Автор достопочтимый шейх Абдуль-Азиз бин Абдулла 20 страница-Так не честно! - Бибер откинул колоду на пол и злобно скрестил руки на груди. - Ты выиграла пять раз, сняла с меня штаны, носки по одному, толстовку и майку! А я выиграл семь раз, а ты еще одета! Как так? - возмущался он, оставшийся в одних лишь трусах. -Ну, смотри, я сняла одно кольцо, второе, одну сережку, вторую, браслет, часики и тапочек. Кто тебе виноват что ты сегодня сережки не надел, и никогда не носишь тапочки?! – нашла я подвох и улыбнулась. -Легко быть телкой! - Бибер начал собирать карты с пола. -Я бы не свалил! Я все жду что ты забеременеешь, а ты сука! - он кинул в меня карты, которые уже успел собрать, теперь я их собирала. О… Лесть? Не надо, Бибер! Я тебе уже сто раз дала понять, что еще вообще не хочу детей! Ох, детей ему подавай… Ладно, надо договориться и тогда все будет хорошо. -Мне учиться еще три года, - начала я, пока Джастин раком ползал по пушистому ковру и начал недовольно стонать, ведь понял: к чему я веду, - но, я согласна отучиться до конца четвертого курса, бросить и родить тебе ребенка.
136.ПЕРВАЯ ГОДОВЩИНА СВАДЬБЫ МИСТЕРА И МИССИС БИБЕР.
*** Пожалуй, это был лучшие два года в моей жизни. А точнее два года и два месяца. У меня есть любимая жена, у меня есть еще всего лишь какой-то месяц и можно свободно заводить маленького ребеночка, дом, ужин в полдевятого и завтра в семь пятнадцать. Люблю свою женушку. Всем хвастаю: какая она у меня, а она у меня лучшая. Вот все говорят, что невеста после свадьбы стает стервой, не следит за собой, не убирается в доме… А вот ничего подобного! -Мисси Бибер, черт побери, почему я так долго жду вас за столом со столь сочным ужином, но без присутствия вашей столь сочной задницы? – без стука вхожу в гардеробную Джоан и вижу, что она какая-то расстроенная, а когда видит меня то резко заматывается в какую-то накидку. -В чем дело, малышка? – подхожу и целую ее за ушком. -Да вот я… Все хорошо… - странно осеклась Джоан. Я хмурюсь. Когда Джо так говорит, значит все не так уж и хорошо! Так, что уже произошло, пока я отсутствовал в туре эти проклятые три месяца? Мы созванивались каждый день, и в скайпе я видел ее прелестное лицо тоже каждый день! И она говорила, что у нее все хорошо! -Джоан, - начал я серьезно, и она скинула с плеч накидку, которая прятала ее одежду и тело. Платье очень велико на нее. И что с того? Для девушки худеть – это же хорошо? -Все в порядке… Просто… – хмурая. Да, во время сегодняшнего секса я заметил, что она очень похудела! Даже до нездорового состояния! Но это все на ощупь, ведь она заставила меня, сквозь крики и истерики, выключить свет и зашторить окна. Думаю при свете я бы мог рассмотреть ее тело лучше. -Не переживай, просто похудела, - она улыбнулась, но очень натянуто. И вправду, платье просто болталось на ее тощих плечиках, не облегало, как раньше у бедер и талии… Она никогда не была даже плотненькой, нет! У нее параметры всегда были идеальные! А сейчас… Джоанна, правда, очень похудела за время моего отсутствия. Я помню это платье! Мы встречали в нем ее бабушку с дедушкой у нас дома, когда они тут были в командировке! Ох, помню, как они подарили нам бутылку Шато Мутон-Ротшильд, думая, что это лучшая бутылка вина в их коллекции, сорок пятый год, как-никак! Но мы с Джо, вспоминая, как я заменил внутренности этой бутылки вином две тысячи десятого года, дружно засмеялись. -Это, наверное, потому что ты по мне скучала, - улыбаюсь, стараясь забыть о всем плохом, - а сейчас я откормлю свою тощую малышку, - обнимаю ее и целую в шейку, такая худющая… Но Джоан все равно не веселеет. -Джастин… -Ну что еще? -Просто… - насупив бровки. - Да ничего. И мы отправились на ужин в честь моего приезда, и да, все закончилось сексом. Не очень бурным правда, Джо чувствовала себя усталой, но секс он и в Африке секс.
Я проснулся среди ночи от жажды. Смотрю на тумбочку, а там Джоан специально для меня оставила стаканчик с водичкой. Осушив его, я улыбаюсь и смотрю на свою молодую женушку. -Спасибо, - благодарю за воду и ложусь обратно, обнимаю ее и вслушиваюсь в ее дыхание. Как-то тяжело она дышит, как отдышка, а не обычные ее спокойные ночные вздохи. А я-то знаю как она дышит! Уж поверьте! Обнимаю ее крепче и прикладываю голову к спинке любимой. Мокрая. Она вспотела? Так, в комнате есть кондиционер, который поддерживает тут одну и ту же идеальную температуру для комнаты. В чем же дело? Она из-за меня вспотела? Так я к ней сильно крепко и не прижимался… Я слегка пугаюсь. Это ее дыхание, пот… Машинально моя рука лезет к ее лобику, который оказывается горячим. Будить ли ее сейчас? Я не был дома три месяца, и она успела заболеть именно к моему приезду! Ведь… Так, три месяца назад, не за долго после моего отъезда, она мне сказала, что приболела, но я помню, что она ходила в больницу, а потом сутки не брала трубку… Мой глупый сонный мозг вырисовывает у меня в голове самые ужасные картинки, но я решаюсь перечеркнуть их и бужу Джоан. -Джо… Джо… - толкаю в бок и моя малышка недовольно и сонно открывает глазки. -Что такое, Джастин? Чего ты не спишь? -У тебя что температура? – я снова прикладываю свою руку к ее лбу, а та медленно убирает ее от своей головы и хмурит бровки. -У тебя просто ладонь холодная, спи, - отворачивается от меня и закрывает глазки. -Но ты вся мокрая! – начинаю я беситься. -Вспотела, я же укрытая, - зевает, - давай спать, а?
137.ПЫТАЯСЬ МЕНЯТЬ ОБСТАНОВКУ.
Зная, что Джоан просыпается постоянно рано, очень усердно учится, убирает весь этот дом и скучает и переживает из-за меня, то я поставил ей диагноз: хроническое недосыпание, недоедание и переутомление. Сам я так и не смог уснуть, поэтому выключил ее будильник и в семь утра пошел готовить завтрак. Очень удачно мне попалась поваренная книга Джо, и я решил приготовить ей ванильных кексиков. Сама Джоан проснулась в десять утра и на всех парах прибежала в кухню ругаться на меня за то, что я ее не разбудил, но не тут-то было! На столе ее ждали горячие кексики и молоко! А точнее кексик, ведь я не нашел другую эту штуку… ну, туда, куда тесто кладут. Моя попытка приготовить ей завтрак удивила Джо, так что она придержала все свои оскорбления и начала внюхиваться. -Что это воняет? Мда… Я ожидал не такой реакции. Я подхожу к ней и усаживаю ее на стульчик, улыбаюсь. -Скушай мой кекис, - подталкиваю к ней большой кекс и вспоминаю все свои неудачные попытки приготовить его: трижды делал тесто, все оно валяется в умывальнике и не проходит в слив! -Джас, во-первых, по размерам это уже не кекс, а пирог, а во-вторых: нет, - она морщится и недовольно качает головой. -Это все из-за того, что он черный? – я щурюсь и наклоняюсь к ней поближе. -Джас, это все из-за того, что он сгорел, - улыбается, как-то натянуто, и кладет голову на стол. – А вообще я просто не голодная. Накрой его полотенчиком – попозже его съем. Я недовольно сажусь напротив нее и с уверенностью смотрю ей в глаза, на полном серьезе. -Может ты, твою мать, объяснишь мне что происходит? -Джас, я просто… -Не дури меня! Я вижу, что ты что-то не договариваешь! Я слишком хорошо тебя знаю! – бью кулаками по столу. – Что тебе тогда сказал врач, когда ты ходила в больницу? – злюсь еще больше. -Любимый, - перетягивается через весь стол и берет меня за руки, - не переживай, со мной все в полном порядке. Он сказал, что я просто отравилась, - улыбочка и мне становится слегка легче. Но она не перестает меня удивлять: - Я вот подумала, может ну его, эту учебу? Брошу сейчас, какая уже разница? Я что-то не понимаю вообще ничего! Она вечно дралась со мной с пеной у рта, что ей надо доучиться хотя бы эти четыре года! А что сейчас? Говорит, что не хочет сдавать последние экзамены? Да ей учиться-то осталось от силы полтора месяца! -Давай ты возьмешь отпуск, вместе отдохнем? А? – безжизненно улыбнулась и в этот момент я не на шутку испугался. -Джоан, - сглатываю, - что случилось? Говори мне правду, прошу. Джоанна снова улыбается, кашляет и опять улыбается. -Не пугай меня, ладно? Она берет мой кекс, нож со стола и начинает отковыривать горелые части. Я вижу, что аппетита у нее нет совсем и дело далеко не в моем кулинарном прорыве! Что-то случилось… но почему она не хочет мне ничего рассказывать? Джоанна неудачно дергает ножом и режет пальчик. -Ай! – засовывает его в рот. -Ты в порядке? – хмуро гляжу на нее, и она, пережав на указательном пальце ранку большим, начинает, явно без особого энтузиазма и удовольствия, есть мой кекс-гигант.
Ровно сорок минут мы не могли остановить проклятую хлыщущую кровь из ее пальца, а главное – порез был просто смешным! Джоанна пыталась мне объяснить, что мы, скорее всего, задели какой-то важный нерв, капилляр или что-то в этом роде (пыталась закидать меня умными терминами из книжки по анатомии, но я и сам не дурак!). Вот, ее очевидная анемия – новый диагноз в мою копилочку. Мы смотрели фильм и я заигрывал и подлазил к ней так, как только мог! И уже когда моя рука оказалась на ее трусиках, мой член камнем стоял, и я уже без никаких намеков целовал ее в шею, то она дала мне знать: -Я что-то устала очень… Давай потом? – и убирает мои назойливые руки и губы. Ну, вот что это такое, а? -От чего? Завтрак я тебе подал, на диван принес, фильм включил… - начал я перечислять все, что она «делала» за сегодня и понял одну очень важную вещь: она мне что-то не договаривает.
138.ДОКТОР БИБЕР.
Когда Джо в очередной раз заснула в обед (спустя неделю после моего приезд, а теперь она каждый день спит в обед, ведь за ночь не высыпается и ходит, как смерть) то я полез за ответами в интернет. Описав все наблюдаемые мною симптомы за этот отрывок времени, а именно: потеря веса, слабость, потливость по ночам, явная анемия, усталость и потеря аппетита (я же знаю, как она любит вкусненько покушать по утрам! Жаль, что мои кексы к этому не относятся), я получил пару тройку нужных, ненужных и тех ответов, которые лучше бы мне на глаза и не попадались. Первым делом мне посоветовали (на анонимном сайте вопросов) обратится к врачу, потом назвали идиотом и сказали не просто обратится к врачу, а срочно бежать на всех парах к нему, потом мне ответили, что это могут быть проблемы с работой щитовидной железы, потом, что у нее какое-то заболевание пищеварительной системы, в которой есть структуры кроветворной-иммунной системы, потом сказали, что у нее просто стресс (что являлось самым приемлемым и приятным ответом) и самое последнее было самым страшным – туберкулез и, в конце концов, онкология. Я испугался. Я очень сильно испугался за Джоан, но в последующие три дня мне так и не удалось затащить ее к врачу. Она постоянно твердила, что с ней все абсолютно в порядке и, что я себя накручиваю, но ведь я знаю, что дело не во мне! Тогда-то я и превратился в сыщика. Я начал искать по всему дому ее медицинскую карту, которую она, я более чем уверен, спрятала от меня. Сначала я разозлился на нее за это, мол, моя дорогая женушка болеет, а я даже не понимаю: что и как, но это длилось не долго, ведь вскоре я нашел ее врача и больницу, где она побывала в последний раз. Но это не самое худшее, то, что она мне врала. Самое худшее то, что Джоанна Мери Бибер последний раз посещала Нью-Йоркскую Пресвитерианскую Больницу, которая специализируется на онкологических заболеваниях.
139.ДЕНЬ, КОГДА ВЕСЬ МИР ПЕРЕВЕРНУЛСЯ.
У меня дрожали руки и вспотели ладони. Я даже не знал о чем мне думать. Я просто стоял у кабинета доктора Мандельблата. В голове перепутались все мысли, что только могли ее посетить и по факту – я не о чем не думал вообще. Я просто ждал своей очереди. -Входите, - по мою душу пришла медсестра и при помощи стены я смог добраться до стерильного кабинета доктора Мандельблата. -Присаживайтесь, - сказал мне мягким и добрым голосом седоволосый мужчина лет пятидесяти. -Я… Я… - я даже не знал с чего начать. – Я муж Джоанны Мери Бибер, она была у вас в марте, где-то в начале месяца, последний раз. Я должен знать, что с ней. После того, как он пару минут изучал бумаги (о, для меня это время тянулось бесконечно), доктор громко и внятно объявил приговор: -Острый промиелоцытарный лейкоз. Я вообще не разбираюсь в медицине: знаю, что Анальгин – это от головы, а Пепта – от живота, поэтому понять всю серьезность этого заболевания я не мог, но его заковыристое название давало мне знать именно то, что дела плохи. -Объясните, док. -Мы предложили ей ряд услуг, сказали ей ложиться к нам в отделение, но когда она услышала цифру: один процент из ста, то просто встала и ушла. Поликлиника у нас частная, так что никто ее тут держать насильно не будет. Я не мог разобрать ни единого его слова и, судя по его лицу, – он это понял. -Она умирает, мистер Бибер, - прокашлявшись. У меня начинается шок. Я ничего не чувствую. Вообще. Как после того, как тебе, к примеру, отрезали ногу – боли нет. -Не может быть, - я покачал головой, про себя надеясь, что это какой-то неуместный черный юмор со стороны моей любимой женушки, что она сейчас вылетит из-за угла и крикнет: «А вот нефиг лезть в мои дела!» Господи, да я бы все отдал, чтобы так и произошло, но оттуда никто не появлялся. -Простите, мистер Бибер, но ошибки быть не может. Думаю, вы и сами это заметили по ее состоянию. Скоро у Джоанны закончится ремисия и начнется третья стадия острого промиелоцытарного лейкоза – рецидив, с быстрой прогрессией и низким процентом выживаемости при лечении, что уж говорить о… Я прервал его непонятный рассказ о ремисии, остроте и рецидиве жестом: приподнятый к верху пальцем. Мне нужна минутка, чтобы все обдумать. -Вы можете спасти мою жену, док? – я щурюсь. Сейчас это самый главный вопрос. -Средняя протяжность жизни – два-пять месяцев. Мы поставили ей диагноз в марте. По крайней мере он честен, да? -Мы можем замедлить ее болезнь, но остановить… Простите, на этой стадии это почти невозможно. Третья фаза болезни вашей жены, без предварительного медицинского вмешательства практически неизлечима. За всю мою врачебную практику на моей памяти нет ни одного выжившего на ее сроке, как и у всех моих коллег, простите. Я чувствую, что гнию изнутри. Медленно, от сердца я чувствую резкую, переходящую в ноющую боль. -Что мне делать? -Джастин, - он снимает очки с переносицы и серьезно смотрит на меня, - я не хочу вас обезнадеживать, но и не позволю бредить глупыми мечтами. Процент того, что ваша супруга выживет очень и очень низок. Я выдал непонятный прорвавшийся из самых глубин моего тела стон. -Поступим так, - он достает какие-то бумаги, - я хочу, чтобы завтра утром она уже была у нас, хорошо? -Хорошо… - судорожно ответил я и встал со стула, а потом, как приведение, пропал.
140.ДУРА.
Дома меня не ждал никто. Там было пусто, поэтому я и дал волю слезам. Заплакал, как десятилетний мальчик, который и не хочет-то плакать, поэтому просто льет слезы беззвучно. Таскаюсь по дому как тень: туда-сюда по коридору, а потом туда-обратно по лестнице. Четко слышу, как кого-то рвет и у меня сердце кровью обливается, ведь я знаю, кто этот самый «кто-то». -Джоан, - я облокотился о стену, начал по ней сползать, а перед этим закрыл лицо руками. Как я могу остановить время? Пусть, пусть все будет так, но она не может уйти из моей жизни навсегда! Пусть, пусть мне будет больно, очень больно, но она будет со мной! Бог, отдай мне ее болезнь! Оставь ее! Она же лучше меня…
***
-Я, наверное, отравилась чем-то, - прихожу к Джастину и вижу, что он очень расстроен, наверное, из-за того, что слышал, как меня стошнило. Бибер отрывает голову от рук и смотрит в окно. О чем он думает? Интересно, может ли он хотя бы догадываться, что наши совместные дни сочтены? Я села возле него на пол и посмотрела в его глаза. Боль. Страх. Переживание. Угнетенность. И снова боль. Откуда? Неужели он все знает? Глаза его были невыразимо боящиеся. Ему страшно, но он не просто боится, он боится за меня, он боится потерять меня. Я настолько хорошо его знаю, что могу заметить даже разные оттенки его боли и переживаний. -Джоанна, ты же все знала… - простонал он и резко придвинул меня к себе, крепко-прекрепкое обнял, и мне на мгновение показалось, что никто и ничто не сможет меня забрать из его объятий, даже смерть. Я не знала, что ему ответить, ведь я чувствовала себя виноватой. Да, да, я чувствовала себя виноватой из-за того, что не рассказала ему эту тайну. Бибер начал плакать. О, Господи, только не это… Вот поэтому я ничего ему и не говорила! Я не хотела, чтобы он плакал! Я не хотела, чтобы он страдал! Моя смерть неизбежна, а вот его слезы можно было бы и оттянуть на мои похороны! -Успокойся, Бибер, все когда-то умрут… - даже не знаю, стоило ли мне это говорить, или лучше было бы умолчать? -Не говори так! Никогда не говори так! Ты дура! Не говори так! – резко вырвался из моих объятий и гневно посмотрел на меня снизу вверх. Ну и зачем ты начал копать, Бибереныш? Кому с этого легче, ты мне скажешь? Да никому. -Джас, это правда, и ты это знаешь так же прекрасно, как и я, - я хмурюсь и увожу взгляд в сторону. Тяжело осознавать, что скоро я уже не буду готовить ему завтрак в семь пятнадцать и будить в шесть тридцать. И позднего ужина уже никогда не будет и чертовых детей… Ну вот почему я не согласилась на них раньше? У него бы было хоть что-то… -Нет! Так не может быть! Мы же только стали нормально жить, без ссор и ругани! – он встал, заорал и начал бить по ни в чем не виноватой стенке руками и ногами. С нее посыпались фотографии и я нахмурилась. Смерть постоянно отбирала моих близких у меня, и вот настал и мой черед. В любом случае – это лучше, чем, не дай Господь, черед Джастина. Бибер медленно сполз на пол и обнял меня. -Все будет хорошо, - делаю глубокий вздох. Лучше умереть, чем смотреть, как он страдает. Я решила пошутить: -Чертов Бибереныш! Кто знал, что ты меня переживешь? Всегда думала, что ты отправишься в гроб первый! Уж больно не здоровый ты вел образ жизни! -Дура.. Дура... - бормотал он и убрав мои руки закачал головой. Наверное, мой конец пришел так рано, потому что я прожила слишком насыщенную жизнь. Если так подумать, то у меня было все. Я переживала столько боли, столько счастья за один паршивый час, сколько обычные люди и за всю жизнь не чувствуют! Я любила так, как не любили все герои любовных роман вместе взятые.
***
Я выпил свой чай залпом. А Джоанна к своему так и не притронулась. Может эта чашка слишком тяжелая для нее? Или чай слишком горячий? Или теперь слишком холодный? -Знаешь, - я сделал глубокий вздох и потер уже пустую и холодную чашку в своих руках, - я все же хочу попробовать. -Что, Джастин? – Джоан хмурится. -Их лечение. Я думаю… -Бибер, посмотри на меня! – она бьет своим слабеньким кулачком по столу, встает на ноги и скидывает с себя свой халатик, но явно не для того, чтобы продемонстрировать мне оголенную грудь и трусики. Скорее она показывает мне торчащие ребра, впавший живот, бедра и тощие ножки с ключицами… – Сколько мне еще осталось, а?! – такие ее слова неимоверно ранят мою и без того покалеченную душу. – Неделя? Месяц? Не больше! Я не хочу провести остаток своей никчемной жизни в больнице с иголкой в руке! -Прекрати, - я еле сдерживаю крик, - я же просил тебя так не говорить. У нас есть шансы. -Смотри правде в лицо, Бибереныш! Ты уже не ребенок! От тебя никто ничего скрывать не будет! – заорала она и подошла ко мне, наклонилась к моему стулу. – Я умираю! Меня совсем скоро не будет! И через несколько месяцев меня уже сожрут опарыши! Я закрыл глаза и старался ее не слушать, но у Джоанны очень пронзительный и громкий крик. -Один процент, один *баный процента выживших и то уже не на моей стадии болезни, Бибер! Да это просто невозможно! Я – один к миллиону! К миллиарду! – скидывает свою чашку на пол. – Нет смысла, понимаешь?! Нет смысла бороться! Я прожила уже три! Три проклятых месяца из отведенных мне четырех! Мои дни на этом свете сочтены! И я не хочу все это время проваляться на больничной койке! – и тогда она сорвалась и заревела. Она громко ревела, убежала и легла на диван в соседней комнате.
141.ЗАГОВОР.
Несмотря на небольшую истерику, мы с Джоан проплакались друг другу за всю ночь, а утром успокоились и вместе (хоть я и протестовал в ее участии в этом, но она с пеной у рта отстаивала свои права на сборы собственных вещей) собрали вещи ей в больницу. Я знаю, что она не верит в то, что вернется оттуда, но я верю. Я вел машину и хмурился. -Будешь хмуриться – у тебя рано появятся морщинки, - и улыбается дуреха, как будто бы все в полном порядке. Подколола меня – и счастье у нее есть. -Я сделаю себе подтяжки. -Фу, педик. Если бы я знала, что ты гомик, то села бы в такси. Господи, но все же не в порядке… Почему она себя так ведет? -Джоан, я не думаю, что это нужное русло диалога. -А о чем ты бы хотел поговорить, а? О похоронах? Ну, ладно! Давай поговорим! Я резко затормозил и попытался успокоить очередную вызванную ею у меня вспышку гнева. -Хорошо. Пусть будет гомик с подтяжками лица. Будь по-твоему. -Хах, - улыбается, - а то! Давай, Бибереныш, педаль в пол! Я хочу прокатиться с ветерком! -Как пожелаете, миссис Бибер, - и завожу мотор, который рычит на всю улицу.
142.ЛЕЧЕНИЕ. ***
-Основным путем лечения является химеотерапия, в принципе, как и в многих других клиниках нашей специальности, - доктор закрыл последнюю баночку с моими анализами. Они взяли от меня все, что только могли: кровь, мочу, кал, мазок чуть ли не из самого мозга… - но и не следует забывать о… -Док, - перебила я его и постучала голой пяточкой о ее «сестричку близняшку», - можно я кое-что попрошу вас для меня сделать? -Да, конечно. -Ничего не говорите моему мужу, Джастину, прошу вас. Ему и без этих подробностей нелегко, а я знаю, что когда тебе рассказываю эти заумные слова, не в обиду, то становится только еще хуже, - я нахмурилась, мне жалко своего любимого бестолкового мужчину. – Прошу вас, рассказывайте ему о моей состоянии в общих чертах, максимально кратко и… ему будет легче. -Миссис Бибер, я так полагаю, вы уже выбираете себе надгробие? – а мне попался доктор с таким же чувством юмора, как и у меня. – Так вот, не стоит! Я не столь скептичен, как врач, которому вы обратились в первую очередь! Главным и самым важным в нашем лечении является ваше отношение к этому. Если вы не верите, что мы сможем вас вылечить то, что вы, черт побери, тут делаете? -Мой муж так захотел. -Вы никогда не вылечитесь, если сами этого не захотите, запомните мои слова. -Я хочу, но я в это просто не верю, - я уволилась на спину на свою ужасно твердую кушетку. Какая неудобная кровать! -Сейчас придет медсестра и поставит вам центральный венозный катетер. Не переживайте, под наркозом. Пару минут он еще что-то записывал в моей истории болезни. -Док, а это больно? Чувствую у себя по телу мурашки. -А ты что это: боишься? – улыбка. -Вообще-то да, я боюсь, что мой муж он… я не хочу, чтобы он страдал. Я могу терпеть: сколько понадобиться, улыбаться, делать вид, что все хорошо, но… Если мне будет совсем плохо, то пообещайте, что не впустите его в мою палату. Я знаю, что это нагло и эгоистично, но я хочу для Джастина, как только лучше. Господи, спаси его от того, чтобы его последняя картина связанная со мной – это больничная койка и полумертвая девушка на ней, которую он когда-то в шутку называл куклой Барби. -Все будет в порядке, - доктор улыбается и только собирается уйти, как я встаю и крепко хватаю его за рукав. -Пообещайте мне, доктор! Дайте слово! -Хорошо, миссис Бибер, какая вы упертая, вот! Вот так вы мне нравитесь больше! Такой и оставайтесь! А на счет вашего мужа: хорошо, но надеюсь до этого не дойдет. Он спокойно усаживает меня на мою койку и уходит, когда убеждается, что я улеглась. Ну вот, теперь я могу спокойно… нет, я не буду заканчивать эту мысль, я буду бороться, ради Джастина. Ради Джастина стоит бороться.
-Как ты?.. Джастин пришел и я сразу улыбаюсь, накрываюсь под шею одеялом, чтобы он не видел этот проклятый катетер, который так уродливо торчит у меня справа под ключицей. Бибер грустит. Он расстроен. -Готовлюсь к своей первой химиотерапии, - улыбаюсь так широко, как только могу, - принес шампанское и торт? -Да, - садится на стол слева от моей койки и еле-еле улыбается, - а как же. Что-то еще? -Даже не знаю… - чешу затылок и беру с тумбочки свои очки, надеваю на глаза, практически ничего не меняется. – Джас, можно тебя попросить? -Все что угодно, любимая, - берет меня за руку и сжимает аж до боли, но я не намерена его останавливать. -Это не последняя просьба, - улыбка, - не напрягайся так сильно! – Джастин хмурится и отпускает мою руку. Его обижает мое поведение, но что поделать? Я не хочу при нем реветь и впадать в депрессии! Я лучше этим займусь в его отсутствие! – Сделай мне очки посильнее на три диоптрии, ладно? – отдаю ему свою пару очков, и он одевает ее. -Воу… - прокручивает головой и спускает на самый кончик носа. – Я в них вообще ничего не вижу! -И хорошо, дашь ручку? -Еще как, - он берет мою руку и начинает целовать в каждый пальчик. – Что сказал доктор? -Не помню, - я приврала и улыбнулась. Даже не знаю: помогает ли ему моя улыбка? Тишина. Он смотрит на меня, а я на него. Интересно, он верит моей улыбке? Что я на самом деле отношусь ко всему этому так беззаботно? Мое проклятие, что уже один раз я при нем вышла из себя! Это, по всей видимости, развернуло его мнение обо мне на сто восемьдесят градусов!
143. МОИ ЧАСЫ. После химиотерапии меня очень сильно тошнило. Пять часов вонючей капельницы с на столько сильным препаратом, что последствиями может быть полное облысение и это только цветочки. Тошнит. Очень сильно тошнит. Проклятая «химия». Как же было предусмотрительно с моей стороны оставить много вещей дома и отсылать Джастина за ними всякий раз, когда мне будет вот так, как сейчас. Чувствую себя трупом. Если жить так, то лучше вообще не жить. Зачем я согласилась лечь в эту проклятую больницу?
-Боитесь ли вы смерти? – со всеми в поликлинике работает психолог. Боюсь ли я смерти? Нет. Я ее не боюсь. Мне не страшно умереть. Я не боюсь попасть в Ад или в Рай, увидеть Бога или дьявола… я боюсь другого. Я боюсь оставлять Джастина одного в этом мире. Не в коем случае я не сомневаюсь в его друзьях и семье, но ведь он выбрал жить со мной, и именно со мной он проводи больше всего своего времени, не просто же так. Я его изменила, я знаю! Может и не всегда в лучшую сторону, но он другой. Я лепила Джастина из мягкой глины, пока еще можно было, а теперь он застыл, он уже вырос и останется таким, каким его сделала я, каким его сделала жизнь. Я боюсь, что Джастин может наделать глупостей. Я боюсь, что он снова возьмется за наркотики, я боюсь, что он свяжется с алкоголем в большем количестве, чем раньше, я… мне страшно оставлять его без присмотра. Джастин – он совсем еще Бибереныш! Он не знает, как жить по-взрослому! Ему надо постоянно напоминать о том, что он уже взрослый, что у него есть свои обязанности, но… иногда он просто неисправим. Иногда даже мне не под силу его несносность.
|
