МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ 4 страница

неправильный: ты ска зал, что это персонаж из чужой сказки, а

лягушонок-то оказался провидцем!

- Сволочью он оказался, а не провид цем: эта дрянь приманивала

добычу для змея. Я потом тебе кое-что расскажу про эту парочку, если

только это два персонажа, а не один. Но я страшно рад, что ты появил

ся... то есть появилась на экране моего пер-соника. Я собирался

сегодня возобновить свой договор и выйти в Реальность, чтобы

поговорить с тобой. - Нет, Ланс! - скорбно покачал рыжей 76

головой король Артур. - Теперь у нас ниче-го не получится, даже

если ты и вернешься в Реальность. Пропал Камелот! И мне так жаль нашей

трехлетней дружбы...

- Камелот Камелотом, а дружба друж бой. Не я ли предлагал тебе

перенести нашу дружбу из Реальности в настоящую жизнь? Что для тебя

важнее - общение со мной или игра в рыцарей?

- Ну... Как бы это сказать... В общем, конечно, можно считать, что

все-таки, на верное, ты. - Ну а я - вот он, весь тут.

Ланселот отъехал от экрана, чтобы де-вушка могла увидеть его

целиком - в инва-лидной коляске, с не ходячими ногами, на-крытыми

пледом. Она так долго и присталь-но разглядывала его, что Ланселот

даже не-много смутился, а потом сказала:

- В Камелоте ты был старше, но в жизни ты кажешься умнее. - А там

я что, дураком был?

- Ну не совсем дураком, скорее не по годам восторженным - стишки,

цветочки, белочки, девочки...

- Ах ты, паршивая девчонка!.. - начал было Ланселот, но от

возмущения поперх нулся и снова закашлялся.

Терпеливо переждав его кашель, девуш-ка невинно спросила: 77

- Вы что-то хотели добавить, сэр Лансе лот Озерный?

- Я?.. Ах, да, конечно! Я хотел сказать, что ты симпатичная

девушка, однако и ко роль Артур был очень даже недурен собой! У него

была такая ухоженная бородка, я всегда тебе немного завидовал. -

Издеваешься? - Нет, шучу.

- Но теперь-то ты понимаешь, Лансе лот, почему я не хотела

выходить на личную связь?

- Вижу и понимаю. Но ведь и ты ви дишь, что я так же гожусь в

рыцари, как ты в короли.

- Брось, Ланс, или как там тебя, Ларе, кажется? - Ларе Кристенсен.

- Какие похожие имена - Ларе и Ланс, всего лишь одна буква не

совпадает.

- Тем не менее, это только случайное совпадение. Можешь продолжать

меня звать Лансом. А как тебя зовут и где ты обитаешь?

- Зовут Дженнифер Макферсон, можно просто Дженни, а живу я в

Шотландии.

- Разве еще существует Шотландия, Дженни? Я считал, что есть

только бывшая Англия.

- Для нас, шотландцев, Шотландия была и есть. Мы, видишь ли,

патриоты. Это от 78

прежней Англии не осталось ни клочка суши, она вся обитает на

своих "Титани-ках". Зато в Шотландии не только горные вершины, но даже

некоторые острова уце-лели. Моя семья веками живет на таком острове,

он называется остров Иона. Наши христиане говорят, что остров хранит

свя-той пророк Иона. - Где это? - На юге Гебридских островов.

- И у вас там до сих пор водятся хрис тиане?

- Встречаются. У меня няня была хрис тианка. А ты где живешь,

Ланс?

- На острове в Тронхейме-фьорде, это бывшая Норвегия.

- Теперь почти все живут на островах. Можно сказать, что вся наша

Планета -один большой архипелаг.

- Интересное замечание, Дженни. Толь ко не забывай, что Планетой

мы зовем наше сообщество, объединенное Мессией. На самом деле наша

планета - это планета Земля.

- А мировое сообщество объединяет далеко не весь мир, - задумчиво

сказала Дженни.

- Да, это всего лишь громкие названия. Наверное, после Катастрофы

люди таким образом самоутверждались и утешались. 79

- Наверняка так оно и было. А почему ты тоже живешь на острове,

разве Сканди навия не уцелела?

- Уцелела. Но мой остров тоже всегда был островком в

Тронхейме-фьорде. На нем когда-то жил знаменитый норвежский писа тель,

потом много лет обитала только наша семья, а теперь живу я один. - Как

- один? Как же ты... - Справляюсь потихоньку. - Но ведь ты... - Дженни

снова замялась.

- Инвалид? Давай отныне, твое величе ство, называть все вещи

своими именами. Идет? - Идет, сэр Ланселот!

- А справляюсь я по принципу: изо всех сил старайся сделать то,

что должен делать, и хоть что-нибудь обязательно сделаешь.

- Мне нравятся твои принципы, Ланс! И знаешь, это так здорово -

иметь друга, которому можно сказать все. Мне все вре мя было неловко,

что я вас всех немного обманываю... - Ничего себе немного!

- Ты не смейся, а лучше расскажи мне еще что-нибудь про себя, про

свой остров. Норвегия теперь очень плотно заселена, вер но? Как же это

никто не пытался потеснить тебя после Катастрофы? Ведь столько людей

хлынуло тогда из Европы в Скандинавию. 80

- Мой остров - это просто большой гранитный камень в воде. - Один

камень и никакой земли?

- Земли на нем с носовой платок, на кото ром едва помещаются дом,

небольшой сад и огород. А главное - никаких коммуникаций, кроме

электролинии, вот никто и не соблаз нился. Проводить сюда трубы для

подачи еды, одежды и лекарств было бы очень дорого.

- Холодное голубое море, серый камен ный остров с маленькой

хижиной, возле берега лодка. И все время кричат чайки...

- Э, нет! У меня не лодка, а катамаран, который ходит на

батарейках Тэсла. С од ной лодкой на острове не проживешь. Да и хижина

у меня вполне приличная: это двух этажный дом, принадлежавший Известно

му Писателю. Он был гордостью норвежс кой литературы, пока норвежцы

еще чита ли книги. Мой отец и я были смотрителями этого дома-музея.

Теперь музей ликвидиро вали, и я официально стал безработным. Но я с

детства умею ловить рыбу и креветок, так что меня кормит море.

- Здорово! А какие книги писал этот ваш писатель?

- Самая известная из них называется "Маленький Лорд". 81

- Это книга про маленького лорда Фаунтлероя? Я ее читала, она у

меня есть.

- Дженнифер Макферсон! Ты читаешь настоящие книги?

- Читаю. Тайком, конечно. В моей семье такие вещи не одобряются. -

Откуда же у тебя книги?

- Случайно нашла. У нас есть чердак, куда почти никто не

заглядывает, и я люби ла в детстве там пошарить. Вот и дошарилась

как-то до сундучка с книгами. Я их по одной таскала к себе в комнату и

читала. - Аи да король!

- Правда, это все были детские книжки. Но знаешь, Ланс, что

оказалось, когда я стала их сравнивать с книгами из Всемир ной

библиотеки?

- Знаю. Старинные книги для детей ока зались серьезнее, чем

современные книги для взрослых.

- Точно! У меня есть детская энциклопе дия, это моя любимая книга,

есть старин ный учебник географии, сказки Джорджа Макдональда и

сборник народных сказок со всей Британии.

- А взрослых книг на твоем чердаке не нашлось?

- Кое-что есть. Я нашла несколько Биб лий и целый ящик с мамиными

медицински ми книгами: она когда-то хотела стать вра чом, но потом

вышла замуж. Но они все скучные, и я не стала их читать. А детские 82

книжки я и сейчас перечитываю. Только вот книжка про маленького

лорда у меня без обложки, и я до сих пор не знала ее автора.

- Это не та книга, Дженни. Роман, кото рый написал наш Известный

Писатель, это жестокая книга для взрослых, а Маленький Лорд - прозвище

героя. Но ты меня удиви ла! Сейчас редко встретишь человека, кото рый

читает настоящие книги. Когда мы со здавали нашу Реальность, твое

величество не ведало даже, что короля Артура звали Бешеным медведем.

- Откуда же мне было ведать, мне тогда и четырнадцати лет не было!

Я про короля Артура впервые прочла во Всемирной биб лиотеке. Книга

называлась "Смерть Арту ра", и в ней было пять страниц. Все осталь ное

о нем я узнала уже потом, в Камелоте.

Так они беседовали, пока Ланселот не сказал, что ему пора

отправляться на лов.

- Боюсь, пока мы с тобой тут беседова ли, мои креветки угостились

бесплатно и разбрелись по своим делам, а я не могу себе позволить

такой благотворительности. Так что извини, Дженни, но сейчас я должен

выйти в фьорд, поднять ловушки и разло жить новые приманки. Давай-ка

твой код, королек! На этот раз Дженни не спорила. 83

Глава 6

Путина лосося закончилась, остались только креветки. Но во время

путины охо-титься на лосося из Европейского моря при-шли стаи

хищников-мутантов; лосось ушел, и большинство мутантов мигрировало за

ним, но отдельные твари остались в Нор-вежском море и засели в

фьордах. Ланселот не выходил теперь в море без отцовского ружья.

Мутанты изрядно ему досаждали: они распугивали рыбу, подбирали всю

живность в фьорде и даже крали приманки из лову-шек, и он отстреливал

тех, что попадались ему на глаза. Креветок становилось все мень-ше, и

Ланселоту приходилось копить улов, чтобы продать на рыбном рынке пару

ящи-ков замороженных креветок.

Возвращаясь с моря, он складывал улов в морозильную камеру,

завтракал и вызывал Дженни - она вставала намного позже. Он желал ей

доброго утра, рассказывал о лове, а потом они просто беседовали.

Дженни рассказала Ланселоту о своей семье. Как он понял, в семье

Макферсонов перепутались родовые традиции и планет-ные обычаи. Имея

право носить любую одежду, дома все носили планетную форму; по

праздникам и в дни семейных встреч готовили натуральную пищу и ели ее

в об84

щей столовой, но в обычные дни питались по своим комнатам едой из

общепланетной сети; жили в одном доме, но общались меж-ду собой мало,

проводя время по своим ком-натам у персоников. Все мужчины в роду

Макферсонов по семейной традиции были военными, отец и четыре старших

брата Дженни служили где-то на границе с Росси-ей. Сами они редко

бывали дома, а их жены, невыносимо скучные и унылые, сутками тор-чали

в любовных сериалах Банк-Реаля. Зап-равляла домом мать. Она следила за

тем, чтобы в доме был порядок и соблюдались приличия, но большую часть

жизни тоже проводила у персоника. Обязанности слуг выполняли списанные

из клон-армии пока-леченные клоны, которых братья натащи-ли полный

дом, скупив по дешевке. Дженни целыми днями было не с кем

перемолвить-ся словом, но зато она была свободна и могла заниматься

чем угодно - в пределах поместья. Впереди ее ждало традиционное

замужество: девушки Макферсонов обычно выходили замуж за военных.

Ланселот рассказывал Дженни, как идет подготовка к дальнему

плаванью. Он уже пристроил к рулевой рубке камбуз и даже поставил там

совсем маленькую чугунную плиту из матушкиной летней кухни. Джен-ни

очень жалела, что он не может показать 85

ей катамаран: из окон дома заливчик не был виден. Она была

любопытна, как белка, и заставляла его поворачивать экран, чтобы

разглядеть все уголки его комнаты.

- Зачем тебе вторая коляска, Ланс? -спрашивала она.

- Это старая коляска, я на ней езжу в душ. - А почему у тебя в

углу висит распятие?

- Я обещал матушке никогда не снимать его. Она была христианка.

- А что это за книга лежит на столике под распятием? - Матушкина

Библия. - Ты ее читал? -Нет.

- И я не смогла. У Библий какие-то стран ные переплеты: как только

я брала Библию в руки, у меня начинал зудеть персональ ный код.

- Переплеты тут ни при чем. Матушка, у которой не было кода,

предупреждала меня, что если я поставлю печать Мессии, то не смогу

потом взять в руки Библию. Так уж устроен наш персональный код. - А

для чего он так устроен?

- Понятия не имею. Возможно, для того, чтобы люди не забивали себе

головы хрис тианскими сказками. Я свою Библию не чи таю, я только пыль

с нее смахиваю. 86

книги - Покажи мне другие книги.

- Пожалуйста! - И он снимал с полок иги одну за другой, показывал

ей и рас сказывал, о чем они, иногда читал вслух страничку-другую или

просто пересказывал содержание.

Несмотря на строжайшую экономию, к середине весны Ланселоту не

удалось отло-жить даже пятидесяти планет. Он уже со-мневался, удастся

ли ему собрать к началу лета всю сумму на ММ, а ведь нужны были еще и

деньги на дорогу.

Торопился он по двум причинам, и пер-вая была чисто навигационная:

он должен был достичь Гибралтара до осенних атлан-тических штормов.

Вторая причина каса-лась политики. Обстановка в мире станови-лась все

тревожнее, каждую неделю переда-вались сообщения о новых провокациях

рус-ских на границах с землями Планеты. Месс все чаще говорил

планетянам о необходи-мости спасения народов России и установ-ления

единого мирового порядка на всем земном шаре. Беседуя с рыбаками и

торгов-цами на рынке, Ланселот видел, что люди всерьез опасаются

войны.

В одном из своих выступлений Мессия вдруг объявил, что люди

Планеты должны экономить не только еду, но и одежду. Зеле87

ная пластиковая форма была упразднена, теперь всем планетянам

разрешалось но-сить любую одежду, и это было бы совсем неплохо, если

бы одновременно власти по-заботились обеспечить людей этой самой

одеждой. Жители Тронхейма прямо на гла-зах становились похожими на

асов. За годы ношения униформы люди, жившие в тес-ных жилищах,

избавились от запасов одеж-ды, и теперь им приходилось носить то, что

удалось найти в домах или купить с рук. Затем неожиданно была отменена

бесплат-ная медицинская помощь, за исключением эвтаназии. Однако

каждый восьмерик по-прежнему шли прямые передачи со стадио-на в

Иерусалиме, где происходили исцеле-ния. Инвалиды и тяжело больные

продол-жали стекаться в Иерусалим.

Ланселот и Дженни оба смотрели ново-сти Планеты, но обсуждали их

редко. Они чаще сравнивали красоту утренней или ве-черней зари над

Гебридами и над Тронхеймс-фьордом, поворачивая экраны персоников к

окнам. Оба были увлечены своей обнов-ленной дружбой. Дженни знала, что

Лансе-лот вот-вот тронется в путь, и спешила с ним наговориться. Она

перевела на его счет тридцать планет - все, что у нее было. Лан-селот

спокойно принял эти деньги, уверен-ный, что сумеет вернуть долг, как

только

встанет на ноги. У него был план после исцеления вернуться на

остров, взять в арен-ду небольшую рыбацкую шхуну, собрать ко-манду

хороших крепких ребят и заняться рыбной ловлей всерьез.

В конце весны случилась беда. Подни-мая со дна зацепившуюся за

камни ловушку для креветок, Ланселот слишком сильно пе-регнулся через

борт, забыв перед этим по-ставить коляску на тормоз - коляска

отъеха-ла назад, и Ланселот свалился в воду. Он умел плавать, работая

только руками, без помощи ног: Кристенсены жили в окруже-нии воды, и

предусмотрительный отец с детства обучил его плаванью. Он не утонул и

сумел, ухватившись за якорную цепь, под-тянуться на руках и

перевалиться через борт. Но сухой одежды, чтобы переодеться, на

катамаране не было, и дело кончилось тем, что застарелая простуда

перешла в бронхит. Ланселот изо всех сил сопротивлялся болез-ни,

пытаясь лечиться домашними средства-ми. Он съел банку малинового

варенья, из-вел все свои запасы лука и чеснока, потреб-ляя их вместе с

шелухой, но и фитонциды мало помогли. А хуже всего было то, что как

раз в это время наступило обычное весен-нее похолодание, в доме стало

сыро и хо-лодно, а он не включал отопление на пол89

ную мощь, сберегая батарейки Тэсла на дол-гое плаванье в

Иерусалим.

- Тебе, наверное, уже надоело слушать, как я кашляю на тебя прямо

с экрана? - спро сил он Дженни во время очередной встречи.

- Мне за тебя беспокоиться надоело. Что там за врачи у вас, что не

могут тебя вылечить?

- Они могут, только мне их метод не подходит: это все равно, что

прибегать к гильотине для лечения головной боли. - Что за мрачные

шутки, Ланс?

- Мое дорогое величество, это не шутка. Врачи мне ничего не

предложат, кроме эв таназии, - я ведь безработный инвалид. - Скажи, а

градусник у тебя есть? - Есть.

- Достань его и поставь при мне: я хочу знать, какая у тебя

температура.

После того, как Дженни выяснила, что температура у Ланселота уже

около сорока, она на некоторое время исчезла, а потом появилась с

толстой потрепанной книгой в руках. Она принялась допрашивать его,

гля-дя в книгу.

- Тебе легче дышать, когда ты сидишь, а не лежишь? - Похоже, что

так. - Ночью ты потеешь? - Иногда просыпаюсь мокрый как мышь. 90

- При кашле у тебя болят бока? - Все болит.

- Я тебя про бока спрашиваю, сэр Лансе лот! - Ну болят, болят у

меня бока при кашле...

- Если верить моему справочнику, Ланс, у тебя самое настоящее

воспаление легких. Пневмония.

- Подумать только! Слушай, Дженни, а что это за справочник, по

которому ты мне ставишь такие серьезные диагнозы?

- Это "Руководство по домашнему уходу за больными". - Где ты

раскопала этот раритет?

- Все на том же чердаке, в мамином сундуке с медицинскими

книжками.

Дженни велела Ланселоту добраться до аптечки и перечислить

имеющиеся в ней лекарства. Но по ее лицу он видел, что она встревожена

и чувствует себя беспомощной, несмотря на свой премудрый справочник.

- Ты понимаешь, Ланс, это очень древ няя книга, еще прошлого века,

тут все назва ния какие-то незнакомые...

- Я понимаю, и не очень на нее рассчи тываю. Жуткие болезни,

должно быть, были в прошлом веке?

- И болезни другие, и лечили по-друго му, а уж как ухаживали за

больными - это просто кошмар! Я бы с собой покончила без 91

всякой эвтаназии, если бы кто-нибудь из моих родственников

попробовал так со мной обращаться! - Как же они ухаживали за больными?

- Они их все время трогали! Они их во рочали, перестилали им

постель, делали компрессы, уколы, перевязки - и все это голыми руками!

- Ужас какой! - засмеялся Ланселот. - Но это и сейчас делают в

больницах, Дженни.

- Такие процедуры делаются под нарко зом, чтобы не травмировать

психику боль ных, и с соблюдением строгих гигиеничес ких правил.

Маленькой я однажды лежала в больнице, когда упала с дерева и сломала

ногу. Конечно, за мной ухаживали медицин ские сестры, но они все были

в специаль ных защитных костюмах, в перчатках и в кислородных масках:

голыми руками никто ко мне не прикасался и никто на меня не дышал. И

мне, конечно, давали наркоз пе ред осмотром врачей. А здесь ничего не

сказано ни про наркоз, ни про маски, ни про защитные костюмы. А какие

картинки! Это просто кошмарники из Реальности, а не руководство по

уходу! из и - Покажи-ка. Дженни полистала книгу, нашла одну самых

страшных, по ее мнению, картинок показала ее Ланселоту. 92

- М-да-а... - сказал он и покачал головой. На картинке был

изображен лежащий ничком больной, а над ним склоненная жен-щина,

раскладывающая у него на спине ка-кие-то прямоугольники.

- Ты хоть знаешь, Дженни, что она дела ет с этим беднягой? -

Хочешь, я прочту вслух?

- Я тебе и так скажу: она ставит ему гор чичники. Ты знаешь, что

это такое? -Нет. - А что такое горчица?

- Представь себе, знаю! Это растение, из которого делается

горчичный соус.

- Правильно. В старые времена было не три соуса, как сейчас -

горчичный, соевый и томатный, а сотни разных соусов и при прав. И была

просто горчица, такая очень острая паста, я ее помню. Матушка расска

зывала, что в дни ее молодости горчица была нескольких сортов. Для

лечения про студы из нее делали горчичники: намазыва ли горчицу на

листы бумаги и лепили их прямо на голое тело. Матушка не раз стави ла

мне горчичники на спину. -Жуть какая!

- Ничего особенно жуткого. Немного по щиплет, а потом становится

просто жарко.

- Но твоя матушка, конечно, надевала при этом перчатки и маску? 93

- Никогда не надевала.

- Что ж, она прямо так и дышала на тебя?

- Прямо так и дышала. А когда заканчи вала процедуру, обязательно

целовала меня, если я вел себя хорошо и не капризничал.

Дженни смотрела на него расширенны-ми глазами.

- Ланс, ты меня разыгрываешь? - спро сила она жалобно. - Ни

чуточки.

- Скажи мне честно, Ланс, твой отец тоже притрагивался к тебе

голыми руками?

- Конечно! Я не сразу научился одевать ся самостоятельно, мне

помогали родите ли. И не надевать же было моему отцу пер чатки всякий

раз, когда он хотел погладить меня по голове или похлопать по плечу.

- Ох, бедный ты мой Ланселот! Мало того, что ты родился инвалидом,

так ты еще и постоянно подвергался личным прикос новениям!

- Что правда, то правда - подвергался. В нашей семье закон о

личной неприкосно венности и правило о двух вытянутых руках нарушались

постоянно.

- "Ни один планетянин не имеет право приблизиться к другому

планетянину на рас стояние, превышающее расстояние между их вытянутыми

руками". 94

- К этому правилу есть примечание, в котором перечислены

исключения. Ты раз ве не знаешь об этом, Дженни?

- Конечно, знаю! Исключения допуска ются в отношении полицейских,

тюремных и медицинских работников, супругов, а так же родителей и их

детей до двухлетнего возраста.

- Так тебя, Дженни, после двух лет ник то не целовал и не обнимал?

Дженни отвернулась и покраснела. - Ну так как же?

- Наша няня... Она была христианка и поэтому, наверное, постоянно

нарушала "правило двух вытянутых рук". Но мы были маленькие и не

понимали, что это плохо. Она нас не только целовала, гладила по во

лосам, она еще и... Нет, не могу! - Что еще? - Мне ужасно стыдно,

Ланс! - Ну открой уж и этот секрет, Дженни!

- Когда я не слушалась, она меня... она делала вот так! - и Дженни

показала, как няня шлепала ее пониже спины.

- Подумать только, какое чудовищное нарушение личной

неприкосновенности! -сказал Ланселот, смеясь. - С тобой, Джен ни, не

соскучишься!

- Смеешься... А когда наши родители узнали об этом, они

возмутились и немед95

ленно няню прогнали. Я скучала по ней и целый год шаталась по дому

без надзора. Вот тогда я и нашла на чердаке книги. А потом меня отдали

в закрытую школу-панси-он, и с тех пор ко мне, слава Мессу, никто

никогда не прикасался.

- Все понятно. Меня, к счастью, ни в какую закрытую школу не

отдавали.

- А почему? Разве не было тогда школ для детей-инвалидов?

- Они и сейчас есть. Средняя продолжи тельность жизни детей в

таких школах один-два года: ровно столько, пока длятся экспе рименты

над ними. Такие дети никому не нужны, кроме родителей, если те их

любят, конечно.

- Ну хорошо, твои родители тебя люби ли. Но разве это давало им

право издеваться над тобой?

- Дженни, они надо мной никогда не издевались, они меня очень

любили!

- А поцелуи? А личные прикосновения? Не станешь же ты утверждать,

что тебе это нравилось?

Ланселот начал было смеяться, но сразу же закашлялся.

- Ой, прости! Я совсем не хотела тебя расстраивать, Ланс!

- Ты меня не расстроила, а рассмешила. Дженни, а ты сама любишь

детей? 96

- Не знаю, Ланс. Я их никогда близко не видела, только в новостях

по персонику.

- Тогда тебе трудно понять... Постой! Ты как-то рассказывала, что

у тебя есть ослик Патти и ты сама выкормила его из соски, так? - Так.

- А тебе очень противно было к нему прикасаться?

- Ну что ты, Ланс! Ослик - это же не человек! И потом, он всегда

был такой ла пушка...

- Ты и сейчас его гладишь, треплешь за уши - где же твоя

брезгливость?

- Ты говоришь глупости, сэр Ланселот. Трогать ослика, птицу,

бабочку можно, хотя на них, конечно, полно микробов, и после этого

надо мыть руки антисептическим мы лом. К Патти, впрочем, это не

относится: я его раз в неделю мою специальным шампу нем для лошадей,

так что он всегда чистый. А людей трогать нельзя потому, что этим ты

нарушаешь зону их личной неприкосновен ности, "зону комфорта".

Нормальный чело век не хочет, чтобы к нему прикасались другие, и это

не столько из-за опасности инфекции, сколько из самоуважения. По нял

теперь?

- Нет, не понял. У меня другие понятия о проявлении уважения к

личности, - рас серженный Ланселот снова закашлялся. 97

- Не притворяйся, пожалуйста. Смысл "правила двух вытянутых рук"

понятен каж дому, у кого есть мозги и руки. И давай лучше вернемся к

моей книге. Она хоть и страшная, но полезная. Тут сказано, что при

сильном кашле надо приподнять больного и дать ему выпить горячее

питье. У тебя есть горячее питье?

Ланселот показал на термос, стоящий на столике у изголовья.

- Приподнимись и выпей немного горя чего чаю! Ланселот послушался,

и кашель затих.

- Вот видишь! - сказала Дженни. - И совсем необязательно трогать

человека го лыми ручищами, чтобы ему помочь.

К вечеру Ланселоту стало еще хуже, и Дженни заявила, что хочет

остаться на свя-зи с ним всю ночь:

- Ты постарайся уснуть, а я буду следить за твоим сном.

- Королек, не фантазируй! Ты представ ляешь, во сколько планет

тебе обойдется такое ночное бдение? - Ночью установлен льготный тариф.

- Да, но я-то спать не смогу, если буду знать, что прекрасная юная

дева всю ночь глазеет на меня с экрана! - Я тебе не дева какая-то, а

друг. 98

- И все-таки я не разрешаю тебе ухажи-вать за мной по персонику.

Завтра мне ста-нет лучше, вот увидишь! А сейчас я хочу уснуть: я

вспотел, споря с тобой, и устал. И Ланселот прервал связь.

А наутро ему стало так плохо, что он уже не смог пересесть в

коляску и подъехать к персонику, чтобы вызвать Дженни.

Потянулись дни тяжелой болезни. Лан-селот уже не понимал, когда

ночь сменяет день, все превратилось в один тягостный бред, сменявшийся

полным забытьем. В ред-кие минуты просветления он пытался встать и

добраться до персоника. Помочь ему ко-роль Артур, конечно, ничем не

мог, но ему хотелось его видеть. После смерти матушки Ланселот ничем

сильно не болел, и оказа-лось, что очень плохо болеть одному. Ему

хотелось, чтобы кто-нибудь просто был ря-дом с ним, и однажды

Ланселоту даже при-виделось в бреду, будто Дженни входит в его

комнату, подходит к постели и кладет на его пылающий лоб прохладную

руку, и бред этот потом несколько раз повторялся. Иногда король Артур

превращался в симпатичного старого гнома с белой бородой и пушисты-ми,

как у рыси, бакенбардами. А как-то вдруг обернулся маленьким серым

осликом, толь-ко глаза у него были, как у Дженни - боль-шие и похожие

на каштаны. 99

Глава 7

Однажды Ланселот пришел в себя и, не открывая глаз, почувствовал,

что все изме-нилось в нем самом и вокруг. Сначала он услышал пенье

птиц, а потом его лица кос-нулось легкое движение свежего, пахнуще-го

морем воздуха. Он понял, что в комнате открыто окно. Повернув голову,

он открыл глаза. Ветерок шевелил в раскрытом окне невесть откуда

взявшуюся белую занавеску. Рядом с окном стояло кресло, а в нем,

при-слонившись лицом к высокой спинке, спала девушка. Он видел только

профиль - нос, составлявший прямую линию с высоким лбом, и упрямый

круглый подбородок, и сначала не узнал ее. На голове у девушки был

повязан зеленый шелковый платок, из-под которого на лоб выбивались

рыжие за-витки волос. Дженни?

Почувствовав его пристальный взгляд, Дженни вздрогнула, открыла

глаза и подня-лась с кресла. - Ланс! Ты очнулся? Наконец-то!

Она подошла к его постели и останови-лась в двух шагах от нее.

Даже на расстоя-нии Ланселот почувствовал, что от нее пах-нет

высыхающей водой и свежестью.

- Ты купалась? - спросил он, еще не пони мая, как это Дженни вдруг

появилась в его доме. 100

- Да, купалась. - Вода холодная? - Жуть какая холодная...

Она подошла ближе, опустила голову и заплакала, вытирая слезы

руками. Ланселот потянулся было, чтобы взять ее за руку и утешить, но

не решился, и снова откинулся на подушку, с улыбкой глядя на плачущую

девуш-ку. Напротив было окно с покачивающейся от ветра занавеской, и