§ 4. ИЗМЕНЕНИЯ В БЫТУ
Новые явления в социально-экономическом и культурном развитии России
в первой половине XIX в. оказывали свое влияние и на повседневный быт.
Наиболее значительные изменения в бытовой жизни населения происходили в
городах и крупных торгово-промышленных селениях промышленно развитых
регионов страны. Менее всего новые веяния в быту затронули глухую
провинцию с господствующим патриархальным укладом жизни. Степень изменений
в быту во многом также зависела от сословного и имущественного положения
разных слоев населения. «Верхи общества» были более подвержены разным
новшествам, нежели угнетенная масса трудового народа. Однако и здесь
многое зависело от общественного положения и имущественного состояния того
или иного сословия. Например, быт столичного дворянства разительно
отличался от образа жизни провинциальных обломовых, коробочек и
собакевичей; быт «капиталистого» мужика-отходника, торговца,
предпринимателя резко разнился от быта массы темного и забитого
крестьянства глухих деревень. Кроме того, различия в бытовом укладе во
многом диктовались историческими традициями, национальными и религиозными
особенностями их жизни.
С ростом торгово-промышленной деятельности менялся облик русского
города, хотя строй городской жизни в России первой половины XIX в. носил
еще много феодальных черт. Сохраняя еще свое административно-политическое
значение как центра губернии, или уезда, города, особенно крупные,
постепенно становятся и центрами сосредоточения промышленности и торговли.
В силу этого менялась демография и социальная структура города. Основную
массу его жителей представлял уже не прежний «посадский» люд, а большей
частью пришлый из деревни и постепенно становившийся «городским» жителем
мастеровой, лавочник, подрядчик или «разнорабочий», занятый в сфере услуг.
На окраинах крупных городов возникали фабрики и заводы, а рядом с
фабричными корпусами — рабочие казармы. Менялся и внешний облик крупных
городов, в которых наряду с торгово-промышленными зданиями возводились
многоэтажные «доходные» дома. В «доходные» дома превращались и многие
старые дворянские особняки, сдаваемые внаем новому
владельцу-предпринимателю.
Еще более резко стал различаться сравнительно благоустроенный центр
города, где преимущественно проживало дворянство, чиновничество,
купечество, от неблагоустроенных окраин, где рабочий люд ютился в
переполненных казармах, бараках и даже «в тех самых фабриках и заведениях,
где работает», как отмечалось в тогдашних обследованиях городов. Так, в
обследовании быта рабочих столичного Петербурга в 40-е годы отмечалось,
что прямо на фабриках или мастерских «или огораживается для кроватей
какой-нибудь темный, душный угол, или рабочие спят на полу и верстаках,
даже на столах... Обыкновенной подстилкой служит дрянной тонкий войлок или
еще чаще простая рогожа, часто даже не бывает и вовсе никакой подстилки:
спят прямо на досках». Не лучше были условия в казармах и «наемных»
помещениях — в проведенных обследованиях отмечались необычайная «теснота,
духота и сырость, одним словом все, что только разрушает здоровье
человека».
Мелкие провинциальные, преимущественно уездные и заштатные города с
числом жителей не более 5 тыс. человек (а это свыше 80% городских
поселений в то время) в большинстве своем мало чем отличались от больших
сел по своему внешнему виду. Десяток-другой немощеных улиц, застроенных
одно-, двухэтажными деревянными домами; несколько церквей, здания
присутственных мест, торговых рядов — единственные каменные сооружения в
небольших провинциальных городах.
Верхи привилегированных сословий обыкновенно проживали в Москве,
Петербурге и крупных губернских городах. В них сосредоточивалась научная,
литературная и театральная жизнь страны, устраивались великосветские
приемы, балы, литературные вечера. Важным культурно-бытовым явлением были
литературные салоны. Широкую известность получили салоны З. А. Волконской,
Е. А. Свербеевой и А. П. Елагиной в Москве, А. П. Хвостовой и
А. О. Смирновой-Россет в Петербурге, которые посещали Пушкин, Гоголь,
Жуковский, Чаадаев, Герцен, Белинский.
Среди столичного дворянства и верхов нарождающейся буржуазии широко
распространялись новейшие европейские моды в одежде, интерьере жилищ,
самом образе жизни. Новые веяния проникали и в среду богатого
провинциального дворянства, но мало затронули мелкопоместных владельцев,
которые не имели средств «следить за модой», живя на небольшие доходы со
своих поместий или на скудное чиновничье жалованье. В купечестве и
духовенстве больше было приверженности к старому, традиционному быту.
Патриархальный быт и нравы этих сословных групп ярко изображены в русской
художественной литературе.
Хозяйственно-бытовой уклад жизни основной массы крестьянства не
претерпел существенных изменений. Сохранился в неизменном виде тот же цикл
крестьянских сельскохозяйственных работ, традиционные семейные отношения и
общинные порядки, что и в предшествующую эпоху. Еще крепки были
патриархальные устои крестьянской семьи, всячески поддерживаемые общиной.
От воли отца или старшего в семье («большака») всецело зависели заключение
браков их детей, распорядок рабочего дня, распределение работ между
членами семьи, отпуск на заработки. Руководствуясь традиционным
распорядком, община назначала общественные работы, «судила и рядила»,
устанавливала опеку над сиротами и престарелыми, вмешивалась в семейные
распорядки, разрешала или запрещала разделы семей, следила за очередностью
в отбывании рекрутской повинности. В силе была патриархальная коллективная
ответственность за поступки каждого члена общины, своя система поощрений и
наказаний, устройство общих деревенских праздников и коллективных
«помочей» без всякой платы, за исключением «угощения», семьям в постройке
избы, некоторых срочных полевых работах и пр.
Феодально-крепостнический гнет был главной причиной тяжелого
материально-бытового положения крестьянства. Современников поражала
крайняя бедность русских помещичьих деревень особенно там, где были
малоплодородные земли и отсутствовала возможность «сторонних» заработков:
убогие избы под соломой, часто топящиеся по-черному, бедность внутреннего
убранства: деревянные некрашеные столы, лавки и полати, скудная утварь —
деревянная и глиняная посуда, домотканая одежда, традиционные лапти.
Крайне низким был уровень медицинской помощи на селе. По всей России
насчитывалось не более 10 тыс. лиц медицинского персонала. Почти все они
сосредоточивались в городах. Крестьяне, как правило, лечились «домашними
средствами» либо прибегали к услугам знахарей и знахарок, костоправов.
Особенно тяжело приходилось в деревне детям и женщинам с грудными детьми.
Беременная женщина выполняла тяжелые физические работы практически до
самого момента родов. От непосильного физического труда в страдную летнюю
пору у кормящей матери часто пропадало молоко. Его заменял «рожок» —
тряпица с жеваным ржаным хлебом. Тяжелый изнурительный труд начиная с
детского возраста, плохое питание и неудовлетворительное состояние
врачебной помощи приводили к необычайно высокой детской смертности: более
половины из числа родившихся детей умирало, не дожив до пяти лет. Только
благодаря высокой рождаемости на селе обеспечивался прирост населения.
Несмотря на тяжелые материально-бытовые условия, новшества проникали
и в деревню, в первую очередь в деревню центрально-промышленных губерний.
Здесь курные избы почти повсеместно уже уступили место «белым», т. е. дым
при топке шел из избы не через волоковое окно, а через печную трубу. Более
разнообразным стало внутреннее убранство в избах: в богатых крестьянских
домах появились стулья, комоды, зеркала, стенные часы, лубочные картинки.
Но и у крестьян среднего достатка домотканая одежда заменялась покупной из
ситца; женщины сменили сарафан на юбку, девушки стали пользоваться
купленной в городе или у офеней-коробейников парфюмерией — духами,
румянами, белилами, помадой, туалетным мылом. У мужчин валяную шляпу
сменил картуз «с блестящим козырьком», в моду входили кумачовые рубахи,
сапоги вместо лаптей. Молодежь привозила из города гитары и гармоники, а
также усваивала нравы и привычки города.
В домах отдельных зажиточных крестьян появились значительные по тому
времени библиотеки. Например, ярославский крестьянин Савва Пурлевский
вспоминает, что в доме его отца была «порядочная» библиотека, сам он
«целые ночи напролет просиживал за книгами». Другой крестьянин той же
губернии Николай Полушин вспоминал о своем деде как о «человеке книжном»,
оставившем домашнюю библиотеку в 2 тыс. томов. Крестьяне выписывали
газеты, а иногда и «толстые» журналы, а некоторые сами писали статьи в
журналы. Некоторые из них являлись авторами книг о своем крае, оставили
интересные мемуары. Таковы крестьяне села Угодичи Ярославской губернии
А. Артынов и Е. Грачев, слободы Мстёры Владимирской губернии
А. И. Голышев, села Павлова Н. П. Сорокин и села Большое Мурашкино
Нижегородской губернии М. Бякин.
Современники отмечали влияние промыслового отхода в города на
повышение культурного уровня крестьян. «Посещение городов развивает
умственные способности крестьян и мало-помалу искореняет некоторые
предрассудки и поверья», — говорилось, например, в «Описании Московской
губернии» (1849). Отмечалось также, что промысловый отход в города
развивал в крестьянине самостоятельность, дух «непокорства». Так, в
«Статистическом обозрении Ярославской губернии за 1815 год» говорилось:
«Город научает его (крестьянина) свободно мыслить и слишком легко судить о
вещах. Он не хочет уважать власти, над ним поставленной, бывает даже
невежлив по отношению к высшим себе».
В крупных промышленных селах, таких, как Иваново, Вичуга, Мстёра
Владимирской губернии, Павлово и Богородское Нижегородской, Кимры
Тверской, Гжель Московской и многих других, где крестьяне жили главным
образом за счет промыслов и торговли, а не земледелия, ломка
патриархального быта была особенно заметной уже в крепостную эпоху.
Подобные села по характеру занятий жителей и даже по внешнему виду
представляли собой поселения городского типа. Но именно в них наблюдались
особенно заметные имущественные различия, которые отражались и на
материально-бытовом укладе их жителей. Наблюдательный сенатор
Г. Х. Капгер, ревизовавший в 1861 г. Владимирскую губернию, писал:
«Владимирская губерния не без основания считается самою промышленною и
торговою местностью в империи, но было бы весьма неверно заключать отсюда
о зажиточности в ней всех вообще крестьян... Промышленные и торговые села,
как, например, село Иваново, слобода Мстёра и село Вача, отличаются
бедностью массы рабочего населения при огромном часто богатстве частных
лиц». Отсюда он делает вывод, что «существование у крестьян каких-либо
промыслов не всегда служит мерилом их благосостояния».
Условия труда и быта крестьян-ремесленников промысловых сел были
далеко не из легких. Нещадно эксплуатируемые ростовщиками,
посредниками-«заглодами», в суровой конкурентной борьбе с собратьями по
ремеслу, они вынуждены были напрягать все силы, увеличивая рабочий день и
ограничивая свои потребности. Например, ножевщики и замочники села Павлова
работали по 18 часов в сутки в грязных затхлых лачугах. «Многие из них
работают в сырых подземельях», — писал современник. Не случайно среди них
были распространены профессональные легочные заболевания. Владимирские
шубники и овчинники работали в смрадных и душных избах, воздух которых был
пропитан квасцами, чрезвычайно вредными для здоровья. А. Забелин,
изучавший тогдашний быт сапожников Корчевы и Кимр, писал: «Вы не встретите
ни одного из этих рабочих со здоровым цветом лица: все они народ
сгорбленный, бледный, худой, как будто только что вышедший из больницы
после тяжкой болезни».
Культура народов России первой половины XIX в. — важная часть
общемирового культурного процесса. За это время в России были созданы
выдающиеся шедевры литературы, музыки, живописи, архитектуры, сделаны
фундаментального значения научные открытия, заложены прочные основы для
расцвета культуры России в последующий период ее «золотого века».
