривать интересный фильм. Александра не любила тратить время зря. Всегда жила по максимуму. Жила… Взгляд зацепился завалявшийся на клавиатуре небольшой обрывок бумаги с обгорелыми краями. Я подошел поближе и пригляделся: на его поверхности еле-еле виднелись полу стертые тонкие карандашные линии. Как странно. Насколько я знаю, Александра даже карандаш держать не умеет… Не понимая толком, что делаю, я схватил листок и сунул его в карман брюк. На пороге я еще раз оглянулся. Александра все так же лежала посреди комнаты. Как будто спала, раскинув руки в стороны. Рядом на корточках присела София и аккуратным движением поправила ей сползший чулок. Подавив на корню подступающие рыдания, я достал телефон и стал искать нужный мне номер.
Сначала позвонил ее отцу. Родители Александры не простили, если бы я позвонил сначала в скорую и, тем более, милицию, не оповестив их. Не знаю, что бы было, если бы они приехали и увидели, как вокруг их дочери ходят равнодушные люди в форме и белых халатах, бесцветным голосом произнося фразы «время смерти примерно…», «смерть наступила в результате удушения…», «на шее виднеются следы от толстой веревки или шнура…». Без всякой жалости трогая дорогие ей вещи и пиная ногами в уличной обуви раскиданные по всей комнате подушки. Я бы сам себе этого не простил. Александр Евгеньевич воспринял эту страшную новость стойко. Не сказал ни слова. Лишь попросил не сообщать пока никому и пообещал приехать, как можно быстрее. Железный человек. Не нервы, а стальные канаты. Я положил трубку и стал ждать. Он приехал примерно через час. Один: жене не сказал ни слова. Я уже немного отошел и, взяв себя в руки, отправил Софию к себе, подальше от этого кошмара. Немного постояв, Александр присел рядом с дочерью и молча начал гладить ее по волосам. Смотреть на это было не возможно. Но я смотрел. Поцеловав ее в лоб, он дотянулся до дивана и взял с него небольшую подушку. Белую, с огромным вышитым на ней рыжим котом, ее любимую и положил ей под голову. Поцеловав еще раз, он поднялся, прошел мимо меня и направился в другую комнату. Я последовал за ним. В гостиной он достал из бара початую бутылку армянского коньяка и две рюмки. Наполнив до краев, толкнул одну в мою сторону. - Не чокаясь, - и разом опрокинул стопку. Только после этого начал звонить в скорую.
2 День шестой Самоубийц хоронят не так, как остальных. Их не отпевают. Им не отпускают грехи и не направляют их душу на небо с миром. Все не так. Я стоял и слушал спокойный голос священника и ощущал полнейшее бессилие. Меня раздражали все эти христианские премудрости. Александра не заслужила этого. Точнее, наоборот: именно она этого заслужила. Заслужила прощения. Она была самым честным человеком. Что там говориться в заповедях? Не обмани, не укради? Не убий? Разве там есть что-то, типа не убий себя? Нет. Она ничего не нарушила. Если вдруг и могла кого-то обидеть, так не от того, что у нее было злое сердце. Не потому, что была жестокой, а потому, что не умела врать. Она всегда говорит то, что думает. Разве может один поступок перечеркнуть все то, что человек делал всю жизнь? Это не честно! Если какой-нибудь убийца, или маньяк, или насильник умирают, даже им, этим не людям, этим зверям, тем, кто принес столько горя, столько страданий в этот мир, тем, кто предаст любого и пройдется по головам своих братьев, даже их после смерти, провожая в последний путь, прощают, считая, что смерть списывает все. Их прощают, а ее нет. Разве это справедливо?! Так не должно быть!! Я оглядел собравшихся. Рядом стояла София. Под плащем на ней виднелось черное платье до колен с глухим воротом. Волосы обхватывала черная шелковая лента, а в руках она держала четыре черных цветка, похожих на гвоздики – цветы мертвых. И где только нашла. Они не дружили с Александрой близко. Просто столкнулись случайно по работе, а затем я влез. Я стал связующим звеном между этими двумя, на первый взгляд совершенно не похожими друг на друга людьми. Я знал обеих и видел, что у них много общего. Хотя они и не были друзьями, просто знакомыми. А в последнее время, почти не общались. Из-за меня? Возможно. Я уже не удивляюсь ни чему. Я посмотрел в лицо Софии: Оно было олицетворением спокойствия и как будто задумчивым. Казалось, что ей все равно, будто ничего на свете ее не волнует. Я знал, что это не так. Она на грани. Слез не было, но вот губы слегка подрагивали. Она никогда не заплачет. Будет переживать до последнего и никогда не останется равнодушной. София все хранит в себе. Она не будет плакать. Какой бы хрупкой она не казалась – внутри она тверже стали. Она всегда может поддержать, в любой ситуации, не сломаться, как я позавчера. Выдержит самый сильный удар и с высоко поднятой головой поднимется и пойдет дальше. И Александра была такой. Была… Было много людей. Некоторых я знал, других первый раз видел. Родственники. Вон та рыжая маленькая девочка – Сашкина племянница. Леночка, кажется…. Держится за руку стоящей рядом такой же рыжеволосой, правда чуть более темного оттенка, женщины - двоюродная сестра Александры. Не помню ее имени… Бабушки, дедушки…. Чуть дальше, родители. Отец стоял неподвижно, глядя перед собой в одну точку. Казалось, тоже не видит ничего вокруг. Я не представлял, как он мог держаться. Даже меня прорвало у Соньки в ту ночь, когда нашли Александру. Рыдал и не мог остановиться. А он молодец. Вся расчетливость, умение хладнокровно мыслить в любой ситуации и держать все под контролем, и благородство, такое редкое для нашей жизни качество – все это у Александры именно от отца. А вот темперамент – от матери. Она стояла неподалеку, то и дело, вытирая платком покрасневшие и опухшие от непрерывного рыдания глаза. Короткие цвета темной меди волосы выбивались из покрывавшего голову черного платка. Она еле сдерживала рыдания. Марта слишком тяжело приняла смерть дочери. Рядом, поддерживая ее под руку, стояла моя мама – от греха подальше она увела Марту на расстояние от могилы. Как только улеглась вся кутерьма, я сразу же сообщил родителям о произошедшем. Мать тут же позвонила в аэропорт и забронировала билет. Должен бал прилететь позже – ему нужно было пару дней, что бы уладить все дела. Работа есть работа. День был солнечный, как и почти все дни этой осени. На кладбище было тихо, не считая тихого бормотания проповедника, который молился за Сашкину, якобы проклятую душу. Александра лежала неподвижно, как фарфоровая кукла, сложив руки на груди. Такая тихая. Такая спокойная… Она никогда не была такой… такой неживой. В ней всегда сидел маленький чертенок, который не давал никому покоя и сводил всех с ума. Наверное, даже ее саму. Это была она. А теперь его в ней нет. Выпрыгнул на свободу, оставив только одну оболочку, сделав Александру похожей на мертвую царевну. Только волосы остались ее. Они упрямо выбивались из-под белой повязки на лбу, с ликом святого. Они были такие же яркие, как и всегда. Они единственное, что осталось от прежней Александры Они как будто не хотели мириться с тем, что произошло. С этим новым, спокойным образом своей хозяйки. «Нет!» - кричали они. – «Нет, ты не такая! Ты не наша Саша. Она была живой и веселой. Она никогда не грустила. Она не была мертвой…» Видимо их уже никто не мог услышать…. Их голос сливался и терялся в золотом море таких же ярких, как ее прическа осенних деревьев. Свет солнца ударил мне в глаза. Я протер их и снова осмотрелся вокруг У стоявшей невдалеке от нашей скорбной процессии, сквозь пожелтевшую листву проглядывал пучок зеленых листочков. Как у Александры. Когда она радовалась или наоборот, злилась, тогда ее глаза точно также сверкали из-под золотистой шапки растрепанных кудрей. Это твоя осень, Александра… Я посмотрел дальше. Много, очень много людей. Лилу была очень общительной. Редактор газеты, сотрудники, с которыми она работала. У всех на лицах было искреннее сожаление. Александра никого не оставляла равнодушной. Таких ярких, как она либо ненавидят всем сердцем, либо любят по-настоящему. Солнечный лучик снова попал мне прямо в глаз. Я зажмурился на секунду и повернул голову в другую сторону. А вот и мои знакомые, которых Александра тоже уже успела покорить. Мой бывший одногрупник, теперь уже аспирант, сейчас с ним вместе работаем. Влюбился в нее, как школьник. Ни на секунду не давал ей покоя и буквально носил на руках и сдувал с нее пылинки. Александре он быстро надоел. Она не любила таких отношений. Ей нравилось всего добиваться самой. Вид у Антона был подавленный. Видимо, он до конца не оставлял надежды быть с ней вместе. Полно людей с моего университета. Ее там многие знали. Я медленно переводил взгляд с одного человека на другого: Фил, Димка, Оксана – ее лучшая подруга и бывшая одноклассница. Рэм, Светлана, Андрей… Стоп… Я перевел взгляд обратно. Рэм?! Он что тут делает!!? Рэм стоял чуть в стороне ото всех, засунув руки в карманы и все так же глядя на происходящее равнодушным взглядом. В отличие от всех предыдущих наших встреч, в этот раз в глазах не было насмешки. Сплошное безразличие. Темные волосы падали ему прямо на глаза и он то и дело взмахивал головой, что бы откинуть их обратно. Знакомый жест: сам вынужден так делать. Помимо того, что волосы скрывают мою изуродованную часть лица, они еще и невыносимо лезут в глаза. Рэм снова откинул голову. Зеркальный кулон качнулся, и луч света стрельнул мне в мозг. Голова словно разорвалась. Свет был настолько ярким, что вышиб у меня слезу. Пришлось снова невольно зажмуриться. Да он издевается, что ли?! Боль прошла и я рискнул приоткрыть глаза. Вокруг плавали желтые пятна. Когда вернулась способность различать предметы, я посмотрел на Рэма. Он стоял и, криво улыбаясь одними глазами, смотрел прямо на меня. Он точно издевается. Я сжал кулаки. Как бы хотелось двинуть ему. Вынести все, что твориться у меня в нутрии на него. Прямо на его мерзкую ухмылку. Думаю, стало бы на-амного легче. Но нельзя. Не сейчас. Гроб закрыли. На крышку посыпались первые горсти земли – Александру уже опускали вниз. Вот и все… - Неееет!! – раздался истеричный крик. – Нет! Сашенька девочка моя, нет!!! Мать Александры сорвалась с места и кинулась к разрытой могиле. - Стой, Марта! – моя мама попыталась схватить ее за рукав пальто. – Стой, куда ты! Та даже не обратила на нее внимания. Воя в голос, Марта вырвалась из объятий моей матери. Одежда затрещала. Мама пошатнулась и, размахивая руками, полетела вперед, но каким-то чудом устояла на ногах: ее подхватила под руку молодая женщина - сестра Александры. Марта, спотыкаясь о булыжники и мягкие комья земли, бежала к своей дочери. Наперерез ей уже кинулись другие присутствующие, но марта, словно футбольный нападающий, ловко увертывалась от них, все ближе продвигаясь к своей цели. - Стой, Марта! Александр Евгеньевич как из-под земли вырос на ее пути и уже собирался поймать, но Марта, перескочив оградку, неожиданно присела прямо перед его носом и ловко проползла между ног. Александр вместе с воздухом успел поймать только ее платок, слетевший с головы. А Марта уже подползала к яме… Я стоял ближе всех к входу на участок. Как только Марта начала свой спринтерский забег, Сонька ойкнула и дернула меня за руку. Видимо это и заставило действовать меня стремительно. Не раздумывая, я перемахнул через оградку, оттолкнул некстати подвернувшегося под руку батюшку, и кинулся наперерез Марте как раз в тот момент, когда она уже подползала к краю вырытой ямы. Земля сыпалась из-под коленок прямо в яму и Марта сейчас должна была последовать за ней. В тот момент, когда она была готова соскользнуть вниз, я уже был рядом, схватил ее за шиворот и оттолкнул в сторону. Видимо, я вложил в эту попытку все свои силы и немного не подрасчитал: Марта отлетела прямо в руки стоящего за ней Александра Евгеньевича, а вот я не успел затормозить до конца и теперь по инерции начал заваливаться вперед. Потемнело. С деревьев начали осыпаться листья и сгорать прямо в воздухе. Все вокруг стало черно белым и вмиг покрылось пеплом. Стволы голых деревьев превратились в гигантских проволочных монстров. Кресты на могилах наливались угольно-черной краской и начали надвигаться прямо на меня. Пейзаж терял объем. Горизонт догонял стоящие вокруг меня оградки памятники и деревья, превращая все в одну плоскость, в полу стертый напечатанный рисунок. Куча земли от разрытой могилы превратилась в кучу смятых старых газет, на мгновенье вспыхнула и начала тлеть. Мир сжимался. Люди один за другим начали исчезать. На их место плавно опускались небольшие обрывки бумаги. Один, перевернувшись в воздухе, пролетел мимо меня вниз и спланировал прямо на крышку гроба. С него на меня испуганными глазами взирала Марта. Плоскость поднималась на меня снизу, превращая последнее убежище Александры в тонкий чертежный набросок. Что-то треснуло – линии исчезли. Лишь крест на крышке вдруг стал еще ярче на абсолютно белом фоне, в раз вырос, заслонив собой весь свет, и начал приближаться ко мне. В этот момент, я окончательно потерял равновесия. Взмахнул руками и полетел в поджидающую меня внизу черную бездну…
Я почувствовал, как что-то с силой дернуло меня за локоть. - Ты чего задумал?! Я очухался и завертел головой: я висел над могилой, а в мою руку вцепился… - Решил проявить благородство и прыгнуть вслед за подружкой? Поверь, может это и смешно, но слегка не уместно. С этими словами Рэм потянул меня за руку и оттащил от края могилы. Затем отпустил и отошел чуть назад. Не зная, что сказать, я обалдело хлопал глазами. Прямо рок какой-то: Сначала Софию вытолкнул, теперь меня. Ну и ну. Я посмотрел Рэму в лицо: оно все так же ничего не выражало, лишь в уголках глаз застыла еле заметная насмешка. - Ну и ну, - уже вслух повторил я и даже попытался вполне миролюбиво улыбнуться. – Спасибо, Рэм, - и протянул ему руку. Этот гад даже и не думал ее пожимать. Из уголков глаз, усмешка сползла вниз, скривив губы в издевательской ухмылке. Он покачал головой и, развернувшись, не спеша пошел прочь. Все мое дружелюбие как ветром сдуло. Я понимал, что поступаю не очень корректно, но остановиться уже не мог. Размахнувшись, я хотел развернуть его, что бы другой рукой навсегда стереть с его лица эту надменную улыбку. Но тут меня отвлекли. Я повернул голову: ко мне бежала София. Вид у нее был довольно испуганный. Гвоздики упали на землю, и она наступила на одну. Цветочная шляпка впечаталась в землю, а стебелек переломился. Я с сожалением оглянулся – Рэм уже почти терялся за деревьями. Я буквально через спину видел его гадкую ухмылку. Ничего, как-нибудь в следующий раз. Обязательно заеду ему. София подбежала ко мне – глаза были раскрыты от ужаса. - Влад! - Все хорошо Сонь, - Я положил ей руку на плечо, что бы увести подальше, за ограду. – Все хорошо, Рэм вовремя меня схвати, а то… Она вдруг резко остановилась и, скинув мою руку с плеча, развернулась прямо ко мне лицом. Она была достаточно высокой, но все-таки не доставала мне даже до переносицы. Чтобы посмотреть мне прямо в глаза ей пришлось поднять голову. Я чуть не свалился. Что-то с ней было явно не так. Взгляд просто затягивал. Она никогда так не смотрит. - Сонь…? - Зачем ты это сделал, - тихо прошептала она. – Зачем побежал? Что с тобой?! - Как что?! – я даже опешил. – Ты что, предпочла, чтобы Марта прыгнула в могилу, вслед за Сашкой?! Челюсть у Софии медленно поехала вниз. Зрачки расширились до такой степени, что заняли почти всю радужную оболочку. - Ты чего? – я почувствовал, как голос у меня дрожит. - Влад, - сзади подошел отец Александры, взял меня за плечи и повел в сторону. - Уходи, на тебя все смотрят. Иди, тебе нужно успокоиться. «Иди. Мне нужно успокоиться» Так мне сказала Александра? Я вырвался из-под его руки и отскочил в сторону. - Да вы что, все с ума посходили!? – голос сорвался. – Неужели нужно было, что бы она свалилась туда, и ее закопали вместе с дочерью!? Так?!! - Заткнись, ты, болван! – прошипел на ухо Александр и схватил мою руку повыше локтя так, что затрещали кости. – Или сейчас же не закроешь рот, или я засуну твой язык тебе в задницу! Я послушался. Вокруг тут же стало тихо, как в склепе. Даже ветра не было. Я повернул голову и напоролся на взгляд Марты. Кто-то здесь явно сходил с ума… Марта стояла в толпе, держась за руку моей матери и явно никуда не хотела убегать. Даже платок был аккуратно повязан на голове. Лицо у нее было мокрое от непрерывного потока слез. Подбородок дрожал. Не выдержав моего пристального взгляда, она согнулась пополам и заревела в голос. Рыдания разорвали ватную тишину. Я вздрогнул. Все остальные видимо тоже вышли из оцепенения и стали двигаться. Кто-то кинулся ее успокаивать. Мать осуждающе посмотрела на меня и присела рядом. Марта уткнулась ей в плечо, все также не переставая плакать. Александр сильнее сжал мою руку. - Успокоился? Я стоял, как истукан, не в силах вымолвить ни слова. - Ты успокоился?? - Да, - тихо сказал я. – Отпусти меня. Все в порядке. Он чуть помедлил, затем разжал ладонь. Я развернулся и не слова не говоря, пошел прочь. Люди расступились в сторону. - Влад, стой, подожди! Следом за мной кинулась София и уцепилась за манжет рукава. Я остановился и с такой силой выдернул руку, что она даже пошатнулась. - Не трогай меня! – нечеловеческим голосом крикнул я. Нервы сдали. Я, не оглядываясь, почти бегом пошел вглубь кладбища.
София без сил опустилась на колени и уткнулась лицом в ладони. Сзади подошел Фил. - Н
|
